Этапы творческого воображения 1 страница

Ак671 353

ности к развитию, к пониманию своей жизни, к поиску смысла своей жизни). Для многих людей присущи так называемые «неврозы существования», когда человек не понимает, зачем живет, и страдает от этого.

Если человек стремится понять смысл своей жизни, максимально полно реализовать себя, свои способности, он постепенно переходит на высшую ступень личностного са­моразвития.

«Самоактуализирующейся личности» присущи следую­щие особенности:

1) полное принятие реальности и комфортное отношение
к ней (не прятаться от жизни, а знать, понимать ее);

2) принятие других и себя («Я делаю свое, а ты делаешь
свое. Я в этом мире не для того, чтобы соответствовать
твоим ожиданиям. И ты в этом мире не для того, что­
бы соответствовать моим ожиданиям. Я есть я, ты есть
ты. Я уважаю, принимаю тебя таким, какой ты есть»);

3) профессиональная увлеченность любимым делом, ори­
ентация на задачу, на дело;

4) автономность, независимость от социальной среды, са­
мостоятельность суждений;

5) способность к пониманию других людей, внимание, доб­
рожелательность к людям;

6) постоянная новизна, свежесть оценок, открытость опыту;

7) различение цели и средств, зла и добра («Не всякое
средство хорошо для достижения цели»);

8) спонтанность, естественность поведения;

9) юмор;

10) саморазвитие, проявление способностей, потенциальных
возможностей, самоактуализирующее творчество в рабо­
те, любви, жизни;

11) готовность к решению новых проблем, к осознанию
проблем и трудностей, своего опыта, к подлинному по­
ниманию своих возможностей.

Если человек достиг уровня самоактуализации, то у него высшие потребности начинают доминировать над низмен­ными. Это только в начале жизненного пути: если у чело­века нет хлеба, то он будет жить только для того, чтобы этот хлеб раздобыть. Когда же человек осознал свое пред­назначение в мире, то он может ограничиться минимумом воды и хлеба. Только человек, знающий, для чего он жи-

вет, может быть настойчивым и последовательным, терпе­ливым и постоянным, уверенным в себе и справедливым.

Для самоактуализации необходимо добиваться постав­ленных целей, понять свое место в жизни и следовать бо­жественной предначертанности. Чтобы достичь поставлен­ных целей, необходимо не поддаваться всему тому, что может помешать поставленной задаче; причем, если спорт­смен показывает возможности тела, то самоактуализа­ция — это высший показатель возможностей духа. Смысл жизни человека состоит в максимально полном развитии, развертывании всех заложенных от бога талантов, задат­ков и способностей. Самоактуализация и есть полное ис­пользование всех возможностей человека. Обычно человек стремится выразить себя в той области, в которой он об­ладает наибольшими задатками и способностями. Но да­леко не каждая область человеческой деятельности помо­гает раскрытию творческих способностей. Тяжелый физи­ческий монотонный, нетворческий труд, на который обре­чена значительная часть человечества, не раскрывает, а на­против, губит имеющиеся способности. Подлинное наслаж­дение приносит только творческая работа. Наибольшую возможность для взлета мысли, для развертывания потен­циально безграничных духовных возможностей человека представляют наука и искусство. Видимо, тем и объясня­ется тот факт, что все большее количество людей стремится получить такую работу, где есть больше возможностей для творчества, соглашаясь при этом даже на более низкую зарплату. Стремление добиться уважения со стороны дру­гих людей — один из движущих мотивов в процессе по­иска смысла жизни, в особенности в тех областях, в кото­рых имеется большая возможность для творчества.

