Собрание сочинений по психопатологии в 2 тт. Т. 2 4 страница

Оба вышеописанных случая были взяты из работ, которые вместо случайных наблюдений связи галлюцинации с воздействием внешних раздражителей или с заболеваниями органов чувств дали планомерные наблюдения зависимости от экспериментально варьируемых раздражителей. Такие исследования проводились у испытывавших алкогольных бред (Липман, Бонхоффер, Бехтерев и Моравчик), также при функциональных психозах (Джолли, Фишер, Хвостек, Гольдштейн). При этом либо использовались неадекватные раздражители, как давление на глаз и электрический ток для воздействия на органы слуха, или адекватные раздражители, как камертон, цветные предметы и т. д. Общим результатом явилось то, что обманы чувств вызываются в органах, имеющих к этому предрасположенность любыми возможными раздражителями.

Особенно хорошо известны видения, которые Липман вызывал у делирантов давлением на глаз. Он подробно описал и проанализировал эти феномены. По своему содержанию они часто

обнаруживают родство с образами, возникающими при давлении на глаз, описанные Пуркинье: виделись солнце и звезды, числа, нечто написанное или напечатанное, а также совершенно другие фигуры. При этом такие видения никогда не содержали в себе ничего странного, делирант спокойно наблюдал их. Альцгеймер наблюдал похожие видения при хроническом сумасшествии, при эпилепсии, истерии и параличе. Пример подобных явлений при истерии (с. 475): «Нажатие на глазное яблоко. Что вы видите? Голову, череп, грудь, звезды, паука со множеством ног, фигуры из колец, красных, зеленых, синих, желтых, в середине звезда, лягушка, птица с красивых оперением, как у павлина, узор на обоях, желтые и синие звезды, дерево, серое, коричневое, желтое, зеленое, на нем сидит кукла-марионетка. Различные фигуры, как бы вкладывающиеся друг в друга, звезда».

То, что при этих видениях давление не является единственной причиной, но рассматривается также направленность внимания и внушение, описывает Бонхоффер (с. 16 и далее).

Гольдштейн планомерно наблюдал зависимость голосов у одной больной, страдающей маниакально-депрессивным сумасшествием. Эти спонтанно появляющиеся голоса могли быть вызваны слуховыми раздражителями и по ритму и высоте тона соответствовали этим раздражителям. Также осязательные, болевые и зрительные раздражители оказались способными вызывать слуховые галлюцинации (рефлекторные галлюцинации).

Зависимость содержания от внешних раздражителей и местных заболеваний. Если до сих пор мы обращали наше внимание преимущественно на зависимость наступления галлюцинаций, то теперь мы обратимся к вопросу, как вид раздражителя влияет на содержание галлюцинаций. Теоретически мы могли бы все нижеизложенные случаи отнести к психической зависимости галлюцинаций. Мы думаем путем ассоциации понять, как содержание раздражителя соответствует наступающим галлюцинаторным феноменам. Так как раздражители лежат за пределами всего предметно оформленного и преимущественно представляют собой просто материал элементов ощущения, то эти опыты мы еще представим. При этом мы осознаем некоторую произвольность, которую привносит каждый принцип классификации.

Самонаблюдения Лазаруса являются первой из ряда работ. Долгое время Лазарус проводил, глядя в подзорную трубу. Когда он спустя минут десять отвернулся, от он увидел своего друга мертвым. Он пытался объяснить себе это воспоминание о друге ассоциативным путем, но не мог понять, почему он видел друга как труп. Тут, закрывая глаза, он заметил, что все поле зрения приобрело трупный, зеленовато-серый оттенок. Он стал вспоминать о других людях, и эти представились ему тоже трупами. «Не все люди, которых я хотел увидеть, представлялись мне в образах. С открытыми глазами я либо совсем не видел образов, либо они неопределенно исчезали в цвете». Скоро наблюдения нужно было оставить, так как все поблекло.

Возможно, что ведение трупа зависело от цвета поля зрения. Более поздние авторы аналогичным путем проводили исследования с цветными стеклами.

