Историографические закономерности 1 страница

Общественная закономерность есть объективно существующая, повторяющаяся, существенная связь явлений общественной жизни или этапов исторического процесса, характеризующая поступательное развитие истории. Материалистическое понимание истории позволяет трактовать закономерность как категорию, связанную с деятельностью людей, познаваемую в зависимости от степени зрелости общественных отношений и используемую в практике. Познание закономерностей стало знамением нашего времени.

Руководствуясь этими определениями, предстоит решить двуединую задачу: выработать дефиницию закономерности историографии, определить ее специфику и выявить некоторые закономерности, свойственные советской историографии.

В историографической литературе тема о «закономерностях» и «законах» теоретически раскрыта еще недостаточно, хотя некоторые из них применяются, если так можно выразиться, «стихийно». Познавательная значимость изучения данной проблемы возрастает в силу ряда особенностей функционирования историографии. О ее характере, содержании и возможностях судят, прежде всего, по ее предмету, в основе которого лежат определенные закономерности и законы; процесс выявления и формулирования закономерностей разнороден для различных историографических ситуаций; закономерности историографии фатально не предопределены, они видоизменяются и преобразуются в зависимости от изменения изучаемого ею факта; закономерности открываются и используются для того, чтобы на их основе получить новое знание, а затем применить это новое знание в дальнейшей теоретической и практической деятельности исследователя-историографа. Таким образом, открытие и применение закономерностей позволяет историографической работе подняться от уровня «историографического описания» к научному их исследованию и применению.

В изучении происхождения и природы историографической закономерности, где ведущими признаками выступают объективный характер и повторяемость существенных связей в историографических фактах, решающее значение имеет марксистско-ленинское понимание определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию, зависимости идеологических явлений от материальных. Открытие Марксом и Энгельсом материалистического понимания истории, как отмечал В. И. Ленин, положившее конец «... воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов... возникающий и изменяющийся случайно...», давшее возможность «... заметить повторяемости и правильности в общественных явлениях разных стран...», определило законоформулирующую роль обществознания. Материалистическое понимание истории, возведшее ее в ранг пауки, – основа выявления существенного и повторяемого в историографии.

Примат объективных факторов в познании закономерностей истории исторической науки имеет особое значение вследствие того, что

историография функционирует через действия субъекта – историографа, его социальных взглядов, пристрастий и т. д., которые не могут не сказаться на формировании историографических концепций, идей, взглядов и т. п.

Закономерности историографии проявляются специфически. Это главным образом закономерности, добытые и обработанные историографом, действующим в определенных социально-экономических и политических условиях. Поэтому постижение их связано во многом не "только с глубоким пониманием теории формирования истории исторических знаний, но и с оценкой субъективного фактора. Закономерности историографии могут обладать всесторонностью и глубиной при учете классовых, психологических, эмоциональных и профессиональных факторов. Нельзя не видеть и того, что эпоха, в которой действует историограф, социально по-своему заинтересована в интерпретации и использовании закономерностей, в том числе закономерностей историографии. Итак, при наличии индивидуальных особенностей, проявляемых историографом в исследовательском процессе, они тесно соотносятся с объективно-историческими условиями его деятельности. В этом диалектическом Единстве объективного, логического и субъективного ведущая роль принадлежит объективному фактору. Понимание сути историографической закономерности будет недостаточно, если не обратить внимание еще на несколько исходных моментов. Закономерности исторического материализма являются общими для истории историографии в том смысле, что они действуют во всех областях общественной жизни, научного познания, являясь базовыми, исходными. Всякая закономерность, в том числе и историографическая, на практике вовсе не означает простого повторения уже известного и доказанного в науке.

Механизм выявления и использования исторических закономерностей в основном применим и в историографической работе. И вот почему. Закономерности историографии генетически скованы с общими закономерностями познания науки, а с закономерностями исторической науки в особенности. Вследствие такой посылки историограф проводит «многослойную» поисковую работу, в ходе которой выявляет закономерности историографии. Обращаясь, например, к творчеству историка, он выясняет условия, причины и мотивы, приводящие к устойчивому повторению историографических фактов

(например, появление работ по темам, ранее в литературе уже освещаемым), к их разработке на новом витке развития науки на основе новых теоретико-методологических возможностей и новых источников. Историограф может столкнуться и с «живучестью» некоторых опровергнутых теоретических положений и выводов и как следствие этого – с их появлением в последующих трудах. Объяснение причин этого также входит в задачу исследователя.

