Развитие социологии как научной дисциплины

Т. Парсонс

С исторической точки зрения все теоретические знания высшего уровня о социальном поведении людей получены в самое последнее время благодаря достижениям в области экономической теории и статистики. За короткое время со­циология совершила стремительный рывок. Но культурный рост настолько сложен, а время настолько продолжительно, что социология сейчас находится только в начальной стадии своего развития.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что различие между социаль­ной наукой, с одной стороны, и большинством тесно связанных с ней нена­учных или частично научных компонентов общей культуры — с другой, яв­ляется пока еще не четким, неустойчивым. Я говорю об отделении социаль­ной науки от «социальной философии» и «социальных проблем». Научная область не может институциализироваться до тех пор, пока нет достаточно ясной ориентации на собственные исследовательские проблемы, ориентации, на которую не влияли бы социально важные, но по большей части своей ненаучные сферы интереса. Третья проблема разграничения сводится к оп­ределению места социологии среди научных дисциплин, особенно среди тех, которые изучают человеческое поведение. Обсудим по порядку каждую проб­лему.

Во-первых, в рамках самого общего разграничения социальной науки от философской матрицы, в которую она первоначально была включена, мы можем говорить о религиозном, философском в широком смысле научном аспекте такой матрицы. Относительно преобладание этих аспектов частич­но соответствует основным этапам западной интеллектуальной истории.

На ранних этапах произошло отделение светской социальной мысли от религиозной аналогетики; это движение стало заметно только в XVII в. Глав­ным содержанием раннего этапа секуляризации явилась политика в широ­ком смысле; светское общество рассматривалось как политически организо­ванное «государство» в противовес церкви. Как только был сделан первый

шаг, постепенно возникала дифференциация основных направлений внут­ри данной области.

Эта интеллектуальная ситуация подготовила почву для развития социо­логии по одному из своих главных направлений, а именно для анализа тех макроскопических объектов общества, которые не получили адекватного объяснения в рамках утилитарной традиции, которая серьезно повлияла на политическую теорию и экономику. Опираясь на Конта, как на одного из своих главных предшественников, и на Маркса, доказавшего важную роль «экономических факторов», Дюркгейм и Вебер в Европе явились теми ве­ликими теоретиками, которые создали атмосферу, необходимую для возник­новения нового социологического подхода, одновременно занимавшегося анализом институциональных рамок, внутри которых протекали современ­ные экономические процессы, в определенной степени независимые от дей­ствий политических организаций. Они были ориентированы на «коллекти­вистский» способ мышления, отталкиваясь при этом от Руссо и немецкого идеализма, которые предоставили им базу для критики утилитаризма. При анализе ключевых понятий они оперировали скорей «идеальными» факто­рами, такими как ценность и институционализированные нормы, нежели «материальными».

В рамках «научного» аспекта философской матрицы социального мыш­ления, о которой говорилось выше, этап, толчком к развитию которого по­служила биология Дарвина во второй половине XIX в., имеет особое отно­шение к социологии. Спенсер и американские эволюционисты Самнер и Уорд отталкиваются именно от этого основания в его сложной взаимосвязи с утилитаризмом и позитивистским рационализмом. В дополнение к их вли­янию, оказанному на развитие социологии, понятие эволюции и широкий контекст взаимосвязи между конкуренцией и кооперацией, свободным пред­принимательством и планированием образовали интеллектуальную матри­цу, из которой выросла антропология в Великобритании и которая лежит в основе развития современной психологии. Благодаря Фрейду образовалась сложная связь между психологией и медицинской биологией; а антрополо­гия, находившаяся в этой стране под сильным влиянием Франца Боас, была инспирирована немецким историко-идеалистическим мышлением. В Соеди­ненных Штатах «социальная психология» Ч.Х. Мида стала мостом, соединя­ющим оба интеллектуальных течения.

