Московская область 7 страница

Об имени его можно только гадать: называют итальянца Микетти, русского зодчего Еропкина.

Парадный двор образован главным домом и тремя флигелями Главный дом - образец архитектуры позднепетровского времени. Его отличает сдержанная торжественность. Открытая северная лоджия спроектирована таким образом, чтобы на ней можно было заниматься астрономическими наблюдениями, для которых тогда применялись длинные зрительные трубы.

Замковые окна нижнего этажа усадебного дома до сих пор сохраняют вырезанные из камня демонические маски. Гримасничают, высовывают языки странные существа. Кто они? И в каких видениях являлись они таинственному хозяину Глинок? Впрочем, говорят, будто в этих масках представлены карикатурные образы вельмож того времени - противников Брюса.

В обширном помещении на втором этаже дома Брюс оборудовал кабинет для занятий физикой, естествознанием, астрономией. Часть комнаты занимал огромный очаг, а обстановку кабинета составляли разные научные приборы. На крыше дома была устроена деревянная башенка-обсерватория, откуда Брюс по ночам наблюдал за звездами. С домом соседствовали два флигеля, которые до сих пор носят название <кладовая Брюса> и <лаборатория Брюса>.

Странный характер нового хозяина Глинок и его не менее странные занятия вызывали суеверный страх у окрестных жителей, которые считали его волшебником и колдуном. Кое-кто видел и рассказывал шепотом соседям, как ночью в Брюсово окно влетал дракон. Не в память ли об этих посещениях Брюс велел высечь из камня фантастические маски и загадочные изваяния, украшавшие лестничные всходы усадебного дома? А другие видели совсем неслыханное: в жаркий летний день Брюс своими чарами замораживал воду одного из прудов в парке и катался на коньках, черный плащ развевался за спиной...

Легенды о <Брюсе-арихметчике> передавались по всей России. Будто задумал Брюс живого человека сотворить и для того заперся в отдельном доме. И уж совсем было сотворил девку, оставалось только душу вложить, да жена подглядела в щелку, ворвалась и разрушила соперницу. Рассказывают, что умел Брюс делать живую воду и оживлять умерших, в том числе разрубленных на части, и испробовал это на себе: велел своему <слуге верному, турецкому рабу пленному> разрубить себя на четыре части, да поливать живой водой - и сросся, и ожил! А энтузиасты и сегодня ищут в Глинках подземные ходы, где зарыта библиотека чернокнижника. Еще полвека назад прослеживался подземный ход в павильон, где при наследниках Брюса была устроена масонская ложа.

Усадебная церковь Св. Иоанна Богослова была построена в 1756 году. В ней было установлено редкое по красоте и пластичности надгробие жены Брюса, выполненное И. П. Мартосом (1786-1790). Высокий треугольник серого гранита 5-метровой высоты служит фоном памятнику, возвышаясь на ступенчатом основании.Вверху в обрамлении двух бронзовых лавровыхветвей помещен беломраморный портретный медальон - профиль графини П.А. Брюс. Внизу на плите красноватого гранита возвышается саркофаг, облицованный лиловым мрамором. Слева к нему припадает в порывистом движении фигура воина, олицетворяющая убитого горем мужа, низко склонившего голову на заломленные руки. Лица не видно - и тем не менее в порывистом движении, в жесте заломленных рук проявился такой драматизм, которого не передать никаким выражением страдания в лице.

Есть предание, что граф Брюс, вернувшись из похода и узнав о недавней в его отсутствие смерти жены, поспешил в церковь, бросился к гробу и так и закаменел около него, убитый горем. Фигура его оказалась спиной к алтарю. Три раза переставляли его, но он снова возвращался в первоначальное положение, пока епископ не благословил оставить его в прежней позе.

В советское время надгробие П.А. Брюс было вывезено в музей Донского монастыря. Купол и колокольня храма были сломаны в 1930-х годах, само здание до неузнаваемости обезображено.

Брюс умер в Глинках 19 апреля 1735 года. Достоверно известно, что его книжное собрание, попавшее после смерти Брюса в библиотеку Академии наук, содержало немалое число магических и астрологических книг. Но судьба Глинок, как и судьба Сухаревой башни, осталась осененной тенью чародея.

