М.І. ПАНЧЕНКО 23 страница

10. Заключительные замечания

История России показывает, что частная собственность явля­ется необходимой, но недостаточной предпосылкой свободы. В последние полтора века своего существования царский ре­жим неукоснительно соблюдал права собственности сначала на землю, а затем на капитал. Так, декабристы, дворяне, при­надлежавшие к ряду самых знатных аристократических семей России, после поднятого ими в 1825 году восстания против царя были подвергнуты казням и ссылкам, но их поместья остались нетронутыми, чего не могло бы произойти столетием раньше. Александр Герцен, эмигрант, который на чем свет стоит честил царизм в западноевропейской печати, не испытывал никаких трудностей с получением поступавшего через европейские банки приличного дохода от его поместий в России. А мать Ленина, у которой один сын был казнен за покушение на царя, а другие дети побывали в тюрьме и ссылке, до последних своих дней получала пенсию, назначенную ей как вдове государственного чиновника.

Тем не менее при всем уважении, какое царское правительство проявляло к правам собственности российских подданных, с их гражданскими правами оно считалось мало, а с политическими — вообще нисколько. Крепостные до их осво­бождения в 1861 году были просто живым имуществом, и помещики могли подвергнуть их порке, отправить в Сибирь на каторгу или отдать на всю жизнь в солдаты. Другие, включая дворян, могли быть в административном порядке задержа­ны и (в нарушение жалованной грамоты 1785 года) лишены свободы по подозрению в политическом преступлении. Свою возраставшую экономическую силу общество не в состоянии было обратить в гарантии личных свобод, потому что все ры­чаги управления находились в руках самодержавия.

Политическая свобода и гражданские права появились в России в 1905/6 году не как естественное развитие народной власти, осуществляемой посредством собственности и права, а как отчаянная попытка монархии предотвратить грозившую революцию. Когда же десятилетие спустя революция все-таки разразилась, все свободы и права, вместе с собственностью, унеслись и растаяли в голубой дымке, потому что не имели в стране сколько-нибудь прочных оснований. Опыт Рос­сии показывает, что свобода не может быть учреждена законодательным актом, она должна вырасти постепенно, в тесном содружестве с собственностью и правом. Ибо если склонность к присвоению заложена в природу человека, то уважение к чужой собственности — и свободе — в его при­роде отсутствует. Это уважение надо прививать, пока оно не пустит такие глубокие корни в народном сознании, что тщет­ными окажутся любые попытки их вырвать.

* * *

ГЛАВА 4: ВОТЧИННАЯ РОССИЯ

1 Полное собрание законов Российской империи с 1649 года, 1-е изд., 45 томов (Санкт-Петербург, 1830), т. iv, № 1857, 20 июня, 1701 г., стр. 169–70. В дальнейшем ПСЗ.

2 М. Н. Тихомиров, Древнерусские города, 2-е изд. (Москва, 1956).

3 М. Ф. Владимирский-Буданов, Обзор истории русского права, 4-е изд. (Санкт-Петербург и Киев, 1905), стр. 524; Г. Ф. Шерше­невич, Учебник русского гражданского права, 7-е изд. (Санкт-Петербург, 1909), стр. 242.

4 В. Б. Кобрин, Власть и собственность в средневековой России (XV–XVI вв.) (Москва, 1985), стр. 32–33. Ср.: С. В. Веселов­ский, Фео­дальное землевладение в северо-восточной Руси, I (Москва и Ленинград, 1947), где из фактического отсутствия источ­ников, могущих документально подтвердить существование част­ной земельной собст­венности до приблизительно 1350 года почему-то делается вывод, что такая собственность была “очень распространена” (стр. 8).

5 Alan Macfarlane, The Origins of English Individualism (Cam­bridge, 1979), Chapter 5.

6 В. О. Ключевский, Курс русской истории, I (Москва, 1937), Лекция XVIII, стр. 327–328; ср.: А. Е. Пресняков, Образование вели­ко­русского государства (Петроград, 1918), стр. 26–27.

