Историческая преамбула. при предъявлении изображения выделять в качестве фигуры такие кон-фигурации, которые ему знакомы по прошлому опыту и ранее уже выде­лялись в качестве фигур

при предъявлении изображения выделять в качестве фигуры такие кон-фигурации, которые ему знакомы по прошлому опыту и ранее уже выде­лялись в качестве фигур ¹.

Опишем один из таких экспериментов, проведённых Э. Рубином 1915 г. Испытуемым предъявлялись бессмысленные черно-белые изображения. (Такие изображения легко сделать любому: на неболь-шом источке белой бумаги можно нарисовать чёрной тушью какие-нибудь ничего не значащие полосы так, чтобы соотношение объёмов чёрного и белого цветов было примерно одинаковым). В большинстве случаев испытуемые воспринимали белое поле как фигуру, а чёрное — как фон, т.е. видели изображение как белое на черном. Однако при некотором усилии они могли воспринимать предъявленное изображение и как чёрную фигуру на белом фоне. В «обучающей» серии экспери­мента испытуемым предъявлялось несколько сотен таких изображений — каждое примерно на 4 с. При этом им указывалось, изображение какого цвета (белого или черного) они должны увидеть как фигуру. Испытуе­мые старались «изо всех сил» увидеть именно то изображение как фи­гуру, на которое указывал экспериментатор. В «тестирующей» серии эксперимента, проводившейся через несколько дней, они должны были уже без всяких усилий воспринимать предъявленное так, как оно вос­принимается само по себе, и сообщать: узнают ли они изображение или нет; какое поле — белое или черное — видят как фигуру. В этой серии испытуемым предъявлялись три типа рисунков: совершенно новые, ра­ нее не предъявлявшиеся; изображения из предшествующей серии и но­вые изображения, в которые старые были включены как составная часть. Оказалось, что испытуемые имеют тенденцию и старые изображения, и новые, в которые включались старые, воспринимать так, как они это Делали в обучающей серии. Этот эффект не зависел от сознательного узнавания испытуемыми ранее предъявленных изображений ².

Иначе говоря, испытуемые узнают предъявленное изображение, но не осознают этого. Значит, существует какое-то неосознанное вос­приятие? Нет, поясняют гештальтисты: то, что попадает в сознание, предопределено гештальтом, целостной структурой изображения, а не бессознательными процессами. Гештальтисты много экспериментирова-ли с восприятием двусмысленных изображений, значение которых изме-няется в зависимости от того, что принимается за фигуру, а что относится [окончание cтраницы 189]

___________________________

¹ Helson H. The fundamental propositions of Gestalt Psychology. // Psychol. Rev., 1933, P. 13-22.

²Bouman J.C. The figure-ground phenomen in experimental and phenomenological Psychology. Stockholm, 1968.

Раздел второй

к фону. Такие изображения известны со времен Эвклида, но только гештальтисты привлекли к ним серьёзное внимание психологов. (Их стали активно конструировать как сами психологи, так и художники; самый ис­кусный и изощренный создатель двойственных изображений — М. Эшер). Обнаружилось, что если испытуемый осознает оба значения изображе­ния, то — независимо от своего желания — он начинает видеть то один, то другой аспект рисунка, но никогда оба вместе. Так, на известном рисунке Э. Рубина «лица — ваза» человек видит попеременно или лица, или вазу, но не способен увидеть лица и вазу одновременно. Вопрос: воспринимает ли все-таки испытуемый лица в тот момент, когда он видит (осознает) одну лишь вазу? По мнению гештальтистов, такой во­прос бессмыслен. Если фигура перестает быть осознанной, она теряет свое качество фигуры, а следовательно, перестает существовать. Как, однако, может исчезнувшая из сознания фигура вновь появляться в ка­честве фигуры вопреки сознательным усилиям, если её нигде в созна­нии нет? Гештальтисты этот вопрос не обсуждали.

Иначе трактовал эту проблему Э. Титченер. По его мнению, фи­гура, которая временно перестает осознаваться, не исчезает полнос­тью, а лишь перемещается на более низкий уровень сознания. Аргу­менты Титченера вызвали критику гештальтистов. К. Коффка писал: «Заключать о том, как выглядит нечто, когда оно вовсе не наблюдаемо, отправляясь лишь от фактов наблюдения этого нечто в момент, когда оно находится на гребне волны внимания, — значит, окончательно отка­зываться от всяких попыток фактического подтверждения своих поло­жений» ¹. Как мы увидим ниже, психологика не примет эту позицию Коф-фки. По его мнению, анализ сознательного опыта ничего не может дать для понимания явлений, находящихся за порогом сознания, т. е. бессознатель­ного. Но где тогда искать неосознаваемые причины, которые вызывают то или иное содержание сознания? Разве можно разрешить загадку со­знания, оставаясь в зоне непосредственно наблюдаемого?

Гештальтисты изучают процесс решения задач. Оказывается: если испытуемому в течение длительного времени не удается решить слож­ную задачу, то решение находится зачастую внезапно для испытуемого. Вот В. Кёлер наблюдает процесс научения у обезьян: в начале опытов выбор правильного и неправильного ответов у шимпанзе составляет 50%, затем вдруг происходит скачок, после которого почти не бывает ошибок. У шимпанзе Хики, например, до скачка было 25 ошибок на [окончание cтраницы 190]

_____________________-

¹ Коффка К. Восприятие: введение в гештальт-теорию. // Хрестоматия по ощуше-нию и восприятию. М., 1975, с. 101 -102. Но ведь и сам Коффка так поступает — вспом­ните его аргументы о первоначальном восприятии мира младенцами!

