Концепция царской власти в трудах Ивана Грозного

Власть и властные отношения

И.А. Толчев

В наше неспокойное время все обширнее становится круг проблем, связанных с властными отношениями. Распад Советского Союза выявил и усилил многочисленные кризисы, среди которых значительное место занимает кризис политический. К сожалению, стоит признать, что преодолеть его до сих пор так и не удалось. Выборность властных структур и система их избрания, удаленность государства от общества и непродуманная политика, непрофессионализм чиновников и коррупция - все эти темы широко обсуждаются как в СМИ и научных кругах, так и среди простого населения. Как результат – недоверие к власти, недовольство ее политикой, антиправительственные настроения значительной части общества. Однако стоит признать закономерность подобного развития событий, поскольку переход к демократической форме правления, а значит и к либеральной системе ценностей, требует соответствующего мировоззрения, основанного на признании относительности бытия, примате материального над духовным. Применительно к власти это означает, что она утрачивает абсолютный характер, становится нелегитимной, что способствует непрекращающейся борьбе за власть и поиску любых средств для ее удержания. Особенно печально то, что эта «болезнь» в сложившихся условиях представляется нам неизлечимой, поскольку не содержит для этого внутренних ресурсов.

Однако было бы в высшей степени странно думать, что данные процессы имманентно присущи человеческому сообществу, поскольку история знает и другие примеры, когда власть носит предельно легитимный в глазах подданных, абсолютный характер. Для этого необходимо обратиться к концепции традиционного (религиоцентристского) общества, разработанной П.Б. Уваровым. В качестве основного метода исследования он вводит понятие «образа истинности», которое предполагает изучение любого общества в его историческом контексте через призму той системы ценностей и норм, которые господствуют в нем. По мысли П.Б.Уварова, «наличие такого «образа истинности» отвечает безусловной потребности человека (или сообщества) в обретении определенности существования, т.е. достижения такого состояния, когда для него вполне ясным становится смысл существования и фундаментальные параметры действительности» [2, С. 57]. В этой связи единственно возможным методом представляется обращение непосредственно к источникам того времени, отражающим мировоззрение людей конкретной исторической эпохи. Применительно к властным отношениям на Руси наиболее логично будет обратиться к первому русскому самодержцу, оставившему довольно богатое литературное наследие.

Иван IV Грозный был не только выдающимся государственным деятелем – до нас дошло более десятка его трудов: «Послание английской королеве Елизавете» (1570), послания шведскому королю Юхану III (1572 и 1573 гг.), «Ответ царя Ивана Васильевича Грозного Яну Роките», «Канон Ангелу Грозному, воеводе» и др.. Однако в рамках данной работы мы преимущественно обращаемся к наиболее известной работе государя – переписке с князем Андреем Курбским (1564-1577 гг.).

Как представитель «живой» православной традиции, Иван Грозный был, безусловно, верующим человеком, поскольку религия, как уже отмечалось выше, является смысло- и структурообразующим стержнем традиционного общества, пронизывая все сферы его жизни. Он был образованным, умным и начитанным человеком, мастером художественного слова, прекрасным знатоком догматики, обладал отменной памятью. Это помогало ему очень часто и много цитировать святоотеческие и Библейские тексты. Для Грозного-писателя был характерен так называемый «кусательный» стиль, то есть «стремясь держать адресата в постоянном напряжении, он допускал разговорные интонации, насмешки, ядовитые замечания, необходимые для того, чтобы устрашить и подавить собеседника» [5, С. 10].

В начале 30-х гг XVI в Российское государство оказалось в очень непростой ситуации. После смерти Василия III в 1533 г на Великом княжении остался его трехлетний сын Иван, будущий Иван Грозный – первый русский царь. Но тогда маленький мальчик, естественно, не мог стать полноправным правителем, и вся тяжесть управления страной легла на плечи его матери, Великой княгини Елены Глинской. Эти события оказались на руку боярским аристократическим кругам. Дело в том, что та политика, которую проводили Василий III и Иван III, предполагала укрепление целостности складывающегося Российского государства, ликвидацию в нем центробежных тенденций и остатков феодальной раздробленности. Это, в свою очередь, прямым образом противоречило интересам и намерениям отдельных боярских родов, стремившихся сохранить старые порядки, свои привилегии и независимость от центральной власти. Будучи поставленными в достаточно жесткие рамки, они всеми способами пытались восстановить статус-кво. Теперь же в условиях правления малолетнего Ивана IV у них появилась возможность взять в свои руки реальную власть в государстве при формальном главенстве Великого князя. Преследуя личные интересы, бояре пренебрегли интересами государственными. Практически на два десятилетия Россия погрузилась в пучину междоусобных распрей и конфликтов.

В данный период боярство окончательно подрывает свой авторитет в обществе и утрачивает прежнее значение. Аристократическое (боярское) правление показало свою полную бесплодность, поскольку оно на системном уровне оказывается оторвано от источника легитимности власти, входит в противоречие с самой природой власти в древнерусском традиционном обществе, основанном на православии. Подобного рода правление порочно в силу множественности носителей власти, а значит втянутости их в систему взаимных отношений, приязней, обязательств, причем этот момент неустраним в силу того, что главной задачей носителей власти является ее удержание.

