Аарон и Бетти

Дора.

У меня продолжалась связь с Дорой Штольниц -- я не хотел жениться на ней, но и порвать с ней не мог.

Когда мы с Дорой встретились, она говорила, что смотрит на брак как на проявление религиозного фанатизма. Как можно заключить контракт на всю жизнь? Только капиталисты и клерикалы могут верить в незыблемость таких сделок. Но в первые же месяцы нашей связи Дора начала настаивать, чтобы мы поженились. Она говорила, что хочет этого ради своей тетки, религиозной женщины, сестры своей покойной матери.

Провести ночь с Дорой было для меня одновременно и опасно, и унизительно -- мы уже разошлись. Она собиралась тайно перебраться через русскую границу, чтобы поступить на курсы пропагандистов. Каждого коммуниста, который переходил границу из Польши, арестовывали (хотя Дора страстно отрицала это). Их обвиняли в шпионаже, саботаже, троцкизме. Сколько раз я говорил ей, что такое путешествие равносильно самоубийству, но в ответ слышал: "Фашисты, Социал-фашисты и всякого рода прислужники капитала должны быть ликвидированы, и чем скорее, тем лучше.
-- Разве Герцке Гольдшлаг был фашистом? А Берл Гутман? А твоя подруга Ирка? – спрашивал я.
-- Невинных не арестовывают в Советском Союзе. Такое происходит только в Варшаве, Риме, Нью-Йорке.

-- Я думала, ты уехал из Варшавы, -- сказала она.
-- Куда же? И не простившись?

-- Ты сам поставил себя в такое положение, -- сказала она прокурорским тоном. -- Если бы мы жили вместе, я бы никуда не уехала. Партия не заставляет разлучаться мужа и жену, особенно если у них есть ребенок. А у нас могло бы быть уже двое.
-- А кто бы их содержал? Товарищ Сталин? Я остался без работы. Задолжал за квартиру. За два месяца.
-- Нашим детям не пришлось бы голодать. Конечно, глупо теперь говорить об этом, да и слишком поздно. У тебя будут дети от другой женщины.
-- Я вообще не хочу никаких детей, -- сказал я.
-- Типичная вырожденческая психология капиталистических марионеток. Это крах Запада, конец цивилизации. Ничего не остается, как оплакивать катастрофу. Но ничего, Муссолини и Гитлер наведут порядок. Праматерь Рахиль встанет из могилы и поведет своих детей назад, в Сион. Махатма Ганди и его овечки восторжествуют над английским империализмом...
-- Дора, хватит!
-- Идем в постель. Может, мы сегодня вместе в последний раз. Ты уже подыскал мне замену?
-- Разумеется. А ты?
-- Там будет так много дел, что не останется времени думать обо всем таком. Это трудный курс. Не так-то легко приспосабливаться к новым условиям. Для меня любовь -- не игра. Прежде я должна уважать человека, верить ему, доверять его мыслям и чувствам.
-- Давай, давай. Русский Иван со всеми этими достоинствами уже ждет тебя там.
-- Посмотрите-ка на него! Кто бы говорил! Сам всегда был готов бросить меня ради первой попавшейся Ентл.
Мы целовались и ссорились. Я перечислял всех ее прежних любовников, а она называла всех подряд женщин, с которыми я предположительно мог бы ей изменить.
-- Ты даже не знаешь, что это такое -- верность! -- сказала она. Потом поцеловала меня и ущипнула.

Уснули мы удовлетворенные.

(отрывок из Тойбеле)

(Тойбеле задувает свечу, ложится под одеяло в постель, несколько раз вздыхает,

потом засыпает. В темноте чья-то фигура приближается к кровати. Это АЛХОНОН,

едва различимый в темноте и переодетый демоном. Неожиданно кровать, на

которой спит ТОЙБЕЛЕ слегка приподнимается, а потом с грохотом снова

опускается на пол. ТОЙБЕЛЕ вскрикивает)

АЛХОНОН: Не кричи, Тойбеле. Если будешь кричать, я уничтожу тебя. Я

демон Гурмизах, повелитель тьмы, дождя, грома и града, царь диких зверей. Я

злой дух, женившийся на женщине, о которой ты рассказывала сегодня вечером.

И столь явно наслаждалась ты, рассказывая эту историю, что я услышал тебя на

дне пропасти и преисполнился страсти овладеть твоим телом. Не пытайся

противиться мне. Ибо тех, кто противится моей воле, я уношу с собой за

Темные Горы. Но если ты исполнишь мое желание, клянусь, ни

один волос не упадет с твоей головы, и во всем тебе будет сопутствовать

успех.