7 А. Н. Насонов, Монголы и Русь (Москва и Ленинград, 1940), стр. 10.

8 Там же, стр. 77–78.

9 Там же, стр. 28–29.

10 Александр Лакиер, О вотчинах и поместьях (Санкт-Петербург, 1848), стр. 132.

11 На эту тему см.: Klaus Zernack, Die burgstдdtischen Volksver­­sammlungen bei den Ost- und Westslawen, in Giessener Abhand­lungen zur Agrar- und Wirtschaftsforschuung des Europдischen Ostens, Reihe I, Band 33 (Wiesbaden, 1967).

12 М. Богословский, Земское самоуправление на русском севе­ре в XVII в., I (Москва, 1909), стр. 56.

13 И. М. Кулишер, История русского народного хозяйства, II (Моск­ва, 1925), стр. 46; Богословский, Земское самоуправление,
стр. 48.

14 Я. Е. Водарский, Дворянское землевладение в России в XVII — первой половине XIX в. (Москва, 1988), стр. 3.

15 М. Дьяконов, Очерки общественного и государственного строя древней Руси, 4-е изд. (Санкт-Петербург, 1912), стр. 244–247.

16 Иван Андреевский, О договоре Новагорода с немецкими го­ро­дами и Готландом (Санкт-Петербург, 1855), стр. 4.

17 А. Л. Хорошкевич, Торговля Великого Новгорода в XIV–xv ве­ках (Москва, 1963).

18 Н. Л. Подвигина, Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII вв. (Москва, 1976), стр. 106.

19 Там же, стр. 38.

20 История СССР. I (Москва, 1948), стр. 126.

21 С. Н. Валк, ред., Грамоты Великого Новгорода и Пскова (Моск­ва и Ленинград, 1949), стр. 9–10.

22 Подвигина, Очерки, стр. 12–13, 115–116.

23 С. В. Юшков, История государства и права СССР, I (Моск­ва, 1940), стр. 200–201.

24 Подвигина, Очерки, стр. 114.

25 А. В. Арциховский в Исторических записках № 2 (1938), стр. 122, 125–126; О. В. Мартышин, Вольный Новгород (Москва, 1992), стр. 87–88.

26 A. M. Гневушев, Очерки экономической и социальной жизни сель­­ского населения новгородской области после присоединения Нов­города к Москве, I (Киев, 1915), стр. 310.

27 Арциховский в Исторических записках № 2 (1938), стр. 114–116.

28 Zernack, Die burgstдdtischen Volksversammlungen, 189.

29 Памятники русского права, II (Москва, 1953), стр. 212; George G. Weickhardt in Russian Review 51 (October 1992), 467–68.

30 А. Никитский, Очерк внутренней истории Пскова (Санкт-­Пе­тербург, 1873), стр. 120–121, 126.

31 Насонов, Монголы, стр. 94.

32 Там же, стр. 128.

33 Там же, стр. 114.

34 Cм. ниже, стр. 266 данного издания.

35 В. Н. Бернадский, Новгород и новгородская земля в XV веке (Москва—Ленинград, 1961), стр. 321–324.

36 Кулишер, История, II, стр. 50; Веселовский, Феодальное землевладение, стр. 288–290.

37 Дьяконов, Очерки, стр. 256–258; В. Сергеевич, Лекции и исследования по древней истории русского права, 4-е изд. (Санкт-Петербург, 1910), стр. 543.

38 Памятники русского права, VI, Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года (Москва, 1957), стр. 223.

39 С.В.Рождественский, Служилое землевладение в мос­ков­­ском го­­сударстве XVI века (Санкт-Петербург, 1897), стр. 8–9. Ве­се­­лов­ский, однако, оспаривает существование поместий до царст­вования Ивана III. [ Феодальное землевладение, стр. 302.]