Эта эпоха подтвердила необходимость утверждения в Московской Руси классической для религиоцентристского общества власти – монархии, что и произошло в 1547 г., когда Иван Васильевич принял царский титул. Данное событие носило не только и даже не столько исторический смысл, сколько сакральный. Совершая обряд венчания на царство, государь становился «помазанником Божьим», или, говоря современным языком, получал от Бога мандат на управление государством. В своих трудах Иван Грозный прямо упоминает об этом, говоря, что «царь обладает властью, данной от Бога» [2, С. 40], тем самым подчеркивая Божественное происхождение власти монарха.

Узаконивание власти правителя в глазах подданных имело исключительно важное значение для дальнейшего укрепления и централизации страны, так как ее (то есть власти) законность во все времена и для всех народов (не только в традиционном обществе, но и в современном – вспомнить хотя бы большевиков, пришедших к власти в результате вооруженного переворота и пытавшихся приурочить ее захват ко II Съезду Советов) была одним из главных факторов, способствовавших сохранению основ существующего строя и избеганию государственного кризиса, могущего повлечь за собой распад страны. Находит отражение данный вопрос и в работах Ивана Грозного. Так, в переписке с Курбским он довольно часто и подробно говорит о законности своей власти: «…мы не отняли ни у кого царства, но по Божию изволению своих прародителей и родителей как родились на царстве, так и были воспитаны и выросли, и Божиим повелением воцарились, и взяли все родительским благословением, а не похитили чужое» [2, с. 34]. Он подчеркивает, что не «обагрился единоплеменной кровью», то есть не убивал родственников для воцарения на престоле.

Поскольку в сознании средневекового русского человека творцом и центром бытия является Бог, обладающий предельной (то есть максимально возможной) компетенцией, а Закон Божий (Библия) является высшим нравственным образцом поведения, который принят всеми как обязательный для исполнения, принятие царского титула Иваном Грозным «помазанника Божьего» стало актом сакрализации монарха, а как следствие и ее легитимизации. В этой связи любой беспорядок, любое выражение недовольства властью становилось посягательством на само Божественное мироустройство, на Богом установленный миропорядок.

В своих трудах Иван Грозный отстаивает идею единства и неограниченности власти царя. Насмотревшись в детстве на боярский произвол, Иван Васильевич четко осознал, что только единоличная власть государя способна укреплять и поддерживать целостность государства. Правление многих Грозный уподоблял «женскому безумию», приводя слова пророка: «Горе дому, которым управляет женщина, горе городу, которым управляют многие» [2, С. 54]. Он говорит, что «многие», как бы они ни были храбры и разумны, не имея над собой единой власти, будут подобны женщине, которая в силу своей природы не способна остановиться на одном решении – то решит одно, то другое, так и многие правители – один захочет одного, другой другого. В качестве доказательства Иван IV, ссылаясь на библейские тексты, повествует о множестве случаев, когда советники и вельможи, находясь у власти, но без единого правителя, стремясь к славе и богатству, приводили к гибели самые могущественные державы (примером может служить та же Византия). Раздираемое внутренними противоречиями и междоусобицы, царство не может устоять перед внешними врагами. «Как может цвести дерево, если у него высохли корни?» - вопрошает Грозный. Для него ответ очевиден: как сказал Христос, «Если царство разделится, то оно не сможет устоять»[2. С.65]. Поэтому для государства жизненно необходимо иметь «благое устройство», которое, по мнению Ивана IV, возможно лишь при неограниченной власти монарха и беспрекословном ему подчинении со стороны подданных. Грозный пишет о том, что «русские самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи» [2, С.40]. Поэтому Иван IV, как царь, должен «держать свое царство в руке и не давать господствовать своим рабам» [2, С.40]. Являясь «наместником Бога на земле», находящимся на высшей ступени земной иерархии, только царь может управлять страной, принимать важнейшие государственные решения, в то время как подданные «обязаны служить по нашему повелению» [2, С. 88], помогать царю своим послушанием, служением и исполнением его воли. Это является прямым следствием формулы царской власти, сформулированной апостолом Павлом: «Всякая душа да повинуется властям; нет власти не от Бога; тот, кто противится власти – противится Божьему повелению» [1, Римл. 13:1-10]. Противление власти Грозный называет «отступничеством», подчеркивая, что это «наихудший грех». Повиновение царю является обязанностью, предписанной человеку верой. Даже если царь поступает несправедливо, жестоко, то это не освобождает от обязанности повиноваться ему. Царю же «не подобает слушаться управителей и наставников» [2, С. 48], поскольку на земле перед подданными он ответа и отчета о своих деяниях не дает. Его ответственность является прежде всего нравственной, и осуществляется она только перед Богом.

