Песнь шестнадцатая. Круг третий (продолжение)

Круг третий (продолжение)

1

Во мраке Ада и в ночи, лишенной

Своих планет и слоем облаков

Под небом скудным плотно затемненной,

4

Мне взоров не давил такой покров,

Как этот дым, который все сгущался,

Причем и ворс нещадно был суров.

7

Глаз, не стерпев, невольно закрывался;

И спутник мой придвинулся слегка,

Чтоб я рукой его плеча касался.[748]

10

И как слепец, держась за вожака,

Идет, боясь отстать и опасаясь

Ушиба иль смертельного толчка,

13

Так, мглой густой и горькой пробираясь,

Я шел и новых не встречал помех,

А вождь твердил: «Держись, не отрываясь!»

16

И голоса я слышал, и во всех

Была мольба о мире и прощенье

Пред агнцем божьим, снявшим с мира грех.

19

Там «Agnus Dei»[749]пелось во вступленье;

И речи соблюдались, и напев

Одни и те же, в полном единенье.

22

«Учитель, это духи?» — осмелев,

Спросил я. Он в ответ: «Мы рядом с ними.

Здесь, расторгая, сбрасывают гнев».

25

«А кто же ты, идущий в нашем дыме

И вопрошающий про нас, как те,

Кто мерит год календами земными?»

28

Так чей‑то голос молвил в темноте.

«Ответь, — сказал учитель, — и при этом

Дознайся, здесь ли выход к высоте».

31

И я: «О ты, что, осиянный светом,

Взойдешь к Творцу, ты будешь удивлен,

Когда пройдешь со мной, моим ответом».

34

«Пройду, насколько я идти волен;

И если дым преградой стал меж нами,

Нам связью будет слух», — ответил он.

37

Я начал так: «Повитый пеленами,

Срываемыми смертью, вверх иду,

Подземными измучен глубинами;

40

И раз угодно божьему суду,

Чтоб я увидел горние палаты,

Чему давно примера не найду,

43

Скажи мне, кем ты был до дня расплаты

И верно ли ведет стезя моя,

И твой язык да будет наш вожатый».

46

«Я был ломбардец, Марко звался я;[750]

Изведал свет и к доблести стремился,

Куда стрела не метит уж ничья.

49

А с правильной дороги ты не сбился».

Так он сказал, добавив: «Я прошу,

Чтоб обо мне, взойдя, ты помолился».

52

И я: «Твое желанье я свершу;

Но у меня сомнение родилось,

И я никак его не разрешу.

55

Возникшее, оно усугубилось

От слов твоих, мне подтвердивших то,

С чем здесь и там оно соединилось.

58

Как ты сказал, теперь уже никто

Добра не носит даже и личину:

Зло и внутри, и сверху разлито.

61

Но укажи мне, где искать причину:

Внизу иль в небесах? Когда пойму,

Я и другим поведать не премину».[751]

64

Он издал вздох, замерший в скорбном «У!»,

И начал так, в своей о нас заботе:

«Брат, мир‑слепец, и ты сродни ему.

67

Вы для всего причиной признаете

Одно лишь небо,[752]словно все дела

Оно вершит в своем круговороте.

70

Будь это так, то в вас бы не была

Свободной воля, правды бы не стало

В награде за добро, в отмщенье зла.

73

Влеченья от небес берут начало, —

Не все; но скажем даже — все сполна, —

Вам дан же свет, чтоб воля различала

76

Добро и зло, и ежели она

Осилит с небом первый бой опасный,

То, с доброй пищей, победить должна.

79

Вы лучшей власти, вольные, подвластны

И высшей силе, влившей разум в вас;

А небеса к нему и непричастны.[753]

82

И если мир шатается сейчас,

Причиной — вы, для тех, кто разумеет;

Что это так, покажет мой рассказ.

85

Из рук того,[754]кто искони лелеет

Ее в себе, рождаясь, как дитя,

Душа еще и мыслить не умеет,

88

Резвится, то смеясь, а то грустя,

И, радостного мастера созданье,

К тому, что манит, тотчас же летя.

91

Ничтожных благ вкусив очарованье,

Она бежит к ним, если ей препон

Не создают ни вождь, ни обузданье.

94

На то и нужен, как узда, закон;

На то и нужен царь, чей взор открыто

Хоть к башне Града[755]был бы устремлен.

97

Законы есть, но кто же им защита?

Никто;[756]ваш пастырь жвачку хоть жует,

Но не раздвоены его копыта;[757]

100

И паства, видя, что вожатый льнет

К благам, будящим в ней самой влеченье,

Ест, что и он, и лучшего не ждет.

103

Ты видишь, что дурное управленье

Виной тому, что мир такой плохой,

А не природы вашей извращенье.

106

Рим, давший миру наилучший строй,

Имел два солнца,[758]так что видно было,

Где божий путь лежит и где мирской.

109

Потом одно другое погасило;[759]

Меч слился с посохом,[760]и вышло так,

Что это их, конечно, развратило

112

И что взаимный страх у них иссяк.

Взгляни на колос, чтоб не сомневаться;

По семени распознается злак.

115

В стране, где По и Адиче струятся,[761]

Привыкли честь и мужество цвести;

В дни Федерика стал уклад ломаться;[762]

118

И что теперь открыты все пути

Для тех, кто раньше к людям честной жизни

Стыдился бы и близко подойти.

121

Есть, правда, новым летам к укоризне,

Три старика, которые досель

Томятся жаждой по иной отчизне:[763]

124

Герардо славный; Гвидо да Кастель,

«Простой ломбардец», милый и французу;

Куррадо да Палаццо.[764]Неужель

127

Не видишь ты, что церковь, взяв обузу

Мирских забот, под бременем двух дел

Упала в грязь, на срам себе и грузу?»

130

«О Марко мой, я все уразумел, —

Сказал я. — Вижу, почему левиты[765]

Не получили ничего в удел.

133

Но кто такой Герардо знаменитый,

Который в диком веке, ты сказал,

Остался миру как пример забытый?»

136

«Ты странно говоришь, — он отвечал. —

Ужели ты, в Тоскане обитая,

Про доброго Герардо не слыхал?

139

Так прозвище ему. Вот разве Гайя,

Родная дочь, снабдит его другим.

Храни вас бог! А я дошел до края.

142

Уже заря белеется сквозь дым, —

Там ангел ждет, — и надо, чтоб от света

Я отошел, покуда я незрим».

145

И повернул, не слушая ответа.

Дата добавления: 2015-06-25