Одна из наследниц Глинок, Екатерина Яковлевна Брюс, вышла замуж за видного масона, главу ложи <Астрея> В.В. Мусина-Пушкина. Он умер, не оставив потомства мужского пола, и выморочная усадьба попала в руки помещицы Колесовой, которая велела побросать всех украшавших парк обнаженных <девок Венерок> и Бахусов в пруд.

После этого Брюс начал являться ей по ночам и вконец извел. Колесова переселилась сначала из дома во флигель, а затем и вовсе продала усадьбу купцу Лопатину. Тот соорудил в усадьбе фабрику, построил плотину, а в главном усадебном доме устроил склад хлопка. Остатки мраморных статуй Лопатин пустил на бытовой камень. Оборотистый купец уже предвкушал прибыли, как вдруг от удара молнии дом сгорел вместе с хлопком. Лопатин восстановил его, но вскоре сгорела сама фабрика - ее полуобрушившиеся стены до сих пор, как зловещие обломки гигантских зубов, торчат на берегу Вори. Наконец, <нехороший> дом купил купец Малинин, но тут грянула

революция...

Рассказывают, что дух Брюса до сих пор витает над усадьбой. Главный дом, несколько раз перестроенный и реставрированный, по-прежнему украшает башенка-обсерватория, со стен скалят пасти сверхъестественные существа. А ночью в полнолуние нет-нет да и мелькнет в дальнем конце коридора, залитого голубым светом луны, сухопарая фигура в развевающемся черном плаще...

ГОРЕНКИ

На старом Владимирском тракте - некогда знаменитой <Владимирке>, стоит одна из самых больших по масштабу подмосковных усадеб - Горенки. По преданию, название селения Горенки происходит от слова <горе>: здесь находился последний пункт, до которого родные и близкие могли провожать каторжников, угоняемых в Сибирь.

Душераздирающие сцены прощаний, сцены человеческого горя будто бы и дали название этому месту.

Что касается названия, то это, скорее всего, легенда. А Владимирская дорога действительно пролегла мимо старинной го-ренской усадьбы, и здешние места запечатлел И.И.Левитан на своем известном полотне <Владимирка>.

В начале XVIII века Горенки принадлежали князьям Долгоруковым - знаменитым <верховникам> времен Петра II.

Первым владельцем и основателем усадьбы был князь А.Г. Долгоруков. В 1710-е годы он поставил здесь каменные палаты, устроил пруды и сады с оранжереями. В 1719 году к усадебному комплексу добавилась церковь. Уже при Долгоруких наметилась будущая <специализация> усадьбы - здесь было создано высокое по уровню того времени садоводческое хозяйство. Садовников из Горенок приглашали создавать другие садово-парковые ансамбли, в частности - при знаменитом дворце Анненгоф. Отсюда же, из Горенок, вывозились сотни саженцев плодовых и декоративных деревьев.

Светлейший князь Алексей Григорьевич Долгоруков, воспитатель молодого императора, пользовался почти неограниченным влиянием в государстве. Стараниями его и его сына И.А. Долгорукова был отстранен от дел, а затем отправлен в ссылку некогда всесильный <полудержавный властелин> А.Д. Меншиков. Имея огромное влияние на Петра II, Долгоруковы начали династическую интригу, стремясь женить императора на Екатерине Алексеевне Долгоруковой, дочери хозяина Горенок. Под разными предлогами А.Г.Долгоруков привозил в Горенки молодого императора, где состоялось его знакомство, а затем и долгожданное обручение с Екатериной. Дело, казалось, уже было на мази, но тут Петр неожиданно умер, и враждебная партия пригласила на престол дочь царя Ивана Анну Иоанновну. Не желая сдаваться, Долгоруков подделал завещание Петра II, по которому императорская корона будто бы должна была перейти к его невесте, Екатерине Долгоруковой. Однако подделка была вскрыта, и все семейство Долгоруковых отправилось по Владимирке.

Старика Долгорукова и его сына спустя несколько лет казнили. Выморочные Горенки были отписаны в казну. Взошедшая на престол императрица Елизавета освободила из тюрем и ссылок всех противников предыдущего царствования и вернула им их конфискованные владения.

Горенки вновь стали принадлежать семейству Долгоруковых. Спустя пять лет, в 1747 году, имение было продано графу Алексею Григорьевичу Разумовскому, всесильному фавориту императрицы, наследники которого владели им до 1827 года.