40 Веселовский, Феодальное землевладение, стр. 55.

41 Об этом см.: А. А. Зимин, Опричнина Ивана Грозного (Моск­ва, 1964), стр. 306–359; Р. Г. Скрынников, Царство террора (Санкт-Петербург, 1992).

42 Р. Г. Скрынников, Начало опричнины (Ленинград, 1966), стр. 278–297.

43 Г. Перетяткович, Поволжье в XV и XVI веках (Москва, 1877), стр. 246–271.

44 Giles Fletcher, Of the Russe Commonwealth (1591) (Cambridge, Mass., 1966), 26–26v. [Д. Флетчер, О государстве русском (Санкт-Петербург, 1906), стр. 41.]

45 История России с древнейших времен, III (Москва, 1960), стр. 705–706. О том, как дело обстояло на Западе, см.: J. C. Holt in Past and Present, No. 57 (1972), 7–8.

47 Дьяконов, Очерки, стр. 255–256.

48 Текст этого законодательного акта сохранился лишь в одной версии: Полное собрание русских летописей, XIII (Санкт-Петер-
бург, 1904), стр. 268–269; Рождественский, Служилое землевладение, стр. 51–52.

49 Веселовский, Феодальное землевладение, стр. 89.

50 Рождественский, Служилое землевладение, стр. 59, iii.

51 Е. Д. Сташевский, Землевладение московского дворянства в первой половине XVII века (Москва, 1911), стр. 26–27.

52 Там же, стр. 17.

53 Шершеневич, Учебник, стр. 201–202.

54 Памятники русского права, VI, Соборное уложение, стр. 228.

55 Е. И. Индова в кн. Е. И. Павленко, ред., Дворянство и крепост­ной строй России XVI–XVIII вв. (Москва, 1975), стр. 275n

56 Fletcher, Russe Commonwealth, 46v–47. [Д. Флетчер, О государстве русском (Санкт-Петербург, 1906), стр. 68.]

57 Павел Смирнов, Города московского государства в первой по­ло­вине XVII века, том I, часть 1 (Киев, 1919), стр. 352.

58 Там же, стр. 77.

59 Там же, стр. 12.

60 Там же, стр. 14–15.

61 Otto Brunner, Neue Wege der Verfassungs- und Sozialges­chichte, 2. Aufl. (Gцttingen, 1968), 235–36.

62 C. М. Соловьев, История России с древнейших времен, VII (Моск­ва, 1962), стр. 46.

63 Heiko Haumann in Jahrbьcher fьr die Geschichte Osteuropas, Neue Folge, Band. 27, Heft 4 (1979), 486; Владимирский-Буданов, Обзор, стр. 245.

64 J. Michael Hittle, The Service City (Cambridge, Mass., 1979), 34.

65 Смирнов, Города, I/1, стр. 20.

66 В. О. Ключевский, Письмо редактору, Русские ведомости, № 125 (9 мая 1887).

67 Смирнов, Города, I/2, стр. 351–352; А. М. Сахаров, Образование и развитие российского государства в XIV– XVII в. (Моск­ва, 1969), стр. 77.

68 Ю. Р. Клокман, Социально-экономическая история русского го­рода (Москва, 1967), стр. 31; Brunner, Neue Wege, 226. Кит Фай­линг говорит, что в 1640 году в Англии, “вероятно”, не более 50 про­центов населения жили за счет сельского хозяйства. [Keith Feiling, A History of England (London, 1950), 509.]

69 Alexander A. Tchuprow (Чупров), Die Feldgemeinschaft (Strass­burg, 1902), глава II.

70 В. Н. Латкин, Учебник истории русского права периода империи, 2-е изд. (Санкт-Петербург, 1909), стр. 205. Ср.: С. Ф. Платонов, Очерки по истории смуты в московском государстве XV–XVII вв., 3-е изд. (Санкт-Петербург, 1910), стр. 155.

