Лабиринты сознания 1 страница

ЛАБИРИНТЫ СОЗНАНИЯ

СЕРГЕЙ ЗЕЛИНСКИЙ

Заявочный лист, заверенный врачом и печатью напротив каждой фамилии, а также представителем данного клуба, должен быть предоставлен в срок не позднее 17 мая 2015 года.

Заявка команды

№	Фамилия, имя, отчество	Дата Рождения	Позиция на поле (амплуа)	Разрешение врача о допуске к соревнованиям(подпись, печать напротив каждой фамилии)
1.	Иванов Иван Иванович- пример	01.01.1982-пример	Вратарь- пример
2.	Петров Петр Петрович- пример	02.02.1980-пример	Защитник- пример
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.

Допущено к соревнованиям:______________________________________________________

(Ф.И.О. врача полностью, дата, подпись, М.П.)

Допущено к соревнованиям:______________________________________________________

(Ф.И.О. представителя команды полностью, дата, подпись.)

Официальные лица команды/компании:

№	Ф.И.О - полностью	Дата Рождения	Статус
1.			Руководитель командыпример
2.			Тренерпример
3.			Капитанпример

Примечание.

Капитан команды отмечается знаком (к), заместитель капитана - знаком (з) в графе ФИО. В заявочный лист можно включить до 18 игроков и 3 официальных лиц. Обязательство команды соблюдать положения Регламента турнира подтверждается подписью ответственного лица. Заполненный заявочный лист необходимо выслать на e-mail: [e-mail]. Оригинал заявочного листа необходимо предоставить Организатору соревнований на первом матче турнира.

Порядок оформления участников соревнований:

1. В заявочном листе обязательно должны быть указаны:

- Ф.И.О. участников;

- год и дата рождения (полностью);

- амплуа;

- разрешение врача о допуске к соревнованиям с подписью и печатью;

- контактное лицо, контактные данные представителя и капитана команды;

- название клуба.

3. Заявочный лист в электронном виде выслать на e-mail: [e-mail] для внесения составов на турнир до 10.05.15.

4. Предварительные заявки подаются в произвольной форме (клуб, количество команд, название команды, Ф.И.О., контакты представителя и капитана команды) на e-mail: [e-mail], тел. [phone] – Скугорев Сергей, vk.com/skugorev.

C. А. Зелинский

Лабиринты сознания. Роман.

© Зелинский С. А., 2015

Текст печатается в авторской редакции.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

С.А.

Зелинский

СЕРГЕЙ ЗЕЛИНСКИЙ

«ЛАБИРИНТЫ СОЗНАНИЯ». РОМАН

роман

Лабиринты сознания

Пролог

Наша жизнь – это игра в реальность. Но если мы когда-нибудь захотим жить в реальности – это получится не у всех. Но ведь есть и мечта. Мечта у каждого своя. И тогда уже наша жизнь в какой-то мере – бродить в этих лабиринтах жизни в поисках мечты. Бродить в лабиринтах мечты…понять свою душу.

Глава 1

Вот что любопытно. По мере возрастания моего стремления нащупать тот путь, который способен был вывести меня из безумия – я, можно сказать, и не желал этого. Ну, или – почти не желал. То есть можно было сказать, что во мне назревал некий внутренний протест. Но за стремление к своего рода исцелению, – угадывалось не желание этого. Как будто мне нравилось находиться в этом состоянии. Состоянии искаженной реальности. И тогда любые попытки, были лишь обманом. Самого себя.

Однако, для того, чтобы понять, что мне действительно нужно, следовало разобраться в неких, если можно так выразиться, свойствах психики. Психического состояния. Иными словами, разобраться, что для меня на самом деле ближе. Принять мир – как некий реализм. И уже отсюда – попытаться изменить саму природу собственного естества. Или же принять за альтернативу некую точку, относительно которой – все, что мне оказывалось действительно близко, и было тем самым ирреальным, с существованием которого я вроде как и смирился (но сам факт возникновения попыток анализа – свидетельствовал, что не до конца).