В некоторых случаях (Гвинон и Софи Вольтке) удавалось вызывать определенные галлюцинации с помощью цветных стекол (например, синее стекло — образ матери больного на фоне голубого неба, желтое — дама в желтом платье). Эти галлюцинации при воздействии тех же раздражителей подобным же образом повторялись. Содержание упомянутых галлюцинаций совсем не зависит от воли исследователя. Имеется лишь влияние, которое позднее можно установить. Сегал также воздействовал на содержание галлюцинации цветными стеклами. При красном стекле виделся огонь, при синем — ужасный зверь (волк). Во всех этих случаях речь идет о людях, страдающих истерией.

Существующие галлюцинации удваивались с помощью призм, увеличивались или уменьшались в размерах с помощью вогнутых и выпуклых стекол.

Серпилли наблюдал женщину, страдающую зрительными галлюцинациями. Если между пациенткой и местом, где наблюдалось явление, ставили непрозрачный экран, галлюцинации исчезали. Призма удваивала явление. При взгляде в тот или иной окуляр бинокля изображение увеличивалось или уменьшалось.

Пик сделал аналогичное наблюдение (с. 334): 19-летняя маниакально-депрессивная больная жалуется на зрительные галлюцинации. Почти непрерывно перед ее глазами пляшут серые фигурки. Они непрозрачны, так что заслоняют предметы, находящиеся позади них. После помещения перед глазами вогнутой линзы больная заявила,

что видит фигурки более маленькими. Через цветные стекла она видит фигурки в соответственном цвете.

Слуховые галлюцинации получали ритм стука (Годьщптейн), тиканья часов, стука колес поезда при движении. Фюрер наблюдал у себя самого и у больных ритм слуховых галлюцинаций, соответствующий ритму биения пульса, слышимого в ушах.

Можно сопоставить рефлекторные галлюцинации и наблюдения, в которых собственные движения являются раздражителем для движения галлюцинаторных объектов. Мурли Волд особенно подчеркивал, что это относится к галлюцинациям во сне. Джованни наблюдал одну больную со зрительными галлюцинациями. Галлюцинаторные образы имели то же самое искажение лица, подергивания шейных мускулов, что было характерно для

больной.

Пик указал на странную связь между заболеваниями чувственного и произносительного аппарата, с одной стороны, и содержанием происходящих при них галлюцинаций, с другой стороны. У больных афазией наблюдаются в галлюцинациях афазийные словосочетания, у больных гемианопией — гемианопически искаженные фигуры.

Пик (1, 3, б) трактует одно более старое наблюдение фон Голланда и собственный случай как стоящие в зависимости от органического процесса. В обоих случаях — тяжелая моторная и сенсорная афазия после приступа (в случае Пика — паралич). Спустя три дня явления почти исчезли. Наступление слуховых галлюцинаций на несколько часов. С их прекращением исчезли также и последние остаточные явления афазии. В галлюцинациях каждый раз шла речь о непонятных для больного словах, которые повторялись. В случае Пика галлюцинации возникали только справа, что соответствовало правостороннему приступу или процессу в левом полушарии. Позднее Пик опубликовал еще один такой случай: больной на ранней стадии сифилиса. Сенсорная афазия и парафазия длительностью в один день. На следующий день в правом ухе наблюдались галлюцинации также искаженных бессмысленных слогов. Вечером галлюцинации еще продолжались, но не парафазные. Спустя четыре дня галлюцинации исчезли. Афазные галлюцинации наблюдал также и Альбрехт.

Гемианопические искаженные зрительные галлюцинации наблюдали Пик (2), Хеншен, Хоке.

Отношения психической зависимости. Мы отделяем зависимость галлюцинаций, вызванных психическими условиями, от отношений зависимости, в которых находятся галлюцинации по отношению к психическим процессам. Эта точка зрения привела к различению непосредственных и опосредованных галлюцинаций. Опосредованные галлюцинации имеют некоторые отношения к содержанию сознательного психического события, непосредственные не находятся ни в каком отношении к этому осознанному психическому событию, более резко и бессвязно вторгаются в них. Итак, мы имеем сейчас дело с опосредованными галлюцинациями.