71 Я. Е. Водарский в Вопросах военной истории России (Моск­ва, 1969), стр. 237–238.

72 ПСЗ, том V, № 2789, 23 марта 1714 г., стр. 91–94.

73 А. Романович-Славатинский, Дворянство в России (Санкт-Петербург, 1870), стр. 239.

74 Н. Н. Ефремова в кн.: Российская Академия Наук, Институт Го­су­дарства и Права, Собственность: Право и Свобода (Москва, 1992), стр. 47

75 Энциклопедический словарь Общества Брокгауз и Ефрон, том. XXVIIA, стр. 187.

76 С. П. Луппов, Книга в России в XVII веке (Ленинград, 1970), стр. 28.

77 А. Сергеев в Книжном обозрении, № 18 (2 мая 1995), стр. 21.

78 Ефремова в кн. Собственность, стр. 47.

79 Richard Pipes, Russia Under the Old Regime, (London and New York, 1974), 210. [Ричард Пайпс, Россия при старом режиме (Моск­ва, 1993), стр. 277.]

80 Helen Cam, England Before Elizabeth (New York, 1952), 119.

81 Латкин, Учебник, стр. 201–202.

82 ПСЗ, том XV, № 11444, 18 февраля 1762, стр. 912–915.

83 Pipes, Russia Under the Old Regime, 178 [Пайпс, Россия при ста­ром режиме, стр. 235]

84 О. А. Омельченко, “Законная монархия” Екатерины Второй (Москва, 1993), стр. 29, 211. По словам А. Кизеветтера [ Исто­рические силуэты: люди и события (Берлин, 1931)], помещики были очень довольны этими ревизиями.

85 ПСЗ, том XVIII, № 13235, 19 января 1769, стр. 805.

86 ПСЗ, том XXI, № 15447, 28 июня 1782, стр. 613–615 и № 15518, 22 сентября 1782, стр. 676.

87 ПСЗ, т. xxii, № 16187, 21 апреля 1785, стр. 344–358.

88 В. Н. Латкин, Законодательные комиссии в России в XVIII ст., I (Санкт-Петербург, 1887), стр. 303–304.

89 Омельченко, “Законная монархия”, стр. 178–179.

90 Heinrich Altrichter, Wandlungen des Eigentumsbegriffs und neuere Ausgestaltung des Eigentumsrechts (Marburg und Lahn, 1930), 1–2.

91 ПСЗ, том XVIII, № 12950, 30 июля 1767, стр. 282.

92 Н. Д. Чечулин, ред., Наказ императрицы Екатерины II (Санкт-Петербург, 1907), стр. 86.

93 См.: В. И. Семевский, Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века, I (Санкт-Петербург, 1888), стр. 196–222 и др.

94 П. А. Хромов, Экономическое развитие России, (Москва, 1967) стр. 77.

95 Якушкин, Очерки, стр. 192.

96 Владимирский-Буданов, Обзор, стр. 247; Омельченко, “Законная монархия”, стр. 178–179.

97 A. E. Pollard, The Evolution of Parliament, 2nd ed. (London, 1926), 169, 171.

98 Robert von Keller, Freiheitsgarantien fьr Person und Eigentum im Mittelalter (Heidelberg, 1933), 68.

99 William H. Riker in Ellen Frankel Paul and Howard Dickman, eds., Liberty, Property, and the Future of Constitutional Government (Albany, N. Y., 1990), 51–52.

100 И. К. Луппо, Дени Дидро (Москва, 1960), стр. 107.

101 Richard Wortman in Olga Crisp and Linda Edmondson, eds., Civil Rights in Imperial Russia (Oxford, 1989), 16.

102 План государственного преобразования Графа М. М. Сперанского (Москва, 1905), стр. 305.

103 С. С. Татищев, Император Александр II: его жизнь и царствование, I (Санкт-Петербург, 1903), стр. 308.

