Возьми мой страх! 3 страница

Честолюбивый карлик понимал, что, не устранив Конана, он не достигнет Абсолютной Власти. Впервые я узнал это, подслушав разговор Конана со своим учи­телем, когда киммериец посещал Пелиаса на пути в Кхитай. Научные опыты подтвердили правоту старого волшебника. И хотя сам Тезиас, любитель комфорта и благ цивилизации, люто ненавидел варваров, ему при­ходилось признавать: пока жив Конан, мечты о господ­стве над миром так и останутся только мечтами. Тезиас уважал Конана как противника. Чтобы противостоять киммерийцу, он настойчиво оттачивал свое главное оружие — энергию человеческого духа. При этом тще­душный карлик не щадил себя и других, проводя порой такие эксперименты с душой, на которые вряд ли ре­шились бы жуткие демоны преисподней.

Успехи не заставили себя долго ждать. Казалось, тайны природы отступали перед могучей волей бледнокожего человечка. Успехи окрыляли Тезиаса, и он уже не сомневался в правильности своего пути. С тех пор как он открыл великую Книгу Судеб, его ничто не Могло остановить.

Тезиас молчаливо прохаживался по огромному залу, в центре которого возвышалась гигантская чаша с колбой его собственного изобретения. Книга Судеб... Тысячи поколений людей и нелюдей колдовали над этой улитой, орошая ее кровью зверски замученных девственниц, обесчещенных после их смерти; тысячи тысяч чудовищных заклятий произносились над нею за миллионы лет; Книга бывала даже в безднах Ада, но и демоническое знание было бессильно — Книга Судеб ин­ому не открыла своих тайн. Никому, кроме него...

«Жалкие создания природы!» — подумал Тезиас о своих предшественниках. В безумной тщете они и не могли предположить, что семь магических ключей, дающих доступ к сокровищам Книги Судеб, — это семь Заповедей духа! Овладев ими, Тезиас без труда раскрыл Книгу.

- Тайны мироздания, сокрытые в Книге Судеб, едва не разорвали его могучий мозг. Воистину вся современ­ная наука — не более чем заблуждение смертных, в лучшем случае — частное проявление иных, незнакомых людям закономерностей. Из Книги Судеб Тезиас узнал и о том, как возникла магия. Остатки Великого Знания, бесконечно древнего уже в те далекие времена, когда писалась Книга, передаваясь особыми информацион­ными полями, опоясывающими Землю, оседали в мозгу населявших планету существ. Однако их мозг не был способен адекватно воспринимать частицы Вели­кого Знания. Оно, это знание, смешивалось с первобытными страхами и предрассудками, им овладевало Мировое Зло. Великое Знание угасало, и о нем напоми­нали лишь леденящие душу колдовские обряды...

Тезиас, безмерно потрясенный прочитанным, еще больше возненавидел все сущее — именно за то, что не смогли ни боги, ни люди, ни демоны сохранить Вели­кое Знание. Великое Знание означало и Великую Силу, Абсолютное Могущество, ведь ему были подвластны все тайны бытия и духа. Поэтому Тезиас поклялся, как только это будет в его силах, создать новую расу людей, способных нести в себе крупинки Великого Знания, Я лишу людей всех страстей и эмоций, наделю их своим разумом, научу понимать Знание, размышлял Тезиас. Верховным Хранителем Великого Знания он не мыслил никого, кроме себя. Так эгоистическая тяга ма­ленького человечка к Абсолютной Власти причудливым образом слилась с его фанатичной верой в свою великую миссию...

Но более всего в Книге Судеб Тезиаса потрясла одна-единственная фраза. Он мгновенно запомнил ее: «В подлунном мире существует нечто более великое, значительное и необъяснимое, чем все, что известно людям...». Эта загадочная фраза, словно заклинание, повторялась на каждой странице великой книги. Тези­ас чувствовал, что именно эта фраза и есть Главное Знание Книги Судеб или, во всяком случае, указание на него. Но в великой книге не было никаких связок с таинственной фразой, она никак не соприкасалась ни с одним словом Книги Судеб! Словно некий скульптор, создавая свое творение, налепил на каждой его части нечто, совершенно ему не подходящее! Без устали ис­следовал Тезиас Книгу Судеб, но разгадка таинственности иной фразы так и не пришла к нему. Приходившие на ум версии, одна другой фантастичнее, никуда не годились.

