Том VII 33 страница

Назначение этого письма — удовлетворение не общей — час­тной нужде — твоей нужде; оно написано под влиянием твоего душевного состояния. Это не универсальное лекарство, — част­ное, твое! Ты читай это письмо и перечитывай, переноси слова его с бумаги в сердце; ты пей из этой чаши здравие душевное; а другим она может принести только недуг, послужит поводом к пустым суждениям, пересудам, к зависти, к составлению лож­ных догадок и мнений. Скрой от всех письмо, строки, букву; пусть способные читать сердцем и умом прочитают его в твоем пове­дении и прославят Бога, хотящего, чтоб все человеки спаслись, пришли в познание Истины.

5 сентября 1847 г.

№2

Первое письмо твое от 7-го сентября я получил. Уже много было написано в ответ на него в письме моем от 5-го. И потому я положил себе: дождаться ответа и тогда на два твои письма отве­чать вместе — что Бог вложит в мое недостойное сердце, у которо­го в распоряжении едва пишущая от слабости рука. Я постоянно болен и хил, в особенности по зимам; ныне же вдобавок прини­маю лекарство, которое врачует боли, но ослабляет силы. Думал я написать некоторые подробности о духовном делании, тебе иду­щем. Останавливаюсь исполнить это до другого времени; спешу, получив второе твое письмо, способствовать сколько-нибудь, с Божиею помощию, к восстановлению в тебе нарушенного спо­койствия душевного. И ты просишь меня поспешить ответом.

Иди скоро, — сказал Господь Моисею, внимавшему Его таин­ственным учениям в уединении, на вершине горы Синайской, в уединении мрака, произведенного нисшедшими на гору небес­ными облаками: Сниди отсюду: беззаконноваша бо людие твои, ихже извел ecu из земли Египетския: преступиша с пути скоро, егоже заповедал ecu им: сотвориша себе тельца и поклонишася ему, и пожроша ему [274]. Знай, что человек, когда находится вне со­стояния мира, находится в состоянии неправильном по отноше­нию к закону Христову, в состоянии самообольщения и заблуж­дения, в кумирослужении.

Смотрю на кипящие в тебе волны — и нет от них никакой печали в моем сердце; они не устрашают моего сердца, не приво­дят его в сомнение. Мое сердце спокойно, мало того: оно ощуща­ет утешение духовное. От чего бы это было? — Мое сердце — чувствительно по природе; оно не может быть холодным и рав­нодушным. Скажу тебе, отчего: в нем действует с убедительностию извещение, что к тебе — милость Божия. Вышло такое опре­деление о тебе от горнего Престола Царя Царей. Не устрашись бурь, не ослабей от них: они — признак добрый. Тебя скоро осе­нит помощь Божия; на весы твоего сердца положится тяжело­весное духовное сокровище, отчего противоположная чаша, чаша земных скорбей и утешений, сделается без весу. Поверь моему сердцу! Не знаю, стоит ли оно доверия, но уверяет так сильно, что я, оставя всякое соображение и умствование, пишу — что внушает мне, велит писать сердце. Вижу пристань духовную, приготовленную тебе Всеблагим Богом, тебя ожидающую. Но Он, Многомилостивый и Всепремудрый, попускает тебе сперва потрудиться в волнах, чтоб ты утомился, умучился в борьбе с ними — дал цену пристани. Человек не дает должной цены тому, что достается ему ценою слишком дешевою. Не была ли при­стань — рай? — И этой пристани человек не дал цены, был недо­волен ею — захотел большего, несбыточного!

Получив твое письмо, я прочитал его; спустя несколько часов прочитал еще раз и, когда сердце мое отделило шум слов и выра­жений от голоса души, взял перо, обмакиваю его, больше, кажет­ся, в сердце, чем в чернила, — отвечаю тебе. Прости мою не­скромность, которую позволяю себе для твоего ободрения: меня объемлет невыразимое духовное, просветитбльнейшее утеше­ние, поглощающее в сладости своей мой ум, соделывающее вдохновенным мое сердце. Из среды этого утешения пишу к тебе!.. И ныне, Израилю, послушай оправданий и судов, елика аз учу вас днесь делати, да поживете и умножитеся, и вшедше, на­следите землю, юже Господь Бог отец ваш даст вам в наследие (Втор. 4.1), — говорил Израилю его Законодатель — Боговидец.

