Собрание сочинений по психопатологии в 2 тт. Т. 2 3 страница

Дж. Мюллер не отделяет черный зрительный фон, который, по Кандинскому, принадлежит к объективному пространству, от субъективного пространства представления, в котором появляется особенно много так называемых гапногогических феноменов как псевдогаллюцинации. В его представлении эти вещи сливаются, но как раз в приведенных местах он скорее всего подразумевает феномены в объективном черном зрительном поле. Очень многие люди могут в качестве фантастических зрительных явлений видеть геометрические фигуры, сложные светящиеся узоры из линий, круги, вспышки света, туман и тому подобное. Из таких феноменов развиваются иногда сложные явления, описанные Дж.

Мюллером. Сюда относится также знаменитое описание Гете (Мюллер, с. 27). Кюльпе (с. 526) наблюдал у лиц, участвовавших в его эксперименте, способность к субъективным световым явлениям. Некоторые могли произвольно вызвать определенные цвета, например, голубой или фиолетовый. На эти способности можно повлиять упражнениями. Фантастические, ограниченные явления не наступали. Такие часто наблюдаются у больных неврозами. Вильбранд и Зентер сообщают о людях с нервной астенопией. Многие, стоит им только закрыть глаза, видят головы, картины, ландшафты. Некоторые испытывают эти явления при наклоне.

К этим феноменам, которые наблюдались у здоровых людей, дескриптивно непосредственно примыкают настоящие галлюцинации у душевнобольных. С этим нам еще предстоит ознакомиться поближе, поэтому мы опустим здесь перечисление примеров.

Возражения против различения иллюзий, псевдогаллюцинаций и галлюцинаций. Против четкого разделения иллюзий, псевдогаллюцинаций и галлюцинаций много раз были выражены сомнения. В том, что между этими понятиями существуют большие различия, несомненно, но можно сомневаться, правильно ли они отражены в названных понятиях.

В критике понятия псевдогаллюцинаций достоверность иллюзий и галлюцинаций часто интерпретируют как утвердительное суждение о реальности, достоверность как действительность, и считают псевдогаллюцинаций как галлюцинации с правильным (отрицательным) суждением о реальности. Напротив, нужно придерживаться того, что в противоположность достоверности и образности касаются отличия в фактах чувственных переживаний, а верное и неверное суждение о реальности затрагивает момент суждения об этих фактах.

Переход псевдогаллюцинации в галлюцинацию или наоборот не описан. Кажущимся исключением является случай, описанный Кандинским (с. 105 прим.). Его пациент переживал содержание псевдогаллюцинаций, вызванное реальным восприятием, в следующий момент как функциональную галлюцинацию, которая прекратится вместе с вызвавшим ее восприятием. «Перехода» здесь не происходит, скорее это «скачок».

Различие между галлюцинациями и иллюзиями часто объявляли несущественным или чисто внешним (ср.: Хаген, с. 7—12). В особенности следует указать на переход одних феноменов в другие. Например, больному кажется, что «картина, висящая на стене, выступает из рамы и движется по направлению к нему. Сперва это иллюзия. Фигура движется, из нее получается другая, которая не соответствует прежней. Иллюзия становится галлюцинацией» (Лойбушер). Утхофф (с. 246 и далее) описывает случай перехода иллюзий в галлюцинации: больная с симпатической офтальмией сперва имела цветные световые явления, виденные в желтом и синем цвете. Она воспринимала туман и облака. Внезапно, в возбуждении, она видит птиц, летающих вокруг. Два дня спустя она говорит, что птицы стали добрыми ангелами. Спустя еще два дня это уже не ангелы, а люди. Несколько недель спустя больная говорит: «Цвета исходят из глаз, как ленточки, шириной в палец и тонкие, как флер. Эти краски доходят до стены и, скручиваясь, образуют клубки. Из этих клубков получаются картины, которые в свою очередь, превращаются в людей. Из людей выходят ангелы и проникают сквозь стены и пол в комнату». Далее следует указать на делирантов, у которых иллюзии и галлюцинации, если они развиваются подобно сценам, кажутся непрерывно переходящими друг в друга.