Но вот как-то раз, сконцентрировав всю энергию своего духа в глубины космоса, Тезиас постиг наконец, что есть загадка Книги Судеб. Внезапно его осенило: да, в подлунном мире, — значит, на Земле, — существу­ет, живет, никем не знаемое, средоточие всего, о чем написана Книга Судеб. Книга Судеб — лишь указатель на это средоточие Великого Знания! Потрясенный этим открытием, Тезиас не мог ни есть, ни спать несколько дней. Да, действительно, размышлял он, подобно тому, как существуют огромные хранилища золота, есть где­-то и огромное, но неповторимое и единственное в своем роде хранилище Великого Знания! С той минуты, как он постиг это, Тезиас забыл и свои честолюбивые устремления, и тем более ненависть к Конану-кимме­рийцу. Все усилия отныне посвящал он отысканию этого Нечто, существующего в подлунном мире незави­симо от самого этого мира...

Так прошли несколько месяцев. Бессонные ночи и изнурительные опыты над собой превратили и без того тщедушного Тезиаса в живой призрак. И хотя карлик ни разу, с момента своего появления в Бельверусе, не показывался на людях, да и где-либо еще, кроме отведенных ему комнат и огромной подземной лаборато­рии, те немногие, кто изредка видел его, испытывали необъяснимый, безотчетный ужас. Таинственные, не похожие ни на какую магию эксперименты Тезиаса с душами привели к тому, что по Немедии пронесся слух о дьяволе, будто бы поселившемся в королевском дворце в Бельверусе, — так что Тараск даже преуменьшил популярность своего незваного гостя. Рассказчиков ло­вили и приводили к Тезиасу; больше их никто не видел. Однако король Тараск, живущий якобы под крылом у дьявола, выглядел бодро, и его подданные постепенно привыкали к слухам, один страшнее другого. Более того, в определенном смысле эти слухи были выгодны и Тараску. мало кто осмеливался бунтовать против вла­дыки, опекаемого самим Сатаной! Вдобавок ко всему откуда-то стало известно, что души разбойников, до­ставляемых во дворец, так и не появились в Серых Землях; отныне даже жрец Митры не сомневался: их заби­рал дьявол, покинувший ад, где ему почему-то наску­чило править, и собственной персоной обосновавший­ся во дворце немедийского монарха...

А Тезиас все искал свое Нечто — и не находил. Не­виданные приборы, созданные его гением, изучали ин­формационные потоки, исходившие от всего, что нахо­дится на земле, под землей, под водой и в воздухе. Сколько нового, неведомого остальным смертным, узнал Тезиас за это время о географии и истории пла­неты! Нередко попадались и довольно загадочные объ­екты, любой из которых сам по себе был чрезвычайно интересен и мог в какой-то мере способствовать реали­зации целей Тезиаса. Большей частью то были таинст­венные, невероятно древние сооружения, возможно, храмы давно забытых богов или сокровищницы сгинув­ших в лету цивилизаций; некоторые объекты были явно неземного происхождения. И все же это было не то, со­всем не то, что он искал!

Возможно ли, мучился вопросом Тезиас, чтобы Книга Судеб сыграла с ним злую шутку? Или, может быть, он неправильно распознал тайный смысл, заклю­ченный в загадочной фразе? Нет, отбросил сомнения Тезиас, все верно, и Книга не может лгать. Значит, он не там ищет или не так.

И здесь Тезиас вспомнил, как открыл он для себя Книгу Судеб. Конечно же дух, душа! Он должен сам от­правиться в великое путешествие по подлунному миру — только так он найдет свое Нечто! Сам! Но со­вершить это путешествие должно не его тело: во-пер­вых, оно не выдержит даже малой толики предстоящих испытаний, во-вторых, это и не должно быть тело. Нет, он, Тезиас, должен высвободить из тела свою душу, и она, душа, а с нею и его могучий разум, покинув чело­века-носителя, пустятся в фантастическое путешествие по, информационным дорогам мироздания. И если не найдет он свое Нечто, значит, нет его вообще!