Сначала мы рассмотрим зависимость существования галлюцинаций от психических условий, затем зависимость их содержания. Существование галлюцинаций зависит от внимания; частично они могут быть вызваны произвольно, наконец, они могут быть внушены.

Галлюцинации противопоставлены вниманию. Большинство зависит от направленности внимания. Если больные прислушиваются, то они слышат лучше, если они более сосредоточенно наблюдают оптическое явление, то четче видят. Если они отвлекают свое внимание от внешних предметов и направляют его в никуда, появляются псевдогаллюцинации. Отвлечение внимания при некоторых обстоятельствах заставляет эти галлюцинации исчезать. Если псевдогаллюцинант со всей энергией наблюдает внешние предметы, псевдогаллюцинации исчезают. Если больной, который слышит голоса, читает, например, «Отче наш» и думает только об этом, голоса пропадают. Таким же образом влияют занятие чем-либо, чье-либо общество и т. д. Галлюцинации блекнут, если больные вновь направляют свое внимание на них (ср. автобиографические наблюдения Кандинского (1, с. 458). Все галлюцинации имеют свойство, правда, с переменной силой, привлекать и концентрировать на себе внимание.

Некоторые галлюцинации ведут себя прямо противоположным образом. Голоса исчезают, как только внимание направлено на них. Больные недовольны, что голоса неуловимы, что они «дьявольское наваждение» (Бинсвангер, учебник, с. б).

Зависимость обманов чувств от внимания у делирантов исследовал Бонхёффер (2, с. 18 и далее). Он различает максимальное и привычное внимание. Первое представлено при наибольшем напряжений под воздействием исследователя, послед-

pgg — при обычном, не находящемся ни под каким влиянием состоянии делиранта.

Между обоими лежит среднее внимание при обычном общении. Отношение галлюцинаций к вниманию у делирантов обобщил Бонхёффер. «При наибольшем напряжении внимания с целью доведения его до максимального в какой-либо области чувств...возникает возрастающая склонность галлюцинировать в соответствующей области чувств». «Если внимание сохраняется на среднем уровне, то задействовано таким образом, что больной должен давать отчет исследователю, то обманы чувств, как у всех галлюцинирующих душевно больных, становятся редкими».

«У делиранта существует постоянная склонность опускаться до более глубокого уровня внимания. В этом состоянии сознания нормальный ход представления и тенденция возникающих представлений принимать чувственный характер проявляет себя в наступлении многочисленных иллюзий и сценообразных обманов

чувств.

Большой интерес представляют немногие сообщения о произвольном вызывании ложных восприятий. Здесь наблюдаются две крайности. Произвольность вызывает ложные восприятия только косвенно, в то время как она приводит сознание в надлежащее состояние. Это описывает Кандинский (1, с. 459): наилучшим условием для наступления галлюцинаций является исключение любой деятельности, просто позиция зрителя или слушателя. «Произвольность имеет только такое влияние на галлюцинации, что можно намеренно привести себя в состояние, благоприятное для галлюцинаций». С другой стороны, были описаны случаи, когда люди могли непосредственно вызывать ложные восприятия, могли намеренно слышать или видеть что-либо.

О фантастических зрительных явлениях (с. 268) сообщают обратное. Дж. Мюллер мог видеть только то, что приходило само по себе, и не мог внести какие-либо изменения. Г. Мейер (с. 239 и далее), напротив, научился произвольно вызвать фантазмы. Он мог видеть профили и кубики, затем мог заставить возникнуть любой предмет по своему усмотрению. Эти, намеренно вызванные, фигуры через некоторое время пропадали сами собой или превращались в другие. Он также мог видеть просто цвета без объектов, которые заполняли собой все поле зрения. Непро-

извольность все же имеет свои границы. Неестественные вещи, например, синие лица, он видеть не мог. Они появлялись в естественных цветах. Все эти феномены, как и зрительные фантастические видения, можно увидеть только с закрытыми глазами. У Мейера, как только он открывал глаза, они оставляли часто дополнительные последовательные образы. Слуховые и обонятельные ощущения Мейер не мог вызвать намеренно, хотя некоторые кожные ощущения, например, тепло, холод, нажатие — мог, но не восприятие укола, пореза или удара (ср. об этом: Хаген, с. 41, Фехнер).