Все эти факты доказывают, что в любом случае разделение иллюзий и галлюцинаций нельзя провести строго, и фактически в самих процессах нет четкой разницы. Уже парейдолии кажутся по отношению к иллюзиям аффектов своеобразно галлюцинаторными.

Вряд ли разделение иллюзий, псевдогаллюцинаций и галлюцинаций останется в такой форме и дальше. Дж. Мюллер и Фехнер этого разделения не проводили. Фехнер говорит о переходах, о том, что различные индивиды могут представлять «тот же самый феномен» в объективном черном фоне один раз как последовательный образ воспоминаний, а другой раз как фантастическое зрительное явление. Самые выдающиеся авторы, писавшие в этой области, не были психиатрами. Они не знали тех феноменов, которые некоторые психиатры скорее по наитию называли «подлинными галлюцинациями». Хаген пытался в своем толковании ограничиться лишь ими и исключить все другие

вышеуказанные чувственные явления. Фундаментальное исследование и многостороннее освещение самых различных признаков дала книга Кандинского. К сожалению, в ней имеют место некоторые заблуждения: прежде всего, это соматическая теория о генезисе достоверности, которая часто критикуется, но критики несправедливо забывают о центральной проблеме книга — понимании галлюцинаций. Кандинский, сам страдающий галлюцинаторным психозом, отличается редкой пластикой изображения.

Такие вещи нельзя просто «выучить» на уровне понятия, есть еще чувство, которое мы тоже привлекаем, делая различия, при изображении оно становится «живее», но не яснее. Для его книга характерны очень тонкое ощущение характера всех прочих переживаний в области чувств, помимо подлинных галлюцинаций, и обладающие силой внушения, описания, воздействующие на внимательного читателя.

В качестве инструментов для характеристики феноменов нам нужны сперва понятия иллюзии, связанные с именем Эсквироля, и псевдогалпюпинапий, связанные с именем Кандинского. Если они при подробном описании вновь наблюдаемых чувственных процессов обнаруживают свою недостаточность, то нас это только радует. В настоящий момент эти понятия должны применяться со всей строгостью, может быть именно по отношению к ним будет стимулировано наблюдение обманов чувств, которое уже давно не давало ничего нового. Если мы попытаемся «решить» эту проблему утверждением существующих везде постепенных переходов, то это повредит дальнейшим наблюдениям. Целесообразным кажется проведение четких границ, чтобы можно было затем вновь прийти к единству, насколько это позволяет сделать знание феноменов. Объяснение всего словом «переход» оказывает парализующее воздействие на дальнейший анализ и наблюдения,— здесь и в психиатрии вообще.

Элементарные и комплексные галлюцинации. Кроме названных, мы встречаем в литературе еще несколько особенных групп ложных восприятий. Их подразделяют на элементарные и комплексные галлюцинации. При первых ложные восприятия состоят преимущественно из отдельных элементов ощущений (например, искры, пламя, шорох, потрескивание), при вторых воспринимаются более сложно оформленные объекты, например, слышатся голоса, видятся образы. В этой формулировке не

содержится принципиальных отличий между этими двумя группами. Но можно сделать это различие принципиальным: в одном случае объекты воспринимаются (образы или пламя), в другом случае ощущения просто переживаются. Если 'кто-нибудь слышит шум, не отождествляя его с ветром, а принимая его как ощущение, то перед нами будет элементарное ложное ощущение.

Навязчивые галлюцинации. В особую группу галлюцинаций выделены в литературе навязчивые галлюцинации (ср. Сешас, Левенфельд, Скляр). Это слово многозначно, поэтому не всегда понятно, что имеется в виду. Оно является понятием специальной психиатрии в клинически-диагностическом смысле: навязчивые галлюцинации — это галлюцинации, которые встречаются при навязчивом помешательстве. В данном реферате это значение нас не интересует. Это слово имеет также общее психопатологическое значение и поэтому различный смысл: 1. Навязчивые галлюцинации — это те галлюцинации, которые переживаются при ясном сознании с полным пониманием патологии и с чувством невозможности избавиться от них. Так как при правильном суждении о реальности это чувство неизбежности вызывает почти все галлюцинации, то этому понятию не присуще больше никакое особое значение. Данное понятие совпадает с тем, что обычно называют галлюцинациями с правильным суждением о реальности.