Можно сказать, что каждый человек имеет внутреннюю потребность стать всем тем, кем он может и по своей сво­бодной мотивации должен стать. Творческая работа чело­века над самим собой — главный механизм удовлетворе­ния данной потребности. Однако, в отличие от других су­ществ, человек как потенциально безграничное, космическое создание природы, в принципе, не может реализовать себя в полной мере. Это приводит к неудовлетворенности жиз­нью, которая выступает побудительной причиной творчес­кой деятельности. Вроде бы все просто и ясно, и мало кто оспаривает утверждение, согласно которому назначение

12* 355

любого человека — всесторонне развивать свои способно­сти и дарования. Это может стать целью любой жизни. Но правильно ли назвать эту цель высшей? Возникает вопрос: а для чего развивать свои способности, для какой высшей цели? Это и есть один из основных вопросов философии. Еще Иммануил Кант заметил, что философия должна от­ветить всем на два вопроса: «Кто мы такие?» и «Куда мы идем?» Очевидно, что данный круг вечных или «роковых» вопросов стимулируется осознанием человеком конечности своего существования. Смерть низводит человека к этим вопросам, властно побуждает напрягать ум и волю в по­исках ответа на них.

Очевидно, что проблема смысла и цели человеческого бытия, проблема жизни и смерти — это центральная про­блема философии.

Естественно, когда каждый человек — это отдельное звено в бесконечной цепи всего человечества, то довольно легко определить смысл существования и этого отдельно­го звена — ведь без него разорвется цепь. Но те же мате­риалисты утверждают, что смертен не только отдельный че­ловек, но и все человечество. Вообще ничего нет вечного под солнцем. Да и солнце рано или поздно потухнет, и не спасет человечество даже космический перелет в другую га­лактику, потому что и другая галактика рано или поздно взорвется, а в конце концов и вся Вселенная сожмется об­ратно в бесконечно малую величину. Известно, что в со­ответствии с концепцией универсального эволюционизма 15-20 млн лет назад все вещество нашей Вселенной кон­центрировалось в «сингулярности» — определенном фи­зическом состоянии, не подчиняющемся обычным законам физики. Вся материя была сконцентрирована в необычай­но малом объеме с гигантской плотностью и чудовищной температурой. Новейшие исследования показывают, что эта «сингулярность» была создана из ничего. И вот из этого «ничего» все и возникло, чтобы по истечении определенного времени в это «ничто» превратиться снова⁴.

Жизнь противоположна безжизненности, а смерть про­тивоположна рождению, ибо смерть и рождение — полю­сы и границы человеческой жизни, ее пределы. Смерть даже более необходима, чем рождение, так как тот или иной человек мог и не родиться, поскольку его рождение зависело от многих случайностей. Но раз он родился, то

уже ничто не может спасти его от смерти. «Против смер­ти нет никаких средств», — писал Ф. Энгельс.

Все понимают, что человек в своем физическом теле не • может жить вечно, но отношение людей к этому факту раз­лично. Одни считают, что ценность жизни очень мала из-за ее ограниченности. И как было бы хорошо, если бы че­ловек мог жить вечно... Но человек нерасторжимыми уза­ми связан со своим поколением, с окружающей его с детства социальной средой, а все это — с конкретным историческим временем. И человек не может выпрыгнуть за границы сво­его времени и своего поколения. А если кому это и удает­ся, то счастья не приносит. Одну 105-летнюю англичанку спросили: «А у Вас есть враги?» — «Нет, — с грустью ответила она, — ни одного не осталось. Они все умерли, как, впрочем, и все друзья». Но человек в принципе, никог­да не может примириться с необходимостью своего ухода из этого мира. И, очевидно, лучший выход из ситуации, которую мы изменить не в силах, — это изменить свое к ней отношение. Ведь ограниченность жизни побуждает людей ценить и беречь время, жить интенсивно и насыщен­но. Мысль о бесконечности жизни, о бесконечности буду­щих наслаждений сделала бы людей равнодушными к се­годняшней радости, к сегодняшнему удовольствию. Фило­софы не без основания считают, что все великое и нужное всем создано людьми, которые хотели успеть совершить что-то значительное, которые стремились оставить свой след в истории, увековечить свое имя в памяти потомков. Римские философы-стоики даже сформулировали глав­ный жизненный принцип, по которому должен жить каж­дый человек: «Думай о смерти». Из этого принципа сле­дует, что каждое свое действие, каждый поступок, каждое высказывание и даже слово человек должен совершать так, как будто это его последнее слово и последнее действие в жизни. Следование такой жизненной установке наполня­ет содержанием и глубиной любое событие в жизни чело­века. Человек, думающий о смерти, способен часами любо­ваться цветком, морским прибоем, огнем очага. Вся восточ­ная культура построена на созерцании земной красоты: японец может всю ночь просидеть и получить громадное удовольствие, наблюдая за падающим снегом или цветком сакуры. Большинство же людей следуют в своей обыден-

ной жизни прямо противоположной позиции — вообще стараются не думать о смерти.