Итак. На чем же следовало мне остановиться? И уже вслед напрашивающейся идее каким-то образом объединить две полярности – мне пришла идея все же выбрать что-то одно. По крайней мере, не вводя в заблуждение в том числе и себя. И я понял, что мне не нужно бояться этой самой ирреальности. Ведь если допустить, в этом не было ничего такого уж страшного. Причем, на самом деле, в подобном состоянии пребывают большинство людей большинство времени. Лишь быть может иногда (вынуждено) возвращаясь обратно. В социум. Да и то – ведут себя там столь странно, что, во-первых, ничего кроме недоумения это не вызывает, а во-вторых, становится понятно, что для них возвращение – не нужно. И они вполне могут находиться (все время) в том своем мире, который кто-то волен сравнивать с миром иллюзий. А кто-то – и с измененным состоянием сознания. (Самые смелые назвали бы патологическим расстройством сознания). Но это не важно. Ведь если что-то не понимает большинство, это не значит, что следует подстраиваться под мнение этого большинства. Справедливее признать, что просто это большинство ошибается.

………………………………………………………………………..

Не легко писать о себе. Тем более если видишь себя не таким, каким тебя замечают окружающие. И поначалу какое-то время удается откладывать подобные воспоминания. А потом уже и не можешь удержаться. И лишь только убеждаешь себя, что ты лишь беспристрастный наблюдатель происходящего. И ни в коем случае неволен не только давать какую-то оценку (заранее словно предусматривая ее искажение), но и вовсе пытаешься абстрагироваться от окружающей действительности. Что не совсем получается. Потому как уж ты-то знаешь, что описываешь то, чему сам являлся свидетелем. И не только свидетелем, но и главным участником. И уже от этого - не очень-то и желаешь ты, чтобы обо всем этом узнал кто-то еще. Словно опасаясь, что чем-то могут они навредить тебе. Подсознательно понимая, что если бы это было действительно так, то в последний момент нашлось бы что-то такое, что удержало бы тебя от излишних откровений.

Ну, разумеется, если это возможно. А ведь, по сути, невозможно. И ты это понимаешь даже лучше, чем если бы кто попытался тоже самое довести до тебя. Ибо себе-то ты привык доверять настолько, что уже давно не вызывает сомнений что-то сказанное тобой. Да и никаких сомнений, конечно же, быть не должно. Ты это знаешь. И, понимая,- стараешься контролировать ситуацию. Держа возникновение любых сомнений под контролем. И отдавая себе отчет, что именно контроль в данном случае и есть то, что сможет удержать твой разум; придав проекции его на внешний, окружающий мир, некое спокойствие. Хотя в душе твоей никакого спокойствия нет уже давно. Какое-либо спокойствие давно забыто. Как и ты уже, в какой-то мере, забыл себя «настоящего». Такого, каким ты когда-то был. Прежде чем стал подменять собственный взгляд на жизнь выдуманными образами. Выдуманными настолько, что уже по настоящему забыл: какой же ты на самом деле есть?

Да и, наверное, не только забыл, но и такое сомнение медленно заползает в твою душу. И у тебя уже совсем нет сил как-то воспрепятствовать этому. Убедив себя со временем, что все это так и есть. И ты на самом деле - себя - не знал. А то и уже смирился с этим.

………………………………………………………………..

- Выходит, что так,- я давно уже проснулся, но до сих пор лежал в постели, размышляя... о чем-то размышлял. Я всегда размышлял. Можно сказать, что вся моя жизнь была построена на этих самых размышлениях. Размышляя,-- закончил университет. Потом защитил две диссертации, став в сорок лет доктором наук. Психологических. В душе я всегда был философом. И относился с почтением к любым наукам. Так же как и уважал своих учителей.

