Взгляд преп. Иосифа Волоцкого на общество

В соответствии со своим взглядом на человека, Иосиф разрабатывал и свое понятие общества. Строго говоря, он писал всегда только о православном обществе. «Мы почитаем друг друга потому, что Бог изначально сотворил человека по образу своему… Еще и потому мы кланяемся друг другу, что братья наши – члены тела, во Христе,…и принявшие божественное крещение от одной купели» [5, С. 187]. Кто же не является «членом тела, во Христе», тот не входит в общество – «еретику же не то что кланяться, но следует отворачиваться от него» [5, С. 188]. Иосиф неоднократно говорил, что центром тяжести в жизни общества должно всегда быть служение Богу. Не просто индивидуальное служение каждого человека, а служение через общественную жизнь: «нам подобает ради своих братьев претерпеть великую скорбь и беду, а братьев спасти» [5, С. 207]. «Все мировоззрение преп. Иосифа определяется идеей социального служения и призвания Церкви» [8, С. 18]. По его мнению, сама социальная жизнь складывается вследствие стремления людей к Богу. В результате этого стремления люди сближаются друг с другом, образуя общество. Только этим и можно объяснить антисоциальные, на первый взгляд, призывы Иосифа: «если отец, мать, или сын, или дочь отпадет от правой веры, подобает ненавидеть их и отвергать и избегать их, чтобы не погибнуть вместе с ними» [5, С. 314]. Преподобный допускал для себя такие выражения потому, что общество, по его понятиям, крепится далеко не кровными связями людей друг с другом, а их духовным родством в единой вере и обращенностью к Богу. Исходя из этого, можно понять тот ужас, который испытывал Иосиф, говоря о еретиках. «Могут сказать, что святые апостолы и преподобные отцы повелели царям, князьям и властителям наказывать творящих злое, то есть убийц, прелюбодеев, занимающихся воровством и разбоем и иными злыми делами, а еретики и отступники здесь ни при чем. Но если это было повелено об убийцах, прелюбодеях и делающих иные злые дела, то тем более подобает поступать так по отношению к еретикам и отступникам» [5, С. 323]. Еретики и отступники представляются как самые опасные преступники, поскольку они рвут духовное родство людей и тем самым создают угрозу демонтажа общества. Таким образом, мы подошли к следующему принципиальному положению системы Волоцкого, а именно к утверждению ценности общественной жизни. По его мнению, индивидуальный опыт спасения своей души вряд ли является самым оптимальным. Спасать свою душу нужно в союзе и любви с другими людьми. «Если же кто-нибудь говорит, – писал Иосиф – что он может и дома помолиться, – ты прельщаешься, о человек. Помолиться дома возможно – но помолиться так, как в церкви, где множество отцов, где единодушно воссылаются к Богу пение, где единомыслие, и согласие, и союз любви – невозможно. В это время, о возлюбленный, не только люди вопиют трепетным гласом, но и ангелы припадают к Владыке, и архангелы молятся… Когда ты молишься Владыке в одиночку, Он не так хорошо слышит тебя» [5, С. 202-203].

Преподобный довольно сдержанно относится к индивидуальному труду человека как к средству его спасения. «Все принадлежит Ему – и Он не просит от нас ничего, кроме спасения наших душ. Что мы, убогие, воздадим Ему за это? Только благодарение и веру, дела по силе в простоте и со смирением, ибо не трудам [курсив – авт. ], но простоте и смирению является Бог», – писал он [5, С. 116]. В некоторых случаях труд даже отдаляет человека от Бога: «Ты, окаянный и страстный, не боишься в церкви говорить о том, что слышал на перекрестках, обмениваться бесчинными криками, словно на торжище, и произносить в это дивное время не полезное, помышляя о суетном… Кто-нибудь может сказать, что у нас плохо управлены дела и много всего требуется нам для жизни. Как же одно будет управлено, а другое – находиться в забвении? Одно будет умножаться приобретением, другое – оскудением?... Ведь хотя мы и стараемся, и стремимся сделать что-то – ничего не сможем, если не захочет Бог. Напрасно мы в таком случае трудимся и изнемогаем без меры, проводя свою жизнь в неполезных и невыполнимых, изнурительных делах» [5, С. 205-207].