Пишет к тебе искушенный волнами многими, бурями многи­ми, многими пропастями и подводными камнями, — хотя и до­селе неискусный, — искушаемый скорбями многими с того са­мого времени, как только себя помнит. Много я страдал! — стра­дал наиболее из-за своей пламенной крови, — из-за своей пламенной любви к ближнему, любви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением, — из-за расположе­ния к справедливости, чести, — из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию; без это­го она как раз похитит у моего сердца святый мир, отнимет меня из водительства Святаго Духа, предаст водительству сатаны.

Знай: Бог управляет миром; у Него нет неправды. Но правда Его отличается от правды человеческой. Бог отверг правду че­ловеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою Всесвятую правду, правду Креста, — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Царство Небесное многими скорбями. Образ исполнения этой Правды Бог подал Собою: Он вочеловечившись единою из покланяемых Ипоста­сей Своих, подчинил Себя всем разнородным уничижениям и оскорблениям. Святейшее Лице Его подверглось заушениям и заплеваниям; не отвратил Он от них лица Своего. Он вменился с беззаконными; в числе их, вместе с ними осужден на понос­ную, торговую казнь, предан ей; какими же людьми? — Гнусней­шими злодеями и лицемерами. — Все мы безответны пред этою всевысшею правдою; или должны ей последовать, или к нам отнесутся слова: Иже не примет креста своего и в след Мене гря­дет, — несть Мене достоин... Иже несть со Мною, на Мя есть (Мф. 10.38; 12.30).

Против правды Христовой, которая — Его Крест, вооружается правда испорченного естества нашего. Бунтуют против Креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови; а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кресту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хотят процве­тать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? — Всмотрись на украшенную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! — Не без причины заповеданы нам ни­щета и пост!

Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгля­да, — страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположение к N.[275] болезненное. Воню твоего сердца обонял я, бывши у вас в обители; потом при получении первого письма твоего; во вто­ром же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, мучится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетельствуясь деланием и уче­нием святых Отцов, что желающий перейти из плотского состо­яния в духовное должен умереть для всех человеков. — Какая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум, сознали справедливость произне­сенного; но услышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспея­ния. Услышь, услышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего оживления в Духе, — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечем и луком твоим отними у Аммореев землю, отдай ее Сыну воз­любленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Так сде­лал прообразовательно святый Патриарх Иаков (Быт. 48. 22). Землею — называю твое сердце; Аммореями — кровь, плоть, злых духов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душев­ным подвигом, т. е. деланием умным и сердечным.

Как и чем исцелить твое болезненное расположение?

Ты веришь Спасителю? Ты веришь словам Его? Он сказал: Вам и власи главы ecu изочтени суть [276]; так бдителен, заботлив до мелочной подробности, Промысл о нас всеблагого Бога на­шего! Бог, столько о нас заботящийся, имеющий на счету все волосы наши, — смотрит: первомученика Стефана побивают кам­нями, — и не препятствует убийству. Зрит: Апостолы умирают ежедневно, страдают непрестанно, оканчивают земное течение свое насильственною смертию. — Взирает: и тысячи, и тысячи тысяч мучеников претерпевают отсечение, строгание, ломание членов, продолжительное заключение в смрадных и душных тем­ницах, убийственные работы в рудокопнях, сожигание на кост­рах, замерзание в озере, потопление в водах. — Он смотрит: иноки совершают невидимое мученичество в борьбе с плотию и кровию, с духами нечистыми, с людьми любителями мира, с бесчислен­ными лишениями телесными и душевными. На все это Он, чело­веколюбец и Всемогущий, взирает. От всех скорбей Он мог бы избавить избранных Своих, но не делает этого — возвещает рабам Своим: В терпении вашем стяжите души ваши (Л к. 21.19)... Претерпевый до конца, той спасется (Мф. 24.13). Кто ж поколеб­лется, о том не благоволит душа Моя (Евр. 10.38).

Просили сыны Зеведеевы у Господа престолов славы; Господь даровал им чашу Свою. Чаша Христова — дар Христов, подавае­мый Им любимым Его, избранным Его. Чаша Христова — усло­вие, залог вечного блаженства. Чаша Христова — страдания. По­сему познается, говорит святый Исаак Сирский: -«Особенный Промысл Божий над человеком, когда этому человеку пошлются непрестанные скорби». В заключение употреблю слова святого апостола Петра: Темже и страждущий по воле Божией, яко верну Зиждителю, да предадят души своя во благотворении [277].

