Страница 2 страница

Литература западноевропейского Средневековья

Ш Песня «Гаудсамус»
(лат. (гаийеатш) поныне
считается международным
студенческим гимном.

Февраль. Литография
по средневековой
миниатюре.

жизнь и деяния Александра Македон-
ского. Вальтер обличает «слуг лице-
мерных» Господа, обвиняя их в среб-
ролюбии («Скоро всё' в греховные /
Деньги превратится!»), алчности, си-
монии (продаже церковных должно-
стей), разврате и любви к роскоши. Он
жалуется на засилье невежд, не счи-
тающихся с истинно учёными людь-
ми, и пророчествует о конце света,
приближенном наступившей «ночью
злонравия». Эти мотивы подхваты-
вают безымянные ваганты в стихах
«О симонии», «Обличение денег»,
«Об упадке учёности».

Сколь бы далёкими от праведности
ни ощущали себя ваганты, они были
лишены таких страшных для хри-
стианина грехов, как гордыня и тще-
славие. Напротив, естественное со-
стояние души ваганта — смирение.
Жить подаянием для него незазорно.
У вагантов есть даже песенно-стихо-
творный жанр, который можно на-
звать «попрошайнями»: поэты жалуют-
ся на преследующую их нужду, голод
и холод выпрашивают у богачей одеж-
ду, часто ссылаясь на пример святого

Мартина, по преданию отдавшего по-
ловину своего плаща нищему. Сами ва-
ганты, строго говоря, не нищие: они
«расплачиваются» с людьми собствен-
ными стихами. Могут как возвысить,
так и ославить дарителя, возвестив все-
му миру о его скаредности и жестоко-
сти. Фамильярность в обращении с
сильными мира сего, свобода мнений
и оценок — отличительные черты ве-
сёлого поэтического братства.

В своём творчестве ваганты опи-
раются на традиции церковных пе-
сенных и речевых жанров, в том
числе на автобиографии-исповеди
и проповеди. Поэты любили усна-
щать произведения цитатами из Свя-
щенного Писания, сочинений рим-
ских авторов, ссылками на античных
и библейских мудрецов. Вместе с
тем, подобно трубадурам и труверам,
они использовали и опыт народной
песенной лирики, и прежде всего об-
рядовой поэзии. Мотив весенней
природы сочетается в их поэзии с
восхвалением молодости как «веш-
ней» поры жизни, любви, веселья и
беззаботности. Один голиард призы-
вает собратьев-школяров «бросить
все премудрости», оставить «побоку
учение» и наслаждаться быстро про-
носящейся молодостью. Другой, под-
хватывая тему «давайте веселить-
ся, пока мы молоды», в знаменитой
песне «Гаудеамус» прославляет акаде-
мию и профессоров.

Поэзия вагантов сохранилась в
обширных рукописных сборниках,
составленных в XII—XIII вв. Наиболее
полный из них получил название
«Беуронские песни» (лат. Саптппа
Вигапа) — по названию монастыря в
Южной Германии, где он был обнару-
жен в конце XVIII в. Общее количе-
ство найденных учёными стихотво-
рений вагантов исчисляегся сотнями.
Правда, история донесла до нас име-
на лишь некоторых авторов. Кроме
Архипиита Кёльнского и Вальтера
Шатильонского следует отметить
Гугона, Примаса Орлеанского,
раньше других собратьев достигше-
го славы. В XIII в. латинская поэзия
вагантов постепенно исчезает. Её
сменяет комическая поэзия на нацио-
нальных языках.

Городская литература Средневековья

ГОРОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ся хвоста. Эти и другие проделки лисы (лиса) занимают достойное мес- то и в старофранцузском животном эпосе. «Роман о Лисе» состоит из 30 час- тей. Он складывался на протяжении почти целого столетия — с конца XII в. Главный герой — хитроумный и озорной лис Ренар. Сначала появились небольшие поэмы, посвященные от- дельным случаям из его жизни. Затем эти поэмы стали соединять, добавляя всё новые и новые истории. В них рас- сказывалось о похождениях Ренара, который сумел досадить всем зверям: волку Изенгрину, медведю Брёну, ко- ту Тиберу и даже владыке животного царства — льву Ноблю. Впрочем, иногда доставалось и самому Ренару — причём в столкновении с такими сла- быми для него противниками, как пе- тух Шантеклер или улитка Медлив. Основная сюжетная линия цик- ла — борьба изворотливого Ренара с тупым Изенгрином. Оба — знатные

Устойчивые черты городская сло-
весность приобрела в эпоху зрелого
Средневековья, в XII — первой поло-
вине XIII в. Создавалась она на окон-
чательно сложившихся к XII в. нацио-
нальных языках и охотно вбирала
в себя элементы латинской и курту-
азной словесности. Так, нисколько
не утеряла популярности житийная
литература, которая создавалась те-
перь на народных языках. Городская
цивилизация выработала и свои ва-
рианты эпоса — высокий (аллегори-
ческая поэма) и низкий (сказания о
животных).