Таково схематичное представление основных тенденций в интеллектуаль­ном развитии социальных наук на Западе. Легко видеть, что границы, отде­ляющие их друг от друга, очерчены нестрого. По сравнению с макроскопи­ческими дисциплинами, какими являются наука и экономика, социологию часто рассматривали как остаточную категорию либо как более или менее «эмпирическую» сумму знаний в обществе. В частности, в Германии наблю­далась склонность отождествлять социологию с философией истории и ви­деть единственное различие между ними в большей эмпирической направ­ленности социологии.

Внутри комплекса наук, концентрирующихся вокруг биологии Дарвина, обнаружились не менее сложные проблемы разграничения их с антрополо­гией и психологией. До тех пор, пока антропологи занимались исследованием дописьменных сообществ людей, подобные вопросы не возникали, но в пос­леднее время различие между социологией и антропологией стало не таким

очевидным. Непростой вопрос о том, ставить ли акцент на «культуре», как это делают многие американские антропологи, или на социальной системе, как поступают некоторые социологи, служит достаточным основанием для разграничения двух дисциплин. В отличие от них, психология, кажется, со­вершенно ясно сконцентрировалась на изучении четко различимых при по­мощи анализа компонентах поведения, характеризующих «индивида». По­скольку все человеческое поведение является не только индивидуальным, но и социальным (а также культурным), трудности на пути проведения четких аналитических границ до конца не сняты, отсюда двусмысленность положе­ния социальной психологии.

Видимо, в самой природе этих дисциплин заложено то обстоятельство, что, во-первых, при изучении эмпирических явлений любая аналитическая классификация обязательно пересекается с классификациями, основанны­ми на здравом смысле. Так, экономика не может быть теорией «бизнеса» в некотором упрощенном смысле, политическая теория не может быть теорией «правления», так же как психология не может быть теорией индивидуального поведения в большей степени, чем физиология — исследование живых орга­низмов, а химия — неживой материи. Во-вторых, нельзя провести четкую границу между научными компонентами этих дисциплин и их ненаучной философской матрицей.

Социальные науки сформировали «семейство», которое достаточно хоро­шо структурировано для определенных рабочих целей, но которое содержит пока еще много неясностей, а также создает зону для потенциальных и даже реальных конфликтов. Возможно, лишь малая часть членов соответствую­щих профессиональных групп постоянно проявляет интерес к подобным про­блемам, что не оправдывает отношения к ним как к тривиальным с точки зре­ния их значимости для профессиональной ситуации.

Европейские социальные науки в целом и социология в частности, как правило, занимались макроскопической интерпретацией общественного развития. Отсюда и выдвижение таких общих тем, как капитализм и социа­лизм. Однако в Соединенных Штатах макроскопической интерпретации уделялось намного меньше внимания. Схематичное представление об обще­стве и его основных ценностях принималось как нечто само собой разумею­щееся, а акцент ставился на отдельных «социальных проблемах». В центре внимания оказались такие проблемы, как трущобы, сельский образ жизни, иммиграция, отношения между черным и белым населением.

Такая направленность интереса помогает нам лучше понять, почему аме­риканская социология, в отличие от европейской, в меньшей степени каса­лась проблемы демаркации с философией. При подобных обстоятельствах самые серьезные проблемы дифференциации для американской социологии коренятся в ее прикладных интересах. На более ранней стадии своего разви­тия социологию отождествляли с религиозно-этическими обстоятельствами, а также с филантропией, которые институциализировались в качестве раз­делов компити-сервис и социальной работы. Так, ранее американские со­циологи обучались в соответствующем министерстве, а некоторые универ­ситетские департаменты объединили социологию и социальную работу. Од­нако резкая критика такого рода объединения привела к превращению этих дисциплин в самостоятельные области вначале в Чикагском университете, а позднее в Гарварде.

Хотя проблема демаркации с прикладными интересами оставалась сугу­бо американской, концентрация на менее глобальных вопросах дала ряд преимуществ. Она привела к разработке разнообразной техники эмпиричес­кого исследования, в частности метода включенного наблюдения, анализа личных документов, интервьирования и опросных методов. Особенно важ­но то, что быстрое развитие техники совпадало с соответствующим развити­ем статистики. В атмосфере всеобщего интереса американцев к практичес­ким вопросам акцент на технике, намного ярче выраженный, чем в Европе, ускорил превращение социологии в эмпирическую науку.