Основываясь на вышесказанном, утверждаю: N. под особым Промыслом Божиим; все совершающееся над ним — пред взора­ми Бога, по попущению Бога, его Создателя, Искупителя и Вла­дыки... Неужели ты еще не увидел Бога в Промысле Его и уп­равлении Его?.. Благоговейно отступи, ничтожная пылинка!.. Останови руку, дерзостно простирающуюся с рукою Божиею к образам правления судьбами человека! Остановись!.. Вытрезви твой ум, упоенный порывами, волнением крови: больное твое сердце представило тебе Бога покинувшим бразды, Ему Едино­му принадлежащие, — забывшим свое святейшее обещание...

Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, бес­нующейся души твоей. Опираясь на веру, на живую веру, ежед­невно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и четыре — в течение краткой минуты на колени, говорит Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, — называл, обманываясь, моим, — Твой, Твое создание, Твоя собственность. Он Твой — Всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: Хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устроить, что не восхощешь. Ты всепремудр: путей Твоих духовных, судеб Твоих исследовать, постичь чело­веку невозможно... А я — кто? — Пылинка, горсть земли. Сегодня существующая, завтра исчезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порыва­ми, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти; но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и мечтанием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно, потому что любит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближним». — И врагов нам поведено любить; и нарушение любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повторяй несколько раз не­спешно: «Господи! Предаю его, себя, все святой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! — За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то по­вторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира—монастыря, повторяй слова: «Гос­поди! Ты, Всесильный, все это видишь; да будет воля Твоя; да со­вершаются недомыслимые судьбы Твои. А я — кто, пылинка, — чтоб мне вмешиваться в Твое непостижимое управление!»

Сын Божий сказал о Себе: Сын Человеческий предается вруце человеков (Мф. 26. 46). Если Он, Всесвятый, предается в эти руки, — что странного, когда грешник предается в руки подоб­ных ему грешников. Научимся говорить подобно распятому близ Христа грешнику: «Приемлю достойное по делом моим; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

И N. должен также поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб, — влечется твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарую­щего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. «Ты должен быть один». Из тебя сказал я это; сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредят­ся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был — постоянное одиночество; был и есть. Что делать? — претерпим тягость уединения. Увидев его, увидев сиротство наше на земле, — Дух Святый, в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите взаимное пристрастие истинным смирением, которое предложено в вышенаписанных молитвах Боговидения. Не должно вам безвре­менно, по влечению нежного чувства, т. е. глупой крови, уча­щать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнежи­ваться! Будь истинный муж! В противном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать.

Когда придут тебе помыслы ревности и нежности к N., а ему к тебе, говорите сами себе: «Господи! Он Твой! А я что?» — когда же усилится брань — к себе в келлию и на колени! Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от пристрастия друг ко другу, которым сердца Ваши лишены свободы; они в плену и от того в муке. Время ваше и здоровье теряются в пус­тых смущениях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тог­да познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное, — и потому греховное, Богопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в мона­стырской делаются уже не малостями, но весьма важными недо­статками, могущими нанести неисцельный вред, — не только остановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным. В особенности это относится к монашествующим, которым на ниве Христовой до­сталась в удел для возделания — умная молитва и прочие сопря­женные с нею подвиги внутренние.

Краткие слова вышенаписанных молитв и смиреннословия, — но которыми должно вращать чаще пред лицем души, чтоб не ус­пели насесть на него разные насекомые и изъязвить его, — при­надлежат к числу сильных и действительных орудий душевного невидимого подвига Употребление этих и подобных орудий на­зывается деланием, которым зиждутся стены Иерусалима душев­ного, —рассыпаются стены градов иноплеменников, построенные ими в сердце нашем. «Ты должен быть один!»... «Умри для человеков»... Да падут под острием меча Левитов, верных Богу, их род­ные братья и соседы, поклонники кумира. Помыслами и чувство­ваниями, служителями Бога, да истребятся из души помыслы и чувствования, служители греха. Родители их одни и те же: ум и сердце; потому они — братья. Они — ближние и соседы, потому что имеют вид близкий к добру и очень к ним привязано сердце. Когда, по повелению Моисея, сыны Левия препоясали каждый меч свой по бедре и прошли по всему стану Израильскому от врат до врат, убивая каждый ближнего своего и соседа своего; то ска­зал им Моисей: Наполните руки ваши днесь Господу, кийждо в сыне своем и в брате своем, да дастся на вас благословение [278]. И ты по­ступи так, — да дастся на тебя благословение. Если же не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пле­няться пустыми привязанностями, — всю жизнь твою будешь пре­смыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной.

