Дорожная карта и план одностороннего отделения

2 мая 2002 г. США совместно с Россией собрали четверку меж­дународных посредников (США, ООН, ЕС, Россия), наимено­ванную «квартетом». 24 июня 2002 г. президент США Дж. Буш выдвинул собственные предложения; позже они были с уточне­ниями и изменениями одобрены членами «квартета» и названы «дорожной картой». К этому времени стало ясно, что нужно рас­ширить число посредников, которые будут содействовать не толь­ко контактам между двумя сторонами, но и вести разработку сво­его плана мирного урегулирования. Основной целью «дорожной карты» было создание независимого палестинского государства, а на пути к нему предусматривалось создание палестинского го­сударства с временными границами.

Появление «дорожной карты» означало окончательное завер­шение процесса Осло. Израильско-палестинские переговоры и заключенные соглашения, действительно, не оправдали возла­гавшихся на них надежд. Они закончились не миром, а новым кровавым противостоянием. Вместе с тем процесс Осло не был «потерянным временем». Именно благодаря переговорам и вза­имным контактам укоренилось признание необходимости созда­ния палестинского государства.

Вместе с тем это признание не было равнозначно возможно­сти начала серьезных переговоров между сторонами и подписа­ния соответствующих соглашений. Арафат в контексте интифа­ды перестал рассматриваться в Израиле как возможный партнер, а пришедший ему на смену Махмуд Аббас не обладал, как пола­гали в Израиле, достаточной полнотой власти, влиянием и воз­можностями резко ограничить деятельность исламистких ради­калов.

6 июня 2004 г. израильский кабинет министров в целом одоб­рил план премьер-министра Шарона, предусматривавший одно­сторонний уход израильтян из Газы и эвакуацию четырех посе­лений с Западного берега в 2005 г. В плане упоминались меры безопасности, которые предпримет Израиль, его намерение со­трудничать с иностранными специалистами, готовыми обеспе­чить подготовку палестинских сил безопасности, возможность рассмотрения в будущем строительства морского порта и аэро­порта в Газе, благоприятное отношение к деятельности между­народных гуманитарных организаций. Во время разработки ме­роприятий было неясно, удастся ли А.Шарону претворить его в жизнь, с учетом резкой критики плана в блоке Ликуд, а также сопротивления эвакуации поселений в Израиле. Оно было обус­ловлено не только идейными соображениями правых и религи­озных поселенцев, для которых право селиться на «историчес­ких землях» не подвергается сомнениям, но и более прагматическими расчетами. Израильтяне опасались, что односторонний! уход может создать очередной прецедент для палестинских радикалов, убедить их в том, что под давлением Израиль можно зас­тавить пойти на уступки. Кроме того, многие полагали, что Израилю нельзя оставлять в полосе Газа крайне нестабильный и все больше радикализирующийся палестинский анклав. Такого! рода опасения разделяло и правительство, санкционировавшее! мощные удары по руководству палестинских радикальных орга­низаций, местам складирования и производства оружия.

Программа одностороннего отделения от палестинцев пре­дусматривала до конца 2005 г. эвакуацию восьми тысяч поселен­цев из сектора Газа и нескольких сот жителей четырех поселений, находящихся на севере Западного берега. Предполагалось, что каждая семья получит от 150 до 400 тыс. долларов для того, чтобы иметь возможность купить жилье такого же качества в пределах «зеленой линии» или в остающихся поселениях на За­падном берегу реки Иордан.

Стратегия «отделения» включала помимо эвакуации поселе­ний строительство защитной стены, вызвавшей немало споров относительно намерений израильских руководителей очертить новые границы. Кроме того, принимались меры по дальнейшему снижению зависимости Израиля от рабочей силы с Западного берега и из сектора Газа. В августе 2005 г. поселенцы были вы­нуждены покинуть Газу и север Западного берега, и эвакуация, которая морально и политически крайне тяжело далась израиль­скому обществу, была завершена.

«Одностороннее отделение» обозначило новый этап транс­формации конфликта. С одной стороны, — это признание реа­лий, а именно невозможности для Израиля контролировать ог­ромное палестинское население, ни с демографической точки зрения, грозящей потерей еврейского характера государства, ни с политической (перспектива утраты демократических ценнос­тей). С другой стороны, выбранный А.Шароном вариант был одновременно отражением его глубоких сомнений в том, что на нынешнем этапе возможно вести серьезные и результативные переговоры с палестинцами. Неспособность палестинских влас­тей обуздать радикалов обусловили стремление Шарона пере­группировать силы, отгородиться от части палестинских терри­торий и усилить тем самым безопасность Израиля и его граждан доступными средствами.

Трудно сказать будет ли осуществляться эвакуация в буду­щем, или Израиль вернется к тактике сохранения нового статус-кво. Израильское общество, потрясенное сценами эвакуации, протестами религиозного поселенческого движения должно, по крайней мере, переварить то, что произошло. Оно вряд ли спо­собно к новым драматическим политическим инициативам, осо­бенно касающимся Западного берега, куда более значимого для израильтян, чем Газа. И все же от них, вероятно, не удастся уйти совсем. По мнению известного израильского эксперта Ш.Гази-та, «...эвакуация поселений из сектора Газа и северной Самарии может создать прецедент для устранения большего числа поселе­ний и эвакуации еврейских поселений....в не слишком далеком будущем и по тем же причинам будет необходимо эвакуировать десятки тысяч еврейских поселенцев из Иудеи и Самарии (За­падный берег — КЗ.) как часть стратегии отделения, в рамках одностороннего ухода за этно-демографические границы, опре­деленные Израилем».