Аллегория — предметное воплоще-
ние абстрактных понятий («разум»,
«любовь», «грех», «милосердие» и др.) —
была одним из главных изобрази-
тельных средств в средневековом ис-
кусстве. Литературная аллегория во-
шла в моду после появления поэмы
«Роман о Розе». Это знаменитое сочи-
нение принадлежит двум авторам.
Сначала Гильом де Лоррис в 1225—
1235 гг. написал о юноше, который
увидел во сне Розу Любви и отпра-
вился на её поиски. Через 40 с лиш-
ним лет эту историю завершил Жан
де Мен. Он сохранил главную тему
(куртуазная любовь и полное подчи-
нение знатной даме), но сделал поэму
назидательной и поставил в центр
повествования спор наставников мо-
лодого влюблённого. В их роли высту-
пают аллегорические персонажи, оли-
цетворяющие разум, дружбу, мирской
опыт, мудрость, куртуазную любовь и
физическую близость. Как поиски Ро-
зы, так и «великая дискуссия» заверша-
ются успешно — все желания юноши
исполняются.

Анонимный «Роман о Лисе» отно-
сится к так называемому животному
эпосу. Главный источник книги —
сказки о животных. Многие бродячие
сюжеты встречаются у большинства
индоевропейских народов. Напри-
мер, русскому читателю хорошо зна-
комы истории о том, как лисица вы-
манила сыр у вороны, как воровала
рыбу, прикинувшись мёртвой, а волк
из-за нес примёрз ко льду и лишил-

«Роман о Розе».

Средневековая

миниатюра.

Литература западноевропейского Средневековья

МИСТИКИ

В Германии конца XIII в. широкое распространение получило творчест-
во мистиков. Они писали уже не на латыни, а на доступном народу род-
ном языке. Мистики стремились постичь Божественную суть бытия без
посредничества 1Леркви и самозабвенно погружались в мир души, дости-
гая состояния экстаза. В публичных проповедях, сказаниях о чудесах, му-
ченичестве и стойкости христианских святых, в «плясках смерти» — про-
заических сочинениях о всемогуществе смерти и равенстве перед ней и
перед Богом всех сословий — мистики использовали яркие метафоры
и сравнения, взятые из народного языка.

Вместилише Бога — не небеса, полагал основоположник немецкой ми-
стики Майстер Экхарт (около 1260—1327), а душа человеческая, только
в ней и следует искать «царство Божие», ибо «Бог родился в душе, и ду-
ша родилась в Боге» («О свершении времён»). При склонности к мисти-
ческому самоуглублению Экхарт отдавал предпочтение не созерцатель-
ной, а деятельной любви к страждущим: «Если кто, подобно апостолу
Павлу, достигнет высшего блаженства в молитвенном экстазе и при этом
увидит человека, просящего подаяние, то будет лучше выйти из состоя-
ния блаженства и послужить ближнему».

Сочинения и проповеди Экхарта, профессора богословия в Кёльне и
Страсбурге, отличает языкотворческая мощь. Он обогатил немецкий язык
и литературу многими абстрактными понятиями. Учёного волновало про-
тиворечие между цельностью бытия и душой человека, которая осознаёт
свою обособленность, но жаждет раствориться в единстве мира. Власти,
встревоженные попытками обожествления человека, образовали специ-
альный духовный трибунал, который долго выискивал в сочинениях Эк-
харта следы ереси. От пыток и унижения его спасла смерть.