2. Внутри более широкого понятия (галлюцинации при ясном сознании, сопровождающиеся пониманием их патологии и чувством неизбежности) выделены ограниченные группы: причем галлюцинации, которые вытекают из навязчивых явлений (obsession hallucinatoire Seglas, вторичные навязчивые галлюцинации у Леверфельда) отличают от тех, которые наступают самостоятельно, обладая признаками навязчивых явлений (hallucination obsedante Seglas, первичные навязчивые галлюцинации Левенфельда). Некоторые настаивают, например Скляр, что только вторая группа должна быть названа навязчивыми галлюцинациями. Также Сеглас назвал ее «собственно навязчивыми галлюцинациями».

3. Внутри вторичных навязчивых галлюцинаций снова различают две группы: 1) Такие, которые выступают на основе аффекта страха с навязчивыми опасениями (фобии), переходящими в область чувств, например, одна пациентка Томсена, которая

находилась в постоянном страхе, что одна красная подложенная пастилка может отравить все в ее чемодане, наконец, начала видеть везде красные пятна). 2) Такие, которые после переживаний ярко выраженного аффекта переводят в область чувств существенные содержания представлений, например, если ребенок после смерти короля Людвига Баварского и вследствие возникшего в этой связи, а также пережитого им общего волнения, видит вечером парящий в воздухе бюст короля, или другой ребенок после чтения романа видит в сумерках описанную в книге руку привидения. Констатируемые в этих случаях отношения психической зависимости мы отмечаем в другом разделе нашего реферата. Эти явления, кажется, не могут служить основанием для выделения их в особую группу навязчивых галлюцинаций.

Таким образом, получается, что понятие навязчивой галлюцинации, когда может сохранить диагностическое значение специальной психиатрии, напротив, не имеет места в общей психопатологии. Оно не обозначает дескриптивно особенный класс галлюцинаций, а объединяет в себе различные точки зрения, которые подразумевают под этим различные явления, которые необходимо рассмотреть отдельно: как суждение о реальности галлюцинаций и как психические отношения зависимости.

Негативные галлюцинации. Одно очень странное явление, наблюдаемое особенно при гипнотическом воздействии, описывается как негативная галлюцинация (Бернгейм, с. 41 и далее). Люди не видят какой-либо определенный присутствующий объект, например, врача, в то время как продолжают видеть все прочее. Леметр описывает как негативную аутоскопическую галлюцинацию случай, когда человек видел в зеркале все предметы, но не самого себя.

Ложные восприятия при затемненном сознании. Все вышеуказанные различия прежде всего исходят из того, что ложные восприятия были переживаемы в ясном рассудке (ср. выше с. 255). Обсуждение помрачения сознания выходит за рамки нашего реферата. Несколько пунктов, относящихся к данной теме: мы приводим ложные восприятия при помраченном сознании.

Значительное место в литературе отведено гипнагогическим галлюцинациям. Как таковые, описаны феномены, наступающие до засыпания, между полным бодрствованием с закрытыми глазами и сном. Среди этих чувственных феноменов различают две группы (Хаген, с. 74, в особенности Кандинский, с. 54 и далее): достоверные чувственные явления в черном зрительном фоне и собственно псевдогаллюцинации. К последним относится большинство пшногогических галлюцинаций у здоровых людей: это подробные, внезапно возникающие чувственные представления, но не достоверные ложные восприятия. Последние наблюдаются и здоровыми людьми (например, Дж. Мюллер). Описания этих феноменов в собственном примере есть у Маури и Гоппе (1-й с. 81 и далее; 2-й с. 448 и далее).