Нынешний этап трансформации конфликта зафиксировал готовность Израиля в одностороннем порядке отказаться от час­ти территории и готовность палестинских властей взять ее под свой контроль. Такие результаты содержат в себе некий новый элемент. Смогут ли стороны направить развитие конфликта в направлении пусть долгого, но все же движения к политическим договоренностям, будет зависеть не столько от действий внешних сил, сколько от готовности каждой стороны реалистически оце­нить как собственные возможности и перспективы, так и воз­можности оппонента.

КУРДСКАЯ ПРОБЛЕМА В ТУРЕЦКОЙ РЕСПУБЛИКЕ

С.Б.Дружиловский

В настоящее время в Турции насчитывается не менее 10 млн. курдов. Они проживают, в основном, компактно в восьми юго-восточных провинциях страны и, в отличие от турок, гово­рят на двух курдских наречиях — заза и керманджи, которые ближе к персидскому языку, чем к турецкому. Турецкий Курдистан — часть «страны курдов», расположенной на перекрестке Ближне­го Востока, включающей смежные территории Турции, Ирана, Ирака, Сирии и занимающей площадь около 500 тыс. кв. км (сопоставимо с территорией современной Испании).

Курды являются, пожалуй, единственным из национальных меньшинств на территории Турции, которое не смирилось с ас­симиляторской политикой турецкого правительства, проводимой с момента провозглашения республики в 1923 г. Известно, что уже в первой республиканской конституции 1924 г. все гражда­не, проживавшие на момент ее провозглашения в Турецкой Рес­публике, объявлялись турками. Курды с самого начала отказа­лись признать такое положение, основываясь, прежде всего, на статье Севрского мирного договора 1920 г. между Турцией и дер­жавами Антанты, согласно которой турецкие курды имели право поставить перед Лигой Наций вопрос о провозглашении своей независимости. Однако Лозаннский мирный договор перечерк­нул надежды курдов получить независимость из рук междуна­родного сообщества, и тогда в Турции произошло первое в но­вейшей истории курдское восстание под руководством шейха Сайда, жестоко подавленное республиканским правительством.

В дальнейшем турецкое руководство постоянно заявляло о том, что курдского вопроса в Турции не существует. Для иден­тификации этой части турецкого населения вплоть до начала 80-х гг. прошлого столетия употреблялось официальное назва­ние «горные турки». До этого периода турецким властям удава­лось держать курдский вопрос под контролем. При этом само курдское национальное движение проявляло себя очень слабо. Курдское население продолжало жить обособленно, сплачиваясь на основе исключительно племенных связей и патриархальной самобытности. Однако с середины 70-х гг. XX столетия курдское племенное единство стало быстро разрушаться и повсеместно, особенно в городах, наблюдался всплеск курдского националь­ного самосознания и политизация значительной части курдско­го населения.

Начало этому процессу положило создание в 1978 г. запре­щенной в настоящее время Рабочей Партии Курдистана, кото­рая в отличие от большинства других курдских организаций стро­илась не по племенному принципу, а привлекала в свои ряды всех, кто готов был бороться за национальное освобождение кур­дского народа. После военного переворота 1980 г. руководство партии во главе с ее лидером Абдуллой Оджаланом эмигрирова­ло из страны и нашло себе пристанище в ливанской долине Бе-каа, подконтрольной Сирии, где в течение нескольких лет оно смогло накапливать силы и ресурсы и вести пропаганду в курдс­ких районах Турции, воспользовавшись тем, что турецкое пра­вительство предпочитало в этот период игнорировать деятель­ность этой партии, делая вид, что никаких прокурдских, также как и любых других национальных движений, в стране нет и быть не может.

Реакция наступила в 1984 г., когда РПК объявила начало вооруженной борьбы за создание на территории Турции незави­симого курдского государства. Вскоре отдельные вооруженные стычки между бойцами РПК и правительственными войсками переросли в полномасштабную гражданскую войну в юго-вос­точных районах страны. К моменту ареста в 1999 г. лидера РПК А.Оджалана итог противостояния обеих сторон составил 30 тыс. человек убитыми, из которых большинство являлось гражданс­кими лицами, более 3 тыс. разрушенных деревень, а также 2,5 млн. курдов, вынужденных бежать в другие районы страны или эмигрировать.

РПК образовалась как левая партия марксистско-ленинско­го толка, поэтому в своей борьбе она получила поддержку ряда других левых и прокоммунистических организаций, таких, на­пример, как: Революционная левая, Турецкая Рабоче-Крестьян-ская освободительная армия, Красная Армия народной комму-_; нистической партии и фронта Турции и ряда международных коммунистических и националистических организаций.

Начав вооруженную борьбу 15 августа 1984 г., РПК до 1991 г. вела ее довольно вяло, ограничиваясь, в основном, отдельными терактами, как в курдских районах, так и в крупных городах, прежде всего, в Стамбуле, где проживает большое количество курдов, часть из которых разделяло идеалы РПК. Эскалация на­силия в 1991 г. была связана с событиями в Персидском Заливе, в результате которых иракское правительство утратило контроль над своими северными границами. В результате этого, турецкие курды получили возможность свободно перемещаться по терри­тории северного Ирака и приобрели каналы доставки оружия из Ирака, Ирана, Сирии, Ливии, а также, как свидетельствовала печать во время суда над А.Оджаланом, из Греции и Южного Кипра.