С недавних пор учителей не стало. Как не стало и многого из того, чему преклонялся раньше. И теперь я никому не преклонялся. Теперь почитали большей частью меня. И в глубине души (я все же боялся, что это станет заметно) мне это нравилось. Нравилось настолько, что иной раз не мог сдерживать проявление чувств. А тем более отказываться от всех тех многочисленных действий, которые совершал неосознанно. Ненарочно. Словно даже наблюдая, как они происходят, со стороны. Я не мог сказать, что лично мне нравилось подобное положение дел. В иных случаях справедливее было бы сказать, что мне совсем не нравилось. Но от меня мало что зависело. К тому же я не воспринимал все это так, как к этому относилось большинство. И что уж наверняка, я совсем не верил, что нечто-то подобное вообще возможно. Это была игра. Даже первоклассная игра. И я всегда подходил к подобному с азартом охотника. Начиная готовиться задолго до того, как это должно было произойти. Притом что само начало угадывал интуитивно. Ко мне словно спускалось озарение. И я понимал, что скоро все начнется. И тогда уже нельзя было медлить. Причем, разумеется, следовало не только включаться в игру, но и выходить в ней - заранее - победителем.

Впрочем, кто победит – я знал. Знал всегда. Знал, что просто не могу проиграть. Да ведь никогда и не проигрывал...

Что же это было на самом деле? Неужели могло это выглядеть как-то иначе? Неужели все это был обман, иллюзия, а я всему этому верил? И старался уже, получается, обмануть самого себя. Притом что в действительности все было даже по-другому. Черт его знает. Иногда я мог запутать и самого себя, впадая в некое сомнамбулическое состояние, когда все окружающее меня воспринималось словно во сне и я каким-то краем сознания начинал подозревать, что все на самом деле и не совсем так, как это виделось мне. Как я желал это видеть. И в реальности - окружающий мир совсем даже другой. Хотя, окружающий мир, конечно же, оставался таким же. Этот мир вообще был что-то наподобие категории постоянства. И уж наверняка почти совсем не изменился. И тогда уже отличным был мой взгляд на этот мир. Когда все мне виделось совсем не так. И я вскоре действительно легко запутывался в том, что происходит. Ну, так уж выходило...

………………………………………………………………………

Мне казалось, что я потерял память. Ну, или что со мной начали играть шутки какие-то уж и вовсе злобные силы. Смысл и цель действий которых пока не складывался во что-то конкретное в моем сознании. И я только мог вопрошать: что же здесь действительно происходит?

И не было ничего, чтобы натолкнуло меня на какую-нибудь нужную мысль. И мне на миг показалось, что сейчас меня более чем когда окутывает мир бессознательного. Который властвовал уже как вроде бы и сам по себе. Совсем не считаясь с моими желаниями или представлениями о чем-либо. И словно ничего конкретного не предполагая, я пребывал в каком-то особом сомнамбулическом состоянии. Нисколько не решаясь надеяться, что это когда-нибудь закончится. А жизнь моя изменится. И будет все совсем по-другому.

Странное это было время. Я сейчас вспоминаю об этом, и меня ничто не успокаивает, что и раньше ничего подобного не могло произойти. Нет. Я не понимал, пусть я не понимал, почему это случилось, но ведь не было у меня возможности что-либо предусмотреть. Как-то не допустить ситуацию. Не допустить возникновение этой ситуации. Предполагая, что когда-нибудь все будет совсем иначе.

………………………………………………….

Мне показалось, что я нащупал какое-то недостающее звено, необходимое чтобы выстроить свои отношения с людьми. Хотя, конечно, отношения складывались и так. Я даже мог сказать, что при этом я не мог быть до конца уверенным, что подобное будет продолжаться какое-то длительное время. И всякий раз, начиная общение, я инстинктивно ожидал завершения его. Причем к этому могло и не быть никаких оснований. Просто мне так казалось. Просто... Да нет. Мне ведь и действительно так казалось. Притом что поначалу я даже не думал о том, чтобы от этого избавиться. Но, конечно же, по настоящему самое главное для меня заключалось в том, чтобы научиться задействовать какие-то механизмы в собственной психике, чтобы заранее предотвращать возникновение каких-то критических ситуаций. И не дав им развиться, не только предотвращать, но и достаточно уверенно не допускать подобного впредь. И у меня даже получилось. Все получилось. Вернее - мне показалось что так. Хотя уже и оттого, что так стало казаться, я заметно вырос в своем внутреннем развитии. Преодолев то, о чем быть может и не мог мечтать. И при этом...