Учеником Экхарта считал себя доминиканский монах Генрих Зойзе
(Сузо; около 1295—1366). Он, правда, не разделял «инакомыслия» сво-
его учителя и не конфликтовал с Церковью. Благодатную почву страст-
ные проповеди Зойзе находили в женских монастырях Южной Германии
и Швейцарии: монахини — «невесты Христовы» — в молитвенном поры-
ве возвещали о любви к «небесному жениху». Сочинения Зойзе — «Кни-
га истины», «Книга вечной мудрости», «Книга писем», а также знамени-
тое «Жизнеописание» (около 1362 г.), начатое его «духовной дочерью»,
швейцарской монахиней Элизабет Штагель, и законченное им самим, —
замечательные образцы лирической прозы позднего Средневековья. Их
отличает напряжённость душевного переживания. Любовь к небесной по-
велительнице — Божественной Премудрости — рождает у монаха лири-
ческие излияния в духе трубадуров и миннезингеров. «Да ну же, да ну же,
сердце и чувства и мужество, устремитесь в беспредельную бездну всех
милых вешей!» («Жизнеописание».) В причудливых видениях небеса спу-
скаются на землю, ангелы водят вокруг «пламенеющего сердцем» авто-
ра хороводы, Дева Мария утоляет его духовную жажду целебным напит-
ком и даже сам Иисус Христос беседует с ним о благости земных
страданий.

Немецкие мистики сыграли выдающуюся роль в истории литературы.
Они усилили выразительные возможности немецкого языка и, отрешаясь
от мирских радостей, не замыкались в абстракциях, а использовали в сво-
их проповедях краски и ароматы повседневной жизни. Воздействие их
сочинений на духовную жизнь Германии ощущалось и в последующие эпо-
хи; особенно близки им по духу оказались немецкие романтики.

особы и состоят на службе у короля
Нобля. Однако во многих эпизодах
звери сохраняют присущие им повад-
ки. Чаще всего это случается, когда
они оказываются в лесу или в поле.
Такая двойственность изображения
особенно смешна в сценах, где герои
изображены и как люди, и как живот-
ные. Знаменитый эпизод с «Вороной
и Лисицей» начинается так:

Облюбовали бук бароны,
Тот — корни, этот — гушу кроны,
Но разве справедлив удел,
Чтоб этот ел, а тот глядел?

(Здесь и далее перевод А. Г. Наймана:)

Решив отомстить Медведю, Лис
прелыцаег его мёдом и тем самым за-
манивает в ловушку. Крестьяне с дре-
кольем отделывают бурого чуть ли
не до смерти. Это очень распростра-
нённый сказочный мотив. Но полу-
живой Брён скачет жаловаться коро-
лю — и теперь он ведёт себя как
феодал, который взывает о справед-
ливости к сюзерену:

Копя пришпорив для разгона,
Он в час полуденного звона
Туда влетел во весь опор,
Где Лев держал свой пышный двор.

У зверей в поэме есть националь-
ность — они французы. В одном из
эпизодов Ренар выдаёт себя за англи-
чанина и при помощи ломаного
французского языка легко обманывает
Изенгрина. Кроме того, звери — хри-
стиане: они не только крестятся лапой,
но и вступают в бой с язычниками —
змеями, скорпионами и прочей нечи-
стью. Правая вера торжествует:

С позиций змеи в беспорядке
Бегут. Кузнечики, на пятки
Им наседая, скачут вслед.

Именно в этом сражении героически
погибает петух Шантеклер — один из
немногих, кто всегда успешно проти-
востоял Лису. Зато враги повержены,
и с главаря «неверных» — Верблю-
да — живьём сдирают кожу.

Мир зверей в поэме последователь-
но уподоб;1яется миру людей. Держа-

Городская литература Средневековья

вой управляет благородный монарх,
окружённый вассалами. Церковную
власть воплощает архиепископ —
осёл Бернар. Как и в реальном мире,
звери-феодалы враждуют между со-
бой и ведут сражения по всем прави-
лам тогдашнего военного искусства.
Несколько раз повторяется эпизод
суда над Ренаром — со всеми деталя-
ми средневековой юриспруденции.
Хитрый Лис почти всегда выходит су-
хим из воды, пока его не настигает
смерть. Но безымянным авторам поэ-
мы явно было жаль расставаться со
своим героем, и гибель Ренара оказы-
вается мнимой.

Средневековой городской лите-
ратуре свойственно повышенное
внимание к быту и трезвый взгляд на
мир. Повседневную жизнь показыва-
ли без всяких прикрас. Объектом
изображения таких жанров, как
французское фаблио (фр. «побасён-
ка» от лат. гаЪШа — «рассказ») или
немецкие шванки (нем. «шутка»), яв-
лялась грешная человеческая приро-
да. Эти жанры действительно пред-
ставляют собой небольшие рассказы
шутливого содержания. В незатей-
ливых, грубоватых и часто непри-
стойных историях главными героями
выступают неверная жена, обманутый

к

муж, хитрые священники и тупые

крестьяне, а в центре повествования
обычно всякого рода плутни и ловкие
проделки. Так, в одном из самых из-
вестных фаблио «Завещание осла»
рассказывается, как некий аббат по-
хоронил любимого осла по христи-
анскому обряду и вызвал тем самым
сильнейшее негодование епископа.
Но прелат простил грешника, едва
получил 12 ливров, якобы завещан-
ных ослом на поминовение души.

