Возьми мой страх! 5 страница

Тезиас подлетел поближе, чтобы осмотреть поверх­ность пирамиды. Она состояла из неизвестного Тезиасу вещества, больше похожего на застывшую жидкость, чем на металл. Ни одного гвоздя, ни одной щелочки не было видно на ее абсолютно гладкой поверхности. Не было ни входа, ни выхода — в обычном, человеческом понимании. Однако информационные потоки легко проходили сквозь монолит удивительной пирамиды....

Великая Душа еще раз облетел пирамиду. Порази­тельно, но в этом загадочном мире не было ни единой пылинки; ни одна капелька воды не виднелась на зер­кальной глади пирамиды. «Неужели здесь никогда не бывает дождей?» — эта мысль нисколько не удивила Тезиаса. Он посмотрел вверх. Ни одно облачко не заслоняло прекрасное звездное небо, в которое загадоч­ная пирамида устремила свой неподвижный взор.

Энергия, приведшая Тезиаса в этот мир, заканчива­лась. Нужно было решаться. Вручив свою судьбу Тому-Кто-Сидит-в-Пирамиде, Великая Душа слился с одним из потоков и... легко прошел сквозь грань неземной пи­рамиды.

— Приветствую тебя, Тезиас! Ты нашел, что искал!

То, что почувствовал Тезиас, очутившись внутри пирамиды, очень трудно описать доступным человеку способом. Голос шел отовсюду — со всех сторон, сна­ружи и изнутри Великой Души. Но не это было даже столь удивительно, как то, что голоса никакого не было — была только мысль, и она принадлежала... самому Тезиасу. Подсознательно Тезиас знал, что он ничего не говорил и не думал, но — одновременно — он знал и другое: мысль была его, Тезиаса. Как будто кто-то овладел его душой и разумом и жил в них совместно с тем, что еще было самим Тезиасом!

— Ты еще слишком слаб, чтобы понимать себя, — пронеслось в его разуме. — Поэтому я буду беседовать с тобой доступным тебе способом.

...Внутри пирамида казалась крохотной. В сжатом пространстве бушевали энергетические вихри, прон­завшие душу Тезиаса. Но он их не чувствовал. Он суще­ствовал в пространстве, где вовсе не было материи — была только энергия. Энергия в необозримых количе­ствах, движения ее были осмысленными, она жила в образах бесчисленных, накладывающихся одно на дру­гое силовых полей, каких-то излучений и не видимых глазом потоков частиц. В этом мире как будто смеша­лись все земные и неземные стихии: огонь и вода, твердь и ветер, жизнь и вакуум. Воздух, заполнявший внутреннюю полую часть пирамиды, был тяжелее и плотнее, чем гора свинцовых плит. Этого не могло быть — но это было, как будто природа целиком вмес­тилась в этот крошечный мирок, будто разом взыграли все ее тайные и явные силы, непостижимым образом уживаясь друг с другом...

Мир чудовищных энергий неизбежно должен был

разорвать душу Тезиаса на атомы — но этого не проис­ходило.

— Ты первый туземный разум, посетивший мое жи­лище, — возвестил доносившийся отовсюду голос. Да, теперь это уже был голос! Беззвучный, он все же исхо­дил не от Тезиаса.

Вероятно, голос издавало Нечто, очень похожее на мозг, неподвижно висевшее в самом центре бушующих энергетических вихрей. Мозг очень походил на челове­ческий, но был немного меньше и имел форму непра­вильного шара. Шар испещряли мельчайшие бороздки, по которым непрерывно проносились голубые молнии. Несомненно, мозг жил и разговаривал с Тезиасом.

«Кто ты?» — хотел спросить Тезиас, но мозг уже от­вечал:

— Я — Начало и Я — Конец. Я — Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде. Я — Жизнь. Я — Разум и Дух Земли.

— Прошу тебя, говори после того, как я подумаю. Иначе я не смогу понять тебя! — мыслил Тезиас.

— Хорошо, — согласился мозг. — Ты мой гость, и я постараюсь, чтобы ты понимал меня.

Тезиас знал, что его Судьба, к которой он шел, пре­одолевая сопротивление сил Света и Тьмы, — перед ним. Но тысячи вопросов, накопившихся в его мозгу, разом забылись...

— Ты жив? — наконец спросил он.