ТОЙБЕЛЕ: Чего ты хочешь от меня? Я замужняя женщина.

АЛХОНОН: Твой муж мертв.

ТОЙБЕЛЕ: Как? Когда? Мойше Маттис не грешил. Он был праведником.

АЛХОНОН: Мужчина, бросивший жену, не может быть праведником. Он грешил Онаном, и

от каждой капли его семени рождался дьявол. Так он был опозорен.

ТОЙБЕЛЕ: Должна ли я оплакивать его?

АЛХОНОН: Нет. Прошло слишком много времени.

ТОЙБЕЛЕ: Значит, я теперь могу снова выйти замуж?

АЛХОНОН: Никогда! Я не могу засвидетельствовать его смерть. Но я не лгу. Твой муж

умер. И давно уже кормит червей.

ТОЙБЕЛЕ: Откуда ты знаешь?

АЛХОНОН: Я знаю. Я ребе демонов.

ТОЙБЕЛЕ: Шъма Израэль...

АЛХОНОН: Молчи! Попробуй только сказать эти слова еще раз, и вырву твой

язык, выколю глаза и откушу соски на твоих грудях.

ТОЙБЕЛЕ: Сжалься! Сжалься!

АЛХОНОН: Мы не знаем, что такое жалость.

ТОЙБЕЛЕ: Только прикоснись ко мне, и я умру. Душа моя будет гореть в вечном пламени.

АЛХОНОН: Ничего с твоей душой не будет. Многие благочестивые женщины

совокуплялись с нашим братом, а сегодня все они восседают на золотых скамьях

в раш. Я сам держал в объятиях не одну дочь рода человеческого, и все они

были прекрасны и благочестивы. Я спал и с Ходл, дщерью Ваалсхома, и с Сарой,

чья мать была сама Добродетель.

ТОЙБЕЛЕ: С Сарой?

АЛХОНОН: Она называла меня всякими святыми именами, чтобы завлечь к

себе в постель. Я спал с Батшебой задолго до того, как Давид увел ее от

Урии.

ТОЙБЕЛЕ: Мне страшно, страшно!

АЛХОНОН: Всем им было страшно. Но потом они все любили меня страстно и

нежно, желали меня и шептали во сне мое имя.

ТОЙБЕЛЕ: Почему ты выбрал меня?

АЛХОНОН: Я полюбил тебя, как только впервые увидел.

ТОЙБЕЛЕ (почти кричит): Нет!

АЛХОНОН: Ты моя!

(Бросается на нее. Затемнение.)

Утром Дора промурлыкала нараспев:
-- Я никогда, никогда не забуду тебя. Мои последние мысли на смертном одре будут о тебе, негодник ты этакой!
-- Дора, я боюсь за тебя.
-- О чем это ты, паршивый эгоист?
-- Твой товарищ Сталин -- сумасшедший.
-- Ты недостоин даже произносить это имя. Убери руки! Лучше умереть в свободной стране, чем жить среди фашистских псов.
-- Ты напишешь мне?
-- Ты не заслужил, но первое мое письмо будет тебе.

Аарон показывает Бетти пьесу. Бетти пробует сыграть.

(отрывок из Тойбеле)

Вдруг я решился. Из телефонной будки позвонил в справочное, узнал номер "Бристоля", позвонил туда и попросил соединить с мисс Бетти Слоним. Через минуту раздался ее голос: "Хэлло!"
Я тут же потерял дар речи. Потом сказал:
-- Это тот молодой человек, который имел честь обедать с вами вчера ресторане.
-- Цуцик?!
-- Да.
-- А я тут сижу и думаю про вас. Что нового насчет пьесы?
-- У меня есть одна идея, и мне хотелось бы обсудить ее с вами и Сэмом Дрейманом.
-- Сэм ушел в американское консульство. Но вы приходите, и мы с вами обо всем поговорим.
-- А я вам не помешаю?
-- Приходите же! -- и она назвала номер.

С Дорой я чувствовал себя мужчиной, а тут снова превратился в мальчишку. Усадив меня на диван, сама Бетти села на маленький стульчик лицом ко мне. Полы халата слегка разошлись, и было видно, как хороши ее ножки. Она предложила мне папиросу. Я не курил, но отказаться не хватило духу. Бетти поднесла зажигалку. Я затянулся и сразу закашлялся от дыма.
-- Расскажите же о пьесе, -- попросила Бетти.
-- У меня все пока лишь в набросках.
-- А не сможете ли припомнить несколько
строчек? (Аарон отдает пьесу)

-- Подождите-ка, я попробую это сейчас сыграть (играет).