Безоглядно ринулся Тезиас в пучины этого фантас­тического проекта. Но максимум, что удавалось до­биться, — душа его, покинув тело, воспаряла над Бельверусом и, обессиленная, возвращалась обратно. После опытов Тезиас чувствовал себя так, как будто на нем возили чугунные плиты. Было от чего прийти в отчаяние! Но его могучий разум знал, в чем проблема: ему не хватает жизненной силы, а именно — ее концентра — так называемой нервной энергии...

И тогда стал он черпать недостающую энергию из этих людей. Это принесло некоторые результаты: так, использовав еще двух человек, он мог покидать пределы города, еще десять — и его душа преодолевала границы Немедии. Наконец, он принес в жертву своим опытам сто человек, и тогда удалось ему добраться до башни Пелиаса в Ханарии, где он наконец освободил тарою волшебника из огненной клетки, дабы он мог воочию лицезреть триумф своего ученика.

Но и этого было мало. Тогда задумал он до предела насытиться жизненной силой. По его расчетам, для этого требовалось пять тысяч физически крепких мужчин, обладающих к тому же сильной волей и предрасположенных к совершению зла. Именно такого воина приведет к нему завтра Тараск...

Ранним утром, когда низкое солнце еще только золотило высокие шпили башен Бельверуса, на площади перед королевским дворцом уже толпился народ.

— Да тут никак не меньше десяти-пятнадцати тысяч! — воскликнул высокий мужчина, скрывающийся в тени возле большой башни из красного кирпича, при­мыкающей к дворцу. Даже Зенобия вряд ли узнала бы в говорившем своего мужа, короля аквилонцев Конана. И уж тем более никто не мог бы признать в большой черной мухе, надоедливо кружившейся возле уха великана, знаменитого волшебника Пелиаса.

— А вот и сам Тараск, — прожужжала Пелиас-муха. Король Немедии вышел на большой балкон дворца, нависающий над площадью, и обратился к толпе:

— Я, ваш повелитель, предлагаю работу для настоя­щих мужей моего королевства. Вчера в одном из под­земелий дворца мои рабочие случайно обнаружили тайный ход. Как удалось выяснить, ход этот, более Древний, чем сам Бельверус, ведет в огромную пещеру…

Встревоженный гул был ответом на слова короля.

—...в которой спрятаны несметные сокровища... Теперь уже площадь ревела. Стараясь перекричать толпу, Тараск продолжал:

—...Однако проход в пещеру закрыт камнями. Моим слугам удалось извлечь только вот это. — Тараск с видимым усилием поднял над головой громадную, украшенную бриллиантами золотую чашу.

— Во имя Крома! — заревел Конан. — Да это же чаша Нумедидеса! Она исчезла из моей сокровищни­цы, когда немедийцы хозяйничали в Тарантии! А ведь этот негодяй клялся, что у него ее нет!

— Потише, ты выдашь себя, — озабоченно жужжал Пелиас.

Но никто не обратил на великана внимания. Толпа возбужденно гудела, напряженно внимая словам неме­дийского короля.

— Чтобы расчистить завал, мне нужно пять тысяч сильных мужчин. Каждый из них унесет домой десятую часть того, что сам отыщет в этой полной золота и бриллиантов пещере! Найдутся ли среди вас смельча­ки?! — заорал Тараск, перегнувшись через перила бал­кона.

Восторженный рев, способный разбудить мертвого, потряс площадь. Стекла близлежащих зданий готовы были лопнуть от совокупного шума, издаваемого тыся­чами глоток.

— Слава королю! Да здравствует Тараск! Слава ко­ролю Тараску! Та-раск! Та-раск! Тараск! — скандиро­вала толпа.

— Я вижу, среди моих подданных не перевелись смельчаки! — прокричал с балкона Тараск. Но его уже не слушали; у стен дворца стихийно формировалась армия желающих отправиться за сокровищами.