В связи с тем, что повторяемость историографических явлений не означает их тождественности, необходимо распознать и их конкретное проявление на отдельных этапах развития истории исторической науки.

Историографическая закономерность устанавливается не только путем изучения побуждений, замыслов и их воплощения в трудах отдельных, пусть даже самых крупных историков, а в результате анализа «совокупного» исторического творчества (если не всех, то большинства исследователей), отражающего процесс движения научной мысли на том или другом этапе развития историографии.

Сложность понимания ряда историографических фактов, затушеванных порою борьбой различных тенденций в исторической науке, ускоряющих или тормозящих ее развитие, может свидетельствовать о наличии еще не открытых закономерностей. Одновременно явления, которые противодействуют закономерностям, не уничтожают, а лишь ослабляют их действие. Отсюда видно, что историографическая закономерность устанавливается в результате глубокого проникновения в процесс развития истории исторической науки с присущими ей возможностями и противоречиями. Ее содержательный срез устанавливается путем раскрытия ведущих тенденций развития исторической науки. Большое значение в этом деле имеет изучение отдельных периодов – этапов.

В истории, как известно, существуют закономерности различной степени общности: одни проявляются на всех этапах человеческой истории и являются, по сути, всемирными (например, закономерность последовательной смены общественно-экономических формаций); другие действуют только в определенных формациях (антагонистических, неантагонистических) и т. д. И в историографии также имеются всеобщие закономерности и закономерности, характерные для советской историографии. О них главным образом и идет речь в данной книге.

Таковы некоторые исходные положения, необходимые для понимания историографических закономерностей.

Под историографической закономерностью понимаются такие объективные явления историографии, которые в ее поступательном движении повторяются в своих существенных связях, отношениях.

В учебнике «Историография истории СССР. Эпоха социализма» отмечаются следующие закономерности: творческое освоение и постоянное развитие марксистско-ленинской методологии исследования, историографического творчества классиков марксизма-ленинизма и лаборатории их творчества; постепенное превращение историографии, как и других отраслей научного знания, в созидательную силу, служащую интересам советского народа; крутой поворот историографии к актуальным проблемам прошлого и особенно современного состояния истории исторической науки; изучение историографического факта (особенно творчества историка) в органической связи с социально-экономическими и политическими аспектами развития общества, а в современных условиях – с целями социалистического и коммунистического строительства, с общегосударственными и плановыми принципами развития науки; непримиримая борьба с буржуазной, мелкобуржуазной, ревизионистской и фальсификаторской историографией и дальнейшее развитие в ходе этой борьбы исторического и историографического знания; активное участие историографии (вместе с исторической наукой) в формировании у советских трудящихся, особенно молодежи, коммунистического мировоззрения; создание многонациональной по форме и интернационалистской по содержанию советской истории исторической науки; постоянное руководство со стороны Коммунистической партии, являющейся умом, честью и совестью нашей эпохи, развитием советской историографии.

К данным закономерностям еще добавляются следующие. В историографии постоянно наблюдаются (при переходе из одного этапа развития научной мысли в другой) преемственность в накоплении историографических знаний, их качественное преобразование на основе новых идей, выводов и обобщений. Поэтому

данное явление выступает как закономерность. Исходная основа этой закономерности обоснована К. Марксом. Он писал, что всякий научный труд «... обусловливается частью кооперацией современников, частью использованием труда предшественников» [117]. Эти слова корифея науки выражают непреходящую идею преемственности знаний, прослеживаемую на протяжении многовековой истории человеческой мысли. Успех каждого нового этапа в познании истории науки прочно опирается на достижения предыдущих этапов, является их продолжением, развитием и углублением.

Ценность и значение мысли Маркса, однако, не только в данном относительно известном в науке явлении. В ней выражена решающая сторона развития науки: творения предшественников живут в мышлении последующих поколений исследователей в большинстве случаев в переработанном и обогащенном виде, вследствие предъявления новых требований к знанию, вытекающих из изменившихся исторических условий. Приращенные новые идеи, взгляды и закономерности, добытые путем дальнейшего исследования или в ходе борьбы мнений, обычно включаются в то существующее знание, которое выдержало «проверку временем», социальной практикой.

