Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. Работа над второй картиной: разговор о преджизни, разбор, иод-готовка материальной части, этюд

Театр и педагогика

Работа над второй картиной: разговор о преджизни, разбор, иод-готовка материальной части, этюд. После того, как актеры сыграли этюд на вторую картину, возникло уже полное отрезвление. Запи­сываю себе: «Текст У. Гибсона они по-человечески не скажут ни­когда». Такая вот жесткая, трезвая запись. Но тут очень важная и теоретическая выкладка: «Бестекстовые этюды обманывают. Они были неплохие, а этюды с текстом не получились».

...Мне захотелось понять, могут ли актеры «схватить», выража­ясь языком А. В. Эфроса, хоть какие-нибудь кульминации во всей пьесе. И тут же, опять-таки подражая Эфросу, я поставил себе за­дачу скорее проскочить до конца, прикинуть общий объем, попыта­ться представить себе общую ритмоструктуру будущего спек­такля...

Еще пессимистические размышления: «Убеждаюсь, что мои ак­теры пе живут, а играют, играют грусть, настроение, красят слова, ничего не воспринимают, не живут в обстоятельствах, внутренне не двигаются и т. д. Может быть, это и называется — «не действуют». Попробую-ка зафиксировать для себя действенную линию Джерри в первом акте. Может быть, она такая?»

«Надо начать новую жизнь, оторваться от жены, от зависимо­сти — от сексуальной зависимости, от финансовой зависимо­сти», — думает Джерри. «Пересплю с другой женщиной, перейду какой-то рубеж, стану после этого свободным. Вытесню из себя жену, вытесню из себя всю прежнюю унизительную жизнь». И он идет на вечеринку к своему знакомому, чтобы там найти женщину. Однако на вечеринке у Оскара женщины были пошлые, все несрав­ненно хуже, чем его жена Тэсс. Джерри заскучал. Правда, была там одна не пошлая, некто Гитель Моска. Непошлая, но и невзрачная. И Джерри пренебрег ею и, еще более мрачный, пошел домой, зашагал по ночному Нью-Йорку. Он был в таком черном настроении, что чуть не сиганул в воду. Однако наутро, выспавшись, он решил все-таки сделать ставку на невзрачную Гитель Моска. Ее телефон он нашел в телефонной книжке. Первый звонок был безрезультат­ный: девушки не оказалось дома. Потом, дозвонившись, он подумал, что она дура или, по крайней мере, очень наивна. Тем не менее, ему пришлось ввязаться в пошлый, глупый разговор с ней. Тогда он пси­ханул и бросил трубку... Но тут уже эта девушка по каким-то сво­им дурацким соображениям взяла инициативу на себя и позвонила ему. Он подумал, «дура», но, поломавшись, все-таки назначил ей встречу. Они побывали в театре, посидели в кафе, и он стал форси­ровать события, пришел к ней домой, чтобы вступить с ней в ин­тимные отношения. И тут вдруг обнаружилось, что она совсем

другая, чем ему казалось: больная, одинокая, добрая и не глупая. И вот он, неожиданно для себя, открыл причину всех своих неудач, которые были, как выяснилось, не в жене, а в нем самом. Эгоизм! Тогда он придумал другую «новую жизнь» для себя, не новую жизнь через «переспать» с женщиной и таким образом стать свободным, а истинно новую жизнь — во имя другого человека, во имя этой ду­рехи...».

Набросав такой ход событий и мыслей Джерри, я тут же поду­мал: «И никакая это не действенная линия, а просто ощущение жи­вого сюжета».

...Удалось расслабить актеров для третьей картины, через атмо­сферу, через ощущение утра, через фантазию о пути Джерри до­мой, через элементарное предложение: «Говорите и играйте мед­леннее». Думаю, был угадан тон этой картины, неторопливой, негромкой и вязкой.

Проблемы, проблемы...

...Кидаюсь за помощью к Эфросу, а у пего почти ни слова об ин­дивидуальной работе с актером...

...Вызвал актера, играющего Джерри, одного, потому что парт­нерша заболела, стал вместе с ним читать картину и вдруг понял, что я не должен за нее подчитывать. Пусть он читает за обоих. Чтобы не играл. Если он будет читать и за себя, и за нее, то уже иг­рать не сможет, что мне и надо.

На следующей репетиции.

Лена поправилась. И вот прошлое мое умное теоретизирование, что, мол, сидя играть вредно, было посрамлено. Она читала сидя, но так включилась в обстоятельства, что стала плакать навзрыд.

На одной из следующих репетиций. О Сергее М. Убедился, что актер ничего предложить от себя не способен, что с ним придется разучивать роль. И стало очень скучно. А в итоге через некоторое время я сменил актера, хотя сам его выбрал, и до этого у нас с ним были хорошие работы. Я объяснил себе неудачу с Сергеем М. не бездарностью его, а очень неглубоким обучением. Его обучили иг­рать формально, обучили поверхностному возбуждению. Внутрен­не он нацелен только на одно: играть. Получить текст и играть.

...Перечитываю разборы Эфроса — нет ни одного разбора «по действию». Хотя он и говорит о действенности, о том, что текст должен быть положен на действие, но, видимо, он имеет в виду «действие-жизнь». Во всяком случае, никакого такого «действия» в разборе «Месяца в деревне» нет.

...Я изобрел вот что: не просто читку (этакая «изба-читальня»), а читку с пространством, то есть, актеры читают текст и выполня-

Дата добавления: 2015-03-31