Идею «благого устройства» он попробовал воплотить при помощи так называемой Избранной Рады, однако, опять столкнувшись с заговорами, тягой к богатству и славе, тайным противодействием своих квазисоратников, их бегством за границу, он решил прибегнуть к более жесткой политике, дабы избежать смуты. «В этом ли заключается ваша усердная служба, что вы меня оскорбляли и унижали?» - спрашивает царь у Андрея Курбского [2, С. 42]. В итоге результатом данного этапа правления Грозного стало учреждение «Опричнины» как метода борьбы с боярской оппозицией. Вряд ли ее целью могло быть желание Грозного усилить свою власть, и уж тем менее вероятно, что она появилась из-за страсти царя к убийствам и притеснениям своих подданных. Тем более не стоит считать причиной ее учреждения какое-то серьезное психическое заболевание царя или желание отомстить боярам за смерть царицы Анастасии или тяжелое детство. Опричнина явилась ярким воплощением принципов православной государственности, активно формировавшейся на Руси в течение первой половины XVI в. и связанной с именами таких деятелей, как инок Филофей (концепция «Москва – Третий Рим») и Иосиф Волоцкий («Просветитель»). Поэтому опричнину целесообразно рассматривать в качестве своеобразной Православно-монархической революции. Революция, потому что была резким кардинальным изменением старого социально-политического порядка. Монархическая, потому что социально-политический порядок в сфере управления принимал единовластную форму. Православная, потому что системо- и смыслообразующим стержнем данных преобразований было Православие.

Вопреки сложившемуся в исторической науке мнению о неограниченности монаршей власти как о возможности государя творить в стране беспредел и произвол, власть царя скорее содержит в себе больше обязанностей, чем прав. Во многом следуя за Иосифом Волоцким, создавшим учение о княжеской власти, и выдвинувшем на первый план идею служения, Иван Грозный пишет: «Я исполняю свой долг и никого не ставлю выше себя» [2, С. 91], то есть говорит о власти как долге, служении, обязанности. При этом Грозный не пытается изобразить из себя святого или праведника, не имеющего греха на душе, поскольку, хотя он и является «помазанником Божиим», но все же – человек, а «нет ведь человека без греха, один Бог безгрешен» [2, С. 40]. Монарх точно так же, как и другие люди, будет отвечать за свои грехи перед Богом на Страшном суде. Однако здесь Иван Васильевич оговаривает, что ему «…предстоит суд не только за свои грехи, вольные и невольные, но и за грехи подданных» [2, С. 81]. По всей видимости, здесь Грозный имел в виду, что он, как царь, как проводник законов Божьих, отвечает не только за их исполнение им лично, но и в определенной степени его подданными. При этом главную опасность греха Иван IV видит не только тогда, «когда его совершают, а когда не приносят покаяния и выдают нарушение за законный поступок» [2, С. 91]. Вообще для русского средневекового общества характерно огромное значение именно понятий греха и покаяния, которые пронизывали всю жизнь русского человека. «Грех, – как определял его П.Флоренский, – есть Беззаконие, есть извращение Закона, то есть того Порядка, который дан твари Господом…» [2, С.155]. Все люди грешны, такова их природа, но даже самый большой и тяжелый грех может быть искуплен искренним покаянием. Это давало людям надежду на спасение души, на вечную жизнь в Царстве Господнем и порождало такое нехарактерное для сегодняшнего дня явление, как спокойное, «философское» отношение к смерти. Средневековыми людьми она воспринималась как данность, неизбежность и потому в большинстве своем не вызывала у людей чувства панического страха. В этой связи бегство того же Курбского вызвало у Грозного понятный гнев: он рассматривает этот поступок как малодушие, как попытка сохранить себе временную жизнь ради славы и богатства вместо вечной жизни на Небесах.

Еще одним основополагающим принципом царской власти, по Грозному, является знаменитая формула, озвученная им в первом послании к Курбскому: «Мы же вольны награждать своих холопов, вольны и казнить» [2, С. 57]. Однако опять же нужно заметить, что данная формула не означает возможность царского произвола и безнаказанности. Иван IV уточняет данный принцип, говоря, что «властитель не должен ни зверствовать, ни смиряться» [2, С. 45], но ему всегда «следует быть осмотрительным: иногда кротким, иногда жестоким, добрым являть милосердие и кротость, злым – жестокость и расправы»[2, С. 47]. Отвечая на нападки Курбского, Иван Васильевич говорит, что не во всех случаях царь должен действовать одинаково, независимо от времени и обстоятельств: к одним надо быть милостивым, других же «страхом спасать, исторгая из огня». Он логично считает, что если не казнить воров и преступников, то все царства просто распадутся от беспорядка и междоусобных браней. Поэтому задачей государя является необходимость наказывать виновных и казнить преступников, тем самым защищая свое царство от беспорядка. Для того чтобы не бояться власти, Грозный призывает «делать добро», ибо царь заставляет трепетать не добро творящих, а зло; в обратном же случае – «…бойся, ибо царь не напрасно меч носит…» [2, С.47]. Также Иван IV замечает, что «одно дело пролить кровь за православие, а другое – желая чести и богатства» [2, С.87], то есть разделяет пострадавших за веру или невинно пострадавших (они сразу попадают в Рай), и тех, кто стал жертвами своего тщеславия (их и так ждал Страшный суд).