— О да, я жив! Я живу вместе с этой планетой и буду жить столько, сколько проживет она. Я вечен, как вечна Земля под могучим Солнцем.

— Сколько тебе лет? — Тезиас знал, что задает на­ивные вопросы, но ничего поделать с собой не мог. Од­нако мозг отвечал на них, ничуть не смущаясь:

— Миллиард лет тому назад космический разум со­здал меня, чтобы, заключенный в эту пирамиду, я кон­центрировал в себе Душу и Разум Земли и связывал ее с Космическим Сообществом.

— А разве у планеты могут быть душа и разум?

— Безусловно! Земля — она живая, она мыслит, чувствует и переживает; Земля разумна, иначе бы она была мертва, подобно другим мирам этой звездной сис­темы.

— И ты поддерживаешь эту жизнь?

— Я рад, что ты понимаешь меня! Моя миссия — жить на Земле и охранять ее. Так, узнав, что две планеты — большая и малая — столкнутся и обе погибнут в эй катастрофе, я изменил их орбиты так, чтобы они были во Вселенной в согласии. Большая планета — Земля, малая же известна ныне как Луна.

— Каково же твое имя?

— Имя? — Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде, казалось, был удивлен. — У меня нет имени. Имя нужно человеку, чтобы отличать его от других людей. Имя нужно и любому животному, ибо в мире всегда найдется другое животное, похожее на него. Имена носят и демоны, поскольку и тех, и других больше, чем один. Я же один, и нет на этой планете кого-либо или чего-либо, похожего на меня. Поэтому мне и не нужно имя. Мое имя — это я сам.

— Тогда можно я буду называть тебя Стражем 3емли?

Идея Тезиаса явно понравилась мозгу; стремитель­ные голубые молнии еще быстрее заструились по бес­численным его извилинам.

— Что ж, зови так! Я могу это тебе позволить.

— Скажи же, Страж Земли, как умудряешься ты су­ществовать так долго, с Начала Времени? И как ты дер­жишь в повиновении могучие стихии природы? — допытывался Тезиас.

— Не проси дать тебе то, что погубит твой разум, человек! Люф, демон, предупреждал тебя об этом! «Наверное, это его страшная тайна», — подумал Тезиас, но Страж тут же ответил на невысказанный вопрос:

— Ты ошибаешься, Тезиас. Мне нет нужды скрывать свою сущность, ибо любое знание обо мне не может мне повредить. Но человек не в состоянии ее постичь. Я пришел сюда извне, и детям Земли не дано постичь замыслы тех, кто создал меня.

— Так ты все-таки машина, Страж Земли! — не унимался Тезиас.

— О нет, Великая Душа! Я плод мудрости шестнадцати миров, шестнадцати разбросанных по Вселенной могущественных цивилизаций. Хочешь ли ты знать, что означают шестнадцать граней моей обители? Это шестнадцать групп, каждая из которых помечена чис­лом шестнадцать. Знай: шестнадцать — это число, ле­жащее в основе мироздания. Шестнадцать измерений всего есть во Вселенной. Шестнадцатеричная система счисления составляет основу мудрости. Шестнадцать стихий — четыре из них известны людям. Шестнадцать сторон света — четыре земных и двенадцать космичес­ких. И так далее. В том числе и четыре моих группы: шестнадцать моих обязанностей на Земле, шестнадцать запретов — то, чего я не могу делать, шестнадцать же ограничений.

— Значит, есть что-то, что не подвластно тебе?

— Разумеется. На всякую силу всегда есть еще боль­шая сила.

— Чего же ты не можешь?

— Большей частью это непонятные тебе запреты. Так, я не могу принимать квадро-лучи; я обязан их только испускать. — Тезиас действительно ничего не слышал о квадро-лучах. — Далее, мне запрещено пре­бывать в двух последних измерениях — пятнадцатом и шестнадцатом: они зарезервированы для высших психоэнергетических сущностей. Но есть и запреты, впол­не постижимые для твоего разума. Так, я не волен по­кидать пределы Земли. Не должен я и создавать новые виды жизни — природа должна развиваться естествен­но. Еще мне запрещено изменять прошлое, но факти­чески есть способ обойти этот запрет.

— Как это? — изумился Тезиас.