Да, мысли о неизбежности смерти невыносимы, но не­которые философы не без основания считают, что вечная жизнь была бы для человека проклятием, подлинной му­кой. Необходимо отметить, что в ряде случаев наивное и потребительское отношение верующих к религиозному дог­мату о загробном существовании препятствует людям тру­диться над своим подлинным земным счастьем, думать об улучшении земной жизни, о совершенствовании отношений в обществе. Еще древнегреческий историк Плутарх подме­тил эту особенность людей, верующих в бессмертие, — их недооценку земной жизни. «И придавая настоящей жиз­ни в сравнении с вечностью мало значения или, вернее, не придавая ей никакого значения, они прозябают, не исполь­зуя жизни; в своем малодушии они пренебрегают добро­детелью и деятельностью и презирают самих себя как рож­денных на один день, неустойчивых и ни на что достойное не способных». Ведь бессмертие делает человеческую жизнь бессмысленной, лишает ее ценностей и интересов. Смерт­ность делает жизнь трагичной, но зато может наполнить ее глубоким смыслом. Каждый период в жизни человека вно­сит свое содержание и свои способы решения важнейших проблем, стоящих перед человеком.

Если бы даже вопреки законам природы удалось до­биться бессмертия человека, то это поставило бы челове­чество перед сложнейшими проблемами, которые со време­нем стали бы неразрешимыми и завели человечество в тупик. В качестве примера можно привести интересный рас­сказ «Бессмертный», написанный известным аргентинским писателем Хорхе Луисом Борхесом. Суть этого рассказа в том, что его герой посетил однажды город Бессмертных, муд­рецов, нашедших волшебную реку и получивших дар ни­когда не умирать. Сам город оказывается заброшен и представляет собой громоздкий и бессмысленный лабиринт, где множество ходов упирается в тупики. А возле города обитает дикое и мрачное племя, которое кажется ему совер­шенно тупым и неразвитым, практически не умеющим го­ворить. Но волею судьбы он ближе знакомится с одним из дикарей и с изумлением узнает, что это... Гомер! Бессмерт­ный Гомер, в памяти которого, отягощенной веками, оста­лись только отдельные слова и фразы из собственных про-

изведений, почти лишенные теперь всякого смысла. Дика­ри — это и были Бессмертные. Борхес пишет: «Наученная опытом веков, республика Бессмертных достигла совершен­ства в терпимости и почти презрения ко всему. Они зна­ли, что на их безграничном веку с каждым случится все. В силу своих прошлых или будущих добродетелей каждый способен на благостыню, но каждый способен совершить и любое предательство из-за своей мерзопакостности в про­шлом или в будущем... А если взглянуть на вещи таким образом, то все наши дела справедливы, но в то же время они — совершенно никакие. Гомер сочинил «Одиссею», но в бескрайних просторах времени, где бесчисленны и безгра­ничны комбинации обстоятельств, не может быть, чтобы еще хоть однажды не сочинили «Одиссею». Каждый чело­век здесь никто, и каждый Бессмертный — сразу все люди на свете». И дальше: «Смерть (или память о смерти) на­полняет людей возвышенными чувствами и делает жизнь ценной. Ощущая себя существами недолговечными, люди и ведут себя соответственно: каждое совершаемое деяние может оказаться последним; нет лица, чьи черты не сотрут­ся, подобно лицам, являющимся во сне. Все у смертных имеет ценность — невозвратимую и роковую. У Бессмерт­ных же, напротив, всякий поступок (и всякая мысль) — лишь отголосок других, которые уже случались в затеряв­шемся далеке прошлого, или точное предвестие тех, что в будущем станут повторяться и повторяться до умопомра­чения. Нет ничего, что бы не казалось отражением, блуж­дающим меж никогда не устающих зеркал. Ничто не слу­чается однажды, ничто не ценно своей невозвратностью. Печаль, грусть, освященная обычаями скорбь не властны над Бессмертными».