Не устрашись ни подвига, ни сражения, ни исполинов! Не пощади, как истинный Израильтятин, как истинный Левит, ни братьев, ни сынов, ни дщерей, ни соседей и ближних! Не тронь­ся сожалением к крови, убивающей вечною смертию снисходи­тельных к ней! — За меч, Леонид, за меч! — На бой, на бой отча­янный! На бой упорный, постоянный, доколе не увенчает его решительная победа! «Лучше смерть в подвиге, — сказал святый Исаак, — нежели жизнь в падении». И что за жизнь — жизнь во грехе? Не стоит она названия жизни; назвало ее Писание смер­тию; она — начаток смерти вечной, может быть и смертию веч­ною, если не умертвится жизнию о Христе. Сколько дряхлых старцев, нежных дев, слабых детей остались победителями? Не­ужели ты позволишь двоедушию поколебать себя, выпустишь из рук победу и венец вечного торжества за цену мгновенного, мучительного колебания, которое обольстительно, насмешливо, ругательно силится представиться нам наслаждением, добродетелию. Не убойся твердынь греховного града: с постоянством укрепи брань твою на град, — говорит Писание, — и раскопай его [279]... Да увижу на тебе венец победы, венец Духа, венчающий спер­ва главу твою, а потом и сердце! Да истекут из них источники воды живой! Из этих источников да пьешь, во-первых, сам до сытости и пресыщения; да пьют от них, и насытятся, и возвесе­лятся, и восхвалят Господа все, которых привлечет к тебе жажда Слова Божия. Любовь духовная ближних да вознаградит тебя сто­рицею за умерщвление кровяной любви. До обновления же — будь один; до него соединение особенною любовию с кем-нибудь — говорю в духовном отношении — «блуд». После обновления яв­ляется истинная любовь к ближним, святая, духовная; она вся в Боге; она — видение духовное. Стоит пролить кровь, когда за нее дается бессмертное сокровище — Дух. По принятии Духа человек увидит ясно: кровь — Богопротивная, смрадная мерзость. И потому говорит Писание: Проклят возбраняли мечу своему от крове [280]. — Умри, умри! — И погребись... чтоб наследовать святое воскресение души Духом Божиим.

Как ты не должен сообщать другим своих браней и искушений душевных, так не должно выслушивать брани и искушения дру­гих. Частная тому причина — твоя сильная, горячая кровь. Ты передаешь сильно и воспринимаешь сильно. От того твоими воз­мущениями очень потрясаешь других и сам очень потрясаешься от сообщаемых другими скорбей их. — Вторая причина заключа­ется в общем правиле для всех подвижников: брани душевной невозможно обнять, объяснить естественным разумом, потому что все естество наше — в падении. Для этого нужен разум духовный, т. е. явившийся в человеке от действия Духа. И потому только духовный способен выслушать брань ближнего и преподать ему спасительный совет; а держимый во мраке страстей еще не спосо­бен к этому. Умолкни, умолкни! Сперва надо умолчать, по совету святого Псалмопевца, о самых благах; тогда уже должно не воз­бранять устам своим, когда в поучении ума, т. е. в непрестанно рождающихся в уме мыслях, возгорится огнь Божественный.

Пишешь:«Бросить N. — это бросить в лице его Самого Христа, обнаженного, изъязвленного, привязанного к столбу темнично­му? Не бросит ли и Он меня тогда?» и проч. — Видишь, как крас­норечива кровь твоя! Кто не увлечется ею! Ты, как Цицерон, мо­жешь выпросить милость у Цесаря самому ненавистному для него Аппию Милону, — как Демосфен можешь поднять всю Грецию на Филиппа!.. Пощади немощных! Не устремляй на них твоего слова сильного! Пощади и немощного, так живо чувствующего и выражающего страдания других, — живее, нежели они сами! — В твои прекрасные выражения облеклись, — так называемые мона­шествующими святыми Отцами — «оправдания». Оправдание — личина добродетели, которою Ловитель душ наших прикрывает расставляемые им сети для ума и сердца нашего. О избавлении от оправданий мы молимся с коленопреклонением: «Не уклони сер­дце мое в словеса лукавствия непщевати вины о гресех». Говорил святый Пимен Великий о естественной, падшей воле нашей и о оправданиях: «Своя воля человеческая есть стена медная между им и Богом, камень противуударяющий. Если человек оставит свою волю, то и он скажет: о Бозе моем прейду стену, Бог мой, непорочен путь Его. Если же к воле присоединится оправдание, то погибает человек». Твоя «своя воля» — наклонность сердца к N.; оправдания помогают твоему пристрастию; мыслишь, гово­ришь, по-видимому, Божественно, а мучиться ужасно, — можешь, если не примешь мер, очень повредиться, повредиться неисцельно. За простоту и искренность твоего сердца Бог посылает тебе руку помощи!.. Понимаешь ли, что сердце у тебя самое простое? Ничего в нем нет сложного. Не годишься для мира: там нужны хитрые. Ты можешь быть хитрым и скрытным только тогда, когда молчишь. Приучись к молчанию: оно необходимо тебе и для ду­ховного подвига и для отстранения наружных, бесплодных скорбей. Твое сердце для Бога! Твое сердце для Духа Святаго: Он лю­бит почивать в сердцах простых и незлобивых. Ты и незлобив; только тебя сбивает кровь твоя. Уйми ее смирением и молчани­ем. Смотри чаще на Христа: Се Открок Мой, свидетельствует о Нем Отец: Его же изволих, Возлюбленный Мой, Нань же благоволи душа Моя: положу Дух Мой на Нем и суд языком возвестит: не преречет, ни возопиет, ниже услышит кто на распутиях гласа Его. Трости сокрушенны не преломит, и лена внемшася не угасит: дондеже изведет в победу суд. И на имя Его языцы уповати имут [281].