104 Приводимые ниже сведения почерпнуты из кн.: Латкин, Учебник, стр. 212–232; Владимирский-Буданов, Обзор, стр. 245–247.

105 ПСЗ, том VI, № 3669, 29 октября 1720, стр. 252.

106 ПСЗ, том XV, № 11166, 13 декабря 1760, стр. 582–584 и № 11216, 15 марта 1761, стр. 665–666.

107 ПСЗ, том XVII, № 12311, 17 января 1765, стр. 10.

108 Хромов, Экономическое развитие, стр. 69–70.

109 Geoffrey Hosking, Russia: People and Empire, 1552–1917 (Cam­b­ridge, Mass., 1997), 200.

110 Victor Leontovitsch, Geschichte des Liberalismus in Russland (Frank­furt am Main, 1957), 165.

111 О. Ю. Яхшиян в кн.: Менталитет и аграрное развитие России (ХIХ–ХХ вв.) (Москва, 1966), стр. 92.

112 ПСЗ, том XXII, № 16188, 21 апреля 1785, стр. 358–384. (В дан­ном, первом издании ПСЗ этому указу ошибочно был присвоен номер 16187 — тот же, что и Жалованной грамоте дворянству.)

113 Клокман, Социально-экономическая история, стр. 119.

114 Joseph Bradley in Russian History, VI, Pt. i (1979), 22.

115 Pipes, Russia Under the Old Regime, 212–15 [Пайпс, Россия при старом режиме, стр. 278–283]

116 G. R. Elton, The Tudor Revolution in Government (Cambridge, 1953), 415.

117 Stanislaw Kutrzeba, Historia ustroju Polski v zarysie,Wyd. 3., I (Lwуw, 1912), 204.

118 ПСЗ, том XXIV, № 17906, 5 апреля 1797, стр. 525–569.

119 Латкин, Учебник, стр. 204–205.

120 Н. М. Дружинин, Государственные крестьяне и реформа П. Д. Ки­­селева, II (Москва, 1958), стр. 76.

121 Olga Crisp in Crisp and Edmondson, Civil Rights, 44.

122 В. М. Кабузан, Изменения в размещении населения в России (Москва, 1971), стр. 12.

123 Хромов, Экономическое развитие, стр. 77–78.

124 Olga Crisp in Crisp and Edmondson, Civil Rights, 37; А. А. Кизе­веттер, Исторические очерки (Москва, 1912), стр. 486.

125 М. Полиевктов, Николай I (Москва, 1918), стр. 4.

126 Кизеветтер, Исторические очерки, стр. 481–483; Полиевктов, Николай I, стр. 313.

127 Кизеветтер, Исторические очерки, стр. 480–482.

128 П. П. Семенов-Тян-Шанский, Мемуары, III, Эпоха освобождения крестьян (Петроград, 1915), стр. 230–231.

129 Teodor Shanin, The Awkward Class (Oxford, 1972), 30–1, 220n; cf. Macfarlane, Origins, 19–20.

130 И.Ф.Гиндин, Русские коммерческие банки (Москва, 1948), стр. 63.

131 Richard Pipes, Russian Revolution (New York,1990), 78.

132 Государственная Дума, Стенографический отчет (1906), I, i, стр. 2, заседание 13 мая, 1906.

133 Geoffrey A. Hosking, The Russian Constitutional Experiment (Cam­­­b­ridge, 1973), 61.

5. Собственность в двадцатом столетии

Было время, когда частная собственность могла считаться преградой, останавливающей власть государства, но сегодня эта преграда устраняется очень легко, едва ли не по первой просьбе... Нынешние законы о частной собственности мало ограничивают объем и сферы той деятельности правительства, которая характерна для государства, посвящающего себя социальной благотворительности.

Ричард А. Эпстайн1

Нам нужна конституция государства социальной благотвори­тель­ности.

Чарльз А. Райх2

История не знает века, менее благоприятного для института частной собственности, чем век двадцатый, и на то есть как экономические, так и политические причины.