— Нам пора! — решительно произнес Конан, при­соединяясь к рядам смельчаков. Черная муха незаметно последовала за ним.

Киммериец попал в первые ряды охотников за сокровищами

¹ Нумедидес — бывший король Аквилонии, предшественник Конана, собственноручно задушенный киммерийцем на своем троне.

Рядом с ним молодой крепыш отбивался старой Женщины, вероятно своей матери, настойчиво советовавшей парню вернуться домой:

— Алкемид, образумься! Ради Митры, не ходи туда! этих подземельях обитает сам дьявол — он заберет свою несчастную душу!

— Отстань, мать! Я не верю рассказам сумасшедшего! Золото ждет меня!

— Останься, прошу тебя! — плакала старуха. — Что я буду делать одна с пятью ртами, когда ты сгинешь?!

Но Алкемид не слушал ее. Впечатлительный от при­роды, Конан пожалел парня, ведь в отличие от других он-то знал, что Тараск ведет этих людей на верную смерть. Он уже готов был поддержать старуху, когда не­известно откуда взявшаяся муха, словно читая его мысли, прожужжала:

— Молчи, Конан! Раз сам идешь за золотом, не от­говаривай других!

Пелиас прав, подумал Конан. Он не может выдать себя, иначе их смелый план провалится!

Тем временем армия охотников за сокровищами двинулась в путь. Словно муравьи, исчезали люди в мрачном подземелье. Конан по-прежнему шел в первых рядах, а в волосах его удобно устроилась большая черная муха.

Сам Тараск вел эту странную армию. И вот наконец (ступила она в огромный, ярко освещенный зал, уже знакомый Конану по зеркалу Лазбекри. Киммериец напрягся, ожидая, что будет дальше. Рука его привычно на рукоять меча.

У большой чаши со стеклянным шаром Тараск велел остановиться. В могучей толпе прозвучали нетерпеливые возгласы:

— Ну, где золото? Какой ход надо разбирать? Пред видом этой громады лицо немедийского короля стало пепельно-серым. Однако он твердо произнес:

— Мы должны подождать, пока подтянутся остальные.

Наконец все пять тысяч вошли в пещеру. Недовольство возрастало. Люди, не таясь, грозили своему королю мечами. — Где же твое золото, Тараск? Отвечай, куда ты нас завел?!

Взоры людей были обращены к королю Немедии, и никто не заметил, как из-за чаши вышел маленький бледнокожий человечек с огромным, нависающим над лицом лбом.

Увидев Тезиаса, Конан затаил дыхание. Инстинкт подсказывал ему, что сейчас произойдет нечто ужас­ное, смысл которого не укладывается в мозгу нормаль­ного человека. Ум киммерийца рассчитывал, сколько секунд потребуется, чтобы раскидать стоящих впереди и, преодолев отделяющие Тезиаса от людского моря метры, вонзить меч в сердце негодяя.

Тезиас улыбнулся. Толпа, увидев неожиданное яв­ление, несколько притихла. Вокруг головы карлика по­явился светящийся нимб.

— Это дьявол! — услышал Конан испуганный ше­пот.

Тезиас простер руки к толпе и заговорил:

— Я отнимаю у вас вашу волю!

Тысячи мечей одновременно попадали на камен­ный пол пещеры, и руки их обладателей безвольно по­висли. Конан с ужасом чувствовал, как неведомая сила рвет его душу и его воля вытекает из него, как вода из дырявой бочки. «Сейчас или никогда!» — мелькнуло в мозгу короля Аквилонии. Издав победный киммерий­ский клич, Конан легко раскидал стоящие впереди него живые, но лишенные воли тела и, на ходу обнажая меч, бросился к Тезиасу.

— Ба, да это же сам Конан! Ты пришел за своей смертью, киммериец? — злобно оскалился Тезиас, но страх уже перекосил его лицо.

— Умри же ты, гнусный карлик! — прогремел Ко­нан, и его меч вонзился в грудь Тезиаса.

Но нет — о, чудо! — скользнув по одежде карлика, тяжелый меч ушел в сторону, увлекая за собой Конана. Тезиас засмеялся; он не планировал расправляться с киммерийцем так скоро.