С помыслами никогда не должно рассуждать. Может враг пред­ставить много логического, неопровержимого, склонить наш ум к принятию лукавых, убийственных помыслов, замаскированных личиною добродетели и благочестия. Пробным камнем помыс­лов для тебя да будет твое сердце. Как бы ни благовиден был помысл, но если отнимает «мир» у сердца, тонко приводит к нару­шению «любви с ближними» — он вражеский. Не спорь с ним, не рассуждай; а то уловит и заставит вкусить от запрещенного дре­ва; вооружайся скорее против него, гони его прочь от себя оружиями духовными: «Славословием Бога», — «Благодарением Бога», — «Преданием себя Его воле», — «укорением и осуждени­ем себя», — «молитвою». Превосходное оружие при сильной бра­ни: прийти в свою келлию, повергнуться на минуту пред Богом с прошением его помощи и преданием себя Его воле. При сильной брани это повторяется несколько раз в день — и очень помогает.

Наблюдал ли ты за умом твоим? Изучал ли — какое его свой­ство? — У тебя ум не аналитический, который все разбирает по частям, анатомирует и после этой работы выводит свое заклю­чение. Большая часть умов человеческих имеют свойства ана­лиза, и по этому свойству способны хитрить, ловко устроивать дела свои, строить козни. Твой ум без работы видит, обнимает предметы. Этот ум — для духовного видения. — Вот еще что за­меть в нем: он с свободою, наслаждением может пасть в прах пред величием Божества; но чтоб смириться пред ближним, ему нужен труд над собою. Почему? — Потому что он по естеству своему имеет презрение ко всему подлому, пошлому, мелочно­му, — не способен к изгибам и изворотам. Видя эти недостатки в ближнем, он презирает ближнего вместе с его недостатками. Ум твой, наставленный Евангелием, тогда смирится пред каждым ближним, когда увидит в каждом ближнем Христа. Все, крес­тившиеся во Христа, облечены во Христа. Чем бы и как бы они ни оскверняли себя, риза Христова, до Суда Христова, — на них. Необходимо нризнать себя хуже всех человеков: этого требует святое смирение. Апостол не просто сказал, что он — первый из грешников; был убежден в этом. И нам надо убедить себя: здесь предлежит работа и труд. Бог да дарует и мне и тебе совершить его. По причине ума твоего, по причине его отдельного устрой­ства от большей части других умов, тебе придется понести, и вероятно, несешь уже, некоторые скорби. Редкий поймет ум твой. Видя его сметливость и бойкость, кто поймет, кто поверит, что он прост! Большая часть будут признавать тебя хитрым, с за­мыслами, подозревать тебя, придумывать на тебя и за тебя. Это неизбежно: аналитические умы не могут предположить даже существование ума без анализа, смотрящего просто и ясно. Видя силу ума, они приписывают ее высшей степени анализа — при­знают глубокую, утонченную, обдуманную хитрость в том, кто никогда не думает, глядит с проницательною простотою на все, подлежащее взорам человеческим... Извини ближних. Мы все немощны. Исполнение закона Христова и состоит в том, чтоб носить великодушно, любовно и смиренно тяготы друг друга.