— Я могу сделать это, используя свою четвертую группу, которую составляют шестнадцать моих особых возможностей. Особыми они названы потому, что тре­буют исключительных затрат энергии. Так вот, я, в частности, могу вернуть любой материальный или энергетический объект в его прошлое, чтобы судьба этого объекта сложилась иначе.

— То есть ты все-таки меняешь прошлое?

— Не совсем. Я изменяю индивидуальный про­странственно-временной континуум объекта таким об­разом, чтобы время или пространство вернулись назад, в определенную точку, когда-то пройденную данным объектом. Отныне эта точка становится его настоящим. Видя, что Тезиас его не понимает, Страж добавил:

— Проще говоря, я как бы отрезаю то время и то пространство, которые неблагоприятны для объекта, и возвращаю его в некую точку, из которой он может продолжить жизнь иначе. Но к этой функции я прибе­гал всего лишь раз.

— Когда это было? — поинтересовался Тезиас.

— Семьсот миллионов лет назад к Земле неслась ги­гантская комета. Если бы она столкнулась с Землей, наша планета перестала бы существовать. Моих сил не хватало, чтобы отклонить траекторию кометы и тем более уничтожить ее — она была слишком далеко, но приближалась с редкостной даже для комет скоростью. Гибель Земли казалась неизбежной. Тогда я вернул Землю на час назад — на большее не хватало моей энер­гии — этот час отныне был вычеркнут из ее истории. За это время гигантская комета прошла там, где должна была находиться Земля, и в конце концов упала на Солнце. Наша планета была спасена.

Тезиас с трудом постигал степень могущества Стра­жа Земли. Он спросил:

— А будущее? Ты знаешь его?

— Да, я могу увидеть будущее, но не более чем на миллион лет вперед. Здесь есть ограничение.

Такой срок Тезиаса не интересовал. С содроганием он промолвил:

— Можешь ли ты, Страж, сказать мне мое будущее?

— Нет! Объект не должен знать, что его ждет впере­ди — на это тоже есть ограничения.

— Но если есть ограничения, значит, что-то можно знать! — настаивал Тезиас.

— Ты умен для человека! Но действительно ли ты хочешь знать, что тебя ждет? Ведь это знание тяжким грузом ляжет на твою душу и во многом изменит твою Судьбу!

— Да! — страстно произнес Тезиас.

— Раз ты настаиваешь, я скажу тебе то единствен­ное, что ты можешь знать о своем будущем. Это касает­ся завершения твоего пути.

— Смерти? — Тезиас вцепился мыслью в искря­щийся мозг. — Ты можешь сказать мне, когда я умру?

— Нет, — ответствовал Страж. — Не «когда», а «как».

— Как же я умру?

— Ты не умрешь, Тезиас, Великая Душа, — торже­ственно произнес Страж Земли, — в человеческом по­нимании смерти. Но ты закончишь жизнь — это прав­да. И произойдет это здесь, в моей пирамиде.

— Ты убьешь меня! — в ужасе вскричал Тезиас. — Но почему?

— Ты снова ошибаешься.

— Но как же тогда... — Тезиас, кажется, сходил с ума.

— Вижу, напрасно я сообщил тебе о будущем, — со­крушенно молвил Страж, однако Великая Душа его уже не слышал. — Но это можно поправить. Ты забыл свое будущее!

— Что я забыл? — очнулся Тезиас. Он действитель­но не помнил, о чем они со Стражем только что говори­ли. — Я помню: ты рассказывал мне, как избавил Землю от гибели. А что это за ограничения, о которых ты говорил?

— Например, мне не позволено уничтожать более пятидесяти процентов существ каждого вида.

— А если это попытается сделать кто-то другой?

— Тогда я воспрепятствую ему!

— Скажи, Страж Земли, какова твоя главная спо­собность — из тех, что я готов постичь? — в своем стремлении знать все больше и больше Тезиас не мог остановиться.

— Знай же: я могу проникать внутрь любого матери­ального объекта этой планеты, будь то капля морской воды или адская тварь, порожденная преисподней! При этом человек останется человеком — со своим разумом и душой, зверь — зверем, камень — камнем. Я способен как бы подселяться в их Я, в том числе и в твое. Я, Те­зиас.

Тезиас был потрясен. Но вспомнив, как его встре­тил Страж, он осознал: Дух Земли мог жить во всех ее обитателях!