Во второй половине XVIII века хозяином усадьбы стал граф Алексей Кириллович Разумовский. При нем здесь с большим размахом был создан дворцово-парковый ансамбль в стиле зрелого классицизма. При участии известного архитектора А. Менеласа - <архитектора изрядного и весьма искусного во всякой земляной работе> - в усадьбе был построен дом, на берегах запруженной речки Горенки разбит живописный англий-ский парк, распланированы аллеи, установлены мраморные статуи, павильоны, беседки,

живописные руины.

Усадебный дом, выстроенный в конце XVIII века, по-видимому, по проекту архитектора Менеласа, стоит в глубине гигантского парадного полукруглого двора, диаметр которого достигает семисот метров. Дворец в центре украшен неизменным для классицизма шестиколонным портиком. Боковые его части имеют симметричные полукруглые выступы-экседры, верхний этаж которых служил крытыми балконами.

Галереи с колоннадами из спаренных колонн в верхних частях ведут к боковым далеко выступающим во двор флигелям.

Перед домом был устроен зверинец, от которого до наших дней сохранился только пруд <Блюдечко>. Два симметрично расположенных въезда в усадьбу со стороны <Владимирки> (ныне шоссе Москва - Нижний Новгород) оформляют парные пилоны и <кордегардии> - служебныефлигельки, оттеняющие своими небольшими размерами сложно скомпонованный главный дом.

Склонного к уединению и занятиям наукой хозяина Горенок считали

высокомерным (он и на самом деле отличался деспотичным характером). Разумовский терпеть не мог докучливых соседей и праздных бесед, и все свое время посвящал ботанике, которая была его настоящей страстью и накоторую он тратил едва ли не весь свой огромный годовой доход.

Граф усердно изучал труды ведущих естествоиспытателей того времени. В Горенки со всего света, даже из далекой Бразилии, привозились деревья и кустарники.

Для тропических культур в усадьбе были устроены специальные отапливаемые оранжереи. Даже свой дом Разумовский превратил в оранжерею, спроектировав его так, чтобы на специально устроенной террасе и под бельведером можно было выращивать цветы в мраморных вазах и тропические деревья в кадках.

В дальнейшем в создании ботанического сада в Горенках принимал участие профессор ботаники и химии Московского университета Ф.-Х. Стефан. Постепенно к этому делу подключались все новые и новые исследователи из числа профессоров и студентов Московского университета, а также иностранных специалистов. Место главного садовника Горенок занял профессор ботаники И. Редовский, которого затем сменил немецкий ботаник Ф.Б. Фишер. При их участии здесь осуществлялись опыты по <испытанию природы> - акклиматизации растений. Растения выращивались как в открытом грунте, так и в оранжереях, число которых постепенно увеличилось до сорока.

В главной оранжерее произрастало около трехсот тропических деревьев. <Дом и английский сад прекрасны, но богатства природы, собранные в теплицах и оранжереях, приводят в восхищение: невольно изумляешься, как частный человек мог соединить в немногие годы столько сокровищ природы из всех стран света, - писал бывавший в Горенках известный литератор начала XIX века П.П. Свиньин. - В здании около 40 футов вышины собраны огромные редкие деревья, и зритель гуляет в тени пальм, кипарисов, бамбука, ямайского кедра и других деревьев, столь же редких и замечательных, как драконова кровь, американская маслина и проч. Большая часть растений расположена в семи отдельных корпусах, заключающих шестнадцать оранжерей, из коих одиннадцать разных температур и пять теплиц. Здесь переходишь из Африки в Азию, из тропиков одним шагом очутишься у полюсов! Какое очарование, какое наслаждение переноситься столь правдоподобным образом из одной крайности мира в другую; взирать на быстрые изменения природы в органических существах,

сближенных дерзновенной рукою смертного>.

Стараниями И. Редовского в Горенках были акклиматизированы и успешно выращивались растения Сибири - ни в одном ботаническом саду Европы не имелось такого полного собрания сибирской флоры. К началу 1820-х годов в ботаническом саду Горенок, согласно систематическому каталогу, выращивалось более трех тысяч акклиматизированных растений. Оранжереи усадьбы достигали в общей сложности полутора километров длины, а на содержание научного и обслуживающего персонала тратилось до 70 тысяч рублей в год - сумма для того времени огромная. Растения, выращенные в Горенках, составили позднее основу Московского ботанического сада.