Доволен я, что ты мало читал книг религиозных: лучше — скрижали неписанные, нежели исписанные бестолково. Неуже­ли мне придется писать на твоих? Если так — пусть будут начер­таны на них не мертвые слова человеческие, но живые — Духа. Видя твою доверенность ко мне, присваиваю себе право присы­лать тебе, по возможности моей, книги святых Отцов, какие со­чту для тебя полезными. Это -«мое», -«свое» даю тебе: таково было мое поведение; я напитывал себя и доселе напитываю исключи­тельно чтением святых Отцов Восточной Церкви, тщательно хранясь, по их же святому совету, от книг, содержащих в себе лжеучение, которое содержат в себе все книги, написанные вне спасительного лона Единой Истинной Церкви. Прими -«мое», когда Бог возвестил тебе желать его. Не читай никаких инославных сочинителей: у них Дух Святый заменен кровию необузданною, пламенною; они могут завлечь в пропасть — и завлекают туда многих. Духа Святого нет у них; у них свой дух — мрачный, льсти­вый дух ереси темной и гордой. Упоминаемое тобою «действие», произведенное в тебе чтением описания — какое впечатление имели на Иоанна Богослова и Мироносиц отдаленные звуки мо­лотов, ударявших в гвозди при распятии Спасителя, было «кро­вяное». Пойми: потрясены были нервы. Таковые действия от­вергаются в духовном подвиге, называются -«прелестными», т. е. происходящими от самообольщения и приводящими к нему, потому что они не от благодати Божией, а собственное состоя­ние человеческое, свойственное естеству нашему падшему, до которого дойдено напряжением воображения и чувствительно­сти. Неопытные в духовной жизни приписывают такие состоя­ния свои действию благодати; от сего является мнение о себе; усвоившееся мнение есть самообольщение или прелесть. Поэто­му должно держать себя в состоянии ровности, тишины, спо­койствия, нищеты духа, удаляясь тщательно от всех состояний, производимых разгорячением крови и нерв. Не ударяй себя ни в грудь, ни в голову для исторжения слез: такие слезы — от по­трясения нервов, кровяные, не просвещающие ума, не смягчаю­щие сердца. Ожидай с покорностию слезы от Бога. Какой-то свя­той, невидимый перст, — какой-то тончайший помысл смире­ния коснется сердца — и придет слеза тихая, слеза чистая, изменит душу, не изменит лица; от нее не покраснеют глаза — кроткое спокойствие пролиется в выражение лица, соделает его Ангелоподобным.

Когда я дочитал в твоем письме до следующего: «Ни малей­шего луча благодати или признака добра не нахожу в том, о ком так громко и много говорили люди... И ваше незлобивое сердце поверило молве и верно осудило в неправде мою раздражитель­ность», — я от души рассмеялся... Мне нужен письменный твой ответ, чтоб мне оправдаться пред самим собою. Я не доверяю никому так мало, как самому себе; не страшусь никого более, как самого себя. Кто я, чтоб вести к Богу душу человеческую, созданную по образу и подобию Его? Моя душа заблудилась в пустыне, увязла в тимении. На заботы об ней нужно мне употре­бить краткое время моего земного странствования. Таков я пред моими очами... Христос с тобою.

12 октября 1847 г.

№3

Как ты думаешь? В чем недостаток, на который мог бы я особен­но пожаловаться при неисходном из келлии уединении моем? — На недостаток времени. Болезненность и лечение пожирают у меня все время. Лежу, лежу, лежу в бездействии, в онемении: сильное лекарство вытягивает из жил и костей застаревшую простуду, как цирюльник выдавливает кровь из припущенной пьявицы. Если, Бог даст, поокрепну, — придут занятия, которые теперь терпеливо ждут меня, — начнут отнимать время. Если возвра­щусь в Петербург и Сергиеву Пустынь — там обрушатся на меня братия, друзья, знакомые, любопытные, дела монастыря и мона­стырей, — похитят все время. Подумал я: теперь, в свободные минуты, мало-помалу составлю для Леонида обещанное ему мною описание и объяснение некоторых иноческих деланий, — вместе дам ответы на некоторые статьи его писем.