Дж. Мюллер описал людей, которые просто наблюдают установившиеся сами собой фантастические зрительные явления, и тех, которые могут их произвольно вызывать (Справочник по психологии 1840, т. 2, с. 567): «В 1828 г. я имел возможность разговаривать с Гете об этом нас обоих одинаково интересующем предмете... Я объяснил, что совершенно не могу повлиять на их появление и прекращение... Гете, напротив, мог произвольно наметить тему, и за этим следовало, правда, кажущееся непроизвольным, но планомерное и симметричное преобразование. Различие двух натур, одна из которых обладала большей полнотой поэтической изобразительной силы, другая была направлена на исследование реального, и всего, что происходит в природе».

Описания случаев, когда душевнобольные произвольно вызывали галлюцинации, немногочисленны и кратки.

Кальбаум замечает в одном случае (с. II): «В дальнейшем следует упомянуть, что он часто в некоторой степени вызывал восприятие, осознавая при этом, что он их невольно продуцирует сам». «Вот, смотрите, как только подплывет облачко, я услышу глас Господа». И это происходило. Причем слова больного не были образным выражением.

Парант сообщает об одной 38-летней больной, которая уже давно страдает паранойей, сопровождающейся галлюцинациями. Некоторые она может произвольно вызывать сама. Она думает, что должна обратиться за советом к двум невидимым персонам (майорам). Она вдет к стене к определенному месту, много раз стучит и ждет известия, что оба уже здесь. Затем она спрашивает и получает ответы, например, что они думают о том, что с ней плохо обращаются, и т. п. Иногда она слышит, что ее собеседники совещаются прежде, чем ответить ей (Ср. далее Кёльн и Хаген, с. 81).

Хаген, который считает произвольное вызывание галлюцинаций точно установленным фактом, описывает аналогичный судорогам процесс,- который вызывается у предрасположенных к этому концентрацией внимания на определенной точке. Но исчезнуть произвольно эти явления уже не могут. Также и больной вызывает галлюцинации, но потом не может заставить их исчезнуть.

В противовес таким данным Кандинский описывает свои собственные галлюцинации: «Ни одного единственного раза мне не удалось намеренно вызвать определенную галлюцинацию или превратить в галлюцинацию воспоминание или фантазийный образ, так же как и ни разу не удалось возобновить прежнюю, хотя бы и только что появлявшуюся галлюцинацию.

Факт, что в гипнотическом состоянии можно вызвать всевозможные ложные восприятия путем внушения, подтверждается многими примерами Бернгейма. Известен факт, что делирантам, преимущественно в оптической области, можно внушить, что они видят совершенно определенные вещи.

Интересны опыты по внушению ложных восприятий здоровым людям. Сишоре проводил такие, например: «В конце длинного, абсолютно темного коридора находилась матово освещенная жемчужина. Участники эксперимента должны были идти с другого конца коридора до тех пор, пока не ощутят слабое мерцание жемчужины. Эксперимент повторялся 20 раз, но на 11, 16, 18 и 20 раз участники останавливались, когда жемчужина находилась на таком расстоянии, что не могла быть увиденной. Примерно две трети испытуемых подверглись галлюцинации. Они знали, где и как они могут увидеть жемчужину, и этого было достаточно, чтобы спроецировать образ представления на действительное зрительное пространство (цит. по Штерну).