Я вскоре понял, что все это слишком мало, чтобы начинать торжествовать победу. Да и даже как таковая победа мне была не нужна. Ведь я понимал, что от самого факта существования чего-то подобного не уйдешь. Не скроешься. Не умалишь его. А потому я должен был...

А и на самом деле - кому я был что-то должен? Ведь вряд ли что-то такое было в действительности. И мне казалось, что скорей всего это был плод каких-то достаточно странных фантазий. Сродни бреду разума. Разума, которого в иные моменты во мне и не было. Ну, или я не ощущал его.

.............................................................................................

Иной раз, пожалуй, я был непредсказуем в своем поведении. Меня практически невозможно было просчитать. И, казалось, я делал все, чтобы сформировавшийся у других мой образ - таким же и оставался. Причем, если я собирался что-либо изменить, то подобную корректировку делал невероятно осторожно. Словно опасаясь сделать ненужный крен в сторону, выбившись из рамок того образа, который, вероятно, для себя сам и придумал. А вот что касается непредсказуемости... Так стереотипов (как бывших, так и ныне формируемых) я не любил. Даже больше - выступал явным противником их. И если кто-то, пытаясь навязать мне свое выстраданное мнение, вдруг начинал использовать шаблоны - я неожиданно принимался саркастически хохотать, а потом -- вдруг опомнившись -- старался поскорее убраться вон. Остаться одному. Уйти... Впрочем, как сказал один знакомый, вероятно подобная реакция ничто иное, как один из способов защитного механизма психики, пытающегося таким вот образом оградить свое сознание от ненужного вмешательства. И как бы кто-то не качал головой (не соглашаясь или соглашаясь), заметим, что подобная точка зрения как минимум имела место быть.

…………………………………………………

Одиночество давалось нелегко. Точнее, не то чтобы одиночество. К этому я в какой-то мере привык. Семьи не было. Родителей тоже. Работа… Впрочем, хватало работы.

И вот когда я вдруг осознал, что длительное нахождение наедине с собой приводило к какому-то ненужному самокопанию. Я выискивал зачастую несуществующие проблемы. Обвинял себя в многочисленных грехах. Вспомнил, разом вспомнил, что кому-то когда-то нагрубил. Кого-то обидел. Причём, за давностью лет, если даже когда и был виноват не я (что случалось, признаться, в большинстве случаев) -- бывший конфликт представал совсем в ином виде, где виновен был исключительно я и только я. А какие-то оговорки в защиту не принимались и не рассматривались.

Вообще же, если разобраться, я страдал. И страдания эти с каждым прожитым днем только усиливались. Правда, никогда никому я в том не признавался. Быть может, из-за желания казаться значительно сильнее, чем был на самом деле. А может просто не доверял никому. Ведь, по сути, что значит «друзья»? В ином каком-то смысле слово «друг» несомненно означало бы намного больше, чем предполагает воображение. Но... совсем не так было у меня. И даже, несмотря на то, что отношения могли вырисовываться действительно дружескими -- таковыми они, конечно же, не были. И секрет наверное заключался в... нарциссизме каждого из моих предполагаемых друзей. Тех, кто бы мог стать другом. И которого я подбирал из всех с наличием некой похожести на себя. Что, впрочем, и понятно.

И мне не стыдно было в этом признаться. Ведь почти невозможно допустить, чтобы никто не осознавал подобного рода собственных пристрастий. А может наоборот - осознавали и оттого... тщательно скрывали, вытесняли подобное желание. Но - вытесненное - оно прочно закреплялось в подсознании, подспудно влияя на последующее и поведение и вообще мировоззрение.