Мы не сходимся с тобою в понятиях при некоторых употреб­ляемых нами выражениях; под одним и тем же словом ты разуме­ешь одно, — я — другое. Например, под словом: «духовный, ду­ховность» ты разумеешь то, что все ныне приняли разуметь, — таким разумением удаляешься от смысла, соединенного с этим словом в Священном Писании и писаниях святых Отцов. Ныне книга — лишь о религиозном предмете уже носит имя «духов­ной». Ныне — кто в рясе, тот — неоспоримо «духовный»; кто ве­дет себя воздержно и благоговейно, тот «духовный» в высшей сте­пени! Не так научает нас Священное Писание, не так научают нас святые Отцы. Они говорят, что человек может быть в трех состояниях: в естественном, нижеестественном или чрезъестественном и вышеестественном. Эти состояния иначе называются: душев­ное, плотское, духовное. Еще иначе: пристрастное, страстное, бес­страстное. Нижеестественный, плотской, страстный есть служа­щий вполне временному миру, хотя бы он и не предавался гру­бым порокам. Естественный, душевный, пристрастный есть живущий для вечности, упражняющийся в добродетелях, борю­щийся со страстями, но еще не получивший свободы, не видящий ясно ни себя, ни ближних, а только гадательствующий как сле­пец, ощупью. Вышеестественный, духовный, бесстрастный есть тот, кого осенил и обновил Дух Святый, кто, будучи исполнен Им, действует, говорит под влиянием Его, возносится превыше страстей, превыше естества своего. Такие — точно, свет миру и соль земли, — видят себя, видят и ближних; а их увидеть может только подобный им духовный. Духовный вся востязует, сам же ни от единого востязуется [282], — говорит Писание. Такие встреча­ются ныне крайне редко. В жизни моей я имел счастие встретить одного — и доныне странствующего на земли — старца, лет около 70, из крестьян, малограмотного, он жил во многих местах Рос­сии, в Афонской горе, — говорил мне, что и он встретил только одного. Держись, как в этом случае, так и в других терминологии святых Отцов, которая будет соответствовать твоей жизни прак­тической, которая часто не согласна с терминологией новейших теоретиков. Прости, что назову теоретиков — мертвыми! Пусть эти мертвые возятся со своими мертвецами, т. е. с теми, которые хотят слышать Слово Божие с целию насладиться красноречием, кровяными порывами, игрою ума, но не с тем, чтобы «творить Слово». — Последним нужно сказать: «С какою приятностию мы слушали, — провели время», а первым нужно, чтоб об них сказал мир: -«Ах! Как они умно, прекрасно говорят». Не прельстись ни умом естественным, ни красноречием! Это все — прах! Этому крас­норечию и этому уму сказано: «Земля еси!» Впрочем, я понимаю, что ты, вкусивши жизни, не можешь удовлетвориться мертвым! Прекрасно сказал святой Симеон Новый Богослов: «Притворя­ющихся добродетельными и кожею овчею, по наружности явля­ющих одно, другое же сущих по внутреннему человеку, всякия исполненных неправды, полных зависти и рвения и сластей зло-смрадия, весьма многие яко бесстрастных и святых чтут, имея нео­чищенное душевное око, ниже могуще познати их от плодов их; во благоговении же и добродетели и простоте сердца пребываю­щих и святых сущих воистину, яко прочих от человек пренебрегают, и, презирающе их, претекают, и за ничтоже вменяют. — Глаголивого и тщеславного, учительным паче и духовным таковые быти вменяют. Духом Святым вещающего, высокомудренники и гордостию недугующие диаволею, яко высокомудра и горда от­вращаются, от словес его ужасающеся, паче нежели умиляющеся. От чрева же и учений тонкословствующего, и противу спасения своего лгущего, вельма похваляют и приемлют»[283]. Равным обра­зом только те книги в точном смысле могут быть названы «духов­ными», которые написаны под влиянием Святого Духа. Не увле­кайся общим потоком, но следуй по узкой стезе вслед за святыми Отцами. Ты полюбил мое: сообщаю тебе, как я старался вести себя. Написал ты мне в письме твоем: «Бегай людей и спасешься!» Был вещий глас к Арсению. — «Как же любящему безмолвие сносить тесноту общежития наравне с новоначальными и еще мятущимися охотно?» — Когда святый Арсений был в столице, при Дворе Царском, и молился Богу, при повстречавшемся ему искушении, не зная, что делать, то был ему глас: «Бегай человек, и спасешься!» — И тебе был этот глас, раздавался он в душе тво­ей, когда ты жил среди многокозненного мира; ты послушался, удалившись в уединенную обитель. Ты сделал это с простотою сердца, искренностию, простотою намерения, с малым предъуготовительным знанием монашеской