Первые крупные столкновения РПК с турецкими силами безопасности произошли 21 марта 1991 г. в день Науруза. Науруз ~ иранский новый год, который, кроме Ирана, празднуется как день начала весны в Афганистане, а также в ряде республик Цен­тральной Азии. В Турции государственным праздником не явля­ется, хотя всегда отмечался в курдских районах. В этот день в некоторых курдских районах, в том числе в г.Адана на юге стра­ны, произошли массовые митинги, организованные РПК. В ряде мест были вывешены курдские флаги и флаги РПК. Полиция открыла огонь. Демонстранты оказали ей сопротивление. С обе­их сторон имелись убитые и раненые. Несколько депутатов сде­лали запрос в парламенте — Великом Национальном Собрании Турции (ВНСТ) и потребовали наказать виновных в убийстве людей. Правительство заявило, что инцидент будет тщательно расследован и что оно подготовит закон о беспрепятственном праздновании Науруза всеми желающими. Со своей стороны лидер РПК А. Оджалан в апреле 1991 г. предложил турецкому правительству прекратить военные действия со стороны РПК если его партия будет легализована в Турции, а ее сторонники выпущены из тюрем. Это предложение было отклонено турецки­ми властями, которые в свою очередь заявили, что будут поми­лованы все члены КРП, сдавшие добровольно оружие. 12 апреля 1991 г. ВНСТ приняло Закон № 3713 «О борьбе с терроризмом». Согласно ему значительно ужесточались меры против вооружен­ного терроризма.

В это же время турецкая печать сообщала о том, что прези­дент Тургут Озал нарушил «табу», существовавшее более 70 лет, и впервые пригласил в Анкару для официальных переговоров курдских лидеров Ирака. С курдской стороны на переговорах присутствовали Джелаль Талабани — лидер Патриотического Союза Курдистана и Мохсен Дизали — помощник Масуда Бар-зани, лидера Курдской Демократической Партии Ирака. Турец­кая сторона предложила помощь иракским курдам в обмен на отказ поддерживать РПК и предоставлять ее членам убежище на контролируемой ими иракской территории. Руководители ирак­ских курдов выразили готовность получать турецкую помощь. Что же касается РПК, то было заявлено, что это внутритурецкая проблема, и они в нее вмешиваться не собираются.

В конце 1991 г. курдская сторона попыталась снять остроту проблемы, парламентским путем. Депутат от прокурдской На­родной Партии Труда А.Караташ, осудив непримиримость пози­ции правительства в курдском вопросе, предложил немедленно осуществить следующие меры для прекращения турецко-курдс­кого противостояния:

1. отменить чрезвычайное положение на юго-востоке страны;

2. провозгласить всеобщую амнистию;

3. вывести с юго-востока страны специальный антитерро­ристический корпус жандармерии, ограничить 24 часами право на задержание граждан органами правопорядка до предъявле­ния им официального обвинения, улучшить условия содержа­ния в тюрьмах;

4. подчинить Генеральный штаб гражданскому министру обо­роны.

Правительство отказалось рассматривать эти предложения, хотя по времени это совпало с закрытием специальной тюрьмы для курдских террористов в Эскишехире, которая была объектом постоянной критики со стороны борцов за права человека.

Отказ правительства принять курдские предложения вызвал новую волну терроризма со стороны РПК. 21 декабря 1991 г. был осуществлен ракетный и пулеметный обстрел административных зданий в провинции Ширнак. 25 декабря уничтожен пост безо­пасности в Дерелере на юге страны. При этом девять турецких военнослужащих были убиты и один офицер захвачен в плен. 26 декабря от взрыва бомбы в густонаселенном районе Стамбула погибли 11 человек. Турецкие силы безопасности провели опе­рацию по поимке боевиков РПК в юго-восточных провинциях. Однако те заблаговременно покинули турецкую территорию и переместились в Ирак.

20 февраля 1992 г., по приглашению турецкого руководства, Турцию посетил лидер самой крупной организации иракских кур­дов, Курдской Демократической Партии, Масуд Барзани. Он был принят президентом Тургутом Озалом и премьер-министром Су-лейманом Демирелем. Во время этой встречи М.Барзани поста­вил три вопроса:

1. Турция должна продолжить оказание гуманитарной по­мощи продуктами питания и медикаментами и не препятство­вать оказанию такой помощи другими странами курдам на севе­ре Ирака.

2. Турецкое правительство должно разрешить авиации меж­дународных сил оставаться на военно-воздушной базе в Инд-жерлике для противодействия авиации С.Хусейна бомбить кур­дов.

3. Турецкие войска не должны пересекать границу с Ираком для проведения карательных операций против турецких курдов.

Со своей стороны, турки потребовали от М.Барзани прекра­тить поддержку РПК.

Новое испытание ожидало турецкое правительство 21 марта 1992 г. Накануне, 17 марта, губернатор юго-восточной чрезвы­чайной зоны Ю.Эркан объявил, что Науруз может праздновать­ся всеми желающими, но без нарушения общественной безопас­ности. В этот же день ВНСТ проголосовало за продление на 4 месяца чрезвычайного положения в курдских районах 321 голо­сами «за». Среди 58 депутатов, проголосовавших «против», были члены НПТ, происламской Партии Благоденствия (ПБ) и не­сколько депутатов от Социал-Демократической народнической партии (СДНП).