Также Бине и Генри делали подобные эксперименты: «Перед испытуемым ставили несколько бутылок, сказав при этом, что находящиеся в них кусочки ваты имеют очень слабые запахи розы, ванили, табака и т. д. Испытуемый должен был проверить свое обоняние, угадав запах. В действительности, только в одной бугылочке был слабый запах ванили, другие не содержали запахов вообще. Из 8 участников эксперимента, а это были студенты в возрасте 18—20 лет, только один не поддался внушению: он узнал

один раз ваниль и 7 раз не ощутил запаха. Половина испытуемых ошиблась в случае с двумя бутылочками, остальные — с тремя или четырьмя» (цит. по Штерну).

Герке и Розенбах (Физический журнал, 1905) наблюдали, что в полностью затемненном помещении движение собственной руки перед глазами ощущается как темное пятно, в то время как движение чужой руки остается незамеченным. Для сравнения — работа Кюльпе.

Все эти опыты показывают, что не только иллюзии, но и галлюцинации могут быть вызваны ожиданием. Во всяком случае эти галлюцинации держатся в элементарных рамках и касаются ощущений очень малой интенсивности.

Влияние внушения при состоянии бодрствования на галлюцинации у душевнобольных исследовал Фрипше. В особенности больные хронической паранойей оказались легко поддающимися влиянию в областях чувств, в которых они обычно галлюцинировали. Если в результате внезапного восприятия было возбуждено внимание, например, тем, что потянули за одеяло, то больной слышал голоса подходящего содержания: «Господин доктор, оставьте меня в покое!» Это же самое наблюдалось, если, например, больной «слышал» свою болезнь: «Мы опасаемся, что у него будет чахотка». Содержание голосов могло быть изменено внушением, как: «Теперь голоса говорят совсем печально». «Теперь они бранятся». Удавалось также внушать запахи и вкусовые ощущения. Все эти феномены аналогичны опосредованным галлюцинациям.

Если мы в данном реферате разделили зависимость галлюцинаций от внимания, произвольности или внушения, то по праву нам сделают замечание, что речь, по сути, идет об одном и том же. Внимание задействовано везде. Им управляют либо самовнушение, ожидание, либо чье-то внушение. Поэтому для описания целесообразны различные понятия, если в них не вкладывают какого-либо объясняющего значения.

Существует несколько случайных единичных наблюдений о психической зависимости. Наблюдалось, что при имеющейся склонности возбуждение аффектов каждый раз вызывает галлюцинации. Наблюдают, особенно в начальной стадии Dementia praecox, что больные слышат голоса, если это возможно само

по себе; что голоса говорят, если только в поле зрения пациента есть люди, а не тогда, когда больной находится один в комнате. Или известно, что больные, когда попадают в новое окружение, например, при перемене лечебного учреждения, некоторое время не слышат голосов.

При психической зависимости содержания ложных восприятий можно различить: зависимость от одновременного прочего содержания сознания, была бы это зависимость от аффектов и душевных порывов и представлений, и зависимость от личности в целом и уровня ее развития (степени образования).

Содержание галлюцинаций соответствует общему состоянию чувств. При депрессивных состояниях слышатся бранные слова, упреки, обвинения, предсказания несчастья, стоны домочадцев и т. п., переживаются видения ада и другие кошмары. В экспансивных состояниях содержание галлюцинаций обычно счастливое. В подобных случаях авторы иногда имеют тенденцию принимать содержание ложных восприятий за нечто первичное.

К соответствующему содержанию представлений ложных восприятий отношение не одинаковое. С одной стороны, есть такие, которые вообще не имеют никакого отношения к содержанию мыслей, с другой — такие, которые целиком и полностью зависят от этого. Кандинский (1, с. 417) при описании собственных галлюцинаций замечает, что мысли не имеют на них определенного влияния. Непосредственная связь между бредовой идеей, навязчивой идеей и ними имела место в лучшем случае в одной из десяти галлюцинаций. В прочих случаях правдоподобные галлюцинации и воспоминания идут каждый своим собственным путем. Наоборот, содержание ложных представлений, обычно относимых к навязчивым галлюцинациям, соответствует представлениям. Больной ожидает увидеть красные пятна, вызванные сублиматом, и скоро начинает видеть красные пятна повсюду. В страхе перед стеклянными предметами постоянно слышен звон разбиваемого стекла и т. д. Таким образом, могут наступать фантазийные зрительные явления. Г. Мейер (с. 235) видел предметы, о которых он непосредственно думал, внезапно иногда очень достоверно.