Во многих фаблио и шванках
можно выявить черты сатиры. Но в
целом для городской литературы ха-
рактерно «всеосмеивание». В Средние
века считалось, что человеческая при-
рода не поддаётся исправлению, ибо
она безнадёжно «испорчена» с мо-
мента грехопадения первых людей.
Именно поэтому грешной (смеш-
ной) становилась сама реальная
жизнь. Но человеческая душа могла
обрести спасение и нуждалась в прав-

«ВСЕПЬЯНЕЙШАЯ ЛИТУРГИЯ»

Во время праздников воцарялся «мир наоборот». Сами священники (обыч-
но низшего разряда) отправляли шуточную службу: так, по ходу Праздни-
ка осла длинноухого возводили в ранг епископа. Великолепным образцом
«переворачивания» всех понятий можно считать «Всепьянейшую литургию».
Одна из самых значимых для христианства молитв звучит в ней следующим
образом: «Отче Вакх, иже еси в винной смеси. Да испьется бремя твое, да
приидет царствие твое, да будет недоля твоя, яко в зерни, тако же и во хме-
лю. Хмель наш насушный даждь нам днесь и остави нам куски наши, яко и
мы оставляем бражникам нашим, и не введи нас во заушение...». Такие мо-
литвы (на первый взгляд кощунственные) сочинялись по всей Европе, в том
числе и в России. Любопытно сравнить западноевропейскую пародийную
литургию с русской «Службой кабаку», записанной в 1666 г.: «Хвалите имя
пропойиыно, Аллилуйя. Хвалите ярыжные его, стояшеи перед ним, труби-
те ему во всю пору и на подворье ему пиво и мед носите...».

Миниатюра из рукописной книги «Пятнадцать радостей брака». 1485 г. Франция.

ственном уроке. И нравоучение про-
никает во все жанры, в том числе в
фаблио и шванки, относящиеся к на-
родной смеховой культуре.

Подобная литература связана с
карнавальным мироощущением че-
ловека той эпохи (см. статью «Поэ-
зия вагантов»). Карнавал словно бы
переворачивал устойчивый мир сред-
невековых понятий — и одновре-
менно включал их в систему своих
ценностей. Поэтому в городской
культуре так органично сочетались,
казалось бы, непримиримые проти-
воположности: высокое и низкое,
небесное и земное, утончённая ду-
ховность и грубое телесное начало.

Литература западноевропейского Средневековья

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ТЕАТР

В 1674 г. Никола Буало в своём зна-
менитом «Поэтическом искусстве»
уделил средневековой драме всего
несколько пренебрежительных строк

Как действо адское театр был осуждён
У нас святошами и строго запрещён.
Но кучка странников однажды

в воскресенье
Дала впервые нам в Париже

представленье...

(Перевод С. С. Нестсревой
и Г. С. Пиларова.)

Каждое утверждение в этом четверо-
стишии не совсем точно, однако
не следует судить автора слишком
строго. Последние представления сре-
дневекового театра пришлись на ко-
нец XVI в. Столетие спустя сохрани-
лись лишь смутные воспоминания о
зрелище, которое современники Буа-
ло считали варварским и оскорби-
тельным для хорошего вкуса.

В средневековом театре и в самом
деле было много необычного. Сцена
в привычном понимании отсутствова-
ла. Повозки с декорациями расставля-
лись кругом на площади, и зрители
могли следить за всеми событиями
одновременно. Существовал и другой
способ постановки — «передвижной»,
когда повозки с декорациями и «актё-
рами» разъезжали по городу.

Артистами становились обыкно-
венные горожане: ремесленники, тор-
говцы, священнослужители. На время
представления они преображались в
тех или иных персонажей — даже
в официальных документах их назы-
вали не только по имени, но и по «ро-
ли». Перевоплощение было полным:
исполнителя «роли» Иуды однажды
пришлось вынуть из петли и приво-
дить в чувство, поскольку он едва
не отдал богу душу. Следовало избегать
встречи с теми, кто «играл» дьявола: за
несколько дней до начала представле-
ния они начинали бесчинствовать, и
любые проделки сходили им с рук
В постановках действовали и алле-
горические фигуры: Разум, Плоть,
Наслаждение, Безумие и т. п.