Важно и то обстоятельство, что микроскопический акцент американской социологии привел ее к более тесной взаимосвязи с психологией и антропо­логией, в частности, в изучении малых сообществ, которые выступали пер­вым крупным объектом антропологических исследований в современном обществе. Психологи и антропологи были теми, кто разными путями про­явили наибольшую активность в разработке детального эмпирического ис­следования.

В настоящее время социология признается в качестве регулярной ака­демической дисциплины в большинстве университетов Соединенных Шта­тов — после того, как Джону Хопкинсу удалось составить их список. Лишь в нескольких элитарных колледжах свободных искусств, например в Ам-херсте, Уильямсе и Суарморе, этот процесс еще не закончен. Такое поло­жение дел резко противоречит тому, что есть в Европе, где общее число кафедр составляет лишь малую часть общего числа кафедр в Америке. Не­значительное признание социология получила лишь в Оксфорде и Кемб­ридже, а на континенте лишь половина университетов к северу от Альп про­являет к ней некоторый интерес.

Если принять концепцию социологии как профессии, которая организо­валась в рамках научной дисциплины, то значимость факта ее широкого рас­пространения в Соединенных Штатах будет трудно переоценить. Прочее положение, которое занимает эта дисциплина на университетских факуль­тетах, послужит структурной базой для научной ориентации профессиональ­ных кадров. Социология, таким образом, вовлечена в процесс становления научных профессий, особенно в области социальных наук.

Промежуточное по отношению к другим «поведенческим наукам» поло­жение социологии, несомненно, является стратегически выгодным. Нет ни малейшей опасности того, что данная профессиональная группа будет погло­щена соседней группой; более того, социология обогащает родственные дис­циплины. Например, экономистам и политологам она предоставляет возмож­ность более глубокого понимания «институциональных» факторов, чем это достижимо в пределах собственной дисциплины. Психологам она помогает увидеть такие «социальные» факторы, которые нельзя описать в индивиду­альных терминах. Что касается антропологии, то демаркация здесь не столь очевидна, но, не желая никого обидеть, можно было бы сказать, что антро­пологам, базирующимся на исследовании относительно недифференциро­ванных обществ, весьма полезен анализ современных обществ со сложной структурой.

На начальных этапах развития новой дисциплины, имеющей выход на практику, для представителей данной профессиональной группы характер­но непосредственное выполнение практических функций, а в некоторых

профессиях подобная модель поведения сохраняется и становится все бо­лее распространенной. Химия, возможно, —та сфера, которой в наиболь­шей степени присуща такая модель; велико число ученых со степенью док­тора философии в химии, которые в действительности выполняют техно­логические работы для промышленности и по заказам правительства; их численность, вероятно, даже превышает численность инженеров-химиков. Подобная практика отличает и современное развитие социологии. Возмож­но, что и в дальнейшем прикладные исследования будут широко приме­няться на промышленных предприятиях, в правительственных организа­циях, особенно в вооруженных силах, в изучении общественного мнения и установок и в различных социальных агентствах, интересующихся про­блемами здравоохранения, криминологии и т.д. Но пока еще значительное число социологов со степенью доктора философии — около 86% — работа­ют в колледжах и университетах, уступая по численности только истори­кам, литературоведам и представителям других гуманитарных наук, но превосходя численность ученых со степенью доктора философии из поли­тических наук и экономики (76 и 69% соответственно).

Важным и быстро расширяющимся местом соединения академической и неакадемической сфер занятости является консультативная работа в различ­ных неакадемических организациях. Она проводится в форме индивидуаль­ного обслуживания клиентов, а также в виде «конференций», когда междис­циплинарная группа профессионалов собирается для обсуждения широкой практической проблемы.