Помнится у одного из моих якобы друзей при ряде кодовых слов, что я говорил (только у него появлялось предчувствие, что речь заходила о нем), тотчас же проявлялись все признаки психосоматики: начинал дрожать голос и, желая скрыть это от других, он любыми путями спешил остаться один. Часто - выскакивая даже из поезда метро или из автомобиля. У другого знакомого тоже была схожая реакция. Но она словно шла вразрез с мнительностью. Он подозревал всех и вся. И его мнительность - была настоящий бич для любого, кто намеревался общаться с ним. Стоило только кому-нибудь заговорить – мой знакомый тотчас же принимался настороженно всматриваться в говорившего, отыскивать какой-либо подвох, таящийся в его словах. Причем, ведь совсем нельзя было сказать, чтобы он никому не верил. Совсем нет. Просто вера, быть может, была у него совсем специфической. Больше, вероятно, напоминающая неверие. Однако, мнительность вынуждала развитие подозрительности. И уже именно подозрительность была тем заградительным частоколом, который возникал на пути желающих с ним общаться. А внутри еще у одного моего потенциального «друга» прочно сидело где-то в подсознании нарцистическое начало. Но включалось оно не всегда. И долгое время тот мой знакомый мог оставаться душевным и компанейским человеком. И мало кто подозревал, насколько порой тяжело, ему это давалось.

Впрочем, я тоже избегал общения. Но в моем случае - избегал я скорее именно длительных знакомств. Словно у меня все время сохранялось ощущение надвигающейся опасности, готовой разразиться в любой момент - катастрофой. И я - словно обезопасивал себя таким вот образом. То есть, предпочитал лучше избежать ненужной встречи, чем позволить постороннему человеку нащупать свои слабые стороны и ожидать после этого нападения с его стороны. В дружбу я не верил. А свое общение с друзьями рассматривал как некую форму того обязательного, что должно присутствовать всегда, и что как бы достается нам в виде исключения из стандарта общих правил. То есть - раз положено иметь друзей -- так почему бы не остановиться на тех из них, кого можно еще и изучать. Психику их, точнее.

Любопытно, но когда один мой знакомый писатель пытался сопоставлять представленную перед ним троицу (я и двое моих знакомых), то решил написать о нас книгу. Но что это будет: действительно книга или только биографически-описательные заметки да зарисовки - я не знал. Да и он пока, насколько знаю, еще так и не взялся. А может уже написал, но мне не показывает…

…………………………………………

Мои мысли каким-то загадочным образом периодически сбивали незримый ход рассуждений в область непрекращающихся и невероятно выматывающих самообвинений. Причем, самобичеванием дело, видимо, не заканчивалось. И та тревога, которая, словно только намечала свое присутствие, теперь неотступно следовала за мной. Грозя перерасти в тот всепоглощающий кошмар разума, который был представлен в распалившемся сознании настоящей психопатологической симптоматикой. И который так просто, конечно же, не мог исчезнуть.

-- Неужели не будет от этого избавления? - беспрерывно задавал я себе один и тот же вопрос. Но возможные варианты ответа - все как один - только уводили в сторону. Иной раз совсем как будто из плоскости восприятия объективной реальности.

А иногда случались порывы необходимости какого-то действия. Ни начала которого, ни сути предполагаемого деяния я, тем не менее, как ни пытался - не осознавал. Почему-то выходило, что случившееся как будто - некое запрограммированное предначертание. От которого избавления не существует. И что точно, я винил в происходящем только себя. А вопрос - на кого переложить ответственность, даже не поднимался. Не поднимался,- но незримо присутствовал.

Я, видимо, все больше запутывался. Но что мне было делать? Особенно понимая, что как-то нужно было выходить из создавшегося положения...