Механизм формирования (рождения) новых исторических знаний, связей и переходов от предыдущего знания к последующему, его регулятивные принципы не могут быть изучены на уровне эмпирического анализа историографических фактов: он реализуется на теоретико-методологической основе. Этот подход особенно необходим при исследовании историографом того, что и каким образом воспринимается из предшествующего опыта и что и почему им отрицается.

Диалектический подход к данному вопросу неоднороден для разных условий. «Следует различать, – считает академик М. П. Ким, – межформационные и внутриформационные преемственные связи. В первом случае мы имеем дело с более строгим, селекционным отношением нового общества к наследию прошлого. Во втором преемственность носит более непосредственный, широкоохватный и действенный характер».

Закономерность преемственности накопления историографических знаний дает возможность, таким образом, установить движущие силы развития науки, точки соприкосновения новых знаний, возможность их приумножения.

В деле выявления новых, еще не открытых закономерностей историографии большую роль играет применение ленинского положения, данного в замечаниях на книгу М. Н. Покровского «Русская история в самом сжатом очерке». Ленин предлагал ученому сравнить "старую» и «новую» науку. В связи с постановкой вопроса о «сравнении» следует иметь в виду и следующие указания В. И. Ленина, сформулированные в заключении к книге «Материализм и эмпириокритицизм»: сравнить изучаемые философские взгляды с диалектическим материализмом «по всей линии гносеологических вопросов»; определить место изучаемых взглядов в системе основных философских школ современности; вскрывать на основе конкретного исторического материала борьбу партий в философии.

В историографической теории и практике сравнение "старой» и «новой» науки стало, по сути, законом исследования по ряду причин. В историографическом труде анализируется совокупность исторических знаний, которые были получены на разных сменяющих друг друга этапах развития научного исторического знания; историограф имеет дело с различными воззрениями, подходами, новыми идеями, опровергнутыми взглядами, зафиксированными в исторических произведениях. Сравнить и сопоставить общность и различие в подходах историка к объективной действительности – это один из центральных аспектов историографического творчества.

Реализация сравнения «старой» и «новой» науки дает наибольшие результаты при следующей историографической работе: обнаружении повторяемости исторических явлений для установления закономерностей истории исторической науки; определении уровня разработанности исторического знания в целом или отдельных тем и проблем историографии на разных стадиях развития; выяснении того принципиально нового, что внесли новые поколения исследователей в изучаемый исторический

процесс; установлении истинности исторических знании, преодолении односторонности в отображении исторических событий; понимании авторских замыслов, уровня их разработанности и возможности их реализации и др.

Сравнение необходимо при раскрытии сходства и различия, общих или несовпадающих признаков в историографических фактах, а также при выяснении единичного, особенного и всеобщего в однопорядковых процессах, протекавших в исторической науке. Заслуживает особого внимания изучение различий между историографическими фактами, имевшими место в разное время в различных странах, обладающими некоей общей чертой (изучение войн и последующего мира), т. е. данный закон сравнения в значительной мере способствует исследованию историографических фактов с точки зрения их генетической взаимосвязи и различий.

Сравнивать «новую» и «старую» историческую науку возможно на нескольких уровнях. Среди них особое значение имеет рассмотрение истории исторической науки в хронологической последовательности процесса накопления знаний. Соблюдение «временной очередности» в изучении истории исторической науки необходимо для выяснения нескольких важных аспектов историографического творчества. Плодотворным является применение данного направления при выяснении связи и внутреннего единства исторических произведений. На это обращал внимание в ряде своих предисловий В. И. Ленин. Так, например, в «Предисловии к сборнику «За 12 лет» он отмечал, что включенные в этот сборник труды имеют историческую преемственность, обусловленную задачами борьбы партии на том или другом этапе ее истории.