Различие между психологией и социологией в части прикладных функ­ций состоит в том, что в социологии реже встречается такая «практика», как индивидуальное обслуживание за определенный гонорар. Предпочтительнее, чтобы социологов нанимали на полный день или в статусе консультанта та­кие структуры, как коммерческие фирмы, правительственные организации, социальные агентства, исследовательские учреждения, которые не нуждают­ся в защите от всякого рода шарлатанов и авантюристов. Защита скорее не­обходима частному лицу, прибегающему к услугам профессиональных служб. Следовательно, в социологической профессии больше возможностей избе­жать тех сложных проблем (законное получение сертификатов и лицензий), с которой столкнулись сейчас психологи.

В последнее время возникла новая сфера прикладной деятельности: социологи совместно с представителями других «базисных наук» участву­ют в исследованиях и обучении специалистов для целого ряда приклад­ных профессий. Исторически самый тесный союз социологии с приклад­ной специальностью существовал в сфере социальной работы. Когда со­циологи ушли, социальные работники заключили союз с психиатрией. Лишь недавно прерванные связи возобновились, главным образом через участие социологов в обучении аспирантов, специализирующихся на социальной работе, и через исследования, проводимые в области соци­альной работы.

Выдающихся успехов новая сфера достигла в области здравоохранения, особенно в области психического здоровья. После того как в первой части нашего столетия окончилось господство «научной» медицины в статусе «орга­нической» медицины, появился интерес к психологическим и социальным факторам заболеваний и здоровья. В этом направлении именно социологи,

а не представители других «поведенческих» наук, продвинулись дальше всех, сотрудничая и дружески конкурируя с антропологами и, несомненно, опе­режая психологов, хотя последние составляют по численности и организо­ванности более сильную группу.

Сегодня хорошо известно, что работа в медицинских учреждениях и орга­низациях здравоохранения составляет одну из основных сфер занятости соци­ологов, вероятно, самую крупную область, за исключение сферы образования и исследовательской деятельности. Характер предоставляющихся здесь воз­можностей разнообразен, но, вероятно, наиболее престижной можно считать преподавательскую работу в медицинских колледжах и институтах сферы здра­воохранения. В настоящее время, безусловно, можно говорить о включении социологии в число базисных наук, лежащих в основе медицинской практи­ки, и, следовательно, об объединении социологов с представителями других поведенческих наук и получении ими такого же организационного статуса, какой имеется у физиологов, биохимиков, биофизиков, бактериологов и т.д.

Сфера медицины, однако, является лишь одной из нескольких приклад­ных областей, на которые направлена деятельность социологов. Хотя и не в таком объеме подобная тенденция наблюдается по отношению к социальным наукам в целом и к социологии в частности, в школах бизнеса и паблик-ад-министрейшн, в области образования, права и даже богословия. Пожалуй, наибольший прогресс достигнут в школах бизнеса, а предшествовали тако­му процессу период аграрной социологии и сельскохозяйственные коллед­жи. Двумя основными направлениями развития социологии в школах биз­неса являются индустриальная социология и выборочные обследования. Ве­роятнее всего, той областью, где роль социологии в ближайшем будущем заметно возрастет, является образование, и не в последнюю очередь из-за по­требности нашего общества в расширении и улучшении условий образова­ния. Проникновение социальных наук в область права происходит достаточ­но медленно вопреки мнению декана юридической школы Вашингтонского университета Эрвина Грисуолда о том, что право само по себе является со­циальной наукой. Однако можно предполагать, что в конечном счете поло­жение дел изменится...

Что касается социологической профессии, то база для ее развития в уни­верситетах существенно расширилась и укрепилась: теперь каждый крупный американский университет предоставляет место для социологии. За 20 лет почти в три раза увеличилась численность профессиональных кадров, и она, несомненно, будет еще увеличиваться. Социология заняла центральное ме­сто в современном интеллектуальном мире. Расширилось привлечение со­циологов для решения практических задач. Начался процесс утверждения со­циологии в качестве базисной науки, лежащей в основе целого комплекса прикладных профессий. Увеличилось количество профессиональных ассо­циаций, а их положение укрепилось. Я думаю, во всех областях социологии будет наблюдаться прогресс.

Сокращенно по источнику: American Sociological Review. 1959. Vol. 24. P. 547—559 / Пер. с англ. М.В. Калашниковой.

РАЗДЕЛ III

Дата добавления: 2015-06-04