Многократно указывалось, что так называемые галлюцинации сна развиваются из гипнагогаческих. Кажется, что тогда они вьпекают из псевдогаллюцинаций. Возможно ли вообще говорить о галлюцинациях сна — вопрос спорный. Хаген не относит их к подлинным галлюцинациям. Эти подлинные галлюцинации должны были бы наступать одновременно с действительными восприятиями, в то время как во сне индивид со всеми своими представлениями переносится в другой мир, так что он больше не замечает окружающего. По этой же самой причине феномены экстатических состояний и полной отрешенности Хаген в других случаях при затемнении сознания к галлюцинациям не относит. Кандинский придерживается другой точки зрения (с. 23 и далее). В поддержку точки зрения Хагена, кроме всего прочего, говорят наблюдения, указывающие на настоящее галлюцинирование во сне, что нужно отличать от обычных сновидений. Больные сообщают о снах, которые были иными, чем обычно, были «действительностью». Больных будили голоса, толчки, дерганья за одеяло. Некке приводит свое самонаблюдение: он думал, что слышал во сне электрический звонок, отчего и проснулся (пит. по Оберштейну, с. 253). Утверждают, что после галлюцинаций во сне остаются последовательные изображения, но это не подтверждено как факт (Мюллер, с. 26, 36; Хаген, с. 47, 49).

Это наводит на мысль об интересных феноменах, которые наступают между сном и бодрствованием. Особенно больные группы Dementia praecox могут сообщить о таких явлениях. Беларже посвятил им отдельный труд.

Сны галлюцинантов и состояние их сознания во время бодрствования описывает на своем примере Кандинский: «В период чувственного бреда мои сны (что касается зрительных образов и чувства удаленности в пространстве) были необычайно правдивы. Это было галлюцинированием во сне. Вообще состояния бодрствования и сна у галлюцинирующего больного не обнаруживают очень строго различия: с одной стороны, образы сна очень живые, так, что больной, можно сказать, бодрствует во сне, с другой, галлюцинации при бодрствовании настолько удивительны и разнообразны, что можно сказать — больной спит, бодрствуя. Сны в период моей болезни были не менее правдивыми чем нечто, пережитое на самом деле. Иногда, когда в моих воспоминаниях всплывали некоторые образы из сна, я только после длительных попыток, с трудом мог решить, было ли это в действительности или во сне» (1, с. 459).

Наконец, проводились поиски отношения между видом состояния сознания и особыми галлюцинациями. Гольдштейн (1) считает, что не только при алкогольных психозах, но и при потемнении сознания возникают чаще оптические галлюцинации, при ясных рассудочных состояниях — чаще акустические, и полагает, что это не случайность, а связь, которую можно объяснить с точки зрения психологии (с. 263). Берне допускает, что перцептивные галлюцинации (заблуждения через восприятия Крепелина) независимы от состояния сознания, что, напротив, апперцептивные галлюцинации (заблуждения через воображение Крепелина) наступают при сужении сознания.

Б. Отношения зависимости

Соматическая зависимость. Зависимость от периферийных органов чувств. «Этиология галлюцинаций существует так же мало, как и их анатомия». Это высказывание Неймана (Нейман, учебник, с. 120). В следующем смысле справедливо и сейчас: мы не знаем причин, которые всегда имели следствием определенные галлюцинации. Вследствие введения ядов, о чем можно было бы думать, не всегда возникают обманы чувств, и если при определенных условиях они наступают почти всегда, то это

нельзя рассматривать как результат действия яда как такового, а как элемент общей картины болезни. Анатомии галлюцинаций тоже не существует, пока нет анатомического заключения, из которого с уверенностью или достаточной степенью вероятности можно было бы сделать вывод о наличии предыдущих обманов

чувств.

Даже если нет однозначной связи между определенными

причинами или конкретными данными обследования мозга и обманами чувств, которые должны были бы являться их необходимым следствием, то, тем не менее, известен ряд в высшей степени интересных случаев, в которых зависимость действительно имеющихся обманов чувств от подобных данных была в отдельных случаях возможна, вероятна или несомненна. Эти данные никогда не могли бы быть единственной причиной обманов чувств, но без них они либо вообще не имели места, либо не.принимали своих особых форм.

Мы излагаем сначала зависимость появления ложных восприятий, а затем зависимость их формы и содержания от соматических заболеваний периферийных органов чувств, чувственных отделов мозга и от внешних раздражителей и далее зависимость формы и содержания ложных восприятий от таких внешних раздражителей или от определенных заболеваний.

