Деловая речь

Хотя производственные, торговые и иные деловые отнош
ния имели место и в прошлом, но соответствующие им Ф⁰^
общения — от случайных контактов до сложнейших споров м^е
ду фирмами, концернами — получили развитие лишь в поел
ние 3—4 столетия, особенно в последние десятилетия. _я>

Кто они, носители быстро формирующейся системы обт^с _т. Как правило, это люди энергичные, способные принимать оь рые решения, имеющие опыт управления и общения. Но в на

высказывалось мнение о недостатках их образования и 90-* ^Г.?^ДО льтуры- Однако во второй половине 90-х годов положе-_общей W_ниЛ0СЬ> теперь имеются сведения, что директора банков _н(1е #^3Nie _нНЬ1Х предприятий всерьез изучают языки (включая рус-_проМЫ^ш _ю искусств, философию и риторику. Многие зани-_скйй)> ^И_поЛИТикой. Важно также, что эти люди интересуются ма-

^Mal°SoM общения.

^сте^ вая речь преобладает также в деятельности государствен-ужаших министерств, муниципалитетов и департаментов. %^Сц категории людей тяготеют к информационным аспектам теории и практике речевой коммуникации, на первый план выдвигаются следующие тезисы.

1 Интересы дела, логика, юридическая обоснованность, кор-ектность, полное отсутствие сантиментов.

Р 2 Слушающий, партнер в деловых отношениях, — это объект _еЧи (устной, письменной), от которого зависит успех дела, и он должен ощущать удовлетворение.

3. Говорящий как инициатор общения должен держать нить раз­
говора в своих руках, не уступать ее партнеру.

4. Если слушателей несколько, говорящий должен знать пози­
ции каждого и свою речь направлять не только всем, но и каждому.

5. Говорящий не должен забывать, что в паре «говорящий —
слушающий» он находится в невыгодном положении, «саморас­
крываясь» перед слушающим. Говорящий вынужден идти на риск
в своем «самораскрытии», а слушающий имеет возможность взве­
сить свое дальнейшее поведение.

6. В то же время слушающий, анализируя речь говорящего, дол­
жен решить такие задачи:

а) чему можно верить, чему — нельзя;

б) есть ли в речи говорящего второй план смысла, если есть —
^в чем он состоит;

в) какие из предложенных условий ему выгодны или хотя бы
риемлемы для него, как инициатор переговоров, т.е. говорящий,

к нему относится.

_и, ■ ^а Участника переговоров должны успеть четко выделить ^формацию в речи друг друга, оценить ее с точки зрения новиз-тивн^Ч°^{СТ0ВерН0СТИ}' ^пеР^{спектив} использования, вероятной эффек-(а так°^{ТИ этого} использования. Причем все перечисленные задачи Чита к ^{С д}РУ^гие) Должны быть решены в условиях острого дефи-^{ЭеМеНИ И в соп}Р^овожДении вежливых улыбок и этикетных

Мар_Кет ^{То т}Ребует знания психологии человека, менеджмента, Ипр_Огн ^Нга> Рекламы, теории управления, аналитических умений ^С11еЧиади^{ИР0Вания}' Неслучайно в деловом мире находят себе место ^стати_Сти ^CTbI ~ аналитики, референты, диагностики, адвокаты, ^ИКи и даже детективы.

Обычно в деловом общении могут быть выделены этапы — _п
варительный, ориентировочный, аналитический, констру^^'
ный, прогностический, юридический, этап итогового взвещ ^
ния и, наконец, принятия решения, подписания акта (конт^
та, договора). Все эти условия, естественно, находят отражен!/
в языке. ^е

Устные деловые переговоры, как правило, стенографирую
или записываются на магнитную ленту. ^с

Характеристики делового текста:

а) четкая целевая установка;

б) четкое определение предмета обсуждения;

в) указание участников делового контакта, даты, часа и мест-

г) соблюдение юридических норм;

д) однозначность терминов и формулировок;

е) отказ от аллегорий, метафор, изобразительных средств, ко
торые могут привести к неточному пониманию текстов, жесткое
соблюдение норм литературного языка, официально-делового
стиля.

Как видим, провозглашаемое ныне информационное общество, возможно, наиболее полно отражается в этой области речевого мастерства. И компьютер как важнейший инструмент информа­ционного мира находит в деловой риторике самое широкое при­менение.