20 марта премьер-министр С.Демирель и лидер СДНП Эсмет Иненю призвали курдов к мирному празднованию Науруза. Од­нако 21 марта, когда лидер НПТ А.Караташ вручал премьер-ми­нистру С.Демирелю букет цветов в знак мира и братства, из кур­дских районов пришло известие о начавшихся столкновениях. На митинге, организованном РПК, было оглашено послание А.Оджалана, который призвал курдов созвать Национальную Ассамблею и провести референдум, где курды могли бы выска­заться о форме своего самоопределения в составе турецкого го­сударства. За три дня Науруза было убито 34 гражданских лица, 2 полицейских и один солдат. В эти дни прошла демонстрация полицейских, участвовавших в похоронах двух своих убитых кол­лег. Она прошла под лозунгами: «Демиреля в отставку! Долой права человека! Долой РПК, террористов и коммунистов! Дайте нам право, и мы сделаем эту работу!». В ответ С.Демирель зая­вил, что КРП объявила войну турецкому народу и государству и получит ответный сокрушительный удар. В курдские районы были направлены дополнительные военные контингенты.

31 марта, десять дней спустя после событий, связанных с празднованием Науруза, 14 депутатов парламента от НРП заяви­ли о своем выходе из СДНП в знак протеста против бездействия социал-демократов в курдском вопросе. В этот же день началь­ник Генерального штаба Д.Гюреш, выступая в парламенте, зая­вил, что с начала террористической деятельности РПК силы безопасности Турции потеряли 850 человек. В то же время было убито 1026 гражданских лиц (включая 39 деревенских старост и 30 учителей). Он призвал депутатов оказать поддержку армии в разгроме террористов.

Диссонансом этому заявлению прозвучал доклад четырех де­путатов ВНСТ, выезжавших в курдские районы для ознакомле­ния с ситуацией. Они обвинили местные власти в превышении своих полномочий и заявили, что курдская проблема не может быть решена силой. Но турецкое правительство к этому времени уже приняло решение сделать ставку именно на силу с целью физического уничтожения боевого ядра РПК.

18 ноября 1992 г., накануне начала первого широкомасштаб­ного наступления армии против РПК, в ВНСТ после длитель­ных дебатов и «вето» Т.Озала, наложенного на первый вариант законопроекта, был принят новый Уголовный кодекс, согласно которому гражданин может быть задержан до предъявления ему официального обвинения не более чем на 24 часа. Однако в слу­чае, если речь идет о задержании в зоне чрезвычайного положе­ния подозреваемого в терроризме, то этот срок увеличивается до 30 суток. В соответствии с новым УК обвиненным в терроризме отказано пользоваться услугами адвоката, хотя и предусматрива­ется, что показания, полученные под давлением со стороны след­ственных органов, не будут приниматься во внимание в суде.

Во второй половине ноября 1992 г. турецкая армия начала регулярные рейды против РПК на юго-востоке страны. С этого же времени турецкие военные подразделения стали вторгаться на территорию северного Ирака. 12 ноября турецкое руковод­ство договорилось с иракскими курдами самопровозглашенной Курдской Федерации в лице М.Барзани и Д.Талабани о строи­тельстве совместных фортов на границе между Турцией и Ира­ком для борьбы с РПК. Идея заключалась в том, что на протяже­нии 300 км границы будет выстроено 65 фортов, в каждом из которых будет находиться по 100 пешмерга (иракских курдских командос) для задержания боевиков РПК, которые попытаются пересекать здесь границу. Идея, правда, в то время осталась не реализованной, так как вскоре между группировками М.Барзани и Д.Талабани начались военные столкновения за право домини­ровать в этих районах, и РПК смогла воспользоваться возник­шими между курдскими лидерами противоречиями, чтобы бес­препятственно пересекать районы, находившиеся под их конт­ролем. Однако турецкое вторжение в северный Ирак продолжа­ло усиливаться, и в борьбе с РПК на этой территории стали при­меняться тяжелое оружие и даже авиация.

В Турции действия армии против РПК были восприняты в целом положительно. Основные политические партии выступи­ли в поддержку решительного отпора курдскому терроризму и за то, чтобы единство Турции было сохранено любой ценой. Толь­ко НПТ выступила с решительным протестом. В декабре 1992 г. депутаты ВНСТ от этой партии начали голодовку в здании пар­ламента, требуя прекратить массовое убийство курдов. Свой про­тест против турецкого вторжения в северный Ирак заявили араб­ские страны и Иран, опасаясь, что Турция таким способом ста­рается подобраться к нефтяным источникам в Мосульском рай­оне Ирака.

Для этих опасений основания, безусловно, имелись. Турция претендовала на присоединение Мосульского вилаета в период создания Турецкой Республики, считая его неотъемлемой час­тью коренных земель. Отчуждение Мосула в 1926 г. в пользу подмандатного тогда Англии Ирака турки считали и продолжа­ют считать исторической несправедливостью, хотя официально никогда после этого не ставили данный вопрос в повестку дня международных переговоров и постоянно заявляют о стремле­нии сохранить территориальную целостность Ирака. Но время от времени турецким руководителям не удается сдерживать эмо­ции и сквозь них прорывается жажда реванша. Например, в ап­реле 1992 г. в интервью газете «Миллиет» С.Демирель заявил: «...хотя Лозаннский договор (1923 г.) оставил Мосул по другую сторону от нашей границы, проживавшие там люди были наши­ми людьми. Поэтому для нас не существует той и этой стороны на данной границе». Другой известный политический деятель Турции Булент Эджевит, реагируя на заявление турецких воен­ных о том, что они останутся на территории северного Ирака до тех пор, пока не покончат с базами РПК, призвал их остаться там навсегда.