Конан сделал новый выпад, желая снести королю голову, и меч опять ушел в сторону, отталкиваемый ж видимой силой. Еще и еще — бесполезно. Видя, меч бессилен против чар Тезиаса, Конан метнул тяже­лое оружие в огромный стеклянный шар. Лицо карлика исказила мучительная гримаса. Быстрее, чем меч Кона­на коснулся блестящей поверхности шара, взметнулась рука Тезиаса, из его ладони вырвался голубой луч, и в следующий миг Конанов меч, не долетев до своей цели какие-то сантиметры, рассыпался в прах.

Зарычав от ярости, Конан бросился на карлика, на­мереваясь задушить его голыми руками. Странное это было зрелище — могучий, загорелый гигант обхватил пальцами, каждый из которых был величиной едва ли не с шею Тезиаса, щуплого бледнокожего человечка, в два раза меньше его по росту. Казалось, злой демон душит ребенка!

Тезиас уже не смеялся. Не помня себя, в ярости Конан душил своего противника; его железная воля вновь была с ним. Едва слышно Тезиас захрипел:

— Возьми... мою боль.

В тот же миг невидимые руки обхватили шею Кона­на, и чем больше душил он мерзкого карлику, тем силь­нее сдавливали эти руки его собственное горло.

«Бели я убью его, я убью и себя», — понял Конан. Сильные пальцы невольно ослабили хватку. В черных глазах Тезиаса появилось выражение торжества, они смеялись над киммерийцем. Взгляд Конана прошелся по рядам лишенных воли людей, упал на чашу и огром­ный стеклянный шар над нею. В пронзительном взгля­де Тезиаса прочитал он несокрушимую волю осущест­вить задуманное. «Если я отпущу его, жизни этих тысяч невинных людей, как и жизни многих других, будут об­речены», — прожгла его мозг отчетливая мысль. Он вспомнил рассказ Пелиаса; нет, ужасный карлик не должен жить на этом свете! Конан долго не раздумывал: пусть он умрет, но прежде утащит в могилу и злобного монстра, которого он держал теперь в своих руках, че­ловека, присвоившего себе право распоряжаться душа­ми себе подобных.

Немедля снова сжал Конан тонкую шею карлика. По мере того, как из Тезиаса уходила жизнь, невиди­мые руки все сильнее сжимались и на шее Конана.

— Не возьмешь, пес! — прохрипел киммериец.

— Возьми... мой страх! — из последних сил про­шипел Тез нас; его красный язык уже вываливался из маленького рта.

Конан ощутил, как жестокой судорогой свело ему желудок. Душа его, казалось, спряталась в самую ма­ленькую клеточку ноги. Но страх Тезиаса не убил его: киммериец за свою жизнь видел столько ужасов, что в сердце и душе его не было места страху. Еще сильнее сдавил он шею карлика.

Тезиас затих. Его большие черные глаза остеклене­ли. Но могучая воля карлика задержала последнюю ис­корку жизни, остававшуюся в этом теле. Синие губы умирающего беззвучно прошептали:

— Отдай мне свое мужество.

Это было уже слишком даже для Конана. Душа его разрывалась на части, сердце бешено колотилось, ужас­ные невидимые руки мертвой хваткой стиснули горло. Он понял, что ему не одолеть ужасного карлика. Сей­час. Пока. Завтра он сделает это обязательно.

Конан отпустил шею карлика. Первыми вернулись к жизни глаза Тезиаса. В них прочитал Конан не смерть свою — страстное желание Тезиаса растащить по час­тям душу киммерийца. Конан уже раздумывал, как по­дороже продать свою жизнь, как вдруг неизвестно отку­да поднявшийся ветер легко подхватил гиганта и, сметая все на своем пути, понес его прочь. Конан боль­но ударился о каменную дверь зала. Падая, он увидел черную муху; муха бормотала что-то невнятное, от нее к двери исходили малиновые лучи.

— Где тебя носило, Пелиас? Я едва не отдал душу этому вампиру!