Наконец он спросил Стража:

— Раз ты всемогущ, почему же на свете правят порок и несправедливость? Почему господствует Зло? Почему ты миришься с существованием ада?

— Я не мессия, и нести Добро в этот мир — не моя функция. Ты верно подметил: я Страж, моя задача — оберегать эту планету и саму жизнь на ней. Мне нет дела до частных проблем туземных разумов. За свою жизнь я видел столько крови, что она могла бы трижды покрыть Землю могучим океаном. Но мне нет до того дела: нет, пока, как я уже тебе сказал, число жертв не достигнет пятидесяти процентов существ каждого вида. Я наблюдал миры и более, и менее жестокие, чем тот, в котором ты живешь. Что же касается Мирового Зла, оно недаром заключено в преисподнюю. Зло необходи­мо жизни точно так же, как и Добро. Поверь мне, про­жившему миллиард лет: в сущности, Добро от Зла не­многим отличается. Но если не будет Зла, не будет и Добра. В мире все относительно — таков Основной Закон Вселенной. Моя же главная задача — удержать Добро и Зло этой планеты от взаимоистребления, ведь жизнь и прогресс — это постоянная борьба Добра и Зла. Если эта борьба прекратится, в тот же миг закон­чится и сама Жизнь!

Страж Земли помолчал, а затем, словно вспомнив что-то, добавил:

— И еще одно, Тезиас. В твоей душе давно читаю я наивную надежду использовать меня для претворения твоих амбициозных замыслов. Не тешь себя понапрас­ну — Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде не помогает тузем­ным разумам! Станешь ли ты повелителем мира или же будешь гореть в геенне, терзаемый злобными демона­ми, — в том не будет моего участия. Я не бог, и мне ни­чего не нужно от существ, населяющих Землю — ни молитв, ни жертвоприношений, ни прославлений.

— Но неужели ты ничего не сделаешь для того, кто единственный за миллиард лет посетил тебя, Страж Земли? — в отчаянии вскричал Тезиас.

— Я сделаю для тебя то, что сделал бы для каждого туземного разума. Я дам тебе Знания — столько, сколь­ко ты сможешь взять. Я научу тебя тому, что давно за­быто или никогда не было известно на этой планете.

А вот как ты распорядишься этими Знаниями — на то твоя воля! Готов ли ты, Тезиас, принять эти Знания?

«Что ж, нужно брать, пока дают и что дают», — со­крушенно подумал Тезиас. Он не успел ничего ответить Стражу, когда тот сказал:

— Я рад, что ты согласен. Ведь Знание — это един­ственное истинное богатство Вселенной, одинаково ценное во всех ее мирах.

— Прости, Страж, мою дерзость! У меня есть еще одна проблема...

— Ты снова не прав, Великая Душа! Не одна, а две: ты беспокоишься, как вытащить свое тело из каменно­го гроба, не так ли? Но ты не знаешь, что время в пира­миде течет медленнее, чем в остальном мире, и, пока мы здесь беседовали, прошли часы; твое тело в ракови­не остыло, и из него ушла жизнь!

Сказать, что Тезиас был уничтожен, — значит, ни­чего не сказать! Он понял, что, встретив Абсолютное Величие, он потерял самое Жизнь!

— Ты жестоко подшутил надо мной, Дух Земли! Чем я прогневал тебя, того, кому чужды страсти человечес­кие?! Я остался без тела, и моя голая душа даже не имеет силы, чтобы выбраться из твоего застывшего мира!

— И опять ты не прав! Четырехрогий Аль-Киир, верно, поторопился, назвав тебя Великой Душой! Кста­ти, я вернул его из мира мертвых — Зло, воплощаемое им, здесь еще понадобится.

— Ты издеваешься над несчастным, Бог-из-Космоса! Конечно, ведь мы все для тебя всего лишь, как ты выразился, туземные разумы — этакие червячки, копо­шащиеся под бесчисленными объект ивами твоего все­видящего ока! Или, постой... — В душе Тезиаса за­жглась надежда. — Ты все-таки поможешь мне?

— Я уже помог тебе, человек! Остальное ты можешь сделать сам.

Душа Тезиаса была в смятении.

— Но как я вернусь в свой мир? У меня же нет жиз­ненной силы — та, что я взял у людей, закончилась.