Однако политическая осторожность на этот раз взяла верх, и турецкое правительство заявило о готовности объяснить свои действия в северном Ираке, пригласив на встречу министров иностранных дел Сирии, Ирана и Саудовской Аравии. В декаб­ре 1992 г. министры иностранных дел Турции, Сирии и Ирана обсудили сложившуюся в курдских районах Ирака ситуацию. Представитель Саудовской Аравии от участия в этой встрече от­казался. При всех выявившихся разногласиях стороны согласи­лись по одному пункту, а именно, о недопущении создания не­зависимого курдского государства. В то же время гости настояли на принятии пункта о неделимости иракской территории.

В начале 1993 г. руководство РПК заявило о приостановле­нии боевых действий в одностороннем порядке и о готовности начать переговоры с турецким правительством. В последующие годы с аналогичным предложением РПК выступала еще дважды — в 1995 г. и в 1998 г. Однако никакой реакции со стороны ту­рецкого руководства на эти предложения не последовало.

В течение 1993 г. масштабы военных действий на юго-востоке Турции и в северном Ираке постоянно расширялись и в 1994 г. противостояние сторон достигло состояния гражданской войны. В эти годы Турция тратила на подавление курдского движения по 7 млрд. долл. в год. В мае 1994 г. было официально сообщено, что в боях с курдскими террористами участвуют 150 тыс. воен­нослужащих турецкой армии, 15 тыс. полицейских и 2,5 тыс. коммандос специального назначения. В то же время силы курд­ских боевиков оценивались в 4-5 тыс. бойцов в горных районах страны, 2 тыс. членов РПК в северном Ираке, 1 тыс. в Иране и 400-500 человек в Сирии. По сведениям министерства юстиции Турецкой Республики, в 1991 г. в турецких тюрьмах по обвине­нию в терроризме содержалось 900 человек, а в 1994 г. уже 7 тыс. человек.

В ответ на усиление правительственных репрессий РПК так­же активизировала свою деятельность. Это произошло вслед за решением, принятым в июне 1994 г. военно-политическим руководством РПК во главе с А.Оджаланом, о реорганизации реги­ональной структуры КРП и создании трех зон военных действий — северной, центральной и южной. Была поставлена задача воо­ружить не менее 50 тыс. новых бойцов РПК и усилить террори­стическую деятельность и саботаж, как в районах проживания курдов, так и в крупных городах Турции.

В начале 1995 г. РПК провела свой очередной съезд на тер­ритории независимой Армении, на котором было принято реше­ние усилить борьбу за отстаивание национальных интересов кур­дского народа. По времени с этим съездом совпал ряд крупных террористических актов на территории Турции, во время одного из которых, когда был взорван рейсовый автобус на линии Ан­кара-Стамбул, погибло несколько десятков человек.

В ответ на это в канун Науруза 20 марта 1995 г. 35-тысячный турецкий экспедиционный корпус вступил на территорию се­верного Ирака для проведения операции «Стальной удар» с це­лью окончательно уничтожения боевиков РПК в этом районе. Одновременно было дано официальное разрешение на праздно­вание Науруза в курдских районах Турции с приглашением гос­тей из Узбекистана, Казахстана, Азербайджана и некоторых дру­гих бывших среднеазиатских республик СССР. На этот раз Де­мократическая Партия Курдистана М.Барзани и Патриотичес­кий Союз Курдистана Д.Талабани открыто поддержали турец­кую операцию, блокируя отступление бойцов РПК. Однако и в ходе этой операции добиться решающего перелома в разгроме РПК турецким войскам не удалось. Даже по официальным ту­рецким сведениям, за полтора месяца боев было уничтожено 550 боевиков, что составило десятую часть от их общего количества. Последняя по времени попытка использовать силовой ва­риант решения курдской проблемы была предпринята в сен­тябре 1997 г., когда 30-тысячная турецкая армия осуществила своеобразный стратегический прорыв в глубь Ирака на рассто­яние до 400 км от турецкой границы, что вызвало официаль­ный протест иракского правительства, но снова не привело к желаемому результату. После этого турецкое правительство при­няло решение оставить свои войска в северном Ираке на постоянной основе. В свою очередь лидер РПК А.Оджалан в своем обращении по эмигрантскому курдскому телевидению заявил, что руководство РПК в ответ на варварские бомбардировки ту­рецкими войсками мирного курдского населения приняло реше­ние перенести партизанскую войну на территорию Турции. Од­новременно А. Оджалан высказался за возможность начала мир­ных переговоров с турецким правительством.