Осознание какой-то страшной реальности отзывалось во мне жуткой и неприглядной для восприятия болью. Не сказать, чтобы я к этому был совсем не готов... Но, насколько я мог судить на самом деле, наступление чего-то похожего я каким-то образом все время отодвигал куда-то на задворки сознания. Ошибочно полагая (не в этой ли ошибке мне сейчас приходилось расплачиваться), что если смог избежать его сейчас - то значит, оно уже никогда и не придёт. Но сказать, что я действительно заблуждался? Мог ли я позволить себе сказать об этом?.. Не это ли и есть - ошибка? Ошибка именно в «понимании непонимания»?

В какой-то момент я принялся, было, обвинять себя в бесчеловечности. Но осекся, выдвинув себе в оправдание теорию о том, что я и сам, мол, такой же несчастный, как другие. Просто может быть научился скрывать свое состояние от окружающих. Не выплескивать на других все те недовольства, которые вскипающим штормом разливаются внутри, и которые я...

Нет. Я не искал повода найти успокоение. Можно было даже сказать, что подобное состояние чуждо мне. И в стремлении прекратить начинавшуюся внутреннюю тревожность (которая, я знал, черт знает к чему может привести) - я с суматошной поспешностью делал все новые и новые попытки разобраться. Разобраться, зная что ничего не изменится. Ни сегодня, ни через год, ни через жизнь. Вся причина заключалась во мне. И это было, видимо, итогом той нервозности, которая настолько близко слилась с моим обыденным состоянием, что мне уже было невозможно (даже если б я захотел) отделить одно от другого. Я знал одно: я должен была страдать. Это страдание было своего рода искуплением за мое отношение к жизни. Искуплением, больше напоминающим расплату. Потому что в семантическом единстве эти слова казались не только связаны неразрывной связью, но и способны были усиливать эффект. А значит ждать каких-либо улучшений -- все равно, что сдаться, смирившись с неизбежным. Но способен ли я был допустить подобное? К черту все! Мою жизнь! Положение! К черту всю ту нелепость, которую могут подумать обо мне другие!

...Я посылал, выкрикивая ругательства, все к черту... и мне становилось легче.

………………………………………………

Я пробовал читать. Читать не хотелось. Я совсем не способен оказался собраться и решить, что же мне теперь следовало делать. Одинокая луна казалась такой же одинокой, как и я. Или я - как она?

Еще днем кипевшие мысли, будоражащие хоровод желаний, неожиданно смолкли перед ощущением вечности, которая нависла надо мной. Или это нависла тьма? Я зажег настольную лампу. Лампа оказалась единственным, что уцелело после недавнего побоища с собственным сознанием, когда я, попутно с выкрикиваемыми ругательствами, еще и разбивал все что видел вокруг. Что я должен делать теперь? Спать? Спать не хотелось. Быть может, следовало попробовать убрать в комнате? Расставить хоть кое-как уцелевшую мебель, - я искоса пытался оценить масштабы «погрома». Собрать -- уже, впрочем, отсутствующие -- мысли... Делать мне ничего не хотелось.

…………………………………………………………….