Говоря о неограниченности царской власти, о ее неподсудности в этом мире, не стоит забывать один немаловажный момент. Иосиф Волоцкий в своих трудах говорил о том, что власть правителя определенные границы все же имеет: в том случае, если царь отходил от веры, терял свое благочестие или впадал в ересь, то он мог быть свергнут. И хотя в русской истории такого не было ни разу (если брать исконно традиционную, то есть допетровскую Русь), но все же сама возможность говорит о многом. Вообще подобные ситуации характерны для многих религиоцентристских обществ, в частности, в китайской традиции неповиновение правителю рассматривалось как покушение на основы вселенского порядка; государь (император) выступал посредником между земным и загробным мирами и именовался сыном Неба. Однако в случае невыполнения правителем своих обязанностей свержение династии рассматривалось как возмездие Неба за пренебрежение государя народными нуждами.

Не обходит данную тему стороной в своих трудах и Иван Грозный. Однако, будучи сам царем, он вряд ли мог писать «рецепты», описывающие возможность его свержения. В переписке с Курбским Грозный ограничился всего одной, но очень важной фразой о том, что «дети не должны противиться родителям, а рабы - господам ни в чем, кроме веры»[2, С. 37]. Конечно, ее можно трактовать по-разному, но нам кажется, что она имеет примерно тот же смысл, что и у Иосифа Волоцкого. То есть царь обладает неограниченной властью и неподсуден для подданных до тех пор, пока это не касается веры: в случае нарушения царем законов Божьих он может быть свергнут.

Важное место в трудах Ивана Грозного занимает тема взаимоотношений светской и духовной властей. В целом можно сказать, что он в своих взглядах придерживается классического для Руси принципа «симфонии властей», выраженного в пришедшей к нам из Византии формуле: «Богу - Богово, Кесарю – Кесарево». В реальном социальном смысле это означает тесные связи между ними, но с соблюдением четкого разграничения полномочий: светская власть не должна вмешиваться в дела вероучения, в то время как духовная власть должна оставаться в стороне от участия в политической жизни государства вообще и от управления им в частности. Данный принцип находит отражение и подтверждение в следующих моментах: во-первых, Грозный говорит о том, что «не подобает священникам царское творити», то есть отстаивает право светской власти на суверенитет в государственных делах. У него не вызывает сомнений то, что «власть священника и управителя с царской властью не совместима»[2, С. 49]. В то же время в переписке с Курбским он прямо указывает на то, что во времена существования Избранной рады Сильвестр с товарищами решили, что они должны быть государями «на деле», а он, истинный государь, «только на делах», то есть нарушили данный принцип. В возмущении Иван IV обращается к Курбскому со словами: «Нигде ты не найдешь, чтобы не разорилось царство, руководимое попом»[2, С. 48]. При этом он приводит примеры из Библии, где говорится о том, что каждый раз, когда духовная власть вмешивалась в сферу компетенции светской, государство приходило в упадок.

Во-вторых, Грозный проводит четкую грань между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. Жизнь отшельника он уподобляет жизни агнца, который ничему не противится, или птице, которая не сеет, не жнет, не собирает в житницы. Монахи же хотя и отреклись от мира, но имеют заботы, правила и заповеди. Священническая власть требует множества запретов и наказаний за вину, у священников существуют высшие и низшие должности, им разрешаются украшения, почести. Царской власти позволено действовать страхом и запрещением. По мнению Грозного, царь не может допустить над собой бесчинства, например, подставить щеку, если его бьют по другой, тогда как священнику подобает так делать.

***

Изучение трудов Ивана IV позволяет сделать вывод о легитимном характере власти в традиционном обществе, ее внутренней непротиворечивости и закономерности, позволявшей избегать серьезных политических кризисов. Другая власть просто не могла просуществовать сколько-нибудь долго. При этом смерть царя и даже правящей династии не подвергали сомнению необходимость существования монархической власти.

Список литературы:

1. Библия. Российское Библейское общество. - М., 2001.

2. Иван IV Грозный. Сочинения. - СПб., 2000.

3. Уваров П.Б. Цивилизация определенности: опыт введения в традиционалистику // Вестник ЧелГУ (Востоковедение. Евразийство. Геополитика.). 2002. № 10.

4. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины: Опыт православной теодицеи. - М., 2003.

5. Чумакова Т.В. Предисловие / «Иван IV Грозный. Сочинения». - СПб., 2000.

К.И. Рапохин

Историко-сравнительный анализ опричнины и органов НКВД как специальных институтов для формирования новой системы государственного управления

Вопрос о чётком управлении в рамках большого государственного образования в условиях сложной внутренней обстановки особенно актуален сейчас, когда современное российское руководство официально заявило цель построения «новой вертикали власти». В создавшейся ситуации возникает потребность анализа подобного рода опытов в российской истории. Наиболее адекватными примерами могут служить эпоха Ивана Грозного и период советской истории, когда у власти находился И.В. Сталин. В указанные периоды истории перед руководством нашей страны стояли подобные задачи, а именно задача построения новой системы государственного управления и преодоления дезинтеграционных тенденций внутри государства. Для решения поставленных задач были созданы государственные организации с довольно широким кругом полномочий – опричный корпус при Иване Грозном и органы НКВД при И.В. Сталине; они являлись промежуточной конструкцией для создания новой системы властных отношений.