Акклиматизация некоторых из них проводилась здесь столь успешно, что, как утверждают, до последнего времени в парке усадьбы можно было встретить свободно растущие в диком виде растения, не свойственные флоре Подмосковья.В 1812 году французы, стоявшие в усадьбе, разграбили дом, но теплицы и оранжереи не пострадали.

Горенки стали крупнейшим ботаническим научным центром в России. В его штате значилось около пятнадцати профессоров и адъюнктов, состоявших в должности садовников, около ста <подсадовников>, несколько специалистов занимались составлением и хранением гербария. Разумовский приказал выстроить в усадьбе специальное здание для обширной библиотеки, а также <семинарий> - хранилище семян. При ботаническом саде действовал питомник, где все желающие могли покупать рассаду и саженцы редких растений.

Несомненные научные заслуги позволили А. К. Разумовскому в 1809 году занять место президента Фитографического общества - первого объединения русских ботаников. В 1807 году Разумовский стал попечителем Московского учебного округа и Московского университета, а в конце 1809 года - министром народного просвещения, пробыв на этой должности до 1816 года.

Создатель уникального ботанического сада в Горенках, граф А.К. Разумовский скончался в 1822 году. После его смерти любимое детище графа погибло в считанные месяцы. Главный садовник Горенок Ф.Б. Фишер был приглашен на должность директора Петербургского ботанического сада. Туда же из Горенок им была перевезена обширная естественнонаучная библиотека и огромный графский гербарий. Большое количество растений, выращивавшихся в оранжереях, перевез к себе владелец Архангельского князь Н.Б. Юсупов. Он же вывез отсюда часть парковых скульптур. Другая часть горенских коллекций поступила в ботанический сад Московского университета. То, что осталось, либо погибло, либо было скуплено и вывезено окрестными помещиками.

После смерти графа Горенки перешли к промышленнику Н.А. Волкову, который устроил в усадьбе бумагопрядильную фабрику. Грандиозный дворец, оказавшийся в купеческих руках, был совершенно изуродован. В залах с расписными плафонами и стенами, с превосходными паркетными полами были поставлены станки и машины.

Владельцы усадьбы впоследствии неоднократно менялись, но фабрика действовала до конца XIX века. Ткацкие станки стояли как в самом огромном дворце, так и в бывших оранжереях.

<Всюду разрушения, - писал в 1911 году журнал <Старые годы>. - От внутреннего богатства дома остались интересная лестница, следы когда-то расписанного плафона - и только. Давно исчезли на пруду мосты в <китайском вкусе>, покачнулись железные орлы, украшавшие когда-то спуск к пруду, исчезли беседки, и на всем лежит грусть гибнущей былой славы>.

При последнем владельце Горенок В.П. Севрюгове фабрика была упразднена.

Новый владелец употребил громадные средства для восстановления дворца. При участии архитектора С.Е.Чернышева в 1912-1916 годах дворец был капитально реконструирован, обновлен, заново воссоздан садово-парковый фасад, поражающий своей четырнадцатиколонной лоджией. Боковые, далеко вынесенные в сторону колоннады с угловыми павильонами, занявшими место прежних оранжерей, также выполнены по проекту С.Е. Чернышева. У живописного обширного пруда, образованного запруженной

речкой Горенкой, сохранился эффектный спуск - лестница, на которой до недавнего времени стояли чугунные орлы на постаментах.

С.Е.Чернышевым были заново отделаны интерьеры, богато украшенные росписью, лепниной и искусственным мрамором. Особенно выделяется парадный Золотой зал, облик которого навеян творчеством Ч. Камерона, создателя знаменитых петербургских дворцовых ансамблей. В доме даже частично сохранилась мебель из карельской березы.

Сейчас в Горенках, за исключением оранжерей (уцелела только одна), сохранились почти все усадебные постройки и часть парка, где можно видеть столетние дубы еще времен Долгоруковых. Никакой садовой архитектуры в нем не осталось, большинство аллей в парке зачахло, только на берегу запруженной речки сохранился романтический грот, сложенный из крупного булыжника, с круглым подземным залом в центре и тремя извилистыми коридорами. О нем местные жители рассказывают страшные легенды: почему-то существует мнение, что Горенки принадлежали знаменитой <Салтычихе>, и грот - не что иное, как подземная Салтычихина тюрьма, где она пытала своих крепостных. Конечно, через сто лет заброшенности грот приобрел жутковатый вид, но тюрьмой это мирное сооружение никогда не было.