Широкое понятие собственности, включающее в себя пра­во на жизнь и свободу, равно как и на жизненные блага, сло­жилось в семнадцатом веке в Англии, а в восемнадцатом получило общее признание в англоязычном мире. В то время большинство говоривших по-английски составляли эконо­мически самостоятельные люди и семьи, зарабатывавшие на жизнь либо обработкой собственных земельных участков, либо розничной торговлей, либо ремеслом. Предложенное Локком оправдание собственности как награды за приложение труда к ничейным предметам в точности соответствовало положению в Англии его времени. Подобным же образом идеал Джефферсона — республика, опирающаяся на труд и преданность класса самостоятельных землевладельцев-фер­ме­ров, — отражал американскую действительность его времени, когда, вероятно, до 80, а то и более процентов белых американцев жили на собственных фермах. Но такое положе­ние не застыло на месте: оно менялось в ходе девятнадцатого столетия, а в двадцатом осталось только в воспоминаниях. Развитие капиталистической аграрной экономики с ее крупными хозяйствами, наряду с подъемом промышленности и ростом корпораций, привело к неуклонному сокращению удельного веса самостоятельных производителей и соответствующему распространению наемного труда. Наемные работники или служащие не имеют доступа к собственности на средства производства; их зарплата не есть собственность, по­тому что им не гарантирована и сама работа. Огромное богатство, созданное капиталистическим способом производства, и боязнь общественных волнений склонили современные демократии к принятию мер социальной помощи в виде пособий по безработице, пенсий по возрасту и множества других “льготных выплат”. По мнению некоторых ученых, блага этой политики перекрывают потери от упадка частной собственности — по существу, мол, эти блага являются пра­вами и как таковые сами представляют собой “собственность”*. Но даже если согласиться с таким взглядом, нельзя не видеть, что за отсутствием возможности распоряжаться этими имущественными правами речь здесь может идти не о настоящей собственности, а скорее об условном владении в духе феодального времени.

Современный мир был свидетелем ограничений, налагав­шихся не только на права собственности, но и на исторически связанные с ними свободы. во многих частях мира, особенно в Европе, используя общественные смятения, вызванные дву­мя мировыми войнами, а между ними Великой депрессией, демагоги обращались к социалистическим лозунгам, чтобы оправдать захваты частной собственности и подчинение ее го­сударству. Там, где им это удавалось, экономические усло­вия жизни населения оказывались в высокой степени зависи­­мы­­ми от милости правителей. Так произошло в коммунистиче­ских России и Китае, а равно в национал-социалистической Германии и во множестве разбросанных по всему миру стран, которые последовали их примеру. Итогом были утрата свободы и массовые

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

* Charles A. Reich in Yale Law Journal 73, No. 5 (1964); C. B. Mac­pherson in Dissent, No. 24 (Winter 1977), 72–77. Действи­тель­но, в деле Голдберг против Келли Верховный суд постановил, что соци­аль­ная помощь есть “законная льгота” и получателю не может быть в ней отказано без должного процесcуального обоснования. [Micha­el Tanner, The End of Welfare (Washington, D. C., 1996), 54.]

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

убийства людей в масштабах, никогда прежде не виданных. Убийства освящались политической доктриной нового покроя, которая требовала уничтожения целых категорий людей, принадлежавших к “негодным” классам, расам или этническим группам.

Нарушения прав собственности и расправы с обреченными на гибель людьми происходили одновременно, и это не было простым совпадением, ибо, как мы подчеркивали, лич­ные качества человека, его действия и его собственность — все это нерасчленимо, так что посягательство на принадлежа­щее ему имущество равнозначно покушению на его личность и его право на жизнь.

Но и благонамеренные действия в рамках демократиче­ской политики социального обеспечения также представляют собой посягательства и на собственность, и на свободу — не столь явные и, конечно же, менее жестокие, но в конечном счете, возможно, не менее опасные.