Сразу оговоримся: данная работа не претендует на составление истории этих государственных институтов и оправдание их деятельности. Целью данной работы является структурный анализ социо-культурной ситуации этих эпох, обусловивший появление этих организаций, с одной стороны, и функциональный анализ деятельности этих организаций, с другой стороны.

Смыслообразующим понятием данной работы является представление о власти. Власть является идеальной основой государства. Без власти не будет государства, она является теорией, обосновывающей существование государства. От понимания власти и властных отношений во многом зависит характер государства и властных отношений. Во времена Ивана Грозного и И.В. Сталина власть носила сакральный характер. Что же характерно для сакрального понимания власти? Рассмотрим особенности, характеризующие власть как сакральную.

В социологическом измерении:

1. Власть отделена от общества, скрыта от взора.

2. Находится вне ответственности.

3. Она источник права, находящийся над законом.

4. Держательница мира, т.е. владетельница всего сущего.

5. Источник и податель благ и их распределитель.

В онтологическом измерении:

1. Источник бытия.

2. Сущность, онтологизирующая собой весь социальный и культурный космос.

3. Смыслонаделяющее и вызывающее к жизни начало.

4. Источник силы.

5. Совершенство и благо.

6. Источник нравственности, пребывающий над нравственностью.

7. Едина и неразделима.

8. Наделена высшим, непререкаемым авторитетом.

9. Всесильна и всемогуща.

10. Вечна.

11. Надличностна и надчеловечна.

12. Необъемлема человеческим рассудком, закрыта для умствования [5].

Теперь рассмотрим два фрагмента, которые отражают представления о власти во времена Ивана Грозного.

Грозный в своих письмах Курбскому говорит, что святитель может следовать Христову закону – подставить правую ланиту вслед за левой. Но царю это не дозволено. Он не подвластен ни христианским заповедям, ни самой христианской морали. Он ориентируется не на Христа, а на Саваофа [5, С. 15].

Сигизмунд Герберштейн стал свидетелем жизни русского народа времён великокняжеской власти.

Ничто не удивляло так иноземцев, как самовластие Государя Российского и легкость употребляемых им средств для управления землею. «Скажет, и сделано, - говорит Барон Герберштеин, - жизнь, достояние людей, мирских и Духовных, Вельмож и граждан, совершенно зависит от его воли. Нет противоречия, и все справедливо, как в делах Божествах, ибо Русские уверены, что Великий Князь есть исполнитель воли Небесной. Обыкновенное слово их: «так угодно Богу и Государю; ведает Бог и Государь». Усердие сих людей невероятно. Я видел одного из знатных Великокняжеских чиновников, бывшего Послом в Испании, седого старца, который, встретив нас при въезде в Москву, скакал верхом, суетился, бегал как молодой человек; пот градом тек с лица его. Когда я изъявил ему свое удивление, он громко сказал: «ах, господин Барон! мы служим Государю не по-вашему!» Не знаю, свойство ли народа требовало для России таких самовластителей, или самовластители дали народу такое свойство» [1, С. 414].

Применим к данному материалу имеющуюся у нас теоретическую модель для доказательства сакрального характера власти при Иване Грозном.

В социологическом измерении

1. Отделена от общества, скрыта от взора. «… Так угодно Богу и Государю; ведает Бог и Государь» – чёткое обозначение особого статуса власти. Если Бог и Государь ставятся на одну ступень, то это ярко показывает особый статус власти – она отделена от основной массы населения и находится в качественно ином состоянии. Это, в свою очередь, делает властный процесс недоступным для простого смертного, т.к. невозможно познать абсолют, а значит, невозможно познать и власть, т.е. она в понимании людей скрыта так же, как и абсолют.

2. Находится вне ответственности и является источником права. Такое положение напрямую следует из первого. Если власть мыслилась как божественная, то соответственно, она и имеет право на составление законов, по которым будут жить люди. При этом, что вполне естественно, данные законы не применимы к ней самой, так как изначально они были предназначены для простых смертных, а это означает, что и действовать они могут только среди простых людей. Законы, которым подчиняется власть, неприменимы к простым людям и не могут быть постигнуты ими, так как исходят непосредственно от абсолюта (см. фрагмент переписки Грозного с Курбским).

3. Держательница мира, источник и податель благ. Это положение плавно вытекает из предыдущих. Обратимся к источнику: «…жизнь, достояние людей, мирских и Духовных, Вельмож и граждан, совершенно зависит от его воли. Нет противоречия, и все справедливо, как в делах Божества…». Из данного фрагмента мы видим, что власть является главенствующей во всём, т.е. только она занимается организацией существующего вокруг мира простых людей, а значит, только она может награждать и наказывать, являться источником и распределителем благ.

В онтологическом измерении

1. Источник нравственности, пребывающий над нравственностью. Как раз именно об этом и говорил Иван Грозный в приведённом выше отрывке. Заповеди, олицетворяющие мораль, были созданы для людей. Царь же не является простым человеком и получает свою власть непосредственно от Бога, а значит и отвечать он может только перед Богом, в то время как земные нормы и правила к нему неприменимы.