После 1917 года в Горенках был устроен санаторий.

ДУБРОВИЦЫ

<Знатное село> Дубровицы впервые упоминается в 1627 году как вотчина боярина И.В. Морозова: <В Молоцком стану за боярином Иваном Васильевичем Морозовым старинная вотчина село Дубровицы на реке Пахре, устье речки Десны>. Здесь в ту пору были боярский двор, <двор коровий с деловыми людьми>, несколько крестьянских дворов и деревянная церковь Ильи Пророка, построенная владельцем села.

Боярин И.В. Морозов умер в 1656 году. Значительно разросшуюся к тому времени вотчину Дубровицы он завещал своей дочери, Аксинье (Ксении) Ивановне, которая вышла замуж за князя И.А. Голицына. С этого времени Дубровицы более чем на сто лет перешли во владение рода Голицыных.

В 1680-х годах <боярский двор> в Дубровицах был выстроен заново. А в конце XVII века здесь началось большое строительство, связанное с именем князя Бориса Алексеевича Голицына - сподвижника Петра I, <дядьки> молодого царя, по харак-теристике современника - человека <ума великого, а в особ-ливости остроты, но к делам неприлежный, понеже любил забавы, а особливо склонен был к питию>. Во время противостояния Софьи и Петра, когда сила, казалось, была на стороне царевны, Б.А. Голицын, тонко оценив ситуацию, взял сторону молодого царя и стал ревностным его приверженцем. Именно он познакомил Петра с Францем Лефортом, с Немецкой слободой и ее обитателями, <и по той своей склонности к иноземцам оных привел в откровенность ко двору, и царское величество склонил к ним в милость>.

Занимая должность начальника приказа Казанского дворца, Б.А. Голицын управлял всем Поволжьем и Доном - Низом, как говорили в старину. <Князь Борис Алексеевич Голицын сидел в Казанском дворце и правил Низ так абсолютно, как бы государем, и был в кредите при царице Наталье Кирилловне и сыне ея, царе Петре Алексеевиче>, - писал в своих мемуарах князь Б. И. Куракин. Один из самых могущественных вельмож аннего периода петровского царствования, осенью 1689 года Б.А. Голицын неожиданно подвергся опале: царь повелел ему удалиться в деревню.

Б.А. Голицын уехал в Дубровицы. И, хотя опала была недолгой - в начале 1690 года царь простил Голицына и пожаловал его в боярское достоинство, - звезда Голицына близилась к закату. Бывшие соратники превратились в недоброжелателей, сам князь все чаще находил утешение в вине и уединении. Фактически отойдя от государственных дел, он номинально оставался главой приказа Казанского дворца, но жил по преимуществу в своих подмосковных вотчинах - Дубровицах, Больших Вяземах или Марфине. В этот период он много занимался украшением своих усадеб. 22 июля 1690 года князь заложил в Дубровицах неслыханный, необыкновенный храм Знамения, на века ставший одним из самых прославленных храмов России (подробнее о нем см: Низовский А.Ю.. Самые знаменитые монастыри и храмы России. М.: <Вече>, 2000). В день освящения храма, 11 февраля 1704 года, в Дубровицы приехал Петр I с сыном, царевичем Алексеем Петровичем.

Сохраняя уважение к своему <дядьке>, Петр сквозь пальцы смотрел на развал дел в приказе Казанского дворца. Между тем после создания в 1700 году губерний старая система управления территориями стала ненужной, и через несколько лет приказ Казанского дворца был упразднен. Старый князь окончательно замкнулся в кругу семьи. А через несколько лет, навсегда покинув Дубровицы, Б.А. Голицын ушел в затерянную в приклязьменских лесах Флорищеву пустынь под Гороховцем и там принял постриг под именем Боголепа. В 1713 году инок Бо-голеп, в миру князь Борис Алексеевич Глицын, скончался.

В память о владельце Дубровиц вплоть до 1920-х годов в усадьбе, в специальной

витрине красного дерева, сохранялись камзол, жилет, перчатки и шпага Б.А. Голицына.