АЛХОНОН: Ты все еще боишься меня?

ТОЙБЕЛЕ:: Да...

АЛХОНОН: Я заставил тебя страдать? Говори только правду.

ТОЙБЕЛЕ: Нет.

АЛХОНОН: Тебе было хорошо? (ТОЙБЕЛЕ молчит) Да или нет?

ТОЙБЕЛЕ (неуверенно): Да, но...

АЛХОНОН: Но что?

ТОЙБЕЛЕ: Это грех.

АЛХОНОН: Здесь нет греха. Ты не замужем. Я пришел, чтобы доставить тебе

Радость. Я знал, что ты

тоскуешь.

ТОЙБЕЛЕ: Да. Да. Да.

АЛХОНОН: Ну что ты все бормочешь: да, да, да? Говори со мной, как

женщина с мужчиной. Поцелуй меня. (ТОЙБЕЛЕ не двигается) Поцелуй меня в

губы. (ТОЙБЕЛЕ целует) Поцелуй как следует. (целует ее) Как сладки губы

твои. Я самый счастливый демон во всем Фрамполе. Ты лучше всех моих жен.

ТОЙБЕЛЕ: Жен?

АЛХОНОН: Да, жен. Не ревнуй к ним. Они все дьяволицы.

ТОЙБЕЛЕ: Раз у тебя есть жены, зачем тебе я?

АЛХОНОН: Они наглые и грубые. А ты тихая и скромная.

ТОЙБЕЛЕ: Сколько их у тебя?

АЛХОНОН: Семь.

ТОЙБЕЛЕ: Семь!

АЛХОНОН: Семь дьяволиц. Значит, так: Наама, Махлат, Аф, Шаймах, Злуха,

Нафка и Чулдах.

ТОЙБЕЛЕ: Ну и имена!

АЛХОНОН: Я покинул их и явился к тебе.

ТОЙБЕЛЕ: А что, тебе мало ласк твоих жен?

АЛХОНОН: Они спят с каждым из нас, а ты отдаешься только мне одному.

ТОЙБЕЛЕ: Они изменяют тебе? Зачем же ты живешь с ними?

АЛХОНОН: Такова наша природа. Но поскольку все мы сотворены из бедра Адама, нас тянет к

его дочерям.

ТОЙБЕЛЕ: Что в нас такого хорошего?

АЛХОНОН: Я говорю только о тебе. Дьяволицы все ненастоящие, а ты

настоящая. А тебя можно ласкать, можно ущипнуть. (щиплет ее)

ТОЙБЕЛЕ: Больно! (хихикает). Расскажи мне о твоих женах. Вот Наама. Какая

она? (По мере его рассказа ТОЙБЕЛЕ приходит все в более сильное возбуждение)

АЛХОНОН: Наама, она ужасна. Когда мы ссоримся, она плюет в меня

ядовитой слюной, и из ноздрей ее полыхает пламя.

ТОЙБЕЛЕ: Какой ужас!

АЛХОНОН: У Махлат губы как у пьявки, и если хоть раз присосется,

оставит клеймо на всю жизнь.

ТОЙБЕЛЕ: На тебе есть клеймо?

АЛХОНОН: Да, шрам на животе. Потрогай.

ТОЙБЕЛЕ: Нет, нет. (резко отстраняется от него)

АЛХОНОН: Аф украшает себя изумрудами, алмазами и серебром. Ее косы

заплетены золотыми нитками. А на щиколотках у нее колокольчики и браслеты.

ТОЙБЕЛЕ: Голая? Перед Ашмодеем?

АЛХОНОН: Она моя жена и его наложница.

ТОЙБЕЛЕ: Она живет с вами обоими?

АЛХОНОН: Со всем нами.

ТОЙБЕПЕ: Какое бесстыдство!

АЛХОНОН: Шаймах единственная, с кем я могу говорить. Но она все время

спит, и просыпается лишь один раз в году в ночь зимнего солнцестояния. Мы с

ней славно проводили время на кладбище, закусывая свежезахороненными

младенцами.

ТОЙБЕЛЕ: Все! Я больше не хочу слушать.

АЛХОНОН: Злуха - враг всех невест.

ТОЙБЕЛЕ: Что за радость жить с таким чудовищем?

АЛХОНОН: У нас в подземном мире берут что дают. (пауза) Скольких я

назвал?

ТОЙБЕЛЕ: Пятерых.