Муха не ответила, продолжая бормотать заклина­ния. Каменная дверь наконец распахнулась, и волшеб­ный ветер вновь подхватил Конана, унося его из страш­ного подземелья.

— Прости меня — я не пришел к тебе на помощь, Конан, — прожужжал Пелиас, когда ветер вынес их на поверхность. — У человека свои опасности, у мухи свои: я попал в паутину.

— Тезиас отлавливал своего учителя? — деловито осведомился Конан.

Муха густо покраснела, и варвар, не выдержав, рас­хохотался: он впервые видел, как краснеют мухи и как краснеет Пелиас.

— Паутина обыкновенная, — буркнуло волшебное насекомое. — Мне пришлось превратить паука в аппе­титное дерьмо, и только после этого мне удалось по­рвать паутину. Когда я выбрался, ты уже отпустил Те­зиаса. Позволь мне вернуть тебя в Гарантию — здесь мы уже ничего не сможем сделать!

— Нет, Пелиас, за мной кое-какой должок, и я не уйду, пока не возвращу его по адресу! — угрюмо произ­нес Конан и двинулся внутрь королевского дворца. Он хорошо знал, где находятся апартаменты Тараска.

С немедийским королем он столкнулся прямо в дверях опочивальни. Конан был по-прежнему безору­жен, но не сомневался, что свернуть шею Тараску будет легче, чем задушить Тезиаса.

— Я принес тебе смерть, собака! — заревел Конан, готовясь прикончить Тараска голыми руками. Но тот почему-то не испугался. Отступив вглубь комнаты, Тараск спокойно молвил:

— Ты можешь убить меня. Жизнь, которую я при­нужден вести сейчас, не дорога мне. Но, думаю, теперь не это главное; убить меня ты сможешь всегда, а вот проклятый карлик с каждым часом становится все сильнее!

Удивленный такой речью, Конан спросил:

— Есть ли у тебя что-то, что дало бы тебе право жить?

— Да! — Тараск достал из тайника большую книгу в сверкающем голубом переплете. Книга казалась камен­ной, так срослись ее страницы с переплетом.

Черная муха, вертевшаяся вокруг головы кимме­рийца, увидев книгу, чуть не свалилась на пол.

— Клянусь Иштар, это же великая Книга Судеб! Да ради того, чтобы забрать ее у Тезиаса, я сохранил бы жизнь самому Сету! — вопил Пелиас.

— Какую игру ведешь ты, Тараск? — словно не слыша волшебника, спросил Конан.

— Уничтожь Тезиаса! — ответил король Немедии. — Не знаю, поможет ли тебе эта книга, но знай: карлик дрожит над нею. Думаю, она для него бесценна. Чудом я выкрал ее, пока он был занят схваткой с тобой...

Тараск еще что-то хотел сказать, но муха не выдер­жала: обратившись человеком, Пелиас вырвал Книгу Судеб из рук опешившего короля.

— Давай ее сюда, недоумок! Не твоим лапам пач­кать бесценную книгу! Не был бы ты таким негодяем — не пришлось бы тебе сейчас просить своего злейшего врага избавить тебя от карлика! Зачем пригрел его? Что, отомстить захотелось? Вот ты и отомстил — самому себе за свою глупость! — приговаривал Пелиас, терзая пронзительным взглядом ничего не понимавшего Тараска.

Король Аквилонии с интересом взирал на забавную сцену. Наконец он счел нужным представить волшеб­ника своему венценосному врагу:

— Это Пелиас, чародей из Ханарии, что в Хорайе. Книгу Судеб карлик украл именно у него.

Услышав сие известие, Тараск перешел в наступле­ние. Осуждающе глядя на волшебника, он сурово про­изнес:

— Тебе ли, чернокнижнику, осуждать меня?! Сам хорош! Карлик не раз поминал тебя добрым словом! Воистину ты многому научил своего выкормыша! Не будь тебя и твоей науки, шакал давно бы гнил где-ни­будь в нищете и безвестности! А книга — что книга? Прятать нужно лучше, если не хочешь быть обворован­ным!