Такой же, как и Борхес, точки зрения на проблему бес­смертия придерживается и наш известный генетик — академик Н. Дубинин. По его мнению, в основе развития и общечеловеческого прогресса лежит процесс смены поко­лений. Индивид, отдавший все для развития вида (челове­чества), должен уйти. Мавр сделал свое дело — Мавр дол­жен умереть. По мнению Дубинина, личное бессмертие че­ловека явилось бы непреодолимой преградой на пути его духовного развития.

Живая природа устроена так, что жизнь питается жиз­нью, т. е. жизнь поддерживается смертью. Так, если взгля-

нуть на проблему смерти с точки зрения биолога, то она неотделима от жизни. И дело не в том, что смерть следу­ет за жизнью, а в том, что смерть обеспечивает саму жизнь. Наиболее ярким примером этого служат клетки нашей кожи, ее наружного слоя. Поверхностные клетки кожи являются мертвыми. Это полупрозрачные кристаллы, ко­торые скреплены друг с другом тонким слоем жира. Эти клетки наполнены кератином. Они в определенное время мертвеют, а потом и вовсе сбрасываются кожей, а на их место приходят другие. Все это — плановый процесс, про­цесс непрерывного умирания ради жизни. Эти мертвые клетки, словно гибкий панцирь, защищают находящиеся под ним нежные ткани. Такая защита необходима, по­скольку истинно живые клетки не могут переносить непос­редственного соприкосновения с воздухом. Кристалличе­ские клетки панциря образуются из живых клеток ткани: они постепенно вытесняются на поверхность кожи, где должны выполнять свою миссию уже не в живом, а мерт­вом состоянии. Но ведь в этом мертвом состоянии они выполняют жизненно важные для всего живого организ­ма функции. Как же тогда понимать смерть? В функцио­нальном плане она — часть жизни, не так ли? Кстати, эти клетки не просто умирают по причине какого-либо неудоб­ства или недостатка. Они сами убивают себя именно для того, чтобы, перейдя в неживое состояние, обеспечивать вы­полнение организмом своих жизненных функций. Еще до того как клетка выйдет на поверхность кожи, у нее начи­нается подготовка к своей новой функции — образованию панциря. С этой целью сама клетка вырабатывает яд для себя же. Ядом служит фиброзный кератин. Так постепенно вся клетка наполняется роговым веществом.

Таким образом, трудно непроницаемым барьером отде­лить жизнь от смерти. Если эти клетки мертвые, то «наше тело буквально укрыто смертью». Ведь мы ежедневно сбра­сываем с себя полмиллиона мертвых клеток. Собственно, все, что можно видеть в нас — мертво. Жизнь спрятана под этой мертвой оболочкой. Как-то неловко от такого заключения. Поэтому не лучше ли отказаться от такого категорического определения смерти и считать, что мы живы целиком, а не частично?

На примере клеток кожи видно, что отмирание, смерть является неотъемлемой частью жизни. Но это касается не

только клеток кожи. Новые клетки в живом организме возникают непрерывно. Их образуется во взрослом орга­низме ровно столько же, сколько отмирает. Так организм непрерывно обновляется. Это все идет планово, и смерть клеток не является чем-то нежелательным, какой-то тра­гедией. Отнюдь нет. Даже наоборот — трагедией было бы, если бы они не отмирали. Значит, смерть обеспечивает нор­мальное развитие жизни.

Когда мы говорим о смерти и бессмертии по отноше­нию к человеческой личности, то речь идет главным обра­зом о психике, или душе. Для материалистов «душа» — это синоним психики и обозначает совокупность психиче­ских явлений, являющихся системным свойством мозга. В христианстве душа — это непостижимое, бесплотное «духовное начало», которое Бог вдохнул в сотворенное им из праха тело первого человека. При этом душа дана че­ловеку, так сказать, во временное пользование. Когда фи­зическое тело умирает, то душа отлетает в мир иной. Итак, душа — это что-то временное, имеющее начало и неизбеж­ный конец, или это вечное начало, данное нам от Бога?