22. Судебные дискуссии

Пожалуй, о мастерстве судебных ораторов написано больше чем о других видах красноречия: Аристотель, Гораций, Кант, До­стоевский, Кони, Лев Толстой в «Живом трупе», «Воскресении» Эта область деятельности людей всегда вторгается в трагические судьбы, само право судить — на грани допустимого, здесь любое равнодушие бесчеловечно, а ложь и несправедливость — несмы­ваемый позор. Поэтому развитие судебной риторики есть и след­ствие, и орудие гуманности и демократии: неслучайно в России появилось так много прекрасных судебных ораторов во 2-й поло­вине XIX в.: Ф. Н. Плевако, П. С. Пороховщиков, К. К. Арсенье* К. Л. Луцкий (см.: Судебное красноречие русских юристов пр° шлого. — М., 1992). В эти годы успех судебного красноречия опр^е делился построением самой процедуры судопроизводства, Р^оДИ_е1 шейся еще в Афинах, — это две стороны процесса: суд протек как дискуссия сторон обвиняющей и защищающей под пре тельством независимого судьи.

Решение суда опирается не только на дискуссию, но и казания свидетелей, признания обвиняемых, но высокая ра, нравственное благородство, знание жизни и психологии* конец, человеческое обаяние самих юристов во многом опр^е#

дливость. Сошлемся на авторитет К. А. Арсеньева, авто-ют сПР^аВ p_VCCjcoe судебное красноречие»:

адача исполнена, если нам удалось показать характеристиче-

^^aUia пусского судебного красноречия. Главную его силу составляет

ские черть^ _самая простота, которою запечатлены лучшие произведе-

про _литературы. Русский судебный оратор... не становится на

ния РУ^сС _гоняется за эффектами, невысоко ценит громкие трескучие _хОдули, g_0JIbUie беседует, чем декламирует и вещает, обращается больше фразы- _смЫСлу, чем к фантазии присяжных... Он никогда не говорит к^зДрав публики... (Русская риторика: Хрестоматия / Сост. Л.К.Грау- ^ЛЬК°Л

Ход судебного разбирательства привлекает многих, и не празд-любопытство здесь главная причина. Судебный процесс — сво-^Нобразная школа жизни, справедливости, культуры, мышления и языка школа высочайшей ответственности, ведь от мастерства и внутреннего чувства справедливости юриста зависят судьбы лю­дей. Лучшие ораторы всегда выступали против усложненной речи на суде, особенно против употребления специальных иноязыч­ных терминов — типа ингредиент, феномен, которые часто непо­нятны подсудимому.

Судебная практика требует высокой точности терминов и даже обычных разговорных слов, не допускает смешивания паронимов: необходимо отличать зачинщика от подстрекателя, не смешивать премию с вознаграждением или заработком, кровотечение с крово­излиянием, аффект с эффектом.

Русские судебные ораторы обращались не только к разуму, но и к чувствам присяжных и судей: советовали даже не скупиться на метафоры. Так, Сергеич (П. С. Пороховщиков) приводит пример из Цицерона: «рассудок говорит — закон требует»; «моя речь на­чинает седеть»; «когда надо молчать — ты кричишь, когда следует говорить — ты молчишь».

Но судебные речи не ограничиваются только дискуссией сто­рон. ^^ам судебный процесс — это лишь видимая часть айсберга, • е. следствия, которое иногда длится годами. И строится оно тоже _с ^{Текстах}> составляющих десятки томов: это протоколы допро-ныё ^{Свидетельские} показания, материалы прессы, письма, лич-_CTDa ^аписи> а бывают и запрещенные средства, например перлю-°бще ^{Я ПИсем и} подслушивание телефонных разговоров. Процесс У ^{Ия СЛе}Дователя с подозреваемым чрезвычайно сложен и по- ^{Неслучаино это} общение не раз становилось предметом ^{еН иссле}Д°^{вания в} лучших произведениях мировой

^итеоат^ Д у рд р

^нИе и ц ^Ь1' ^напРимер в романе Ф. М. Достоевского «Преступле-

Вооб ^{Казание>>}-

^Ственных ^{С СИтуации}> связанные с нарушениями правовых и нрав-Норм, через речи, внешние и внутренние, возможно,

ярче всего обнажают обычно скрываемый мир самых самых светлых побуждений человека. И его суд над самим происходит в форме беспощадного внутреннего диалога, н"^ч* этом в следующей части. ° % 23. Мысленные монологи и диалоги Традиционная риторика никогда не включала внутреннюю п в круг своих понятий, особенно — собственно ораторских. И зд она не обозначена как вид красноречия. ' ^eci Но мысленный этап подготовки высказывания всегда был поле ее внимания. Мысль и слово — неразделимы. К формирсщ¹ нию мысли привлекались законы и правила логики, их систем разрабатывались с высокой тщательностью, эта сторона ритопо ческого действия ничуть не устарела. Современная же риторика расширяет свою сферу, распростра- няет ее практически на все виды речи, включая и внутреннюю мысленную., И сразу становится ясно, что здесь одной лишь логики недо статочно. Внутренняя речь тоже имеет свои виды, они функциональны их критерием служит степень осознанности и управляемости/не­управляемости. Отметим следующие виды внутренней речи.