Существуют многочисленные публикации случаев галлюцинаций при заболеваниях периферийных органов чувств. Можно кратко привести некоторые самые интересные.

Из содержательной работы Утхоффа: случай 1, с. 241 и далее. Старый хлориоидит. Центральный положительный скотом. При этом в течение примерно 20 лет никаких особенных явлений не наблюдалось. Вдруг ощущение тяжести в голосе и вялость. В тот же самый день больная, выглядывая из окна, внезапно заметила на плитках двора «виноградные листья», которые двигались и менялись в размерах. Это явление листьев сохранялось в течение нескольких дней, потом оно превратилось в дерево с почками. Когда она гуляет по улице, она видит, как между настоящими кустами, будто в тумане, возникает дерево. При более подробном наблюдении она отличает настоящие листья от «фиктивных». Последние «словно бы нарисованы», их цвет большей частью серо-голубой, они «растушеваны», и все однотонные, «в то время как настоящие листья чаще всего имеют различный цвет, бывают светлее и темнее». «Вымышленные» листья как будто наклеены, в то время как настоящие находятся на расстоянии от стены. Кажущиеся листья на расстоянии выглядят

2 К. Яспсрс. Т. 2

большими, вблизи очень маленькими, как пфенниг и совсем круглыми, «Настоящие листья имеют чаще всего различную форму, они бывают свернутыми и т. д., в то время как кажущиеся — гладкие и плоские».

Спустя некоторое время пациентка видит «цветы неземной красоты всевозможных очень красивых оттенков, далее небольшие звездочки, орнаменты, букетики — все выглядит чудесно». При подробном изучении эта очень разумная пациентка привела еще несколько данных об этих явлениях. Листья, кусты локализованы в области позитивных центральных эффектов поля зрения, что существенно меняет их размер в зависимости от удаленности. На расстоянии 10см явление имеет диаметр около 2 см. При проекции на противоположный дом листья настолько велики, что закрывают целое окно. При движении глаз явление тоже перемещается, именно перемещения дают пациентке понять, что это не реальные объекты, остающиеся неподвижными. При закрытых глазах эти явления исчезают, уступая место странным образам («золотая звезда на черном фоне и вокруг концентрическое синее или красное кольцо»). Как говорит пациентка, возникающие в галлюцинациях предметы непрозрачны и закрывают собой весь задний план.

Явления продолжались довольно долго, месяцами, хотя при разной интенсивности. «Постепенно кусты бледнеют и уступают место туманному пятну». На определенной стадии в это время «остается туман, но если я обращаю на это внимание, то опять возникает куст».

Из той же работы: случай 4 (с. 252) ретробульбарный неврит. После длительного существования болезни (или явления? — прим. пер.) однажды возникли субъективные оптические явления. У больного перед глазами в течение 4-х дней стоял циферблат с цифрами, но без стрелок. Позднее два стекла, трущихся поверхностями, потом большая огненная решетка (раскаленные железные прутья). Они слились в большой огненный комок, и сквозь эту большую пламенеющую массу пациент видел своего сына, сидящего за столом. «Каждое из этих явлений продолжалось в среднем один день, и, наконец, появились летящие птицы, это были белые и серые цапли, ласточки и утки, которые медленно приближались».

Негели дает очень подробное и ясное изображение своих галлюцинаторных явлений, которые он воспринимал, когда лежал в затемненной комнате после ожога глаза кипящим спиртом. Он не знает, были ли у него вначале вообще световые ощущения. Примерно 28 часов спустя он заметил, что все поле зрения равномерно и довольно интенсивно осветилось. «Вскоре после первого восприятия отдельные части зрительного поля оказались освещены сильнее, чем другие. Некоторые виделись серыми, похожими на облака пятнами.

Иногда изолированными, иногда связанными друг с другом. Затем выступили неясные фигуры. Спустя два часа предметы приобрели четкость, и с этого момента появилось полное ощущение, как будто я при свете дня смотрю открытыми глазами на мир. Я видел то, что все обычно видят: ландшафты, дома, комнаты, людей». Удивительно, но он ни разу не видел того, что окружало его каждый день. Предметы и ландшафты не были ему знакомы, но в них не было ничего фантастического или неестественного. Как только он открывал здоровый глаз, все пропадало. Он никогда не мог произвольно

вызвать это или изменить.

