Возьми мой страх! 9 страница

— Будь спокоен, король Аквилонии! Умру, но со­храню сей драгоценный кувшин! — прочувственно от­ветствовал бледный жрец. — С нетерпением буду ждать тебя, не задерживайся. Но почему же ты не берешь с собой меч?

— Да что-то подводить он меня начал; что это за 1еч, если он не может пустить кровь какому-то карли­ку, — мрачно пошутил Конан. — И потом, в воде он будет больше обузой, чем оружием! Я беру лишь доб­рый стигийский кинжал и этот камень, Сердце Аримана.

— Удачи тебе! — воскликнул Хадрат. Конан разбежался, прыгнул, и его могучее тело с лом погрузилось в студеные воды Стикса. Проводив короля взглядом, Хадрат устало присел на берегу. Ему оставалось только ждать.

...Конан не представлял, куда именно следует. Ориентир, выданный Сетом, — «мрачная пещера, что скрыта водами Стикса», — ни о чем не говорил, этой проклятой богами стране все велюры были мрачными, и никому не ведомо, сколько их скрывает река. Никаких указателей на берегу, естественно, не было. Но инстинкт подсказывал варвару: он на верном пути. Повинуясь инстинкту, он все глубже и опускался в эти темные воды, пока не коснулся дна.

Абсолютный мрак был истинным повелителем это подводного мира. Конан шел по илистому дну, и его глаза постепенно привыкали к темноте. Внезапно он почувствовал какое-то движение за своею спиной привычно потянулась к кинжалу, но Конан сдержал себя. Ясно было: неизвестное существо живет в этом мраке, это его мир. Киммериец же не видел чудо, не знал его размеров, повадок, возможностей. Сражаться вслепую, да еще в воде, было самоубийственно. К тому же его смерть будет означать крушение всех надежд одолеть призрачного бога...

Конану потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Он бесшумно повалился на спину и вжался в ледяной песок. Ни один мускул не дрогнул на его могучем теле. Человек замер, затаив дыхание. $ Между тем неведомое существо прошелестело мимо, задев Конана чем-то скользким и холодным — Крылом ли? хвостом? плавником? щупальцем? Конан этого не знал. Нечеловеческих усилий стоило ему сдерживать дыхание. Он уже долго находился под водой — дольше, чем мог выдержать обычный человек. Белая пелена начала обволакивать его сознание, он задыхал­ся. Перед ним, как в мгновенном сказочном сне, про­бежала вся его жизнь — кровавые битвы, теплые тела женщин, отчаянные схватки с волшебниками и созда­ниями иных, неназываемых миров. Его железная воля сумела побороть смертельное наваждение, он был еще жив и умирать здесь не собирался.

Тактика его оказалась правильной — существо от­ступило, скрывшись в неведомой толще вод. По-види­мому, тварь охотилась только за движущимися целями; Конан же таковой не был. Киммериец вскочил на ноги. Он должен был подниматься на поверхность — или по­гибнуть, лишенный воздуха. Во всяком случае он мог спуститься сюда еще — столько раз, сколько потребует­ся, чтобы отыскать Хьяхъю.

Вдруг краем глаза он заметил слабый свет. Свет был неподвижен. Конан рванулся на источник света и через несколько секунд больно ударился о скалу. Человек за­дохнулся, но перед тем успел рассмотреть в полуметре сбоку от себя большое округлое отверстие в камне, из которого как раз и струился свет. Изогнувшись, Конан скользнул в отверстие.

Он оказался в узком подводном тоннеле; свет, при­влекший его внимание, шел откуда-то сверху. Конан всплыл и — о чудо! — здесь, под толщей вод Стикса, был воздух! Конан жадно дышал. С воздухом пришли к нему новые силы, а с ними и стремление идти в своих поисках до конца.

Киммериец поплыл по тоннелю — вперед, на свет. По мере продвижения он все более чувствовал, что воз­дух становился каким-то странным. Да, очень стран­ным! Это был удивительно чистый, перенасыщенный кислородом, но в то же время ужасно пахнущий воздух. Вонь, несоизмеримая даже с вонью от тел демонов, разъедала его органы дыхания. Но он продолжал плыть вперед.