Не добившись перелома в военной кампании против РПК, турецкое правительство активизировало свою дипломатию, прежде всего, на сирийском направлении, сделав ставку на "выдавлива­ние" курдского руководства из этой страны, где оно получило для себя надежное убежище и возможность непосредственно ру­ководить действиями курдских боевиков как в северном Ираке, так и в самой Турции. Угрожая Сирии применением против нее военной силы и перекрытием вод Тигра и Евфрата, а также пред­приняв серьезные шаги по укреплению своего военно-стратеги­ческого партнерства с Израилем, Турция заставила президента Хафеза Асада официально отказаться от поддержки РПК и объя­вить о закрытии всех учреждений партии на сирийской террито­рии. Сирийские обязательства зафиксировал турецко-сирийский протокол, подписанный в Адане 20 октября 1998 г. После этого А.Оджалан и его ближайшие соратники вынуждены были поки­нуть Сирию. Турецкое правительство начало за ним охоту по всему миру. За короткое время он побывал в Российской Феде­рации, Италии, Греции, надеясь получить политическое убежи­ще в этих странах. Однако попытки А. Оджалана не увенчались успехом, поскольку этому препятствовала политика турецкого правительства, выступившего с жесткими дипломатическими демаршами в отношении Москвы, Рима и Афин. Ни Россия, ни Италия, ни Греция, ни другие страны, где рассчитывал обосно­ваться А.Оджалан, не пошли на риск резкого ухудшения отно­шений с Турцией.

15 февраля 1999 г. лидер РПК был захвачен в Найроби ту­рецким спецназом и этапирован в Турцию. Уже в ходе предвари­тельного следствия он от имени своей партии объявил об отказе от вооруженной борьбы за независимость Курдистана. VII чрезвычайный съезд РПК, проходивший в январе 2000 г. на одной из ее баз в северном Ираке, вновь избрал А.Оджалана председате­лем партии и, повинуясь его приказу, объявил об окончательном отказе от вооруженной борьбы и переводе ее исключительно в политическое русло. Соответствующие изменения были внесены в программу, устав и организационную структуру РПК. С апреля 2002 г., по решению руководства РПК, эта партия изменила свое название на Народный Конгресс Курдистана.

Судебный процесс над А.Оджаланом, начавшийся 31 мая 1999 г., спустя несколько месяцев завершился вынесением ему смертного приговора. Правда, правительство, опасаясь широко­го международного резонанса и возобновления террористичес­ких акций со стороны РПК, не привело приговор в исполнение, наложив на него мораторий.

Несмотря на в целом благоприятно складывающуюся для турецкого правительства ситуацию, «закрыть» курдскую пробле­му после ареста и осуждения А.Оджалана не удалось. Сложивше­еся было хрупкое равновесие в курдском вопросе вновь оказа­лось под угрозой в начале 2003 г., в преддверии новой американ­ской военной операции против режима С.Хусейна в Ираке. По оценке американских исследователей, данной еще в 1996 г., но продолжающей сохранять свою актуальность и по сей день, «ко­ренные интересы США и Турции в Ираке не совпадают. Для США главным врагом является Саддам Хусейн, тогда как для турок - курдское национальное движение... Разница в подходах США и Турции... является классическим примером противоре­чия интересов региональной державы и ее более мощного по­кровителя».

Турецкое правительство 2 марта 2003 г. выступило с заявле­нием, где говорилось, что Турция будет рассматривать офици­альное провозглашение независимости или автономии иракских курдов как повод для ввода своих войск в северный Ирак.

Несмотря на жесткое давление со стороны США, 20 марта 2003 г. турецкий парламент принял закон, который, с одной сто­роны, запрещал использование иностранными государствами тер­ритории Турции и ее военных баз для вторжения в Ирак (предоставлялось лишь турецкое воздушное пространство для пролета самолетов, участвующих в операции), а с другой, — наделял пра­вительство полномочиями направить подразделения турецких вооруженных сил в Северный Ирак для обеспечения националь­ной безопасности и территориальной целостности страны.

Американцы, со своей стороны, приняли все меры к тому, чтобы как можно быстрее войти с юга в Северный Ирак и лока­лизовать антибагдадское вооруженное выступление местных кур­дов, не дав ему вылиться в провозглашение независимости или автономии.

11 апреля 2003 г. американцы по требованию Турции заста­вили курдские отряды пешмерга покинуть занятый ими Киркук и допустили туда турецких военных наблюдателей.

Опасения Анкары в том, что в результате американской си­ловой акции против Ирака ушедшее было в глубокое подполье сепаратистское движение турецких курдов может снова проявить себя, оказались не беспочвенными. Первым свидетельством это­го стали события в августе 2003 г., когда на территорию Турции из северного Ирака проникли несколько сотен боевиков Народ­ного Конгресса Курдистана, и в районе Сиирта произошли стол­кновения между правительственными войсками и сепаратиста­ми, в ходе которых погибло семеро боевиков и двое военнослу­жащих.

30 мая 2004 г руководство Народного Конгресса Курдистана распространило в турецких СМИ заявление, согласно которому, исполнение условий соглашения о перемирии, достигнутого пять лет назад после ареста лидера КРП А. Оджалана, не имеет боль­ше смысла из-за серии силовых операций, проведенных спец­службами Турции против курдских активистов. НКК обратился с предупреждением ко всем туристам воздержаться от поездок в Турцию, а всем потенциальным инвесторам в турецкую эконо­мику предложено пересмотреть свои планы.

Таким образом, пятилетнее затишье, похоже, вновь может быть подвергнуто серьезному испытанию и вылиться в новое во­енное противостояние. В связи с этим здравомыслящие полити­ки в Турции все чаще начинают поговаривать о необходимости поиска политического решения курдской проблемы. При этом они заявляют, что проблема курдского терроризма во многом инспирируется самим правительством, которое, если бы хотело быть последовательным в этом вопросе никогда бы не оказывало помощь иракским и иранским курдам, которые являются таки­ми же террористами по отношению к своим правительствам, как турецкие курды в отношении своего. Кроме того, справедливо указывается на то, что турецкое правительство провоцирует кур­дских боевиков на кровопролитие в курдских районах Турции, создавая там так называемые отряды самообороны из курдов, согласившихся за материальное вознаграждение отражать напа­дения боевиков из РПК. Последние отвечают систематическим уничтожением ни в чем не повинных членов семей, входящих в отряды самообороны курдов.