Когда он пытался это сделать, каждый раз наступали иные превращения, нежели он хотел. В картинах не было движения, они были безжизненны. Они перемещались вместе с движениями его головы. В дальнейшем картины претерпевали изменения, причем так, что все стадии изменения были очень четкими картинами и соответственно иногда ненатуральными, например, когда зубцы ледяного ландшафта превращались в головы. Явления производили на Негели благотворное впечатление. Ошибки в суждении не происходило. Тем не менее он пишет: «По рассеянности я однажды поставил стакан лимонада на стол, который я видел с завязанными глазами перед собой, и стакан упал на пол». Внимательное наблюдение приводило к улучшению резкости картины. Будучи здоровым. Негели не имел фантастических зрительных явлений при закрытых глазах и никаких гипнагогических галлюцинаций.

Хорошо известен случай Грефе: мужчина преклонного возраста, много лет назад в результате внутреннего воспаления потерял оба глаза. Глазные яблоки атрофированы, пальпаторно распознаются обызвествления. С тех пор интенсивные световые явления мешали ему уснуть. «Полтора года назад (сразу же после сильного нервного потрясения) простые световые и цветовые явления (цветные пятна, красные светящиеся шары, светло-зеленые полосы) видоизменялись так, что на пике каждого пароксизма, а именно: при создании цветных фигур — в галлюцинации появлялись сложные образы, так что пациент, казалось, видел лошадиные и ослиные головы, а также человеческие лица». Грефе рассек зрительные нервы. В последующие после рассечения недели у пациента не было ни световых, ни цветовых явлений, ни галлюцинаций.

Случай Гудоверинга: порочный неврастеничный юноша, испытывает постоянный шум в ухе без видимой причины, при этом слышит человеческий голос, который поверяет ему свои мысли. Кроме этого, никакого соматического или психического изменения не было. В правом внешнем слуховом проходе голоса были яснее. Был обнаружен и удален ватный тампон, после этого галлюцинации прекратились.

Также Kenne сообщает о случаях, в которых устранение заболевания уха приводило к исчезновению голосов.

О других подобных случаях см. работы Утхоффа, Трауготта (галлюцинации при катаракте). Альцгеймер, с. 477, Kenne, Редлих

2*

и Кауфман, Бонхеффер с. 16 (роль периферийных обманов чувств у делирантов). Характерные галлюцинации имеют место при сухотке спинного мозга. Это обобщение Боуцигиса.

Во всех этих случаях едва ли можно отрицать связь с процессами в периферийном чувственном аппарате. С другой стороны, Утхофф предостерегает от переоценки частоты периферийных глазных изменений как исходного пункта для галлюцинаций. В- противовес подобным.утверждениям он считает: «На основании моих многолетних регулярных офтальмоскопических исследований у душевнобольных я не могу подтвердить эти данные, даже нахожу, что такие случаи не особенно часты, когда с уверенностью можно сказать, что причиной возникновения зрительных галлюцинаций являются определенные патологические изменения в глазах». Подобные возражения относительной зависимости галлюцинаций от заболеваний уха, он полагает, нужно адресовать Редлиху и Кауфману.

Имеется связь с процессами в периферийном чувственном аппарате. Наоборот, галлюцинации наблюдаются при отсутствии периферийных органов чувств, при полной слепоте и глухоте. Не всегда можно определить роль, которую в таких случаях играют периферийные раздражители. Весьма сомнительно, что в каком-либо случае их можно полностью исключить (ср. Эсквироль, который первым констатировал этот факт; Дж. Мюллер, с. 32—34, Гризингер, с. 88; Хаген, с. 62; Утхофф, с. 255 и далее; Берген и Зенгер в связи с докладом Клейста, с. 914. Случай полной глухоты со слуховыми галлюцинациями см. с. 50 и далее).