И вот коридор закончился, открыв большую, ярко освещенную каменистую площадку. Конан выбрался

из воды и поднялся на площадку. От неожиданности он чуть было не свалился обратно; если бы здесь, под водами Стикса, он увидел свою столицу Тарантию, он вряд ли удивился бы больше. И немудрено: впереди него, насколько хватало взгляда, раскинулась пещера. Таких колоссальных подземных пещер он не видел ни­когда! Это был целый мир — со своим небесным сво­дом и горизонтом, теряющимся в далекой коричневой дымке. Даже орлиный взор киммерийца не смог раз­глядеть, где же заканчивалась грандиозная пещера — границы ее находились за пределами видимости.

Необъятная пещера имела правильную эллипсоид­ную форму, как будто не мать-природа, а некий необы­чайно могущественный маг, истинный мастер своего ремесла, сотворил в камне этот подводно-подземный мир. Только вот зачем? Мир был пугающе однообразен; могучие своды полукругом охватывали озеро, которое плескалось в этой пещере. От озера к сводам поднима­лись какие-то испарения, словно озеро дышало. Ввер­ху, под сводами пещеры, эти испарения светились, и их желтоватый свет равномерно освещал все вокруг.

Вонь стала невыносимой, когда Конан подошел по­ближе к озеру. Вид озера поразил его еще больше, чем размеры и форма пещеры. Он мог поклясться, что озеро состояло не из воды, а целиком из вонючей ко­ричневой слизи! От отвращения Конана стошнило. Если Хъяхъя живет в этом озере, должно быть, это омерзительнейшая тварь! Конан внимательно всматри­вался в поверхность озера. Озеро воистину было более чем странным, как будто здесь, в этом подземном мире, действовали иные законы природы! Беспорядочные волны слизи перебегали по коричневой глади озера, хотя никакого ветра не было и в помине. Конан не за­метил и ни одного островка, за исключением большой плоской скалы почти у самого берега, обращенной к каменистой площадке, где он стоял. Казалось, скала также состояла из коричневой слизи, правда, застыв­шей. И еще, загадочное озеро не давало прилива! Волны слизи бегали по середине озера, но к берегу не приближались. Кроме волн и испарений, здесь не было никакого движения.

Конану надоело ждать, вдыхая вонючие ароматы циклопического озера. Он громко свистнул. Этот свист мгновенно разнесся под сводами необъятной пещеры и ушел куда-то вдаль. Если в глубинах вонючего озера кто-то прячется, этот Некто должен был наверняка ус­лышать свист, подумал Конан. Но ничего не происхо­дило — в этом мире жили только волны и испарения. Конан свистнул снова — с тем же результатом. Он смачно выругался — эха не было. Стоило переться в Стигию, рисковать жизнью в глубинах Стикса — и это только ради того, чтобы вдыхать вонь безжизненно-смердящего подземного озера!

— Ну и болван же я! Кому поверил — Сету! — про­бормотал он про себя, собираясь обратно. — Нету ни­какого Хьяхъи!

Новое движение привлекло его внимание. Он ошеломленно протер глаза. Нет, они его не обманывали! Коричневая слизь ползла вверх по плоской скале!

Последующее заставило Конана не только снова протереть глаза, но и стукнуть себя по лбу, ущипнуть ухо, подпрыгнуть на месте. Он не бредил, нет... Волна коричневой слизи, презрев земное тяготение, докати­лась до вершины плоской скалы, затем застыла. На гладкой поверхности скалы стали быстро вырисовы­ваться мельчайшие белые пятнышки, эти пятнышки стремительно сливались друг с другом, образуя вычур­ные линии...

— Забери меня Кром, если это не древнее стигий­ское письмо! — испуганно прошептал киммериец. Жизнь научила его разбираться в разных языках, и те, что были ему хотя бы поверхностно знакомы, он узна­вал сразу.

И действительно, вычурные белые линии образовы­вали буквы, буквы составляли слова, а слова эти имели смысл!

«Хъяхъя есть. Хьяхъя перед тобой», — прочел Ко­нан.

— Где? — выдавил из себя ошеломленный кимме­риец.

Новая волна слизи покатилась вверх по скале и сло­жилась в слова:

«Перед тобой. Ты Конан. Конан пришел к Хьяхъе рад».

Король понимал, что кто-то посредством слов, чу­дным образом появляющихся из озерной слизи, разговаривает с ним.