Необычным было и само теат-
ральное действо. Зрителям предста-
вали одновременно рай, земля и ад.
Основные события совершались на
земле. Из рая за ними внимательно
наблюдали Бог, Дева Мария и ангелы.
Не менее пристально следили за про-
исходящим владыка ада Люцифер и
его подручные, которые в нужный
момент забирали к себе грешников.
Эпизоды возвышенные перемежа-
лись непристойными ужимками и
грубым кривляньем — поэтому и у
зрителей слёзы умиления легко сме-
нялись взрывами хохота.

Подобно античному театру, средне-
вековая драма зародилась в недрах ре-
лигиозного ритуала. В богослужении
X—XI вв. возникают так называемые
тропы — вставки в произносимый
библейский текст, часто представля-
вшие собой обмен репликами. Затем

Средневековый театр

■

к тропам стали добавлять пантомими-
ческие сцены. Во время рождествен-
ской церковной службы разыгрыва-
лось в лицах поклонение волхвов
лежащему в яслях младенцу Иисусу.
В ходе Пасхального богослужения
центральное место занимала сцена
между ангелом и тремя Мариями
(Мать Иисуса, мать Иакова и Мария
Магдалина), пришедшими за телом
Христа, Такие развёрнутые тропы по-
лучили наименование литургической
драмы. Она создавалась на латыни —
языке католического обряда.

Но постепенно народный язык вы-
теснил латынь. Затем драма вышла на
паперть — галерею или крыльцо перед
входом в церковь," а впоследствии
на городскую площадь. В пьесе XII в.
«Представление об Адаме» эти измене-
ния особенно наглядны. Согласно ре-
маркам, изображавший Бога Отца пер-
сонаж (Фигура) уходил с паперти в
церковь. Сам же текст «ролей» был дву-
язычным: Фигура обращалась к Адаму
на латыни — языке Библии, зато Дья-
вол обольщал Еву на нормандском
диалекте старофранцузского языка.

В XIII в. появляются миракли
(фр. гшгаск — «чудо»). Источником их
служили предания о чудесах Богома-
тери или святых. Первые миракли на
народном языке создали Жан Бодель
(«Игра о святом Николае») и Рютбёф
(«Миракль о Теофиле»). Бодель вывел
на сцену святого, чрезвычайно попу-
лярного в Средние века. Возможно,
пьеса была написана по заказу к
празднику. Николай считался покро-
вителем молодёжи, и торжества в его
честь проходили 6 декабря. Именно с
этого времени начинался месячник
самых буйных увеселений года. К де-
кабрьским дням были приурочены
Праздник дураков и Праздник осла,
которые сопровождались пародий-
ным церковным обрядом. Рютбёф из-
брал для своего миракля не менее
известный сюжет — историю дьяко-
на Теофила, заключившего договор с
Сатаной и спасённого Девой Марией.
Теофил явился одним из прообразов
Фауста — учёного-чернокнижника,
продавшего душу дьяволу.

Главным жанром религиозной
драмы была мистерия (от греч. «ми-

И. Я. Билибин. Эскиз декорации к мираклю Рютбёфа
«Действие о Теофиле». 1907 г.

стерион» — «тайна», «таинство»). На
сцене изображалось изгнание Адама
и Евы из рая, а также отдельные эпи-
зоды жизни Христа — чаще всего
поклонение волхвов и оплакивание
распятого Иисуса. Постепенно в ми-
стерию стали включать всё новые и
новые эпизоды (в том числе и нека-
нонические, т. е. не входящие в Биб-
лию), тесно связанные по смыслу с
двумя основными. Во второй поло-
вине XV — начале XVI в. появились
так называемые «Мистерия Ветхого
Завета» и «Мистерия Страстей». Эти
циклы пьес поражают своими гро-
мадными размерами: например, «Ми-
стерия Страстей» (1450 г.) Арнуля
Гребана насчитывала 34 600 стихов.
В «Мистерии Ветхого Завета» из-
лагалась история человечества от

И Пантомима (от греч.
«пантомимос», буквально
«неё воспроизводящий под-
ражанием») — вид сцениче-
ского искусства, основан-
ный на пластике, жестах
и мимике исполнителей.