2. Наделена высшим и непререкаемым авторитетом. В рамках рассматриваемой нами системы такой вывод является вполне закономерным. Если власть исходит непосредственно от абсолюта, то, соответственно, только власть может претендовать на абсолютный авторитет. Сигизмунд Герберштейн был частью другой мировоззренческой системы, поэтому он и не мог понять такого положения вещей, в то время как у всех остальных (являвшихся частью той системы) существующий порядок воспринимался как должный.

3. Необъемлема человеческим рассудком, закрыта для умствования. Т.к. власть в умах большей части населения рассматривалась как сакральная, то и не было необходимости её осмысливать, т.е. данная тема была табуированной. Когда барон Герберштейн попросил разъяснения по поводу существующих властных отношений, он получил следующий ответ: «… ах, господин Барон! Мы служим Государю не по-вашему!». Рассуждать по вопросам власти с ним никто не стал, что невольно наталкивает на вывод о табуированном характере упомянутой темы. Как незыблем абсолют, так незыблемы и эти отношения, рассуждать поэтому может лишь царь, т.к. только он знает истинную механику власти.

На основании приведённых доводов можно сделать вывод о сакральном характере власти при Иване Грозном.

Теперь применим имеющуюся у нас теоретическую модель к системе властных отношений времён И.В. Сталина.

Социологическое измерение

1. Отделена от общества, скрыта от взора. Верховная власть появлялась перед простыми людьми только во время специальных мероприятий, которые были чётко вписаны в традицию советского общества: праздники, юбилеи, съезды, похороны и пр. [5, С. 4] Сам механизм власти также был скрыт от широких слоёв населения: внутренние законы системы были известны только тем, кто работал в органах власти.

2. Находилась вне ответственности. Имеется в виду, что носитель власти неподсуден. Если надо было разобраться с его реальными преступлениями, то вопрос решался не правовым путем, а другими способами. В каждом конкретном случае решался вопрос - насколько это преступление известно, явно, кто за ним стоял, какие силы были против него и т.д. Народу, как правило, сообщалось, что этот человек ушел на пенсию [5, С. 2]. Этот же принцип реализовывался в иерархичной структуре советского общества: обсуждать серьёзные вопросы могли лишь те, кому это было положено по рангу. Несанкционированные попытки обсуждения строго пресекались (в т.ч. и с помощью 58 статьи, под которую можно было положить любое отклонение от нормы). По этой же причине исчезла и критика как таковая. Критика допускалась лишь сверху, т. к. существовал уже упомянутый принцип иерархии.

3. Держательница мира, источник и податель благ. Советская власть владела всем, что находилось в границах советского государства, в том числе и нами, и нашим имуществом. Мы были только держателями, депозиторами, у нас были только права распоряжения. Вспомним обычные высказывания советской поры: власть тебя выучила, власть тебя воспитала, дала образование. Каждый из нас был изначально в долгу перед властью. Власть собирает нечто накопленное обществом, затем – распределяет. Она была именно подателем благ [1, С. 6].

Онтологическое измерение

1. Источник нравственности, пребывающий над нравственностью. «Классовая», или «революционная сознательность», пропагандируемые властью, были своего рода моральными принципами. Рассмотрим проявление такой сознательности, ставшее идеологическим штампом, – подвиг Павлика Морозова. Если посмотреть со стороны «революционной сознательности», тот факт, что он донёс на родного отца и потом погиб из-за этого, выглядит подвигом и полностью является морально обоснованным. Но если посмотреть на данный поступок со стороны морали предыдущей эпохи, то предательство отца является поступком аморальным. Широкая пропаганда данного события говорит о том, что фактически осуществлялось введение новой моральной нормы: власть являлась источником нравственности. Сама же власть при этом находилась над нравственностью, согласно уже упоминавшемуся иерархическому принципу.

2. Наделена высшим и непререкаемым авторитетом. В подтверждение можно привести цитату: «РКП никогда не ошибается, РКП всегда права, РКП всегда предвидит правильно ход событий, РКП обладает в максимальной мере талантом, умом и характером. В промежутках между партийными съездами этими качествами обладает ЦК РКП, а в промежутках между заседаниями пленумов они принадлежат Политбюро ЦК» (Ю. Ларин, из Приложения к "Правде", 1921 г.) [5].

Подведём итог. Исходя из имеющегося материала, можно сделать вывод о характере власти во времена И.В. Сталина: власть носила сакральный характер. Обобщая материалы по эпохе Ивана Грозного и И.В. Сталина, мы можем сделать логичный вывод о глубинном сходстве этих властных систем. Как уже было сказано, обе системы носили сакральный характер, а значит, любые их действия рассматривались основной массой населения как должное и не выглядели как простое выражение личного произвола. Соответственно создание опричного корпуса и органов НКВД и их деятельность также не могла быть простым выражением личного произвола.

Необходимо также сказать о том, что обе системы были предельно логичны. Деятельность, проводящаяся по личному произволу, неизбежно вошла бы в противоречие с данной системой. Как следствие, произошло бы моментальное отторжение, а результаты деятельности вскоре оказались бы сведёнными к нулю. Но в представленных эпохах этого не произошло: никто после смерти Ивана Грозного не стал возвращать прежним владельцам земли, конфискованные опричниками, никто не стал упразднять установленную им модель самодержавия. То же самое произошло и после смерти Сталина: никто не отказался от его идеи о построении социализма в отдельно взятой стране, не произошло 100% реабилитации жертв политических репрессий, органы НКВД не были упразднены вовсе. Всё это говорит о том, что деятельность данных руководителей не выходила за рамки системы, а значит, по определению не могла быть следствием их личного произвола.