— Я не вижу тебя! Покажись, Хъяхъя! — попросил

Как и прежде, ответом ему стала новая волна слизи, катившаяся вверх по скале и сложившаяся в слова:

«Ты видишь Хъяхъю, Конан. Хъяхъя перед тобой, думай».

Но Конан по-прежнему ничего не видел, кроме не­коей пещеры, вонючего озера и одинокой плоской.

— Ты скала! — догадался киммериец, хотя трудно то представить, что скала умеет мыслить и разговаривать.

«Нет. Хъяхъя не скала. Хъяхъя — озеро».

— Что?! — переспросил Конан. В жизни ему приходилось встречать разные существа, безмерно далекие от людей, даже пришельцев с иных планет, ни в чем похожих на человека, — как тот гость с изумрудной ей и головой слона... Положим, в живую скалу он поверить — существа из камня нет-нет, да и встречались ранее на его пути. Но живое, говорящее озеро — уж слишком! «Хъяхъя — озеро», — повторила волна слизи.

— Вот эта вонючая слизь и есть Хъяхъя?! Ты — озеро?!

«Да».

— Но как?! — киммериец был изумлен настолько, что забыл о цели своего визита. «Хъяхъя — озеро. Так стало. Раньше Хъяхъя был Хъяхъя жил на далекой планете. Там было мало еды для Хьяхъи. И тогда Хъяхъя отправился искать еду, — коричневые волны быстро набегали на скалу, так что Конан едва успевал считывать с нее мысли озера. — Много миров посетил Хъяхъя. Но везде было мало. Наконец Хъяхъя достиг Земли. Здесь еды было много. Хьяхъе понравилось на Земле. Хъяхъя стал расти, размножаться. Хъяхъя — это когда много.

Много существ, из них состоит Хъяхья. Как части, из которых состоит твой организм. Но Хъяхъя — много организмов, один разум. Один на всех», — пояснило озеро.

— И что произошло потом?

«Хьяхья был большой. Как целый город. Хъяхья пи­тался живыми. Хъяхья санитар. Хъяхъя ел траву, дере­вья, животных, людей — все, что живое. Это было пять­десят тысяч лет назад. Змеиный народ правил тогда на Земле. Хъяхъя ел змей. Хьяхья полезный — ел змей, выдавал кислород, очищал Землю. Но Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде, — Конан насторожился, — следил за Хъяхьей. Однажды он велел Хъяхъе покинуть Землю. Но Хъяхъе было хорошо здесь. Хъяхья остался санитаром. Тогда Сидящий-в-Пирамиде сказал, что Хьяхья угро­жает туземной жизни. Он пригрозил, что накажет Хъяхъю, если Хъяхъя не покинет Землю. Но Хъяхья остался. И вот наступил день, когда Хьяхья съел половину змеиного народа. Хьяхья хотел еще, но вмешался Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде. Он пронзил Хъяхью холодны­ми голубыми лучами, растопил тело Хъяхьи и заточил в эту пещеру. Так Хьяхья стал озером. Хъяхъе никогда не выбраться наружу — такова воля Того-Кто-Сидит-в-Пирамнде».

Удивительная история мыслящего озера потрясла душу и разум Конана. Он не знал, что и думать. Конеч­но, озеро было омерзительным, да и существо, в древ­ние времена пожиравшее все подряд, не внушало сим­патию. Но, с другой стороны, то, что Хъяхъя уничтожая гнусный ползучий народец, источник зла, говорило в его пользу. И, конечно, короля не могла не тронуть пе­чальная судьба Хъяхъи.

— Почему Сидящнй-в-Пирамвде защитил змей? Он заодно с ними?

«Нет. Хъяхья сам многого не понимает. Но Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде никому не помогает».

— Почему же он помог спастись Тезиасу? — в яро­сти вскричал Конан.

«Хьяхъя этого не знает. Хъяхья может только дога­дываться. Наверное, Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде решил, что демон — большее зло, чем Тезиас».

— Если бы... — мрачно проворчал Конан. Он вспомнил, зачем пришел сюда. — Постой! Откуда ты знаешь о Тезиасе? Ты поможешь мне, Хьяхъя? Я расскажу, что привело меня к тебе.

«Не трудись. Хъяхья знает историю Конана».

— Но откуда? — изумился киммериец.

«Хъяхья многое знает. Хьяхья поможет тебе. Хьяхья ждал этого дня пятьдесят тысяч лет. Хъяхъя отомстит Тому-Кто-Сидит-в-Пирамиде».