По завещанию старого князя его владения были разделены между тремя его сыновьями. Дубровицы достались старшему сыну, Алексею. Но он умер в один год с отцом, фактически не успев вступить во владение Дубровицами, и село досталось его вдове и сыну, князю С.А. Голицыну. Личность довольно бесцветная, он, тем не менее, в 1753 году при императрице Елизавете стал московским генерал-губернатором. При нем в Дубровицах был выстроен каменный усадебный дворец в стиле барокко, который при последующих владельцах многократно перестраивался и в таком сильно измененном виде сохранился до наших дней. В ансамбль усадьбы входили четыре флигеля (сохранилось три), Конный двор, служебные постройки и обширный регулярный французский парк.

Во владении Голицыных Дубровицы оставались до 1781 года. Имение купил знаменитый фаворит императрицы Екатерины II Г.А. Потемкин (1739-1791). В его владении Дубровицы находились недолго, всего семь лет. 23 июня усадьбу посетила сама Екатерина, <где изволила иметь обеденный стол>. Живописная усадьба, расположенная на высоком берегу в окружении рек Пахры и Десны, понравилась императрице, и она выкупила ее у Потемкина. Выкупила, чтобы подарить Дубровицы своему новому фавориту - графу A.M. Дмитриеву-Мамонову.

<Случай>, как говорили в старину, A.M. Дмитриева-Мамонова длился недолго: он был отставлен уже спустя полтора года. Бывший фаворит поселился в Дубровицах, где занялся обустройством старинной вотчины. При нем были значительно перестроены главный дом и флигели, получившие обработку фасадов в стиле классицизма. К торцам дома были пристроены белокаменные крыльца с полукруглыми лестницами. Тогда же возвели и служебные корпуса. Вероятно, в те же годы был создан великолепный Гербовый зал - украшение дворца. Расписанный в технике перспективной живописи, создававшей иллюзию бесконечности пространства, он был украшен фамильными гербами графов Дмитриевых-Мамоновых.

А.М.Дмитриев-Мамонов умер в 1803 году. Наследником его немалого состояния стал его сын Матвей Александрович, который в ту пору еще не достиг совершеннолетия - ему было всего 13 лет. Этому юноше, подававшему большие надежды, в итоге суждено было стать в ряд знаменитых московских <чудаков>, о которых потом москвичи рассказывали легенды.

<Молодой человек изящных и редких качеств, скромный и лучшею

нравственностью украшенный> - так характеризовали молодого графа современники. Он был <красивый мужчина, высокий, стройный и большой щеголь. Характера граф был доброго, но важного, сосредоточенного и, видно, по наследству, гордого, в особенности перед знатными>.

Когда началась Отечественная война 1812 года, М.А.Дмитриев-Мамонов сформировал на свои средства ополченский конный полк из добровольцев, который получил название Московский казачий графа Дмитриева-Мамонова полк. Полк был на редкость хорошо экипирован. В его рядах служили многие прославившиеся впоследствии люди, в частности, поэт и государственный деятель П.А. Вяземский. М.А.Дмитриев-Мамонов храбро сражался в рядах Московского ополчения на Бородинском поле, в боях под Тарутиным и Малоярославцем, участвовал в заграничных походах, был награжден золотым оружием. 12 марта 1813 года, в возрасте всего 23 лет, он был произведен в генерал-майоры. В обществе о молодом графе составилось весьма благоприятное мнение: его патриотические поступки и готовность в трудную годину положить и жизнь, и имущество на алтарь Отечества были высоко оценены совре-менниками. Но, увы, все эти отличия и слава самым неблагоприятным образом сказались на молодом человеке, слабой струной которого была гордыня. <Все это обратилось в беду ему, - писал князь П.А. Вяземский, близкий сосед Дмитриева-Мамонова (Вяземскому принадлежало соседнее Остафьево). - Он всегда был тщеславен, а эти отличия перепитали гордость его>.

После нескольких острых конфликтов на службе, оскорбленный граф оставил службу и заперся в Дубровицах, питаемый только чувствами уязвленной гордыни, от которой нередко впадал в бешенство. <Он переехал из Москвы в Дубровицы и сделался там затворником, приходя в неистовство при малейшем неудовольствии>, - писал А.А. Арсеньев, подольский уездный предводитель дворянства. В поведении 26-летнего графа все чаще стали отмечаться странности. Поэт-партизан Денис Давыдов называл Дмитриева-Мамонова <бешеным>. Добровольное заточение (на протяжении нескольких

лет Дмитриев-Мамонов не выходил из своего кабинета, общаясь с прислугой посредством записок), припадки гнева и параноидальная, мелочная пунктуальность, которую Дмитриев-Мамонов ввел в ежедневный распорядок своего дня, заставляли многих подозревать, что молодой хозяин Дубровиц нездоров.