Зависимость содержания ложных восприятий от личности и уровня образования менее исследована. Сюда относится учение об отношении психозов к уровню развития личности и культуры,

которое не выходит за рамки общих замечаний. Мы предполагаем, что содержательные элементы психических переживании должны исходить из прежнего опыта; в частности, это трудно доказать, и складывается впечатление, как будто больным в состоянии психоза открывается какое-то новое содержание. Кандинский рассказывает о своих собственных галлюцинациях: «Вообще большинство галлюцинаций были такого рода, что они прямо не противоречили моему характеру и уровню образования, хотя были, особенно в более позднее время, и такие, которые к моему большому удивлению, ни в общем, ни в частном не отвечали уровню моего образования и развития, так что я вначале не хотел признавать эти обманы чувств своими собственными, от которых они, на мой взгляд, очень отличались. Для объяснения этих странных галлюцинаций я во время болезни вывел новую теорию — «теорию психической индукции». Нет сомнений в том, что я галлюцинировал, думал я про себя, центры моих органов чувств возбуждены до предела. Но некоторые из моих галлюцинаций настолько отличались от всех других, «совсем не подходили» ко мне, так что я должен был предположить, что они пришли ко мне от других больных» (1, с. 458).

В. Отдельные области ложных восприятий

Зрение. Изо всех чувств зрение имеет самое большое количество раздражителей. Утонченность объекта совпадает с тонкостью его понятийной обработки. И ни в какой другой области чувств нет такой далеко идущей дифференциации и такого переплетения физиологических и психологических проблем. К сожалению, лишь слабый отблеск этой ясности падает на учение о зрительных галлюцинациях, даже если мы обладаем прекрасной работой офтальмолога Утхоффа, посвященной этой области. Попытаемся кратко изложить все достигнутое.

Мы научились различать псевдогаллюцинации, которые появляются во внутреннем субъективном пространстве, пространстве представлений, от подлинных галлюцинаций, которые видятся в объективном пространстве, на черном фоне при закрытых глазах или в реальном внешнем пространстве. Псевдогаллюцинации сравнительно легко отличить от галлюцинаций во внешнем

пространстве. Труднее распознать феномены в черном зрительном фоне. Согласно анализу Кандинского мы можем выдвинуть тезис: псевдогаллюцинаторные феномены существуют только в субъективном пространстве, никогда не могут быть увидены в измененных условиях в черном зрительном фоне или во внешнем пространстве, напротив, порой можно увидеть· те же самые явления, по очереди в черном зрительном фоне и во внешнем

пространстве.

Этот факт затрагивает вопрос отношения зрительных галлюцинаций при закрывании и открывании глаз. «Фантастические зрительные явления» Дж. Мюллера были видимы только в черном зрительном фоне, при открывании тоаз они исчезали. Напротив, изложенные на с. 275 галлюцинации больных Утхоффа исчезали при закрывании глаз. Кандинский в противовес этим двум возможностям сообщает о самом себе, что простые галлюцинации, как, например, фосфоресцирующая точка с хвостом, которая описывает перед глазами круги и спирали, была видна как с открытыми, так и с закрытыми глазами. При этом более сложные галлюцинации исчезали при закрывании глаз или заменялись другими. Больной Зандера (2, с. 480) описывает: Образы пошли от окна. Одна голова опустилась на больного. «В ужасе я зарылся в подушки, однако пока мои глаза были закрыты, фантомы исчезали, то же самое было, если я предельно широко открывал глаза; если они были полузакрыты, я мог быть уверен, что ни одной секунды не проведу без того, чтобы не возникло новое видение».