1. Коммунизм

Тоталитаризм, как и демократия, это идеал — отвратительный и пагубный, но все же идеал в том смысле, что он ставит цель настолько амбициозную, что она не может быть достигнута. Демократия требует государственного управления с участием народа и подчиненного закону; в действительности, однако, демократические режимы находятся под контролем элит, успешно отыскивающих способы гнуть и поворачивать законы себе на пользу. Тоталитаризм хочет быть прямой про­тивоположностью демократии: он старается раздробить общество и установить над ним полный контроль, не считаясь ни с какими его желаниями и не признавая превосходства какого бы то ни было закона над волей правительства. И все же на деле даже самый крайний тоталитарный режим, сталинский, не мог совсем уж не считаться с общественным мнением и не добился полного контроля над всеми сторонами жизни граждан.

Конечная цель тоталитаризма — сосредоточение всей государственной власти в руках самоназначенного и само­воспроизводящегося корпуса избранных, называющего себя “пар­тией”, но скорее напоминающего орден, от членов кото­рого требуется только верность вождям и друг другу. Цель то­та­литаризма предполагает установление прямой или косвенной, смотря по обстоятельствам, власти над всеми экономическими ресурсами страны. Собственность, которая по самой своей природе ставит пределы государственной власти, либо упраздняется, либо преобразуется во владение, обусловленное оказанием существенных услуг правящей партии.

Среди тоталитарных государств Советский Союз ближе всех подошел к осуществлению коммунистического идеала общества, не знающего собственности. С приходом к власти в октябре 1917 года Ленин и его сподвижники не имели ни­какого представления о том, какую роль собственность и пра­во играют в экономической жизни: чтение социалистической литературы научило их единственно тому, что это основа экс­плуатации и политической власти. Вдохновляясь сочинения­ми утопистов и доктринами Маркса и Энгельса, находясь под впечатлением успехов квазиобобществленной экономики втя­нутых в войну европейских стран, особенно имперской Германии, большевики незамедлительно приступили к экспроприации частного имущества граждан — сначала знати, духовенства и “буржуазии”, а в конечном счете и всего населения3. Второй съезд Советов, который в октябре 1917 года большевики созвали в составе подобранных делегатов с целью придать видимость законности совершенному ими перевороту, издал декрет об отмене частной собственности на землю. Декрет, составленный по проекту Ленина, “обобще­ствил” все земли, хотя временно исключение было сделано для участков, находившихся в собственности крестьян-общинников, которых еще не окрепший новый режим не хотел против себя восстанавливать. Даже это, впрочем, не помешало наступлению на частную собственность в деревне развернуться вовсю уже в 1918 году, когда у крестьян стали отбирать зерно, которое правительство определяло как “излишки”. Что касается “кулаков”, которыми формально считались крестья­не, использовавшие наемный труд, а на деле оказывались все жители деревни, активно выступавшие против большевиков, то у них урожай изымался целиком, при том, что некоторых, по приказу Ленина, принародно вешали сотнями — в назидание всему крестьянству. Торговля зерном и другой сель­скохозяйственной продукцией была поставлена вне закона. Такие действия, немыслимые даже при крепостном праве, ввергли Советскую Россию в жесточайшую в истории страны гражданскую войну, в которой сотни тысяч солдат Красной Армии яростно бились с сотнями тысяч крестьян4.