Злобно глядя на немедийца, маг уже вытянул палец, чтобы стереть в порошок дерзкого негодяя. Крепкий пинок Конана заставил Пелиаса взять себя в руки.

— Довольно драться, петухи! Оба хороши! Ладно, Пелиас, можешь ли ты показать нам, что делает Тезиас?

Два короля и волшебник обратились к зеркалу Лазбекри.

...Карлик все еще лежал на холодном полу, с трудом | оправляясь от схватки с Конаном.

— О, да ты хорошо потрепал этого шакала, — зло­радно произнес Тараск.

Конан не удостоил его ответом. Тезиас поднял голову. Застывшее людское море невидящими глазами смотрело на него.

— Ты, — Тезиас обратился к крепкому парню, в ко­тором Конан узнал Алкемида, — отдай мне твою жиз­ненную силу!

Алкемид вскрикнул; искрящееся облако отделилось от его тела и вошло в плоть Тезиаса. От того, кто был Алкемидом, осталась лишь густая лужица омерзитель­ной жидкости цвета гнилых яблок.

— Протоплазма, — философски констатировал Пе­лиас.

— Проклятие! — вырвалось у Конана. Тараск мол­чал.

Тезиас уже стоял на ногах, полный жизненной силы. Энергетический вампир был бодр и готов про­должать прерванную Конаном церемонию.

По мановению руки карлика в чаше зажегся осле­пительный голубой огонь. Повинуясь немому приказу Тезиаса, лишенные воли люди ступали на ведущий к чаше трап, ставший последней дорогой для их тел и душ. И вот первые жертвы бросились в голубое пла­мя. Тезиас весело засмеялся. Жизненная сила несчаст­ных, поднимаясь, как пар, вверх, накапливалась в огромном стеклянном шаре, неподвижно висевшем над жертвенной чашей.

— Пелиас, ты можешь остановить это? — не выдер­жал Конан.

В ответ старый волшебник лишь отрешенно пока­чал головой. Тем временем все новые и новые жертвы исчезали в страшном неземном пламени. Искрящиеся облака жизненной силы поднимались внутрь шара, где они смешивались в клокочущую голубую массу. Как за­вороженные, взирали люди на ужасную картину, де­монстрируемую им бесстрастным зеркалом Лазбекри.

Вскоре в адском пламени исчезла последняя жер­тва. От пяти тысяч человек осталась только их жизнен­ная сила, которой отныне безраздельно владел Тезиас. Даже протоплазма — и та сгорела в голубом пламени, бушевавшем в жертвенной чаше.

Торжествующий Тезиас обошел чашу_; Воздев глаза I вверх, он увидел холодное голубое солнце, горевшее в огромном шаре. То была его сила, его энергия, его бу­дущая Абсолютная Власть...

Но и это был не конец. Изумленные люди у зеркала видели, как, повинуясь взмаху руки карлика, в стене зала открылась дверь и Тезиас вошел в маленькую ком­натку. Единственной «мебелью» ее был прозрачный ог­ромный кристалл, похожий на большую хрустальную раковину. Тезиас открыл верхнюю створку кристалла-раковины и улегся на невидимое ложе. Как только кар­лик закрыл глаза, верхняя створка раковины герметич­но затворилась за ним.

Не ведая, что это означает, короли и волшебник внимательно смотрели на раковину и покоящегося внутри нее маленького человечка. Но ничего не проис­ходило — карлик если и не умер, то уж точно крепко спал в своем хрустальном гробу, отрешенный от осталь­ного мира.

— Попробую поразить его, — сказал Пелиас и про­изнес магическую формулу. Из его груди вырвался белый огонь. Казалось, огонь жил и обладал разумом.

— Убей его! — велел огню волшебник, указывая на изображение в зеркале.

И вот Полиасов огонь обрушился на раковину, где спрятался карлик. Но что это?! Огненный меч, ударив в кристалл, неожиданно был остановлен такой же про­зрачной, как и сам кристалл, голубой стеной. Огонь Пелиаса охватил уже всю раковину, стремясь добраться до маленького тельца, но голубая аура надежно охраня­ла раковину со всех сторон. Спящий карлик даже не пошевелился.