Таким образом, эскалация напряженности в этих районах еще более усиливается.

Справедливости ради следует сказать, что турецкое правитель­ство не всегда и не во всем занимало непримиримую позицию в курдском вопросе. С 1983 г., когда военные приняли закон, зап­рещающий национальным меньшинствам проявлять себя каким-либо образом, в том числе и посредством использования нацио­нального языка, до настоящего времени был достигнут опреде­ленный прогресс в политическом решении курдского вопроса.

Премьер-министр первого после военного переворота граж­данского правительства Т.Озал был против независимости кур­дов, как в Турции, так и за ее пределами, но постепенно начал проводить линию на предоставление культурных прав турецким курдам. Известно, что родился он в Малатье, на границе с курд­скими районами и даже как-то однажды признал, что в его жи­лах течет и курдская кровь. Именно благодаря позиции Т.Озала, в 1991 г. в Турции был снят запрет на свободное использование курдского языка. Ему же принадлежит заявление, что он не ви­дит никаких конституционных нарушений в том, что специаль­ный канал телевидения будет вести передачи на курдском языке. Но в основном Т.Озал все-таки предпочитал использовать для умиротворения курдов силу. С.Демирель, находясь в оппозиции, критиковал этот подход, считая, что решение курдского вопроса придет вслед за восстановлением демократического развития Турции. Став премьер-министром, С.Демирель, казалось, реши­тельно приступил к реализации своих планов мирного решения курдского вопроса. В декабре 1991 г. он вместе с партнером по коалиции лидером СДНП Э.Иненю посетил курдские районы и в своих выступлениях заявил, что «мы признаем курдскую само­бытность. Нет более смысла замалчивать ее. Турки должны при­знать существование курдов в своей стране». Однако эскалация напряженности в курдских районах заставила С.Демиреля ис­кать выход из создавшегося положения, и он нашел его в форму­лировке: «Турецкое правительство борется не с курдами, а с тер­рористами в лице РПК, которая никак не связана с основной массой турецких курдов, осуждающих деятельность этой органи­зации». Но уязвимость этой позиции состояла в том, что турец­кое правительство препятствовало свободному образованию кур­дских политических партий и их равному с турками участию в политической жизни страны. В то же время правительство С.Де­миреля не препятствовало многим проявлениям национального самосознания курдского населения. В апреле 1992 г., с разре­шения властей, в Стамбуле вышла первая в истории Турции общенациональная газета на курдском языке с названием «Руж-наме» (Газета). Правда, после выхода первого номера издание этой газеты было приостановлено как из-за нехватки средств, так и из-за прохладного отношения к ней курдского населения, вызванного его массовой неграмотностью. В апреле 1992 г. было объявлено об открытии курдского института в Стамбуле. Дирек­тором этого института стал Исмаил Бешикчи, проведший много лет в тюрьмах за публикации по курдскому вопросу. В эти же годы во многих турецких городах стали появляться названия магазинов и объявления на курдском языке. Все это, безуслов­но, подтверждало стремление правящих кругов и лично С.Де­миреля оставлять двери открытыми для мирного решения кур­дского вопроса.

Большое влияние в этом отношении на турецкое руковод­ство оказывало международное давление со стороны, как западных правительств, так и различных правозащитных организаций и общественных и политических деятелей, которые требовали от Турции приведения в соответствие ее международных обязательств по соблюдению прав человека с реальным положением дел в стра­не. Так, например, в мае 1992 г. президент ЮАР, лидер Южно­африканского Национального Конгресса Н.Мандела отказался принять присужденную ему турецким правительством ежегод­ную премию мира имени К.Ататюрка, обвинив турецкие власти в проведении политики геноцида в отношении курдского насе­ления. В том же 1992 г. Германия, а затем Норвегия ввели огра­ничения на поставки в Турцию оружия, которое, по мнению правительств этих стран, использовалось против мирного насе­ления в курдских районах Турции. В марте 1995 г. ЕС связал вопрос о вступлении Турции в Европейский таможенный союз с принятием турецким правительством мер по политическому ре­шению курдской проблемы. Ответом правительства Т.Чиллер стало обнародование доклада о положении этнических курдов в стране, который был призван прояснить ситуацию об отноше­нии турецких курдов к правительственной политике в курдс­ком вопросе. Доклад, по поручению правительства, подготовил известный турецкий профессор Д.Эргиль под заголовком: «Во­сточный вопрос: прогнозы и наблюдения». И то, что он был опубликован и обсуждался в Турции, уже само по себе свиде­тельствовало о серьезных подвижках в позиции турецкого пра­вительства. В нем на 168 страницах давалось обобщение различ­ных оценок по курдской проблеме. В докладе подвергалась кри­тике негибкая позиция правоконсервативных властей, отклоня­ющих все требования курдов признать за ними хотя бы элемен­тарные культурные права, такие, как использование своего язы­ка, права на образование, издание газет, выпуск телепрограмм, открытие курдских школ.