— Так значит, можно одолеть Сидящего-в-Пира­миде? «Нет. Нельзя. Его не одолеть. Хъяхья имел в виду горе».

— Ты морочишь мне голову, слизь! Как можно отомститъ тому, кого нельзя одолеть? Наши боги говорят, Сидящий-в-Пирамиде всемогущ!

«Нет. Он всемогущ для тебя, для Хъяхъи, для твоих человеков — для тех, кто здесь. Но создавшие Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде сильнее его. Хьяхья видел одного них. Это разумы с далеких звезд — забудь про них, Конан. На Земле Сидящий-в-Пирамиде всемогущ».

— Да кто же он такой, ты можешь мне сказать?

«Он мозг. Маленький искрящийся мозг. Размером с эй кулак».

Конан посмотрел на свой кулак. Ему нелегко было постичь, как маленький мозг способен править миром.

— И этот мозг всемогущ? — недоверчиво молвил киммериец. «Да».

— Ты видел его, Хъяхья?

«Нет. Чтобы его увидеть, душа должна оставить тело и войти в пирамиду».

«Вот почему карлик называет себя Великой Ду­гой», — подумал Конан.

— Но ведь Тезиас сделал это!

«Да. Его душа вошла в пирамиду, и Сидящий-в-Пирамиде принял ее. Твой враг силен теми знаниями, ко­торые Сидящий-в-Пирамиде дал ему. Тезиас летает в пирамиду и с каждым разом становится сильнее». — Почему Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде дает Тезиасу власть над миром?

«Сидящему-в-Пирамиде неважно, кто правит ми­ром. Он дает знания любому, кто приходит к нему. Пришел Тезиас».

Постепенно картина в глазах Конана прояснялась.

— Как ты собираешься отомстить Сидящему-в-Пирамиде? Постой... Ты поможешь мне одолеть Тезиаса и тем самым отнимешь у Сидящего-в-Пирамиде его уче­ника! Так?!

Озеро заволновалось.

«Ты догадался. Я дам тебе средство, которым можно убить твоего врага. Возьми».

Крутая волна коричневой слизи вынесла на берег! кусок белого металла. Конан поднял его. Предмет был! размером с большую золотую монету, но имел два заостренных конца. Он напоминал двухконечный брил­лиант. Концы предмета были чрезвычайно острыми, так что Конан едва не укололся. В середине диска имелся нарост, ухватившись за который, можно было двумя пальцами удерживать предмет.

— Что это? — спросил король, обращая свой взор к плоской скале.

«Эта Ромб Яхкунга. Хъяхъя дарит его тебе. Очень давно Хъяхъя взял его на далекой планете, где живут существа без тела. Ромб Яхкунга — это их темница. Душа, попав в Ромб Яхкунга, не вырвется обратно».

— Но как им пользоваться? Он такой маленький...

«Ты должен поднести Ромб Яхкунга к лицу фанто­ма, и тогда Ромб втянет в себя душу Тезиаса. Твой враг умрет — Хьяхья будет отомщен».

Конан готов был плясать от радости. Вот оно, их спасение и спасение всего мира — этот маленький ку­сочек неведомого белого металла! Внезапно мозг коро­ля прожгла тревожная мысль.

— Послушай, Хьяхъя, а если Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде узнает о твоем плане и предупредит Тезиаса или, того хуже, помешает мне?

«Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде уже обо всем знает. Он слышит и видит нас. Всех. Всех сразу».

— И какого дьявола тогда... — озадаченно молвил Конан, но мыслящее озеро перебило его;

«Ты не повял. Сидяшему-в-Пирамиде не важно,

отомстит ли ему Хъяхъя или нет. Это важно для Хьяхъи. Сидящему-в-Пирамиде не важно, победишь ли ты Те­зиаса или Тезиас — тебя. Это важно для тебя и для Те­зиаса. Хъяхъя думает, что Тот-Кто-Сидит-в- Пирамиде не будет тебе мешать. Он никого не убивает и почти не вмешивается в земные дела. Но Хъяхъя может ошибать­ся. Во всяком случае ты должен попробовать».

— Да, Хъяхъя, я сделаю это! — твердо заявил ким­мериец. — Не знаю, как отблагодарить тебя!