АЛХОНОН: Да. Кто там у нас дальше?

ТОЙБЕЛЕ: Нафка.

АЛХОНОН: Нафка самая распутная из моих жен. Когда она говорит, кажется,

что это шипит древний змей. Она виоит на ветке Древа Смерти вниз головой,

как летучая мышь, и вопит от неудовлетворенной похоти.

ТОЙБЕЛЕ: Кошмар!

АЛХОНОН: У Чулдах тело кошки. А глаза зеленые, как у чайки. Когда мы

совокупляемся, она грызет печень медведя.

ТОЙБЕЛЕ: Какая мерзость! Это должно быть сон. Я проснусь и...

АЛХОНОН: Это не сон. Я супруг твой. Да будешь ты отныне служить злу во

славу сатаны и Гамаэля...

ТОЙБЕЛЕ: Я погибла. Погибла навеки.

АЛХОНОН: Потанцуй со мной. Это наша черная свадьба.

ТОЙБЕЛЕ: Оставь меня. Уйди!

АЛХОНОН: Ты будешь танцевать со мной, Тойбеле! (Хватает ее и начинает

кружить)

Все грязью и пылью было когда-то.

Явился сатана, отец разврата.

Земля и небо - душе тюрьма.

Да скроется свет, да будет тьма!

ТОЙБЕЛЕ: Оставь меня.

АЛХОНОН: Никогда. Ты моя навеки! (бросает ее на кровать)

(ЗАТЕМНЕНИЕ)

Это из вашей пьесы?
-- Не совсем.
-- Вы очень странный молодой человек. У вас необычайная фантазия.
-- Это все, что у меня есть.
-- А вам нужно еще что-нибудь? Это все хорошо для декламации, но в
пьесе должен быть сюжет. Какой-нибудь хасид, богач, должен влюбиться в нее.
-- Я попробую.

-- Сколько вам понадобится времени, чтобы написать пьесу? Мистер Дрейман готов снять театр. Вы можете стать знаменитым драматургом. За один вечер!
-- Если это предопределено, то так и будет.
-- Вы верите в судьбу?
-- Конечно.
-- Я тоже. Я не религиозна: вы же видите, как я живу, но я верю в Бога. Перед сном я читaю молитву. На корабле я каждый вечер молила у Бога, чтобы он послал мне хорошую пьесу. Все так неожиданно. Вдруг появляется молодой человек, Цуцик, с пьесой, которая способна выразить мою душу. Ну разве это не чудо? Вы не верите в себя?
-- Как можно верить во что бы то ни было?
-- Вы должны поверить. Это и моя трагедия -- у меня такой веры нет. Только начинает происходить что-то хорошее, я уже предвижу трудности, несчастный случай, и так все оно и происходит. Так было с моей любовью. С моей карьерой. А режиссер есть у вас на примете?
-- Нет смысла искать режиссера, пока пьеса не кончена.
-- На этот раз я не позволю сомневаться. Пьеса должна у вас пойти хорошо. Основную линию мы сейчас наметили. Сэм Дрейман даст вам аванс -- пятьсот долларов, а здесь, в Польше, это большие деньги. Вы женаты?
-- Нет.
-- Вы живете один?
-- У меня была девушка, но мы поссорились.
-- Можно мне спросить почему?
-- Она коммунистка и собирается ехать в сталинскую Россию.
-- Почему вы не женитесь?
-- Я не верю, что два человека могут любить друг друга вечно.
-- У вас хорошая комната?
-- Я должен съехать оттуда. Меня выгоняют.
-- Снимите хорошую комнату. Отложите другую работу и сосредоточьтесь на нашей пьесе. Как она будет называться?
-- Тойбеле и ее демон.
-- Слишком длинно. Предоставьте это мне.
-- Вы совершенно правы.
-- Не соглашайтесь со мной так уж сразу. Автору не следует быть таким уступчивым.
-- Но ведь я не драматург.
-- Раз вы пишете пьесу, вы и есть драматург. Если вы сами не принимаете себя всерьез, то никто этого не будет делать. Простите, что я говорю в таком тоне. Ведь все, что я вам говорю, я могла бы сказать и себе. Сэм Дрейман верит в меня, даже слишком. Быть может, только он один и верит в меня и мой талант. И вот почему...
-- Я тоже верю в вас!
-- И вы тоже? О! Благодарю. Чем же я заслужила? Видимо, кто-то там не хочет, чтобы со мной было уже покончено. Наверно, Провидение привело вас ко мне.

Дата добавления: 2015-06-25