Известно, что полностью сходных, абсолютно одинаковых событий и ситуаций, как в истории, так и в историографии не бывает: каждый раз исследователю приходится сталкиваться с явлениями, возникшими на разной исторической и национальной почве. Но поскольку в этих разных явлениях обнаруживаются общие тенденции и в них воспроизводятся в новом виде уже известные из истории типичные явления, постольку и можно проводить между ними сравнения.

В связи с постановкой вопроса о пределах объективных возможностей применения исторических сравнений В. И. Ленин установил, что необходимым требованием для сравнения должно быть: сравнимы ли исторические эпохи развития сопоставляемых стран, учет конкретных

особенностей, отличающих эту страну от других в пределах одной и той же исторической эпохи; единство классовой основы сравниваемых событий, однотипность расстановки классовых сил всей системы классовых взаимоотношений. Ленин также отмечал, что степень точности исторических сравнений зависит от длительности исторических сроков, прошедших со времени сравниваемых явлений. Эти положения Ленина вполне применимы в историографической практике.

Таким образом, можно сделать вывод, что в изучении истории исторической науки сравнения являются важным средством установления закономерностей историографии и решения ее других сложных задач.

Выдвигается вопрос о критериях сравнения, позволяющих получить объективное представление о развитии исторической науки. Эти критерии также вскрыты В. И. Лениным. В уже упоминавшемся «Предисловии к сборнику «За 12 лет» и в других трудах он показал, что динамика развития идей исторических сочинений должна быть тесно увязана с анализом теоретической и практической деятельности партии; сравнивать необходимо историографический факт с другим фактом, группой фактов; сравнивать факты необходимо в их хронологической сопоставимости и в тесной связи с исторической обстановкой и т. д.

Рассматриваемые историографические сравнения ничего общего не имеют с идеями представителей исторического субъективизма – Н. К. Михайловского и других, предложивших изучать социальные явления путем сравнения различных взглядов, без их фактического обоснования. Их воззрениям было свойственно отрицание законов истории. Михайловский, например, утверждал, что «... история до сих пор не знает, что такое она сама и в чем состоит ее задача: в беспристрастном ли записывании всего совершившегося, в картинном ли воспроизведении образов и сцен минувшего для удовлетворения безразличной любознательности, в извлечении ли практических уроков из исторического опыта, в открытии ли общих или частных законов, подчиняющих исторические явления известной правильности и порядку» [118].

В историографии, несомненно, действуют общие закономерности обществознания, они применяются здесь в соответствии с предметом и задачами данной отрасли научного знания. Особое значение для нее имеют закономерности науковедения и информатики [119].

Закономерности и законы, указывая на магистральные направления движения науки, могут не охватить абсолютно все ее явления. Марксистско-ленинская методология выступает против абсолютизации закономерности, ибо в противном случае нельзя было бы понять многообразие явлений природы, политики и науки.

В «Детской болезни «левизны» в коммунизме» В. И. Ленин обосновывает положение о том, что история всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, «хитрее», чем это можно вообразить [120]. Это целиком относится и к историографии. Кроме того, познанная закономерность и закон в конкретных историографических условиях действуют неоднозначно. Каждая из них может проявляться сильно или под влиянием определенных факторов развития науки может быть выражена слабо. Поэтому историограф не может не видеть явления единичные, случайные, не укладывающиеся в закон и не вытекающие из предшествующего хода накоплений знаний, которые, возможно, не оказали большого воздействия на развитие истории исторической науки. Однако в целом без них немыслим реальный процесс накопления исторических знаний. Методологическая основа их изучения дана в следующих словах К. Маркса, высказанных по отношению к историческому процессу в целом: «... история носила бы очень мистический характер, если бы «случайности» не играли никакой роли». Эти случайности, разъяснял свою мысль Маркс, «... входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями» [121]. Вполне обосновано и мнение о том, что случайности могут быть и бывают «... выражением вполне определенных закономерностей, действующих автономно от тех закономерностей, которые лежат в основе изучаемого процесса или явления» [122]. Таким образом,

марксизм-ленинизм выступает как против фаталистического отрицания случайности в истории, так и против релятивистского изображения ее независимости от закономерности.