«Ты не можешь отблагодарить Хъяхъю. Хъяхъя — узник. Вечный узник планеты, которую полюбил. Но ты можешь дать Хьяхъе подкрепиться, и Хъяхъя не за­будет тебя».

— Что ты имеешь в виду? — насторожился король. «У тебя есть Сердце Аримана. Оно дает жизнь, брось Хьяхъе Сердце, и Хъяхъя подкрепится его силой».

Отдать озеру Сердце Аримана Конан не мог — даже в обмен на Ромб Яхкунга. Он понимал всю ценность волшебного камня.

— Нет, Хъяхъя, я не моту дать тебе Сердце. Оно принадлежит но только мне — всему человечеству, всем хайборийским богам. Это Сердце и моего королевства. Горе ждет мир, если Сердце Аримана не будет биться в главном храме Митры в моей столице Тарантии. Про­сти, я не отдам его тебе.

По озеру пошли крутые волны. На плоскую скалу поползла новая порция слизи. Конану показалось, что буквы древнего стигийского письма, посредством кото­рых с ним общался Хъяхъя, искривились.

«Ты опять не понял. Хъяхья отдаст Сердце. Хьяхъе нужна минута, чтобы подкрепиться. Сердцу ничего не будет. Дай».

— Почему я должен тебе верить, озеро? — хмуро спросил Конан.

«Потому что Хъяхъя мог отобрать у тебя Сердце, не спросив разрешения. Потому что Хъяхъя мог обменять Ромб Яхкунга на Сердце Аримана. Хъяхъя не сделал этого. Верь Хьяхъе, как Хъяхъя поверил тебе».

Хъяхъя дал Конану надежду, и киммериец не мог неблагодарно сбежать, оставив несчастное существо плескаться в этой пещере-темнице. Скрепя сердце он бросил волшебный камень в озеро. И тогда на его гла­зах озеро коричневой слизи вдруг просветлело. Уду­шающая вонь, проникающая во все поры организма, отступила. Конану показалось, что озеро что-то радост­но шептало. Через минуту, как и было обещано, корич­невая волна прибила алый камень к берегу, к ногам ко­роля.

«Спасибо, Конан. Ты отблагодарил Хъяхъю. Хъяхъя твой друг. Если тебе понадобится помощь, обращайся к Хъяхъе. Хьяхья мудр. Хъяхья поможет тебе».

— Нет уж, клянусь Кромом, мне бы справиться с Тезиасом, а там я как-нибудь сам обойдусь, — криво усмехнулся киммериец. Он не любил выслушивать сан­тименты, особенно если они исходили от какого-то озера. — Впрочем, подожди, Хъяхъя. Проклятый кар­лик превратил мою жену в воду. Знаешь ли ты, как рас­колдовать ее?

«Хъяхъя многое знает. Твоя жена стала жертвой обыкновенной магии. Убьешь того, кто ее заколдо­вал — освободишь жену».

Конан осторожно спрятал Ромб Яхкунга в складки набедренной повязки. Белый кристалл был ключом ко всему, что он должен был вернуть, — и к возвращению Зенобии тоже.

— Прощай, мыслящее озеро, — я не забуду тебя! — сказал киммериец.

Он уже собирался прыгать в подводный тоннель, когда что-то заставило его обернуться. Озеро волнова­лось. На плоской скале светилась надпись:

«Берегись, Конан. Хъяхъя чувствует опасность. Тебя ждет ловушка».

— Что ты имеешь в виду? — недоверчиво молвил че­ловек.

«Брось в воду камень — увидишь».

Конан поднял большой обломок скалы, лежавший на берегу озера, и, размахнувшись, с силой бросил его в воду. Ничего не происходило. Он уже хотел пожурить Хъяхъю, когда вдруг из воды высунулась отвратитель­ная клыкастая морда. За первым чудищем последовало второе, третье, четвертое... Демоны выстраивались на каменистой перемычке, тесня человека к берегу озера. Конан смотрел на демонов, и плоская скала осталась за его спиной, так что Хъяхью он больше не слышал.

Армия тварей тем временем пополнялась — все новые создания Тьмы выныривали из подводного тон­неля. Самый маленький из демонов был раза в полтора выше и крупнее Конана, самый большой же доставал почти до потолка пещеры. Здесь были дети Ночи всех мастей — наземные, подземные, подводные. Демоны не нападали, но красные глаза, пылавшие злобой, и ощеренные слюнявые пасти ясно выдавали их намере­ния.