Ш Литургия (греч.) — хри-
стианское богослужение, во
время которого совершает-
ся причащение верующих.
Литургия включает чтение
отрывков из Библии, песно-
пения, молитвы.

Сиена из пастурели
«Игра о Робэне
и Марион» (1287 г.)
Адама де Ла Аля —
древнейшей пьесы
европейского светского
театра. Постановка
Н. Н. Евреинова.
1907 г.

Литература западноевропейского Средневековья

Е. Е. Лансере.
Эскиз костюма девушки
к спектаклю по пьесе
Н. Н. Евреинова
«Ярмарка на инликт
святого Дениса».

;^;'Л Согласно Библии, Бог
наказал людей за дерзост-
ную попытку построить
в Ванилоне башню до небес:
он смешал их языки, так
что люди перестали пони-
мать друг друга, и рассеял
их по всей земле.

М. В. Добужинский.
Эскиз декораций
к пастурели
«Игра о Робэне
и Марион».

грехопадения первых людей, Адама и
Евы, до рождения Христа. Главное ме-
сто в обоих циклах занимала тема
первородного греха. При этом ра-
зыгрывались и эпизоды, отсутству-
ющие в Священном Писании. Самы-
ми важными из них были те, что
изображали борьбу небесных и дья-
вольских сил за душу человека. Каж-
дый персонаж, выходивший на сцену,
принимал участие в противоборстве
добра и зла. Праведники поднима-
лись к престолу Бога, а грешников
черти утаскивали в пасть Люцифера.

В прологе «Мистерии Страстей»
Адам посылает Сифа («хорошего сы-
на») молить о пощаде, и херувим — ан-
гел, охраняющий рай, — возвещает о
грядущем Спасителе. На небесах в это
время происходит настоящий судеб-
ный процесс: аллегорические фигуры
Милосердие и Правосудие спорят о
судьбе человека перед лицом Бога,

Виновником грехопадения в мисте-
рии является дьявол — Люцифер, ко-
торый посылает на землю Сатану,
чтобы тот соблазнил Еву запретным
яблоком. С человека снимается часть
ответственности, а главное, выражает-
ся идея, что он может быть прощён и
спасён. Арнуль Гребан в предисловии
к «Мистерии Страстей» именно таким
образом определил цель своей пьесы:
«...показать различие между грехом
дьявольским и грехом человеческим,

и по какой причине искуплен был
грех человека, но не грех дьявола».

Борьба за человека составляет
основное содержание циклических
мистерий. Любое событие земной
жизни вызывает соответствующую
реакцию на небесах и в аду — когда
ликуют или негодуют Бог и ангелы,
раздаются проклятия или вопли радо-
сти Люцифера и его свиты. Обе мис-
терии чрезвычайно плотно «заселены»
персонажами, которых нет в Библии:
слугами, посланцами, наперсниками,
друзьями и соседями основных дейст-
вующих лиц. В спорах, рассуждениях,
ворчливых репликах этих второсте-
пенных героев зрители узнавали са-
мих себя. Вместе с тем персонажи бы-
тового фона являлись такими же
участниками драмы человеческого
рода, как и персонажи библейские.
В сцене возведения Вавилонской баш-
ни, например, участвовали ремес-
ленники, ничем не отличавшиеся от
своих собратьев среди зрителей. Ко-
мическая перебранка «строителей»
завершилась тем, что Бог покарал
людей за гордыню.

Театральное площадное действо
было главным развлечением средне-
векового города — без него не обхо-
дилось ни одно празднество, его жда-
ли с нетерпением. Вместо мисгерии
могло быть представлено моралите
(фр. тогаШс) — пьеса, которая в алле-
горической форме показывала борь-
бу добра и зла. Как и в мистерии, глав-
ная тема в моралите — спасение
или гибель души."В одной из ранних
пьес «Благоразумный и Неразумный»
(1436 г.) это демонстрируется с клас-
сической точностью. Благоразумный
под руководством Разума и Дисципли-
ны преодолевает все искушения на
долгом жизненном пути. Он умирает
на руках у Доброго Конца, и ангелы
возносят душу усопшего на небеса.
Тем временем 11еразумный предаётся
Разврату и Разгулу, проматывает все
деньги на девиц и пьянствует в тавер-
не. В результате Дурной Конец убива-
ет грешника, и дьяволы препровожда-
ют его душу в ад.

В начале или в конце представле-
ния ставились небольшие комические
пьесы — сотй (фр. зоШе, буквально

Дата добавления: 2015-06-25