П.А. Вяземский полагал, что психическая болезнь Дмитриева-Мамонова началась в 1817 году, а причиной ее он называл <неограниченное самолюбие>. Движимый этим болезненным самолюбием и уязвленной гордыней, молодой граф задумал ни больше ни меньше, как свергнуть существующий строй в России. Иногда говорят, что Дмитриев-Мамонов якобы был противником самодержавия, но когда человек озабочен только амим собой и собственной некомфортностью, он будет противником всего: самодержавия, демократии, конституции, проституции, и проч., и проч. - ему, как плохому танцору, все будет мешать. Кроме, разумеется, себя, любимого.

Еще в 1814 году М.А.Дмитриев-Мамонов затеял создание тайного масонского ордена (сам хозяин Дубровиц еще ранее стал мартинистом), который предполагал назвать Орденом рьшарей русского креста или Орденом русских рыцарей. Позднее он придумал ему другое название - Общество Рыцарей Смерти. Своими планами Дмитриев-Мамонов оживленноделился в переписке с другим социально озабоченным борцом -М.Ф. Орловым, идеологом декабризма. С Орловым они обсуждали устав, цели, задачи тайной организации, средства борьбы за власть. Впоследствии из этой переписки родился тайный Союз благоденствия, созданный Орловым, а уж от него рукой было подать до Сенатской

площади...Главной идеей Дмитриева-Мамонова было создание надго-сударственного олигархического совета - Сената - из числа группы аристократов, членов ордена. Без согласия Сената власть, пусть даже и императорская, была бы не властна издавать законы: заключать трактаты, объявлять войну, налагать налоги и т. д. При этом олигархам - членам Сената, <русским рыцарям> предлагалось пожаловать в наследственноевладение крепости (<фортеции>), поместья и земли.

Желая <в чаду болезненной воли> на практике продемонстрировать, как должна выглядеть усадьба <русского рыцаря>, Дмитриев-Мамонов приказал обнести Дубровицы каменной крепостной стеной с зубцами. Тогда же была сооружена ограда Конного двора в стиле псевдоготики. Новые постройки придали усадьбе вид западноевропейского средневекового замка. И в стенах этого замка, с каждым годом все более теряя остатки разума, скрипел пером, сочиняя свои чудовищные проекты сумасшедший <борец с самодержавием>...

Развязка драмы <дубровицкого затворника> завершилась тем, что в один прекрасный день он зверски избил своего камердинера, в бешенстве изодрал письмо московского генерал-губернатора, а адъютанта, который привез письмо, выгнал вон. Вслед адъютанту он послал московскому генерал-губернатору князю Д.В. Голицыну письменный вызов на дуэль, для верности пересыпав письмо грубыми оскорблениями.

Вместо секундантов, которых, вероятно, ожидал сумасшедший <рыцарь>, в Дубровицы приехали полицейские чиновники. Сумасшедший яростно защищался, отбиваясь ручками сломанных кресел: <Убирайтесь вон! Вы мне с вашим князем надоели!> А.Я. Булгаков, назначенный опекуном над имением сумасшедшего, таким рисует облик <русского рыцаря>: <...длинная черная борода, волосы в живописном беспорядке, красная русская рубашка с золотым галуном, козацкие шаровары, сверху всего армяк, цветные сапоги, глаза сверкают, руки в беспрестанном движении, а лицо багровое>. Под стать хозяину было и его жилище: <Дом огромный, но граф занимал одну только конурку, обвешанную материями, картинами и закиданную отку-ренными сигарами. На окошке множество склянок с эссенциями, порошками, мазями; видно, сам себя лечил, приехав из Парижа во французской> (то есть <французской болезни>, как тогда называли сифилис. - Прим. авт.). На стенах висели картины каббалистического и фривольного содержания. Книги в огромной, <отборной>, библиотеке почти все заплесневели от сырости, за исключением шкафа с порнографической литературой: <Есть целый шкаф с книгами и эстампами соромскими. Подобной коллекции, верно, ни у кого нет...> (А.Я. Булгаков).

Дата добавления: 2015-05-29