Ленин добивался экспроприации частной собственности с одержимостью и неумолимой жестокостью фанатика, поскольку из суждений Маркса о Парижской коммуне извлек убеждение, что все прежние социальные революции терпели неудачу потому, что останавливались на полдороге. Между 1917 и 1920 годами частная собственность всех видов, за ис­ключением общинной земли и скромного личного имущест­ва, была национализирована. Торговля — как розничная, так и оптовая — стала государственной монополией. Городская недвижимость была экспроприирована и отошла государству. Ленин распорядился уничтожить всю нотариальную докумен­тацию, удостоверявшую права собственности на землю, недви­жимость, фабрики и т. д.5В июне 1918 года крупные промышленные предприятия стали государственной собственностью; в последующие два года та же участь постигла предприятия средние и мелкие, включая ремесленные мастерские. Промыш­­ленное производство всех форм и видов было передано под руководство Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ), которому поручалось подчинить всю несельскохозяйственную часть российской экономики единому плану. К 1920 году были ликвидированы все частные банки, замененные теперь единственным государству принадлежащим и государством управляемым “Народным банком”. Банкноты печатались в не­ограниченных количествах, и этим способом по существу были упразднены деньги. В 1923 году цены в 100 миллионов раз превысили уровень царского времени, и бумажные деньги не стоили почти ничего. Эта сознательно созданная инфляция уничтожила накопленные рублевые сбережения, хранившиеся в банках или на руках и, в долларовом эквиваленте, исчислявшиеся миллиардами.

Существует вполне достаточное доказательство тому, что все честолюбивые старания учредить в Советской России ком­мунистическую экономику завершились ужасающим провалом. В 1920 году промышленное производство упало на 82 процента по сравнению с уровнем 1913-го. Сбор зерновых сократился примерно на 40 процентов, что поставило страну на грань голода. Несмотря на все принимавшиеся политиче­ской полицией драконовские меры, процветал черный рынок продовольствия и готовых изделий. Более того, оценки показывают, что без черного рынка продуктов питания в 1918–1920 годах российские города были бы обречены на голод, потому что по официальным нормам, часто не превышавшим 70 граммов хлеба в день, продовольствие доставалось лишь малой части населения.

Тем не менее новые правители упорствовали в своей раз­рушительной политике, позднее названной “военным коммунизмом”, даже когда постигшая их неудача стала очевидной для всех, кроме самых отъявленных фанатиков. Для этого упорства было две причины. Они искренне верили, что капи­талистическая система, движимая погоней за личной наживой, внутренне несостоятельна, и что централизованно управляемая плановая экономика окажется несравненно более производственной. Второе соображение: они связывали част­ную собственность с политической властью и опасались, что даже островки частной собственности, оставленные нетронутыми, позволят достаточному количеству граждан вырваться из-под власти государства и сколотить оппозицию. В то вре­мя, как и впоследствии, монополия на политическую власть представлялась им важнее экономической производительности, тем более, что, будучи полновластными хозяевами ресур­сов страны, они всегда могли направлять эти ресурсы туда, где они были нужнее всего для подкрепления их власти.

Однако в начале 1921 года коммунистическое руководст­во вынуждено было, наконец, отступить. К этому времени к широким крестьянским восстаниям присоединились мятеж на Балтийском флоте и забастовки на петроградских заводах. Производство потребительских товаров скатилось к самой низ­кой точке. Страна бурлила; методы хозяйственного управления, введенные ради сохранения большевистской диктатуры, грозили теперь ее подорвать. Ленин, реалист, принял решение о временном и частичном отступлении. Принятая в 1921 году новая экономическая политика (НЭП) касалась главным образом сельского хозяйства. Крестьяне были признаны собственниками производимой ими продукции, и для них была установлена твердая ставка налога вместо ничем не ограниченных податей, собиравшихся под видом изъятия “из­лишков”. Всем, что оставалось по выполнении обязательств перед государством, они могли свободно торговать на открытом рынке. Эти меры сразу успокоили деревню. Получив за­верения, что выращенные урожаи не будут у них произвольно отбирать, крестьяне расширили посевные площади, и к 1928 году производство зерновых в России приблизилось к довоенному уровню. Однако поворот в аграрной политике свершился слишком поздно и не успел предотвратить худший в истории страны голод. Он разразился в 1921/22 году после страшной засухи. Последовавший за умышленным сокращением посевных площадей и опустошением семенного фонда, он унес более пяти миллионов жизней.

Дата добавления: 2015-05-10