Вид 1. Мысленная подготовка предстоящего высказывания 2. Тихое чтение «про себя» (когнитивная функция — познавательная) 3. Мысленное решение задач разной степени слож­ности, а также мысленное конструирование (графиче­ское, вербальное и пр.) 4. Воспоминания и раз­мышления со значительной долей элементов образного мышления

Признаки

Происходит постепенная верба­лизация речевого намерения (ин­тенции) вплоть до соблюдения норм культуры речи (даже орфо­графии)

Внимание сосредоточено на пони­
мании и усвоении содержания, за­
поминании; значителен оценочны»
подход -

В центре — логика; может сопрО' вождаться записями, чертежами т. е. внешней, графической фр речи

Управляемость невысокая; ■ бывает аморфна, языковые ф°Р беспорядочны, даже тематика неустойчива

^Г 5-д ^оГро

твор-

_еЯтельность; имеет количество ва-комбинаций. Пла- у- _ние своей деятель-^нИр° (регулятивная функ­ция)

Г^пэенн диалог, обычно спор с реальным л или литературным

героем

При всем разнообразии вариантов осознанность и управляемость вы­соки. Целеустремленность, высо­кая активность, а иногда — высо­кий уровень эмоций, увлеченность, даже вдохновение. Выбор языковых форм

Высокая степень осознанности, увлеченность, иногда — эмоции высокого накала. Достаточно вы­сокая языковая оформленность, вплоть до выбора языковых средств

7 Внутренний диалог с самим собой, самоанализ, комплекс неполноценно­сти, муки совести, обраще­ние к Богу, иногда в итоге душевное облегчение, но бывает и суровый приговор

Высокий уровень внутреннего, духовного напряжения, эмоцио­нальный накал, четкая мысль, но строй речи, языковые формы обычно не осознаются

Внешняя речь в жизни человека редко занимает больше 3 — 4 часов в сутки. Лишь некоторые профессии требуют большего. Но в мире внутренней речи человек живет все остальное время, кро­ме глубокого сна.

Из вышеназванных семи видов внутренней речи лишь первый всегда был предметом риторики или других образовательных сис­тем. Можно отметить также отчасти тихое чтение, решение задач, планирование. Неориторика делает попытки управления некото­рыми видами в отдельных ситуациях (кроме 7-го, разумеется).

Люди бывают говорливые и молчаливые, интроверты и экст­раверты. Если судить только по внешним высказываниям, то зам-

утыи, немногословный человек интеллектуально неполноце-бол' ^Н° ^{жизнь не} подтверждает такого вывода. Скорее наоборот:

^ливость сродни глупости, беспринципности. °бхоп^ЗМОЖН°' ^ЧТ° Р^{азвиваюшая сила} речи, языка, текстов может ^Самого^ТЬСЯ ^^{С3 озв}У^{чивания и} графической записи, хотя бы для ^Отчаст ^Ъекта- Если это предположение справедливо хотя бы ^самовос ^{10 рито}Р^{ические} правила и фигуры не будут лишними в ^ИнДИвип^{ЛИТаНИИ}' ^^{менно в этои} сфере, наиболее драгоценной для ^ЗНаНия ' ^С0ВеР^Шается самое ценное в человеке: акты самопо-

Это₀р;^{аМосознания}! самооценки, саморегуляции. ^СТвенно_и^{Ласть духовного} мира человека, подчас сокровенной нрав-^Йе^' Ко ^^еятельности, как правило, недоступной для других лю-^Зненно важной для самого субъекта.

Pet,

Мир этот необычайно богат и мало познан: сознание
лект, разум, память, чутье языка — языковая способность
воображение, интуиция, тревожность, необъятный мир эмоц' -¹
это мир ценностных ориентации личности и нравственности **
веры, убеждений, любви... ^lKi1

Есть области, которые неподвластны самому субъекту, _ бессознательного: интуиция, тревожность, антиципация " предвосхищение, в какой-то степени — воображение и тв'о ^ ство.

Во внутренней жизни человека, во всяком случает — в неко рых видах, наблюдается раздвоение своего «я»: оно очевидно внутреннем споре с самим собой, менее заметно при чтении переживании прочитанного, в ситуациях выбора, колебаний

Кроме того, есть относительная свобода этих внутренних ы нологов и особенно диалогов — и во времени («меня никто ■ ничто не торопит»), и в отношении возможных неудач и ошибок («меня никто не осудит, кроме меня самого»). Эта свобода создает для субъекта условия недосягаемой во внешней речи глубины твор. чества: именно во внутреннем диалоге совершаются решения са­мых трудных и ответственных задач, делаются изобретения и от­крытия, порождаются новые идеи.

Дата добавления: 2015-05-09