Конан действительно был в ловушке. С двух сторон его окружали скалы, выход из пещеры преграждала армия демонов, готовых разорвать его в клочья в любую минуту; позади же плескалось огромное озеро коричне­вой слизи.

Наконец один из демонов заскрежетал:

— Сет послал нас за тобой! Ты предал его, Конан-киммериец. Отдай нам то, что передал тебе Хъяхъя, и тогда ты умрешь по-человечески. Иначе мы будем вечно терзать твою плоть и душу, и ты никогда не обре­тешь небесный покой!

«Ага, они уверены, что Хъяхъя мне что-то дал, но не знают, кто такой Хъяхъя, иначе по-другому отнеслись бы к озеру!» — подумал Конан. Его разум работал с ли­хорадочной быстротой. Имея в руках оружие против Тезиаса, он обязан был выжить и довести начатое до конца. Но как спастись от полчища адских тварей? Он наверняка убил бы кинжалом двух-трех демонов, но ос­тальные, без сомнения, в одну секунду растерзают его. Выхода не было...

— Отвечай, человек, что ты предпочитаешь: смерть мгновенную или вечную, мучительную? — зловеще ос­калившись, угрожающим тоном произнес демон-пред­водитель.

Конан не успел ответить. Огромная коричневая волна бесшумно пала на него и смыла в озеро. Слизь попадала в глаза, рот, нос, уши, в каждую клеточку его кожи, и ее ядовитый аромат жег хуже огня. Королю по­казалось, что его бросили в чан с кипящей смолой.

«Что же ты делаешь» Хьяхья?» — силился спросить он, но губы его не слушались. Секунду спустя — эта се­кунда показалась Конану поистине адской! — волна слизи забросила киммерийца на ту самую скалу, с кото­рой он считывал мысли озера. В действительности скала была вовсе не плоской, а, скорее, напоминала широкую стену.

Ударившись о скалу, Конан задохнулся, но мгновение спустя уже обратил свой взор на берег, где бесновались демоны. Очухавшись от неожиданного бегства жертвы, демоны оглашали своды необъятной пещеры омерзительными воплями и отборнейшими проклятия­ми, способными легко вогнать в краску и бывалого пи­рата моря Вилайет.

— За ним! — проревел предводитель демонов, и десяток детей преисподней плюхнулись в озеро, надеясь! вплавь достичь скалы, где лежал Конан. Киммериец видел, как, отчаянно вопя, демоны растворялись в коричневой слизи. Другие безмозглые твари, не усвоив опыт братьев-первопроходцев, тоже попрыгали в озеро, и их постигла та же участь — Хьяхья не побрезговал нечистыми! Наконец последние два демона, взмахнув! перепончатыми крыльями, взлетели над озером, пикируя на скалу. Тогда от коричневой поверхности отделились две волны слизи и струями взметнулись вверх, до­став крылатых тварей. Дымящаяся плоть демонов с шипением осела в озеро.

— Э, Хъяхъя, да ты мне жизнь спас, клянусь Кромом! — осознав происшедшее, пробормотал варвар.

Волна слизи побежала по скале вверх. Догадавшись, что Хъяхъя хочет что-то сказать, Конан согнулся вдвое, чтобы увидеть светящуюся надпись. Вверх ногами чи­тать было трудно, но человек разобрал:

«Нечистые — невкусные. Но Хьяхъе выбирать не приходится — не те времена. Хъяхъя всегда голод­ный — спасибо и за этих тварей».

Определённо, коричневая слизь обладала чувством юмора!

— Ну а как я теперь выберусь отсюда? — спросил киммериец. — Знаешь, Хъяхъя, не обижайся, но пла­вать по тебе — все равно что прыгать в огонь!

Вместо ответа озеро забулькало и вытолкнуло на поверхность большую каменную глыбу. Глыба была плоской. На ней вполне мог уместиться стоящий человек. Коричневые волны подтолкнули плиту к скале.

«Это плот. Прыгай. Хъяхъя перевезет тебя на берег». Конан прыгнул. Глыба, тяжелая сама по себе, даже | не шелохнулась под давлением могучего тела варвара.

— Хъяхъя, ты — силач! — весело прокричал киммериец.