— Тебе необязательно выпивать энергию из себе подобных — возьми ее из Космоса, она там в безгра­ничных количествах.

— Но я же не умею! — взмолился Тезиас.

— Нет, ты умеешь — я научил тебя, — невозмутимо ответил Страж.

— Когда же?

— Как только ты вошел сюда, я проник в твой разум ведал Знания, чтобы ты мог выбраться из моей обители» Сейчас твой разум переполнен информацией, но он не в состоянии еще ее использовать, потому-то ты и сам не знаешь, на что способен. Но если ты посетишь меня снова, я дам тебе еще Знаний, и тогда ты получишь шанс стать повелителем мира людей.

Но что будет с моим телом? Много ли стоит человеческая душа, если она не может вернуться в тело?!

— Твое тело хранится за надежными стенами. Ни бог, ни волшебник не сможет извлечь его оттуда: чтобы создать эту гробницу, сошлись воедино силы Света и Тьмы.

— Но ты-то, ты не можешь вытащить меня оттуда и оживить мое тело?! — умоляюще произнес Тезиас.

— Я говорил тебе: Дух Земли не помогает людям. Я могу лишь допустить твое тело внутрь пирами­ды, но здесь оно не проживет и миллионной доли се­кунды: космические силы, бушующие в моей обители, превратят в ничто любой материальный объект.

— Пожалуйста, вдохни в мое тело жизнь! Сделай хотя бы это, а из заколдованной пещеры я и сам как-нибудь выберусь! — продолжала ныть душа Тезиаса. Но Страж был неумолим.

— Ты напрасно теряешь время! В сущности, зачем тебе тело? Ты можешь жить и без него, Великая Душа!

— А ты, почему же ты сам миллиард лет — я и представить себе не могу, как это долго! — сидишь в своей пирамиде? — с горечью воскликнул Тезиас. — Готов ли ты оставить ее, ведь она — твое тело, как и то, покоя­щееся в бельверусской темнице, — мое?

— Ты прав, Великая Душа! И все же я не стану освобождать тебя из твоей могилы — ты сделаешь это сам! Гам, где бессильны боги, победит Знание. Я дам его тебе, и ты — сам! — разверзнешь заколдованные камни, освободишь свое тело и вернешь ему жизнь!

— Не знаю, смогу ли я...

— Ты должен смочь! Бели претендуешь на целый мир, ты должен завоевать его сам, без чьей-либо помо­щи, без талисманов и волшебных камней. Только Зна­ния! Знания дают великую силу, я уже говорил тебе. Ты жаждешь власти — так возьми ее сам! Власть, подарен­ная кем-то, непрочна. Имей же волю добиться своих целей, не уповая на всевышних. Я, твоя Судьба, говорю тебе; старайся и ты достигнешь!

Потрясенная душа Тезиаса с упоением внимала ис­крящемуся мозгу, мудрость которого с трудом умеща­лась в его сознании.

— А тело, долго ли я пробуду без тела?

— Столько, сколько сам того пожелаешь! Плоть, по­коящаяся в хрустальной раковине, — не единственное твое тело. Вообрази, что тело у тебя уже есть, — и ты почувствуешь его! Оно будет нематериальным, нена­стоящим — но оно все же будет, дока ты не освободишь из плена свою человеческую плоть!

Глава VI

«Зловещий ультиматум»

Король Немедии не видел Тезиаса уже более суток — с того самого момента, когда, приведя пять тысяч не­счастных в лапы ужасного карлика, он, Тараск, покинул пещеру, чтобы выкрасть Книгу Судеб. Всю прошедшую ночь Тараск не спал, ожидая неминуемого возмездия. Он не очень надеялся, что обломки скал, которыми он велел завалить Тезиасово логово, равно как и ядовитый газ, удержат проклятого колдуна в каменной ловушке. А потому король был готов к смерти, моля Митру лишь о том, чтобы эта смерть была человеческой...

Однако ночь прошла спокойно, миновало утро, и вот уже ослепительное солнце светило сквозь редкие облака — и ничего не происходило. Тезиас не появлял­ся; его не видели ни во дворце, ни в подземных галереях, ни на улицах города. Тем не менее все стражи по­рядка получили словесное описание карлика и приказ поражать его насмерть, не раздумывая, желательно по­средством отсечения головы.