Система властных отношений является идейным обрамлением государственной системы. Без властных отношений не может быть государства. Они являются взаимосвязанными между собой. Как правило, условия, в которых находится государство, формируют власть. Остановимся на специфике условий, в которых находилось государство в указанные эпохи.

Россия получает особый статус во время правления Ивана III после его брака с племянницей последнего византийского императора: «…сам Бог посылает ему столь знаменитую невесту, отрасль царственного древа, коего сень покоила некогда всё христианство православное, неразделённое; что сей благословенный союз, напоминая Владимиров, сделает Москву как бы новою Византиею и даст монархам нашим права императоров греческих» [1, С. 199]. После данного события статус страны резко меняется – Россия становится последним оплотом православия в мире, что повышает ответственность власти. Россия становится правопреемницей великой Византийской империи, которая была гораздо древнее нашего государства, только-только освободившегося из-под татаро-монгольского ига. В эпоху Ивана Грозного идея миссионерской роли не умерла, более того, она получила новый толчок. Именно в это время ситуация была особенно опасной – Россия находилась в состоянии непрекращающейся войны с иноверцами: католики на западе, мусульмане и язычники на востоке и юге.

Вполне естественно, что в такой ситуации особенно остро стоял вопрос о власти. Власть брала на себя ещё больший груз ответственности и поэтому стремилась к максимальному усилению, так как требовались большие усилия для поддержания стабильности внутри страны, с одной стороны, и для поддержания высокой обороноспособности страны, с другой стороны. В чрезвычайной ситуации требовались и чрезвычайные меры. Данной чрезвычайной мерой стало образование Опричного корпуса, подобного которому в нашей стране раньше не было.

Похожая ситуация складывается в СССР во времена Сталина. Предполагалось, что рано или поздно Москва станет столицей всего мира. Поэтому в перспективе советская власть мыслилась как вселенская [5, С. 2]. Более того, мнение Сталина о необходимости построения социализма в отдельно взятой стране и перехода к политике «осаждённой крепости» ставило СССР в особое положение. СССР был должен сохранить идею социализма, полностью реализовать её в рамках своей страны для дальнейшего распространения на весь мир. Выполняя миссионерскую роль в мировом масштабе СССР принебрегал порой насущными потребностями людей, обращаясь к жёстким методам. Органы НКВД в данном случае стали всего лишь средством для усиления власти в этой непростой ситуации.

Вполне закономерно мы приходим к вопросу о причинах, приведших к использованию этих чрезвычайных органов. Главной причиной является опасность дезорганизации, которая может возникнуть в такое непростое время. Дезорганизация не возьмётся из ниоткуда. Элементы дезорганизации были как при Грозном, так и при Сталине. Требовалась особая программа, которая и будет держать дезорганизацию в допустимых рамках. Эффективная программа позволяет это делать, плохая - не позволяет. Поэтому гибнут империи, предприятия, люди, которые не имеют программы, позволяющей пролонгировать свою жизнь во времени. Это происходит в тех случаях, когда сложность подлежащих разрешению проблем превышает сложность программы [5, С. 3]. В нашем случае опричный корпус и органы НКВД как раз и явились той программой, которая позволила ограничить дезорганизацию в обществе. Именно поэтому Россия не распалась в годы Смуты, именно поэтому Советский Союз победил нацистскую Германию, хотя положение дел первоначально было явно не в пользу СССР.

Во времена Ивана Грозного данной программой стало основание Опричного корпуса. Дезинтеграционные процессы олицетворяли потомки бывших удельных князей, которые продолжали пользоваться в своих землях известной долей авторитета [4, c. 69] С данной позиции суть опричнины хорошо раскрыл С.Ф. Платонов: «Суть опричнины состояла в том, что Грозный применил к территории старых удельных княжеств, где находились вотчины служилых князей-бояр, тот порядок, какой обыкновенно применялся Москвой в завоеванных землях. И отец, и дед Грозного, следуя московской правительственной традиции, при покорении Новгорода, Пскова и иных мест выводили оттуда наиболее видных и для Москвы опасных людей в свои внутренние области, а в завоеванный край посылали поселенцев из коренных московских мест» [4, С. 70].

«Старые «княженецкие» вотчины с пережитками удельного быта, с политическими воспоминаниями питали в княжатах мысль о возможности со правительства с московским государем «всея Руси», который был одного с ними рода и даже не старшего в нём «колена». Грозный решился свести княжат с их вотчин на новые места, разорвать их связи с местными обществами и таким образом подорвать их материальное благосостояние и, главное, разрушить тот устой, на котором опирались их политические претензии и было построено социальное первенство» [4, С. 71].

Представленная информация наглядно свидетельствует о существовании возможности дезинтеграции, а следовательно, об обоснованности опричнины, которая являлась борьбой системы с вредными элементами.