Что касается проблемы бессмертия, то философ А.К. Макеев, основываясь на некоторых данных современ­ной науки, пришел к заключению, что «...идеал достижимо­сти индивидуального бессмертия и даже признание наличия во Вселенной биосистем, уже обладающих бессмертием, на­дежды человечества на встречу в космосе с братьями по ра­зуму, уверенность во всесилии знания, побеждающего смерть и могущего на базе информационных программ биополевых систем возвратить к жизни всех, как говорится, ушедших в небытие, но в новой, более совершенной форме, на небелковой основе, — все это существенные элементы истинно научного мировоззрения... Эта проблема уже по­ставлена на повестку дня развивающейся наукой. Идеалы подобного рода действительно заражают оптимизмом и мо­гут служить важным стимулом вдохновения во всех сфе­рах практической и теоретической деятельности человече­ства, осознавшего реальность таких идеалов».

Если биоэтику трактовать не узко (медицински и био­логически), а как широкую и философски глубокую дис­циплину, то ее центральное ядро — отношение к жизни и смерти. Жизнь понимается как самоценность, как высшая ценность. Поэтому возникают проблемы, которые выходят

за рамки отношений врача и пациента, а именно, отношение к жизни, животным, к биогеоценозам, к биосфере и т. д.

Биоэтика возникла и стала интенсивно развиваться в начале 70-х годов в США и Западной Европе. Большую роль в становлении биоэтики сыграла медицина, а также развитие генетики, осознание не только биологами, но и обществом возможных негативных последствий генной инженерии. Новый уровень технико-практических воз­можностей медицины и экспериментальной науки поставил перед учеными новые этические проблемы. Биоэтика воз­никла как ответ на технологические вызовы в медицине. Новые технологии трансплантации органов, зарождения и поддержания жизни вступили в противоречие и просто в конфликт с традиционными культурными ценностями и с традиционными аксиологическими ориентациями. Например, для христианства сердце — это не только важнейший био­логический, но и духовный орган человека.

Можно сказать, что биоэтика — это форма защиты прав человека, в том числе его права на жизнь, на здоровье, на ответственное и свободное самоопределение своей жизни.

Если мы будем рассматривать биоэтику не просто как анализ норм взаимоотношений врача и пациента, а в бо­лее широком контексте и в силовом поле тех ментальных и ценностных форм, которые определяют отношение к жиз­ни и смерти, к детству и старости, то в этом случае био­этика окажется аксиологически нагруженной. Она не толь­ко включит в себя этические нормы отношения к живот­ным, но и экологическую этику, этику отношений человека с биогеоценозами и со всей биосферой. Не только человек, но и вся природа окажутся субъектами этических размыш­лений и моральной регуляции.

Мы находимся в самом начале пути по развитию био­этики, хотя в США уже издана пятитомная энциклопедия по данным проблемам.

Выдвигаются и отстаиваются следующие постулаты:

1. Единство науки и гуманистических ценностей.

2. Необходимость ставить гуманистические цели выше
исследовательских.

3. Регулирование, исходя из гуманистических ценнос­
тей, научных исследований, включая и запреты на некото­
рые виды экспериментов, связанных с участием человека.

4. Разработка правил биомедицинских работ с учетом прав личности, включая юридические нормы.

Хочется остановиться на вопросах неразрывной связи биоэтики с медицинской этикой и правом. Общественный смысл биоэтики заключается в том, что она является кон­кретным проявлением гуманизма в медицине. Этот кри­терий является основным в научных исследованиях по биологии и медицине. И какие бы цели ни ставились ис­следователями, гуманизм и безвредность для человека все­гда должны стоять на первом месте — такой подход слу­жит мерилом любой человеческой деятельности, в том числе и по ускорению научно-технического прогресса. В этой связи необходимо развивать экологическую этику и разрабатывать специальный экологический кодекс.

Что нового в биоэтике сравнительно с традиционной врачебной этикой? Современный врач сталкивается с конф­ликтом духа и буквы клятвы Гиппократа, которая была незыблемой этической основой врачевания в течение двад­цати четырех веков.