Некоторые из явлений во внешнем пространстве следуют за движением глаз, другие имеют постоянное устойчивое неподвижное место, некоторые другие движутся только им свойственным образом. Иллюстрацией таких феноменов, следующих за движением глаз, может быть вышеупомянутый (с. 275) пример Утхоффа. Для неподвижных — пример Кандинского: часть его галлюцинаций совершенно исчезала после отведения от них взгляда, так что в новом направлении либо совсем ничего не возникало, либо появлялся новый образ. «Если я очень быстро переводил взгляд обратно, то иногда я мог снова уловить только что виденную картину». Довольно ясными примерами являются оптические феномены, появляющиеся изолированно, большей

частью причисляемые к навязчивым галлюцинациям, что описывает Левенфельд.

14-летняя девочка в течение некоторого времени каждый раз, засыпая и просыпаясь, видела над своей кроватью руку, которая не напоминала тень, а была ясной, объемной, больше натуральной величины, с кольцом на пальце. Сперва девочка не могла ничего сказать о возникновении этой странной галлюцинации. Когда ее стали спрашивать, не читала ли или не слышала ли она о чем-нибудь подобном, девочка рассказала, что читала роман Крукера «Прелестная мисс Невилл», в котором рассказывалось о появлении этой таинственной руки. Она часто думала об этом, и некоторое время спустя ночью увидела руку. Галлюцинация скоро исчезла.

Аналогичный пример (с. 208). В обоих случаях явно совпадают: устойчивая локализация, парение в воздухе, «материальность», размеры, превышающие обычные (ср. далее Вергели).

Как пример автономного движения галлюцинируемого предмета — описание Кандинского (1, с. 460).

Один раз, когда я собирался лечь спать, я внезапно увидел перед собой статуэтку из белого мрамора, средних размеров, приблизительно типа Venus accroupie; несколько секунд спустя голова статуэтки отлетела, обнажив гладкий срез шеи с ярко-красными мускулами. Голова, упав, раскололась посередине, показался мозг и обильно потекла кровь; контраст между белым мрамором и алой кровью был разителен.

Сюда можно отнести интересные наблюдения о кажущихся движениях реально воспринимаемых объектов. Речь идет не об ощущении, будто внешний объект движется, в то время как не воспринимается ни действительное, ни кажущееся движение (Левенфельд с. 174 и далее), а о достоверно воспринимаемых движениях реальных объектов, которые на самом деле находились в покое. Краузе точно описал эти феномены. Будучи в полном сознании, больные видят реальные объекты, которые не испытывают изменений в форме, размерах, очертаниях, цвете и движутся. Автобиографическое наблюдение одного образованного больного (с. 839):

«Я чувствовал, что должен направить свой взгляд на эту печь, которая тотчас, казалось, начала вращаться и образовывала со стеной тупые и острые углы. Она поворачивалась то белой передней стенкой, то боком, и мой взгляд должен был следовать ее движениям, то направо, на выкрашенную зеленой краской стену, то вниз, на коричневые плинтуса вдоль нее. В то, что печь действительно двигалась, я не верил, я скорее приписывал движение моему глазу, который намеренно был вращаем каким-то электрическим аппаратом. Я четко ощущал вращение глаза, мне было очень неприятно, что я не мог от этого избавиться». «Вдобавок ко всему, мне казалось, что низкая спинка кровати и особенно столбики, стала вздрагивать».

Другой случай, описанный Краузе (с. 849); «Он видел, что все неровности хорошо знакомой ему дороги, подъемы и спуски, все время путались. Где, он помнил, дорога должна была идти вверх, она шла вниз и наоборот». «Многие из окружавших его людей шли нетвердой походкой».

Такие наблюдения нередки. Больные видят, что картины на стенах совершают прыгающие движения. Мебель оживает и движется. Следует вспомнить о делирантах, которые видят, как рушатся стены. Но нельзя забывать, что речь идет не о состояниях головокружения с кажущимися вращательными движениями, а о том что без головокружения и при ясном сознании отдельные предметы по отношению к другим начинают двигаться.

Так же, как и в случае с движениями, мы можем задать себе два вопроса, касающихся величины видимых предметов: меняющиеся размеры галлюцинируемых предметов и обманчиво измененные размеры реально воспринимаемых предметов.

Дата добавления: 2015-06-04