«Плот» пришел в движение и плавно направился в сторону каменной перемычки. Через минуту Конан 5ыл уже на берегу.

«Теперь прощай. Врагов больше нет. Плыви обратно. Отомсти за Хъяхъю».

Конан выразительно махнул рукой на прощание и, I в три шага преодолев узкую перемычку, отделяющую Стикс от Хъяхъи, скрылся в подводном тоннеле.

Путешествие обратно было спокойным. И хотя ночь уже давно вступила в свои права, ни один монстр не потревожил отважного варвара, с победой шествующего сквозь толщу вод. Радостный и возбужденный, король легко вынырнул там, где он оставил Хадрата.

Но Хъяхъя ошибался — враги были. Сильный удар голове лишил Конана сознания. Киммериец повалился обратно в Стикс.

Глава XI

«Проделки Тотоакра»

Конан очнулся на рассвете. Киммериец умел просыпаться мгновенно и мгновенно же приходить в полное сознание. Первое, что он понял, — он был крепко и умело связан. Король открыл глаза.

Над ним, лежащим, стоял стигийский жрец Тотоакр. Злая усмешка, не предвещавшая Конану ничего хорошего, змеилась по его губам.

— Ты жив! — не в силах скрыть изумления, выдохнул Конан.

— А ты думал, моя душа уже сгинула в утробе Того-Чье-Имя-Нельзя-Произносить-Вслух?! — Тотоакр рас­хохотался; так смеются молодые демоны в предвкуше­нии свежей человеческой плоти. — Ты недооценил меня, киммерийский пес!

— Что тебе нужно, стигийский шакал?

— Что мне нужно? — мстительная ухмылка не схо­дила со смуглой физиономии Тотоакра. — Мне нужна твоя шкура, дохлый пес! Но сначала ты расскажешь мне, что сообщил тебе Хъяхъя!

— Нету никакого Хьяхъи! — уверенно заявил Конан. — Надул нас твой бог! Я облазил весь Стикс в округе — ни дьявола не нашел. Нету Хьяхъи!

— Лжешь, смердящий пес! — завизжал Тотоакр. — Сет знает все! Сет знает о Хьяхъе. Сет знает и о том, что ты был у Хьяхъи и разговаривал с ним.

— А Сет не рассказывал тебе, скольких слуг он не­досчитался этой ночью?

— Не в твоем положении острить, собака! — проши­пел жрец. — Забыл: ты в моей власти! А ну отвечай, что это такое?

В толстых пальцах Тотоакра сверкал белый Ромб Яхкунга!

— Почем я знаю? — равнодушно ответствовал ким­мериец. — Мне незнакомы ваши омерзительные об­ряды.

— Не шути со мной, пес! Эту штуку я нашел в твоей набедренной повязке!

Конан наморщил лоб, как будто что-то вспоминая.

— Ну! — грозно нахохлился Тотоакр.

— Прости, жрец, забыл. Я подобрал это в Птейоне. Пелиас, волшебник, — ты его знаешь — объяснил мне, что эту штуку такие, как ты, засовывают себе в ж.., когда...

Мощный пинок в ребра прервал излияния Конана.

— Ну ты и пес! Ничего, я вытяну из тебя правду! По­священным жрецам известны тайные способы разгово­рить любого!

— Не мне бояться пыток! — гордо заметил король.

— Пыток?! Да кровавые обряды людоедов из Дарфара и мясников Зембабве покажутся тебе щекоткой в сравнении с моим искусством! Одно лишь описание того, что я могу сделать, прежде чем ты умрешь, развя­жет тебе язык! Начинать?

— Чего ты хочешь, шакал? Зачем тебе знать, о чем я беседовал с Хьяхъей?

— Вот ты и проболтался! — радостно взвизгнул То­тоакр. — Так-то лучше! Итак, отвечай: кто такой Хъя­хъя?

— Больно мал твой стигийский умишко, чтобы по­нять, кто такой Хъяхъя!

— Впрочем, неважно, — не обращая внимания на оскорбления, заявил жрец. — Отвечай: как справиться с Великой Душой? Я знаю — Хъяхъя сказал тебе это!

— Ну сказал. Тебе-то что за печаль? Вовек не пове­рю, что ты страждешь освободить угнетенных!