Возьмем наиболее известную этическую заповедь Гип­пократа — прежде всего не навредить пациенту («в какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, воз­держиваясь от причинения всякого вреда и несправедливо­сти»). Когда современные хирурги-трансплантологи переса­живают почку или долю легкого живого донора (даже имея на это добровольное согласие донора) обреченному больно­му, проведенное этическое предписание по отношению к до­нору с очевидностью нарушается. Современный прогресс клинической медицины потребовал уточнения самого прин­ципа гуманизма. Соответствует ли гуманности искусствен­ное оплодотворение или прекращение жизнеподдерживаю-щего лечения умирающего пациента? Подлинным началом духовных исканий в биоэтике является тревога и забота о будущем человеческого рода. Когда американский биолог B.P. Поттер предложил термин «биоэтика», назвав ее «мо­стом в будущее», он был, несомненно, прав, так как биоэтика все более явно становится поиском реальных путей к со­зданию глобальной этики человечества будущего.

В биоэтике уже стали привычными такие понятия, как «право на аборт», «право на смерть» и т. д. Но, может быть, это есть квазиправо — оно не может быть записано во Всеобщей декларации прав человека. В самом деле,

сторонники права на аборт делают акцент на следующих ар­гументах: криминальные аборты есть еще большее зло, об­щество должно уважать право женщины на свободное и ответственное материнство; в особенности на ранних сроках беременности понятие «эмбрион» не тождественно понятию «человек» и т. д. В то же время они не придают должного значения другим аргументам: отмена запрета на аборт про­сто игнорирует моральный статус эмбриона, ценность жиз­ни плода; аборт как моральный выбор самой женщины, вра­ча-оператора, юристов, легализовавших такую социальную практику, не свободен от противоречий.

Сторонники разрешения проблем умирающего больного с помощью активной эвтаназии говорят, что в этом за­ключается его «право на смерть». Есть потребность в допу­стимости «убийства из милосердия» неизлечимо больного близкого человека. Следует признать, что такая ситуация является особенно психологически убедительной, ведь здесь требование милосердного отношения к страданию, «смерт­ной муке» другого человека может обрести силу категори­ческого императива. Но это еще не значит, что такой вы­бор можно безоговорочно оправдать этически. Врач, осуще­ствивший «убийство из милосердия», совершает отчаянный и рискованный шаг «по ту сторону добра и зла» и обрека­ет себя на вечную (до конца своей сознательной жизни) работу самооправдания: достаточно ли весомыми были в тот момент его аргументы, когда он в привычных опреде­лениях добра и зла единственно по своей воле поменял местами знаки «плюс» и «минус».

Проблемы биоэтики обладают одним ярко выражен­ным качеством: в поисках их решения люди, вместо того чтобы приходить к какому-то общему решению, скорее рас­ходятся во мнениях. Это происходит потому, что стороны делают акцент на разных аспектах одной проблемы и при­ходят в результате к разным выводам. Например, в воп­росе об абортах одна сторона делает акцент на правах ма­тери, а другая — на правах внутриутробного ребенка. И каждая сторона по-своему права.

Биоэтика должна основываться на гуманизме, и лишь в таком виде она может быть приемлема.

4. Творчество

Творчество как процесс создания чего-то нового час­то предполагает, что человек может испытывать недоста­точность информации, знаний, умений для достижения цели и решения той или иной проблемы, а именно поэтому ему необходимо сделать рывок в неизведанное, создать новые знания, умения, новые объекты и произведения. Эмоции, вдохновение, воображение помогают сделать этот «ры­вок в творчество». Огромную роль эмоций в творческом процессе признавал и В.И. Вернадский. Он писал: «Гово­рят: одним разумом можно все постигнуть. Не верьте!.. Одна нить — разум, другая — чувство, и всегда они друг с другом соприкасаются в творчестве».

Американский психолог Л. Кюби утверждал, что неспо­собность сознания быть творческим связана с тем, что оно логично и ограничено строго упорядоченными символами и понятиями, которые исключают возможность создания новых порядков и сочетаний, т. е. подавляют фантазию и воображение. Там же, где воображение свободно от оков логики за счет эмоций, имеет место творчество. Науч­ное и техническое творчество проявляется в поиске и на­хождении принципиально нового решения научной или технической проблемы, причем структура мыслительного процесса решения проблемы сложна, но неизменно успеху, «озарению», нахождению нового решения способствует эмо­циональная увлеченность проблемой, вера в успех, эмоцио­нальная положительная стимуляция.