Задача историографии состоит в том, чтобы выяснить объективные и субъективные обстоятельства появления случайных историографических фактов и явлений, их соотношение с закономерностью. При этом необходимо подчеркнуть, что случайность в историографии, как и в истории, по сравнению с закономерностью занимает положение вторичное. Ее место точно выражено в таких словах Ф. Энгельса: оно (случайное) «... представляет собой форму, за которой скрывается необходимость...» [123].

Марксистско-ленинская методология историографии позволяет решить вопрос, который иногда трактуется как «роль и место ошибки или заблуждений в историографии». Заблуждения определяются как «... определенный вид ложных высказываний, отличающихся от прочих ложных высказываний тем, что ложное принимается за истинное» [124].

Ошибки появляются и тогда, когда они в течение определенного времени не сравниваются с опровергающими их законами, а также когда историограф взял на вооружение неверные методологические установки. Историограф сталкивается здесь с неоднопорядковыми явлениями. Так, одна и та же проблема, рассматриваемая на протяжении длительного времени, может трактоваться по-разному, исходя из наличия доступных исследователю историографических источников. Понятно, что в данном случае нет оснований для констатации ошибочных взглядов, концепций и т. д. Появление нового корпуса источников зачастую приводит не только к углублению понимания исторического процесса, но и к новым оценочным характеристикам. Примером этого является изучение истории Московского государства в трудах историков XVIII – начала XIX в. Не может считаться, например, ошибкой мнение И. Н. Болтина и других историков, что его начало относится к царствованию Ивана Грозного.

Иное дело – методологическая позиция историка. Так, например, 12-томная «История государства Российского» Н. М. Карамзина воплотила в себе дворянскую концепцию

истории России, ярко выраженную в тезисе: «Все зависит от воли самодержца»; эта концепция не могла не войти в противоречие со взглядами декабристов, а позднее и революционных демократов. Вместе с тем верна мысль о том, что «карамзинский труд и споры вокруг него объективно способствовали развитию исторической мысли в России» [125].

Методологическая проблематика историографии не ограничивается, конечно, только одними закономерностями, законом и случайностями. Без методологической вооруженности невозможно решить и следующие ключевые вопросы историографии: выяснение социально-классовых функций исторических произведений и обоснование актуальности историографических тем и проблем исследования; определение направления поиска историографических фактов, их классификация и интерпретация с позиций марксизма-ленинизма; вскрытие механизма формирования исторических знаний в целом и особенно новых знаний; качественно-количественное изменение проблематики исследований на разных этапах развития историографии; распознание путей получения достоверных исторических знаний и объективных выводов; прогнозирование развития исторической науки; ориентация в эффективности методики историографической практики и т. д. Методологический характер приобретает оценка результатов собственно историографических исследований, осмысление их значения для развития исторической науки. Все эти цели реализуются не только на эмпирическом уровне, но и путем теоретического знания, что особенно важно для понимания различия между историографией и обзорографией.

ГЛАВА III ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКТ [126]

Важнейшим аспектом методологии историографии является историографический факт – исходный материал для историографического творчества. Поэтому следует выяснить его природу и социальную функцию.

Разработка проблемы, о которой идет речь, привела в последнее десятилетие к появлению (кроме уже упоминавшихся) ряда плодотворных работ [127]. Предприняты попытки дать определение историографического факта. С. О. Шмидт пишет, что таковым, является объект исследования историографии. Это верно, но слишком общее, поэтому он добавляет, что историографический факт зачастую является одновременно и основным историографическим источником для исследователя. Ученый объясняет это явление как смешение объектов исследования и основных источников их познания. Такая точка зрения вызвала возражение А. М. Сахарова, считавшего неправомерным отождествление источника и факта в историографической работе, так как подход к фактам истории науки не тождествен подходу к ним как к источникам. Поэтому, пишет он, «установление... факта возможно лишь на основе анализа соответствующих источников» [128]. Под историографическим фактом Сахаров понимал научное знание, добытое

исследователем в результате известных научных операций.

Указанные определения историографического факта в известной мере не только оторваны от самого исторического факта и его социальных функций, но и слабо учитывают, что факт в историографии не ограничивается областью эмпирического знания, а содержит теоретический момент.

Роль теории в познании историографического факта состоит в том, что она обеспечивает получение для исследования достоверных, истинных фактов, необходимых для изучения закономерностей историографии. Она также вскрывает объективные связи и взаимозависимость фактов. Это не противоречит тому, что теория должна согласовываться с фактами, ибо в противном случае она либо ложная, либо устаревшая.