Я давно уже перестал что-либо понимать. Началось это давно. Сознание словно в одночасье оказалось не готовым к реальности. И почти все время стояла дилемма: удерживать собственное сознание в надлежащих границах, или же махнуть на всё рукой. Но ведь надо было жить. Жить, не взирая на подстерегавшие на каждом углу сложности. И, конечно же, хоть как-то, но не обращать внимание и вовсе на что бы то ни было. Словно передо мной разверзлась земля. И я провалился в потусторонний мир. Тот мир, где были другие законы. И даже не сами законы,- а вообще - иной взгляд на них. А это, пожалуй, намного сложнее. Ведь к законам еще можно как-то подстроиться. А к тому мнению, непосредственно формирующему взгляд на отношение к каким-либо обстоятельствам (будь то сама жизнь или только видение ее) - иначе как принять это что-то в себя -- подстроиться было невозможно. Все приходилось - или принимать за чистую монету, или же изначально отказываться от нее. И совсем нельзя было выбрать - что лучше. Но самое печальное, это состояние, которое словно поглотило меня - нельзя было избежать. Как-то обойти. Так же, как нельзя было и не заметить. Несчастье свалилось на меня. Но сейчас я даже не способен был в полной мере осознать пагубность этого несчастья. Потому что совсем потерял возможность подвергать какому-то анализу внешний мир. Будучи погруженным, главным образом, вглубь себя. Своего «Я». Своего сознания. И на самом деле достаточно и сложно и ошибочно было пытаться ответить на вопрос: хорошо это - или плохо? По всей видимости - это было ужасно. Но тогда уже и весь ужас был неким однобоким что ли. Потому что совсем не может он объяснить то, что происходило со мной на самом деле. А на самом деле... На самом деле это была трагедия, масштабы которой видимо я пока действительно не осознавал. Потихоньку сходя с ума. Лишаясь рассудка. Или наоборот – невероятным образом обретая его. Загадка.

………………………………………………………..

У меня, конечно же, были знакомые. Но кто были эти люди? Наверняка ведь или они мне, или я им, или мы друг другу нравились. Испытывали взаимные симпатии. Или же просто нас объединяло какое-то дело, окончание которого уже как будто и предполагало и окончание общения между нами. Причем тут же можно предположить, что не только окончание дела, но и невыполнение его по каким-то причинам. И точно также, видимо, разочарование друг в друге уже во время выполнения этого дела. Причем само дело, по всей видимости, было сродни чему-то важному, быть может даже секретному. Ну, по крайней мере, что уж точно (не помня никакого «дела», я тем не менее предполагаю что это так) было что-то такое, что включало в себя тайну. И уже быть может - как раз наличие этой самой тайны и сплачивало нас. Потому как ничто не может объединить больше, чем совместная принадлежность к какому-то тайному ордену, члены которого составляют между собой братство. И совсем иначе смотрят на тех, кто не входит в их (сплоченные и секретные) ряды.

Что до какой-то секретности, то думаю, она была весьма условна. Скорей всего было нечто, что действительно могло свидетельствовать о не особом желании распространения о том деле, которое нас объединяло. Если, разумеется, допустить что это все действительно так. И хотя я не помню каких-либо деталей (да и наверняка бы достаточно скептически отнесся к наличию их), тем не менее могу просто предположить, что нечто подобное наверняка было. Ну, на крайний случай, а почему бы и нет?

…………………………………………………………………

В той ситуации, в которой оказался я сейчас, словно бы предполагается, что я действительно должен разобраться, почему в моей жизни происходило то или иное событие. Причем это уже кажется интересным мне. Ибо, получается, я предвижу, что каким-то образом все это способно помочь мне. Помочь разобраться не только в прошлом, но и в настоящем, но и в будущем. Потому как уже без всяких сомнений, если мы знаем ошибки, совершенные когда-либо – нам заметно легче становится обходить острые углы в нашем (далеком - не далеком – вопрос условный) будущем. И можно даже предположить, что наше будущее неким таинственным образом уже и формируется в соответствие с наличием в нашей жизни прошлого. Того прошлого, которое для меня совсем не хочется чтобы исчезало. Потому что…

--А быть может и не было никакого прошлого?— задумался я.— Быть может не было ничего, на что мне бы сейчас пришлось обращать такое уж особое внимание. А значит, в соответствие с этим…

Это все не так. Это все не так, потому что я с легкостью могу опровергнуть самого себя. Это все не так, потому что в призрачном возникновении подобных мыслей угадывается нежелание доискаться истины. Хотя и каждому должно быть известно исцеляющее значение правды. Той правды, без которой совсем невозможно жить. Потому что чуть ли не любое наличие правды приводит к исцелению души. А если не болит у вас душа – то вы сможете совершать дела с еще большим вдохновением. А значит есть некая уверенность, что все у вас действительно получится.

Дата добавления: 2015-06-04