жизни. Тебя повстречали неожиданные скорби и недоумения! Что до того? Бог любит тебя, хочет даровать тебе милость Свою, упремудрить тебя — так го­ворил святый инок — старец святому иноку — юноше, жаловав­шемуся на скорби. — Бог послал скорби; Он пошлет и утешение. Когда святый Арсений был уже в монастыре, — опять молился Богу: «Господи! Научи меня, как мне спастись!» Ему дан был ответ уже полнее: «Арсений, бегай людей, молчи, безмолвствуй: это корни безгрешия». — И ты уже в обители услышал: «при­учись к молчанию», которое очень много способствует безмол­вию. Уже в обители ты услышал: «умри для людей», — то же, что и «бегай людей». Ты услышал: «научись безмолвию между людь­ми, при посредстве душевного подвига». Арсений Великий го­варивал в наставление братии из своих опытов: «подвизайся, сколько у тебя сил, чтоб внутренним твоим деланием, которое ради Бога, было побеждено все внешнее». — Макарий Великий, основатель и главный наставник знаменитого подвижничеством Скита египетского, в котором жил и Арсений Великий, говари­вал обыкновенно братии, по окончании Божественной Литур­гии: «бегите, братия». Однажды старцы возразили ему: «куда нам бежать далее этой уединеннейшей пустыни?» Великий угодник Божий показал им перстом на уста и повторил: "«бегите, братия!» Умоляю тебя: дай цену, дай должный вес деланию Святых Отцов, которому они научились из Божественных откровений; дай цену деланию, которое соделает для тебя удобным спасение и преуспеяние; дай хотя ты цену деланию, — говорю с плачем и сле­зами, — деланию, которое ныне отвергнуто монахами, попрано ими, погребено в глубокое забвение, в неизвестность, заменено — не знаю чем — какими-то играниями. По Христе убо молим, яко Богу моляшу нами, молим по Христе [284] — говорил Апостол. Увы! Ищу в себе самоотвержения и не обретаю его! Ищу человека, ко­торый бы решился отвергнуты:я волей своих и, обнаженный вся­кой воли, всецело захотел последовать Христу, исполнять Его волю, — и не встречаю такого человека! Тоскуют мои взоры меж­ду многолюдством, как бы в безлюдной пустыне, — не находят зрелища, на котором бы остановились с утешением!.. Все мы воз­любили свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, временное, плоть и кровь, в них живущую, — смерть вечную!.. Путь узкий — путь самоотвержения; тесно на пути широком своеугодия! Теснимся, торопимся, толкаем друг друга в преисполненную уже, в пресыщенную уже пропасть ада! — Есть и ныне подвижни­ки — нет на них венцов победных, венцов Христовых. Венец Хри­стов — Дух Святый. Духом Святым венчает Христос Своих вои­нов победителей. Ныне не нисходит Дух, потому что подвижни­ки подвизаются незаконно. Аще и подвизается кто, — сказал Апостол, — не венчается, аще незаконно подвизатися будет [285]. Никтоже бо воин бывая, — возвещает он, — обязуется куплями жи­тейскими да воеводе угоден будет [286]. Все, что препятствует самоот­вержению и вводит в сердце молву, — купля житейская. Гневно взирает на нее Бог, — отвращается от воина, обязавшегося куп­лею житейскою! Потому святый Апостол убеждает ученика свое­го к истинному духовному подвигу. Ты убо злопоапражди яко добр воин Иисус Христов, — говорит преподобный Исаак Сирский о подвижниках, не заботящихся об искоренении душевных страс­тей. Они ничего не пожнут. Как сеющие в тернии не могут ожи­дать никакого плода, так и те, которые потребляют себя злопомнением и привязанностями; они ничего не возмогут совершить — лишь тщетно стонут на ложах своих от бдения и прочих теснений. И свидетельствует о них Писание: Мене день от дне ищут, и разумети пути Моя желают, яко людие правду сотворшии, и суда Бога своего не оставльшии; просят ныне у Мене суда праведна, и приближитися ко Господу желают, глаголюще.что яко постихомся,ине увидел ecu? Смирихом души наша и не увидел ecu? Во дни лощений ваших обретаете воли ваша (Ис. 58.2,3), т. е. исполняе­те мысли ваши, приносите их, как всесожжения, идолам; вы при­знали как бы богами лютые помышления ваши, вы приносите им в жертву самовластие ваше, честнейшее всех жертв, которое сле­довало бы вам освятить Мне благо деланием и чистою совестию» (Исаак Сирский. Слово 58). — Говорит святый Симеон: «Если кто преложит любовь к Жениху Христу в любовь к чему-нибудь другому, тайно или явно, и сердце его удержано будет этою любовию, тот делается ненавистным, мерзостным Жениху, недостой­ным соединения с Ним. Он сказал: Аз любящих Мя люблю (Добротолюбие. Ч. 1. Гл. 81).

Дата добавления: 2015-06-04