Историографическим фактом является факт исторической науки, несущий информацию об исторических знаниях, используемых для выявления закономерностей развития истории исторической науки [129].

Данное определение включает следующие критерии: содержание предмета историографии; толкование сути исторического факта и его соотношение с фактом историографическим; социально-политические функции историографии; понимание информационного потенциала науки.

Рассмотрение первого критерия – современного толкования предмета истории исторической науки – показывает, что в его основу положена сумма историографических явлений, каждое из которых подводит к пониманию функциональной направленности историографического факта. Обращает, например, на себя внимание идея о том, что в предмет истории исторической науки включаются социальные функции исторической науки, политика различных классов в области исторической науки, и это диктует необходимость широкого изучения проблемы социальной обусловленности историографического факта.

Ряд других компонентов, входящих в рассматриваемый предмет, имеют также признаки историографичности. Это, в частности, относится к кадрам исторической науки, системе исторических учреждений, периодике и

т. д. Их постановка в историографический ряд придает им ту функциональную нагрузку, которую имеют факты истории исторической науки. Таким образом, можно констатировать, что предмет истории историографии не только определяет те факты, которые несут информацию по истории исторической науки, но и во многом показывает направление их сбора, обработки и интерпретации.

Поскольку историографический факт базируется на историческом факте, целесообразно выяснить современное понятие последнего, тем более что здесь имеются различные подходы и дефиниции. Наиболее употребляемые определения факта в целом следующие: факт – фрагмент действительности, объективное событие; факт – особое знание о соответствующем событии, ситуации или процессе; факт – синоним истины.

Определяя существо исторического факта [130], исследователи исходят из того, что сам факт – это явление действительное, невымышленное событие, имевшее место в исторической реальности. Кроме факта-события имеется и факт знания. Учитывается также, что факт включает в себя одновременно переплетающиеся стороны и характеристики: единичное (неповторяемость и индивидуальность события) и общее, случайное и необходимое, непосредственное и опосредованное, объективное и субъективное и т. д. Таким образом, исторический факт совмещает в себе историческую действительность независимо от масштабности, значимости, степени воздействия его на исторический процесс. Факт способен также к постоянному развитию и обогащению. По образному выражению М. В. Нечкиной, факт неисчерпаем, как атом, ибо Он имеет бесконечное количество качеств, свойств, сторон, взаимоотношений. Задача гносеологии состоит в том, чтобы выяснить, каким образом знание становится фактическим, а это возможно на пути методологического анализа.

Важная особенность факта с точки зрения его изучения историком – та, что он, как правило, не является предметом непосредственного наблюдения исследователя, а познается посредством источников [131]. Другой его особенностью является то, что факт противостоит субъективным взглядам. В этом плане видна идеалистическая трактовка факта Лаппо-Данилевским, считавшим, что «... под историческим фактом в его наиболее характерном, специфическом значении историк преимущественно разумеет воздействие индивидуальности на среду» [132] и что историк сам конструирует, создает исторические факты. Ошибочность мнения крупного отечественного методолога состояла и в том, что он отрицал значение объективных критериев истинности фактов [133]. Однако автор был прав, когда утверждал, что историк, работая с фактом, перерабатывает ту информацию, которая заложена в источнике-факте. Тем самым мы подходим к проблеме научного факта.

Научный факт – это уже не само событие, а отражение данных, содержащихся в источнике в такой специфической форме, «... где знание доказано» [134] и является обобщающим историческим знанием. Это связано с тем, что факт действительности подвергается известной переработке на основе научной концепции историка, его исторических представлений. К этому необходимо добавить: «фактическими» знания являются в том случае, если они достоверны, служат исходным моментом в постановке и решении научной проблемы [135], являются элементом логической структуры научного знания [136], включены в систему знания. Другие признаки факта, в частности его инвариантность (неизменное, независимое от познающего субъекта), являются производными от указанных моментов. Следовательно, исторический факт – это отправной, достоверный, обобщающий материал, база для исторического познания, построения теории или гипотезы, выявления закономерностей исторического

Дата добавления: 2015-06-25