Зависимость от процессов в чувственных отделах мозга. Так же, как и при заболеваниях периферийного чувственного аппарата, наблюдаются зрительные галлюцинации при заболевании затылочной доли. Особого внимания здесь достойны гемианопические галлюцинации (о них в особенности Геншен и Утхофф см. ниже, с. 290). При разрушении затылочной доли также внезапно наступают внезапные световые видения. Пациент Ширмера, 74-х лет, однажды, когда он возвращался с прогулки, увидел будто вспышку перед глазами, и с того самого момента ослеп и больше не мог различать мрак и свет. Аналогичные наблюдения в отношении других чувственных областей в такой же убедительной форме не описаны. Речь идет, например, о

беспорядочных шумах, шуме машин и т. д. при травматической эпилепсии. Обонятельные ощущения при опухолях, которые давят на Lopus olfactorius (Кристиан) вряд ли могут быть отнесены к разряду галлюцинаций. Они могут быть сопоставлены со световыми явлениями при периферийных аффектациях глаза.

Зависимость от внешних раздражителей. В случае зависимости галлюцинаций от заболеваний органов чувств чаще всего держат наготове представление, что причиной были раздражители этих заболеваний. Также к внешним раздражителям при здоровых органах чувств галлюцинации находятся в странных отношениях.

Пациент Зандера (алкогольный психоз) слышал в бане голос девушки каждый раз, когда из крана текла вода. Как только он закрывал кран, голос исчезал. При этом он слышал, как шум воды, так и голос. Больной Кальбаума (с. 7) во время полевых работ не слышал ничего, если было тихо; если вдалеке разговаривали люди, он неотчетливо слышал их разговор, это были вместе с тем одновременно и старые голоса, с похожим содержанием, которые он слышал до того. Еще один интересный случай описан Кандинским (с. 105 прим.).

В тех случаях, когда реальное восприятие не становится иллюзорной составной частью ошибочного восприятия, но тем не менее является необходимым условием наступления наряду с этим реальным восприятием подлинной галлюцинации, Кальбаум говорит о функциональных галлюцинациях. Такие случаи наблюдаются также в области зрения. Галлюцинации возникали при открытых глазах, при закрывании глаз и при затемнении комнаты галлюцинации пропадали (Хаген, с. 61 дальнейшая литература по данному вопросу). Напротив, большинство галлюцинаций возникает преимущественно в темноте, при закрытых глазах и в тишине. В подтверждение того внешнего признака, что голоса возникают не только при закрытом, но и при открытом слуховом проходе, можем привести случай Пика (3, с. 332): Женщина, страдающая галлюцинациями много лет, туга на левое ухо, а правым слышит хорошо. Голоса она слышит правым. Если правое ухо заткнуть ватой, она не слышит голосов, а только шум. Стоит только вынуть вату из уха, как она слышит старые голоса. В левом ухе обнаруживают старую серную пробку, что являлось причиной глухоты. После удаления пробки она начинает слышать голоса с обеих сторон.

От функциональных галлюцинаций, условием возникновения которых являлось наличие ощущений в одной области чувств, Кальбаум отличает рефлекторные галлюцинации, которые вызываются раздражителями и других областей чувств (с. 34). Kenne наблюдал (с. 55), как в зависимости от болевых раздражителей при исследовании внешних органов слуха начинали звучать голоса. Похожее наблюдал Джолли в случае, когда под воздействием электрического тока вообще первый раз слышал голоса (с. 519—520). «Возбуждение наступало не только в определенные моменты замыкания и размыкания катодов, как при непосредственном воздействии на акустику, но и происходило беспорядочным образом при всех тех воздействиях тока, какие вьоывали боль». Моравчик описывает следующий классический случай рефлекторных галлюцинаций: Один алкоголик «уже не испытывал галлюцинаций, как вдруг во время разговора позади его головы раздался звук камертона. После короткого размышления он начинает в страхе топать ногами по полу, затем бросается на пол, бьет по нему, по своей одежде, как будто хочет что-то стряхнуть и жалуется на обилие паразитов (насекомых). После затихания камертона пациент с удивлением замечает, что все насекомые исчезли. Но стоило только вновь зазвучать камертону, как все повторилось».

Дата добавления: 2015-06-04