— Разумеется, мне плевать на твоих аквилонских блох! Я даже рад, что они подыхают. Нет дела мне и до других хайборийских вшей. Тебе, мертвецу, могу ска­зать правду. Сет, Великий Змей и Князь Тьмы, очень сердит на Тот-Амона. Величайший поклялся нашему богу уничтожить проклятого карлика. И не сдержал слова. — Тотоакр злорадно усмехнулся. — Тот-Амон же послал со мной сотню посвященных жрецов и лучших Мастеров Черного Круга, чтобы мы силой и хитростью добыли средство против карлика. Так и было бы, кля­нусь Сетом, если бы три вонючих северных пса не скормили их души Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произносить-Вслух! Узнав об этом, Величайший проклял меня и велел убить. Мне чудом удалось бежать! Тот-Амон на­значил награду за мою голову...

— Ну, так мы с тобой друзья по несчастью: карлик тоже посулил за меня золото!

— Не перебивай, киммерийский ублюдок! У меня нет с тобой ничего общего! Я верну себе доверие Вели­чайшего! И знаешь, как я это сделаю? Ты расскажешь мне, как покончить с проклятым карликом, затем ты умрешь. Я же предстану перед Тот-Амоном с доказа­тельством своей преданности Сету. А может быть, даже сам убью карлика, и тогда Сет сделает меня верховным жрецом вместо этого старого грифа Тот-Амона...

— Ишь размечтался! — насмешливо протянул Конан. — Ничего ты от меня не узнаешь!

— Это мы еще посмотрим, смердящий пес! Когда я буду отрывать от твоей вонючей плоти кусок за куском, ты живо развяжешь язык!

Конан содрогнулся — таким пыткам его еще не под­вергали. Он стиснул зубы. Тотоакр молча обошел лежа­щего на песке киммерийца.

— У тебя есть немного времени, чтобы еще раз по­думать, пока я буду ходить за своими... инструмента­ми, — многозначительно заявил он.

— Не боишься, что я убегу?

— От этих-то веревок? Нет, клянусь Сетом, легче выбраться из преисподней!

От души расхохотавшись, Тотоакр ушел.

Когда шаги жреца стихли, Конан попробовал свои путы. Воистину проклятый жрец связал его получше морского волка с Барахских островов! Киммерийцу де­сятки раз случалось освобождаться от веревок — раз даже он сжег ради этого свои руки, — но эти оковы были подобны стальной проволоке. К тому же у него не было ни одной свободной конечности: ноги оказались связаны между собой и с руками; вокруг всего тела в песок были вбиты колышки, вокруг которых вилась крепкая веревка. Конан не мог даже двинуть головой — шею также сжимали колышки, а к ним, судя по всему, крепились веревки, охватывавшие уши и голову. Един­ственными частями тела, свободными от пут, остава­лись язык и мужской орган киммерийца. Оба очень нужные для других занятий, в развязывании веревок они были непригодны.

Конан вспомнил, что обещал ему жрец, когда вер­нется со своими адскими инструментами. И если язык варвара жрецу был нужен неприкосновенным, за без­опасность другого свободного органа нельзя было ру­чаться. Конан похолодел. Он высоко ценил свою муж­скую силу, и одна мысль о том, что может сделать злобный и безжалостный жрец, чтобы выпытать при­знание, сводила его с ума. Даже очень вероятно, что Тотоакр, ограниченный во времени, не станет размени­ваться и начнет издевательства над Конаном с главной части тела киммерийца.

Было от чего прийти в отчаяние. Он, король Аквилонии, пробрался в пещеру, где никто не был пятьдесят тысяч лет, добыл спасительный Ромб Яхкунга... И что теперь? Теперь он лежит, как живой мертвец и ждет своего мучителя! Пелиас мертв, погубленный собствен­ным же учеником. Где шляется Хадрат, вовсе неизвест­но. Возможно, его уже тоже нет в мире живых. Что с Зенобией? Не исключено, что кувшин с заколдованным телом его супруги уничтожен. А может, кувшин лежит где-то рядом и он, Конан, просто не видит его? С Серд­цем Аримана и Ромбом Яхкунга все ясно — ими завла­дел Тотоакр. Даже если Конан не проговорится под ужасной пыткой, стигийский жрец все равно сумеет об­ратить в свою пользу мощь Сердца — и зло тысячелетий вновь восстанет из могильного праха...

Дата добавления: 2015-06-04