В документе отмечалось, что, несмотря на преследования, 89,8% опрошенных считают курдский язык своим родным и лишь чуть более половины респондентов говорят по-турецки.

О тесных связях населения с РПК свидетельствует то, что почти 35% опрошенных граждан курдского происхождения признались, что поддерживают те или иные контакты с этой органи­зацией, а 46,7% — показатель, удививший обозревателей стам­бульских газет, — заявили в анонимных анкетах, что поддержи­вают запрещенную РПК.

Отношение курдского населения к РПК совсем другое, не­жели у властей. 31% опрошенных убеждены, что партизаны РПК борются не за создание курдского государства, а за жизненные права курдов, проживающих в Турции. «Наш доклад, — отметил профессор Эргиль, — составлен в то время, когда весь мир стре­мится покончить с насилием, поэтому пора более здраво и гибко выработать подходы к курдской проблеме. Невозможно всех кур­дов поставить на колени, арестовать или просто уничтожить из-за того, что они восстали против несправедливости».

Как отмечали комментаторы турецких СМИ, Т.Чиллер, предъявив на суд общественности столь необычайное социоло­гическое исследование, преследовала двойную цель — смягчить отношение в обществе к курдам и произвести хорошее впечатле­ние на критически настроенных в отношении Турции депутатов Европарламента. На то, что, по крайней мере, во втором случае ей это удалось, указывает ставившееся многими под сомнение решение ЕС о ратификации таможенного союза с Турцией.

Следует также отметить, что курдская интеллигенция, несмот­ря на многочисленные запреты в турецком законодательстве на деятельность нетурецких партий, смогла в 1990 г. создать свою легальную политическую партию, получившую название Народ­ная Партия Труда (НПТ). В 1991 г. эта партия, обойдя юриди­ческие препятствия, провела в парламент страны 22 своих депу­тата, объединившись на парламентских выборах с Социал-де­мократической народной партией, которая в своей предвыбор­ной программе обещала решить курдский вопрос демократичес­кими методами и добиться немедленной отмены военного поло­жения в курдских районах. Однако первая же попытка депутатов от НПТ организовать в 1993 г. отдельную парламентскую груп­пу привела к запрету этой партии Конституционным судом и аресту ее руководителей. После этого члены НПТ заявили о создании Демократической партии, которая просуществовала до апреля 1994 г., после чего ее руководители были арестованы, а партия запрещена до выяснения обстоятельств начатого про­тив них уголовного дела. Однако к внеочередным выборам в законодательные органы страны в апреле 1999 г. в Турции вновь существовала прокурдская Народная демократическая партия (ХАДЕП). И хотя ее лидер Мурат Бозлак с ноября 1998 г. нахо­дился в тюрьме по обвинению в том, что возглавляемая им партия является «легальным крылом» РПК, ХАДЕП получила поддерж­ку 4% избирателей на выборах в высший законодательный орган страны. Это не позволило ей преодолеть 10%-й барьер и провес­ти своих депутатов в парламент, однако в то же время она одер­жала победу на выборах в местные органы власти в ряде курдс­ких районов, и, прежде всего, в крупнейшем городе юго-востока Турции — Диярбакыре. Там она получила 64,9% голосов избира­телей, что позволило ей войти в состав ряда муниципалитетов.

Все вышесказанное не означает, что официальная политика турецкого правительства, в основе которой лежит силовое реше­ние курдского вопроса, за последнее время претерпела какие-либо существенные изменения. Захват турецкими спецслужбами лидера РПК А.Оджалана и вынесение ему смертного приговора — яркое тому свидетельство. Однако необходимо понимать, что в арсенале турецких правящих кругов имеются и политические возможности решения затянувшейся и очень опасной по своим последствиям проблемы, которая с некоторых пор все более пе­рестает быть чисто турецкой. Так, быстрое решение курдской проблемы может существенно повлиять на выбор путей прокладки стратегических трубопроводов, которые в наступившем столетии будут снабжать энергоносителями значительную часть населе­ния Земли. Известно, что в случае стабилизации положения в курдских районах именно через них может пойти нефть иракс­кого Курдистана и Каспия.

К 2006 г. Турция предполагает начать полномасштабную эк­сплуатацию крупнейшего в регионе Юго-Восточного Анатолий­ского гидротехнического проекта им. Ататюрка, предусматрива­ющего сооружение 22 плотин, 19 электростанций и двух водо-водных туннелей, которые позволят увеличить размер орошаемых в курдских районах земель в 25 раз (против 68 тыс. га на сегодняшний день). Причем число рабочих мест предположи­тельно удвоится, в такой же пропорции ожидается и рост поду­шевого национального дохода в регионе, численность его насе­ления достигнет 9 млн. чел., в том числе, и за счет прекращения миграции курдского населения, при этом особенно заметно бу­дет расти городское население. В то же время до сих пор остает­ся неурегулированным вопрос о поставках пресной воды в Си­рию и Ирак после введения Юго-восточного проекта в строй, и не исключено, что эти страны вновь попытаются использовать курдскую проблему как рычаг давления на турецкое правитель­ство при решении этой проблемы.

Таким образом, крайняя заинтересованность Турции в реше­нии курдского вопроса в ближайшем будущем не вызывает со­мнений. Вопрос в том, какой путь она для этого выберет, и хва­тит ли у нее политического мужества использовать для этого пре­имущественно цивилизованные методы.

ПРОБЛЕМА ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ КОНФЛИКТНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ ИРАНЕ

Дата добавления: 2015-06-26