Выделяют четыре стадии решения проблемы:

- подготовка;

- созревание решения;

- вдохновение;

- проверка найденного решения.

Структура мыслительного процесса решения проблемы:

1. Мотивация (желание решить проблему).

2. Анализ проблемы («выделение «что дано», «что тре­
буется найти», какие недостающие или избыточные данные
и т. д.).

3. Поиск решения:

3.1. Поиск решения на основе одного известного алго­ритма (репродуктивное мышление).

3.2. Поиск решения на основе выбора оптимального
варианта из множества известных алгоритмов.

3.3. Решение на основе комбинации отдельных звень­
ев из различных алгоритмов.

3.4. Поиск принципиально нового решения (творческое
мышление):

3.4.1) на основе углубленных логических рассуждений
(анализ, сравнение, синтез, классификация, умозаключение
и т. п.);

3.4.2) на основе использования аналогий;

3.4.3) на основе использования эвристических приемов;

3.4.4) на основе использования эмпирического метода
проб и ошибок.

В случае неудачи:

3.5. Отчаяние, переключение на другую деятельность
(«период инкубационного отдыха» — «созревание идей»),
озарение, вдохновение, инсайт, мгновенное осознание реше­
ния некоторой проблемы (интуитивное мышление).

Факторы, способствующие «озарению»:

а) высокая увлеченность проблемой;

б) вера в успех, в возможность решения проблемы;

в) высокая информированность в проблеме, накопленный
опыт;

г) высокая ассоциативная деятельность мозга (во сне, при
высокой температуре, лихорадке, при эмоционально по­
ложительной стимуляции).

4. Логическое обоснование найденной идеи решения,
логическое доказательство правильности решения.

5. Реализация решения.

6. Проверка найденного решения.

7. Коррекция (в случае необходимости возврат к эта­
пу 2).

Мыслительная деятельность реализуется как на уров­не сознания, так и на уровне бессознательного, характери­зуется сложными переходами и взаимодействиями этих уровней. В результате успешного (целенаправленного) дей­ствия получается результат, соответствующий предвари­тельно поставленной цели, и результат, который не был предусмотрен в сознательной цели; он является по отно­шению к ней побочным (побочный продукт действия). Проблема осознанного и неосознанного конкретизировалась в проблему взаимоотношения прямого (осознаваемого) и

побочного (неосознаваемого) продуктов действия. Побоч­ный продукт действия также отражается субъектом, это отражение может участвовать в последующей регуляции действий, но оно не представлено в вербализованной фор­ме, в форме сознания. Побочный продукт «складывается под влиянием тех конкретных свойств вещей и явлений, которые включены в действие, но не существенны с точки зрения цели».

Исследуя решение творческих задач, наблюдаем следу­ющую закономерность (Пономарев): вначале используют­ся первичные, автоматизированные способы решения (что соответствует низшим уровням), причем первичные спосо­бы действия реализуются до тех пор, пока становится ясно, что данным способом задачу не решить. На следующем этапе происходит осмысление неудач (средний уровень), осознается причина этих неудач, а именно то, что средства не соответствуют задаче, формируется критическое отноше­ние к собственным средствам и способам действия. В ре­зультате к условиям задачи применяется более широкий круг средств (3-й этап, средний уровень), происходит выра­ботка программ «поисковой доминанты», потом на низ­шем (неосознанном) уровне происходит интуитивное реше­ние, «решение в принципе», и затем на последних этапах (высший уровень) происходит логическое обоснование, вер­бализация и формализация решения. Механизм творче­ского процесса (таков же механизм развития): сознатель­ное => бессознательное => и вновь осознание.

Для усиления творческих мыслительных возможностей используют и «экзотические» приемы: введение человека в особое суггестивное состояние психики (активация бес­сознательного), внушение в состоянии гипноза воплощения в другую личность, в известного ученого, например, Леонардо да Винчи, что резко повышает творчество у обычного чело­века.

Дата добавления: 2015-05-07