С этих же позиций рассмотрим сталинскую эпоху. Враги Сталина воспринимались как враги системы, т.е. дезинтегрирующие элементы, а поэтому должны были уничтожаться: «Мы, чекисты, неофициально назывались людьми, взявшими на себя роль чернорабочих революции, но все же при этом испытывали самые противоречивые чувства. В те дни я искренне верил – продолжаю верить и сейчас, – что Зиновьев, Каменев, Троцкий и Бухарин были подлинными врагами Сталина. В рамках той тоталитарной системы, частью которой они являлись, борьба со Сталиным означала противостояние партийно-государственной системе советского государства. Рассматривая их как наших врагов, я не мог испытывать к ним никакого сочувствия» [3, С. 34].

Таким образом, репрессивная деятельность органов НКВД также не может рассматриваться как следствие личного произвола Сталина, точно так же как деятельность опричного корпуса являлась борьбой с элементами дезинтеграции.

Последним моментом, говорящим о функциональном назначении данных институтов, является ликвидация этих органов. Она произошла после ликвидации последних остатков дезинтеграции. Косвенно данные институты существовали и позже, но такими широкими полномочиями они больше не обладали. Их переустройством занялись их создатели, т.к. эти стурктуры не являлись следствием личного произвола, а были частью строгой системы и по выполнению своих функций были реформированы в сторону ослабления.

Согласно Р. Г. Скрынникову, реформа опричнины началась в 1572 г. [2, С. 323] и закончилась царским указом 1572 г. о запрещении употреблять самое название «опричнина» [2, С. 325]. То есть данные реформы начал сам Грозный.

Аналогичную ситуацию мы имеем при Сталине: «Начался 1953 год, и я был сильно обеспокоен кадровыми перестановками в МГБ по инициативе Сталина. Я знал, что мое имя было в списке из 213 человек, в который входили имена руководящих работников высшего ранга, проходивших по показаниям репрессированных в связи с "ленинградским делом", делом Еврейского антифашистского комитета и "заговором врачей". Используя эти материалы, Маленков снимал с должности или вовсе убирал из Москвы многих сотрудников, начав серьезную кадровую перестановку в высших партийных и правительственных структурах. Он хотел привлечь в аппарат новых людей, которые были бы плохо знакомы с механизмами власти в Москве и выполнили бы любой приказ без малейшего колебания» [3, С. 489].

На основе проработанного материала сделаем комплексный вывод:

1. Власть при Иване Грозном и И.В. Сталине носила сакральный характер.

2. Россия в указанные периоды имела миссионерскую функцию.

3. Особенную опасность для России в указанное время представляла дезинтеграция, что обусловило жесткость мер по отношению к её проявлениям.

4. Властные полномочия указанных организаций были урезаны их создателями сразу после выполнения своего предназначения.

Применим вышесказанное к опричному корпусу и органам НКВД. Данные институты ни в коем случае не были обусловлены личным произволом их создателей, более того, они имели общественную санкцию для осуществления своей деятельности, т.е. среди основной массы населения их деятельность выглядела вполне законной и не вызывала особых вопросов. Появление данных институтов обуславливалась особенным положением России – в эти эпохи наша страна вынуждена отстаивать идею, которая в целом больше нигде не прижилась – православие при Иване Грозном и социалистическая утопия при И.В. Сталине. Стоит отметить сразу – данные идеи были не только у нас, но случай с нашей страной был уникален, т.к. только Россия, обладая ресурсами и силой, реально могла отстоять независимое существование в рамках данной идеи, а также помочь тем, кто имел такую же идею, но не мог отстоять независимость своими силами. В условиях жесткого противостояния неизбежно бы шло ослабление государства и, как следствие, усиление антигосударственных сил, т.е. сил дезинтеграции. Был необходим упреждающий удар по этим силам. Средства, имевшиеся ранее, не смогли бы эффективно справиться с этой задачей в силу того, что не было подобных прецедентов. Поэтому единственным решением могло стать только построение новой системы власти. При Иване Грозном такой системой стала самодержавная монархия, при И.В. Сталине – абсолютная диктатура, так называемый «культ личности». Промежуточным звеном в построении этих систем как раз и стали опричный корпус и органы НКВД. С построением и запуском новых механизмов власти необходимость в промежуточных конструкциях отпала, и данные институты прекратили существование в своём изначальном виде, оставшись в качестве обычного элемента этих систем. Перевод данных институтов в пониженный ранг был связан с тем, что их классическая форма неизбежно бы вошла в противоречие с новой системой власти, поэтому они и были реформированы ещё при жизни своих создателей.

Таким образом, опричный корпус и органы НКВД были всего лишь промежуточной конструкцией для построения новой системы властных отношений, и не более того.

Список литературы:

1. Карамзин Н.М. История государства Российского/ Примеч. А.М. Кузнецова. Т.V – VIII. - Калуга, 1993.

2. Скрынников Р.Г. Иван Грозный. - М., 2001.

3. Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930 – 1950 годы. - М., 1997.

4. Шмурло Е.Ф. Курс русской истории. Спорные и невыясненные вопросы русской истории. - СПб., 1999.

5. htt://scd. plus. centro. ru.

Дата добавления: 2015-06-26