Определяя православное общество как совокупность людей, скрепленных между собой духовным родством и актуализирующих себя в едином стремлении к Абсолюту, Иосиф неизбежно должен был понять, что организовано оно может быть только как иерархическая структура. Это тем более выглядит очевидным ввиду хорошего знакомства преподобного с Ареопагитиком. Иерархия, по определению Ареопагитика, есть «священный чин, звание и деятельность, по возможности уподобляющаяся Божественной красоте и, при озарении, сообщаемом ей свыше, направляющаяся к возможному Богоподражанию». Цель иерархии – «возможное уподобление Богу и соединение с ним… Она отпечатывает в себе образ Бога и причастников своих творит божественными подобиями, яснейшими и чистейшими зерцалами, так что и они начинают отражать и сообщать низшим себя приемлемое ими Божественное сияние» [9, С. 450]. «Деятельность всякой иерархии делится на священное принятие ими самими и сообщение другим истинного очищения, божественного света и совершенствующего знания» [9, С. 453]. Таким образом, здесь иерарх осмысливается в качестве посредника-зеркала, воспринимающего и передающего свет Истины вниз по лествице. В этом определении иерарха позднее начинает доминировать именно образ посредника-зеркала, как передающего свет (а не как воспринимающего). Так рассуждал, к примеру, и сам Иосиф: «Если нам и кажется, что священники живут неправедною жизнью, все же не подобает осуждать их: иной есть у них Судия, видящий сокровенное… Хотя в жизни и превосходит один другого, но печать и дар Святого Духа дается одинаково. Смотри: у одного есть золотой перстень, у другого – железный, образ же царский, изваянный на том и на другом перстне, одинаков. Этот образ отпечатывают на воске; скажи, если ты премудр, какой отпечаток от железа и какой – от золота? – ты не сможешь различить, потому что различны вещи, но не образ. Так и здесь: есть различие в человеческом, а не в духовной благодати. Ибо дар Святого Духа не умаляется от недостоинства священника, хотя и не ко всем Бог благоволит» [5, С. 176-177]. Иерарх есть некое орудие Божие, через которого Бог действует как бы независимо от его личных качеств. Сам факт подчинения, роль ведомого приучают человека быть смиренным, поскольку надеяться он может только на своего начальника, а не на себя. Начальник же есть слуга Божий. Таким образом, человек приучается бояться Бога. «Если ты так поклоняешься и служишь, это не будет для тебя в погибель души, но ты таким образом еще более научишься бояться Бога», – писал Иосиф [5, С. 189]. Естественно, что определенные требования личным качествам, для иерарха все равно присутствуют. Преподобный даже допускал в некоторых случаях возможность для людей положиться на свой разум в оценке деятельности отдельных иерархов. Так он предлагал делать, если священник открыто учит ереси: «Но пусть для тебя всякий будет достойным, кроме того, кто учит ереси» [5, С. 177]. Но даже здесь Иосиф категорически настаивал, чтобы люди постоянно оборачивались на живой голос Бога – мнение Церкви: «Для тебя же пусть будет достойным всякий, только бы он [священник – авт. ] не был открыто отлучен от Церкви» [5, С. 176]. В общем же, преподобный являлся сторонником строгой иерархической лестницы. «Ты же не суди судей, будучи осужденным, и не паси пастыря, будучи овцой», – пишет он.

Следует отметить, что иерархическая структура необходима для традиционных обществ, поскольку они телеологичны. Человеку негде теряться, он всюду ведом к одной цели. Если же кто-нибудь пробует отклониться от этой единой для всех цели, то оказывается нейтрализован в своих действиях, поскольку является всегда ведомым. Совершенно неправильным представляется тот взгляд, по которому отдельные слои иерархии оцениваются как «безответственные угнетатели»; в свою очередь, другая часть иерархии представляется «угнетенными слоями». Ведь иерархическая лестница не ограничивается, строго говоря, человеческим миром (естественно, речь идет о православном понимании иерархии). Человек является царем мира видимого, и его задача – направить этот мир к Богу, приобщить его к Нему. Так даже самые, так сказать, низшие ступени иерархии призваны к участию в грандиозной задаче спасения мира. Очень неточным является определение «господствующих» ступеней иерархии. В иерархической лестнице господином и ведущим является только Бог. Система непрерывного водительства, конечным звеном которой является сам Абсолют-Бог, подразумевает существование многочисленных промежуточных звеньев. Эти звенья и есть определенные иерархические слои. По мере удаления от Абсолюта (удаления не в плане духовном, как мы уже об этом говорили, а прежде всего в плане ответственности перед Ним за вверенный сегмент общества или даже мира, если говорить более развернуто) происходит как бы делегирование от Него части прав-обязанностей вместе с ответственностью.

Однако в силу особенности строения человека – состоит из души и тела – должна быть и определенная специфика в иерархической организации человеческого сообщества. Эта специфика выражается в необходимости существования церковной и мирской иерархии. «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, как людям, которым Бог оказал предпочтение и наделил их властью и которые могут благодетельствовать и мучить тело, но не душу» [5, С.188-189]; «Божественное Писание повелевает всякому человеку, любящему Христа, иметь попечение о рабах, как о чадах, и наставлять их всегда на благие дела, на Божий путь спасения» [ цит. по 4, С.328], – писал Иосиф о мирской иерархии. Несмотря на различие предметов ответственности, эти две структуры отнюдь не должны быть совершенно замкнутыми друг от друга, так же как и не должны вливаться друг в друга. «Царь – хранитель Божественного и светского права, хранитель всего написанного в Св. Писании и определении Собора. Его главная обязанность защита правоверия и благочестия, но он не судья того, что он призван охранять» [3, С. 81]. Иначе говоря, эти две структуры, или власти, должны находиться в симфонии, поскольку источником как той, так и другой является Бог. «Великое дарование Божие людям, данное свыше по человеколюбию, – священство и царство: одно служит Богу, другое, властвуя, печется о человеческом. Тому, кто принял от Вышнего повеление управлять человеческим родом, подобает не только о своем заботиться и свою жизнь управлять, но и все, чем владеет, спасать от треволнения и многогреховного смятения, ибо отовсюду угрожают нам лукавые духи и смущают наше смиренное тело», – писал Иосиф о симфонии властей [5, С. 323].

Дата добавления: 2015-06-26