— Бесполезно, — устало сказал Пелиас. — Он поза­ботился о своей безопасности.

Посланный волшебником огонь погас, и в тот же миг исчезла голубая аура вокруг раковины.

— Зеркало, покажи зал с чашей! — внезапно дога­дался Конан.

...В Жертвенном зале никого не было. И все же что-то происходило. Клубящееся внутри стеклянного шара голубое облако меняло форму.

— Оно сжимается! — воскликнул Тараск.

И действительно, концентрат жизненной силы, украденной Тезиасом у пяти тысяч отважных мужчин, все более уплотнялся, уменьшаясь в размерах. Наконец он превратился в синюю горошину, едва различимую для человеческого взгляда. Горошина, двигаясь вверх, к сводам пещеры, прошла сквозь стекло и... исчезла.

Глава IV

«Проклятие Преисподней»

Душа Тезиаса неслась сквозь пространство, купаясь в горячих информационных потоках Земли. Оставив свое человеческое тело в хрустальной раковине, она вобрала в себя нервную энергию пяти тысяч человек и устреми­лась навстречу своей судьбе.

То, что покоилось на невидимом ложе в подземелье Бельверуса, уже не было Тезиасом. Нет, Тезиасом была эта бестелесная сущность, мыслящая и живущая вне своего материального тела — его душа.

Тезиас мчался на восток; давно уже остались позади Кезанкийские горы, море Вилайет, и исчезли Гирканские степи. Тезиас летел над неизвестными землями. Возможно, он был первым человеком, видящим их во­очию. Да, он ведь по-прежнему был человеком, хоть и без тела.

Неизведанные земли сменились океаном. Разочаро­вание все более овладевало Тезиасом. Внизу мелькали какие-то острова, но они были еще менее примечатель­ны, чем материк. Не зная, куда направиться дальше, Тезиас завис в воздухе. Внезапно он осознал, что ин­формационный поток несет его. Покинув этот поток, он попал в другой. Как и первый, этот поток мягко по­ворачивал на юго-восток. «Осмысленное» движение вольного информационного потока, да еще в совер­шенно ненаселенной части Земли, посреди безбрежно­го Восточного океана, весьма удивило Тезиаса. Вскоре он убедился, что все без исключения информационные потоки двигались, словно притягиваемые магнитом, в одном и том же направлении. Он решил следовать за ними. Между тем океан становился все более безжизнен­ным. Здесь не было даже насекомых. Всмотревшись в толщу вод, Тезиас не заметил какой-либо жизни и там. Казалось, сам воздух застыл в этой части земного шара. Даже солнце светило как-то по-особому — тускло, не­мощно, словно кто-то поглощал солнечные лучи...

Информационные потоки поворачивали на юг. Те­зиас уже клял себя за то, что углубился в эти мертвые земли (вернее, воды), когда внезапно на горизонте по­казалось какое-то свечение. По мере приближения к его источнику Тезиас все явственнее осознавал, что туда и движутся бесчисленные информационные пото­ки. Казалось, прямо в океане сняло второе солнце, притягивая их.

Подлетев еще ближе, так что удивительный объект, являвшийся источником свечения, был виден воочию, Тезиас остановился. Очарованный, он взирал на от­крывшееся ему зрелище. Посреди мертвого океана воз­вышалась гигантская, не менее мили высотой, сереб­ристая пирамида. Она была заключена в оболочку из ослепительно светящегося воздуха. Кроме пирамиды, в открывшемся взору Тезиаса мире ничего не было. Пи­рамида была и солнцем, и небом, и твердью этого мерт­вого мира. Не существовало ни ветра, ни воздуха, и даже сам океан возле удивительной пирамиды застыл, словно зеркало. В мире пирамиды господствовала! мертвая космическая тишина. Как океанские волны в бурлящий водоворот, закручивались в гигантскую во­ронку мощные информационные потоки, поглощае­мые светящейся аурой пирамиды. Из пирамиды же не исходило ничего. Информационные потоки, словно ручейки в море, впадали в ослепительную пирамиду, и | ни один из них не возвращался обратно.

Дата добавления: 2015-06-04