Историческая преамбула

50 проб, после скачка — только 4 ошибки на 50 проб¹. Гештальтисты говорят: происходит переструктурирование ситуации, появляется но­вое видение задачи. Происходит нечто аналогичное обращению фигуры и фона: неизменная ситуация трансформируется и начинает в целом пониматься иначе; элемент, входящий в «старое» понимание ситуации, в «новой» ситуации приобретает совершенно иной смысл и иные свой­ства. У человека решение задачи происходит внезапно для сознания и сопровождается характерным эмоциональным переживанием типа: «Ага! Вот в чем дело!» Гештальтисты называют такое переживание «ага-пе-реживанием», а сам процесс переструктурирования — инсайтом.

Какой внутренний процесс приводит к переструктурированию? Почему решение приходит внезапно для сознания того человека, кото­рый сам же его находит? Ясного ответа они не дают, поскольку вне сознания для них ничего не существует. Они говорят: новая структура ситуации «внутренне присуща объекту», но в то же время сама по себе не в состоянии вызывать соответствующий образ действий — для этого требуется разумное поведение².

Гештальтисты сталкиваются с парадоксом, который возникает всякий раз, когда явления сознания непосредственно связывают с окру­жающей реальностью и физиологическими механизмами. Ведь тогда получается, что наше сознание оказывается целиком обусловлено си­туацией — правда, по мнению гештальтистов, ситуацией, взятой в сво­ ей целостности. По логике гештальт-психологов, сознание не может обла­дать самостоятельной активностью — существенную роль играет лишь «структура объективной ситуации», а не Я и его личные интересы и желания ³.

Например, согласно одному из законов гештальта — закону пре-гнантности, — мы создаем в сознании образы, настолько простые и ясные, насколько это возможно в данных условиях. Это было проде­монстрировано в серии элегантных экспериментов ⁴. Стремление к «хорошей форме» не характеризует активность сознания — оно пред­определено структурой физического мира. Как заметил В. Кёлер, точно [окончание cтраницы 191]

____________________

¹Кёлер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. // Гештальт-пси­хология. М„ 1998.

²См. Дункер К. Психология продуктивного (творческого) мышления. // Психоло­гия мышления. М., 1965, с. 132, 166; Кёлер В. Исследование интеллекта человекоподоб­ных обезьян. //Хрестоматия по обшей психологии. М., 1981, с. 246-247. Ср. Вертгеймер М. Продуктивное мышление. М., 1987, с. 276. ⁴Позднее С. Эш даже перенесёт закон прегнантности на социальную сферу: ^еловек стремится проявлять себя настолько «хорошим» («понимающим», «связно ^ыслящим» и пр.), насколько это допускают обстоятельства — см. Андреева Г. М.,

Раздел второй

так же ведут себя все физические поля: они стремятся к замкнутости и симметричности... Человек, писал К. Левин, живет и развивается в «пси­хологическом поле» окружающих его предметов. Каждый предмет име­ет для человека свою валентность — своего рода энергетический за­ряд, вызывающий у человека специфическое напряжение, требующее разрядки.

Я-то думал, что это Я напрягаю все свои мысли и пишу сейчас о моих любимых гештальтистах, а на самом деле, по этой логике, я про­сто нахожусь в такой целостной ситуации или таком психологическом поле, где должен о них писать. Круг замкнулся. Сознательное отраже­ние окружающего и само это окружающее идентичны друг другу так же, как текст, переведенный с одного языка на другой. Если сознание есть непосредственное отражение внешнего мира, то оно пассивно отра­жает этот внешний мир. Но зачем тогда нужно сознание? Что оно дает? И как все-таки может проявлять активность?

К. Левин пытался разрешить эту проблему. На него самого ва­лентность предметов не действовала. Он был всегда настолько погло­щён собственными идеями, что даже во время прогулки мог внезапно остановиться посреди улицы и записывать пришедшую ему мысль в блокнот, не обращая внимания ни на удивлённых прохожих, ни на транс­порт ¹. В итоге он решил: не только существующая в данный момент ситуация, но и её предвосхищение в сознании определяет деятельность человека. Человек может подняться над ситуацией («встать над по­лем», по терминологии Левина) и проявить свою волю. Не думаю, что такая идея решает проблему воли и активности. Если само предвосхи­щение автоматически вычисляется на базе прошлого опыта, то ни о какой свободе выбора не может быть речи. А если не вычисляется, то как иначе предвосхищается?

Однако именно в поиске решения этой проблемы Левин-экспе­риментатор стал изучать роль, которую играет личность в организации поведения и в предвосхищении. Левин-практик выступил с идеями управ­ления, вовлекающего подчиненных в принятие решения. Его визит в Японию в начале 1930-х гг. оказал глубокое воздействие на тамошние промышленные и научные круги и на последующую разработку т. н. «японских приёмов управления» ². Левин показал, что личность не может [окончание cтраницы 192]

_______________________

Богомолова И. И., Петровская Л. А. Современная социальная психология на Западе-М.,!978,с. 146.

¹См. Зейгарник Б. В. Теория личности К. Левина. М., 1981, с. 14.

² Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Уроки социальной психологии. М., 1999,
с. 354-355.

Дата добавления: 2015-06-04