В одиночестве Тараск сидел на своем троне, крепко сжимая меч. Он передумал умирать; если карлик за­явится, король по меньшей мере попытается утащить в ад и его. Так минул еще час, и Тараску наскучило томи­тельное ожидание. Он не чаял столь быстро избавиться от зловещего гостя, но, похоже, Митра смилостивился к немедийскому монарху. Как жаль, что волшебник Пелиас унес с собой чудесное зеркало — Тараску так хотелось посмотреть, где же карлик — все еще там, в своей раковине, или уже шепчет свои тайные заклятия, дабы жестоко покарать короля-предателя...

Озабоченный голос Руфия вернул короля на греш­ную землю.

— Ваше Величество, — опасливым шепотом произ­нес слуга. — На площади море народу, так что яблоку негде упасть. Люди возмущены, похоже на бунт!

— Что же им нужно? — отрывисто бросил Тараск.

— Они пришли за своими отцами, сыновьями и братьями — теми, кто отправился вчера с Вашим Вели­чеством в подземелье...

Тараск помрачнел. Еще одна проблема. Как объяс­нить людям, что их мужчин уже не вернуть? Если бы они знали, какая жуткая смерть постигла смельчаков, король вряд ли спасся бы от растерзания!

— Они требуют вас или... вашу голову, — пролепе­тал слуга.

Тараск укрепил свой дух и поднялся с трона. Он уже принял решение. Он скажет людям правду — вернее, то, что он сам сочтет правдой...

Выйдя на балкон, король содрогнулся. Огромная площадь была переполнена. Казалось, весь Бельверус пришел в этот солнечный полдень к его дворцу. Здесь явно были не только те, кто потерял родных, но и про­сто зеваки, и наверняка его враги, готовые воспользо­ваться всеобщим недовольством.

Увидев короля, площадь взревела. В Тараска поле­тели гнилые помидоры. — Где наши дети? Отдай наших мужчин, Тараск! — бушевало людское море.

Надрывая голосовые связки, Тараск закричал в толпу.

— Слушайте меня, жители Бельверуса! Узнайте же горькую правду! Я, ваш король, не таясь скажу вам ее!

Десятки тысяч глоток замолкли. Воцарилась тиши­на, но то была тишина перед штормом. Понимая это, Тараск скороговоркой прокричал:

— Знайте же, люди: слухи о дьяволе не были вымыс­лом! — Площадь охнула. — Да! Злой и могущественный дух воцарился в нашем городе! Он овладел разумом ва­шего короля, и я был лишь игрушкой в его руках! Злой дух увел ваших сыновей в подземелье, чтобы утолить свою страсть! Люди! Ваших мужчин нет больше, и я скорблю вместе с вами! Каждая семья, потерявшая вчера кормильца, получит из казны по десять золотых...

Для немедийцев десять золотых были большими деньгами. Однако толпа возмущенно проревела:

— Нам не нужны твои подачки! Ты — злой дух! Сгинь — мы выберем нового короля!

В Тараска полетели камни. Кто-то даже метнул копье. Но он знал: бежать было нельзя, бегство означа­ло бы полное поражение и неминуемую смерть — такая толпа легко разнесет королевский дворец! Увертываясь от камней, Тараск что есть силы прокричал:

— Я не дух! Неимоверным усилием воли я изгнал его из себя. Успокойтесь, люди! Злой дух повержен и отныне надежно заперт в каменной гробнице глубоко под Бельверусом! Моим подданным больше ничего не грозит! Вы можете...

Излияния Тараска неожиданно прервал высокий пронзительный голос, доносившийся откуда-то сверху:

— Ты и в самом деле так считаешь, бывший ко­роль?!

Взоры тысяч глаз обратились к источнику голоса. Высоко над землей, почти на крыше дворца, присло­нясь к портику, стоял маленький человечек с мертвен­но-бледной кожей и огромным, нависающим над лицом лбом. Казалось невероятным, как человечек мог взобраться туда и к тому же остаться незамеченным.

Человечек зловеще скалился, и в лучах полуденного солнца его большие черные глаза были подобны двум волшебным фонарям.

— Это он, дьявол... — прошелестело по площади.

— Митра! Скорее же убейте его! — в отчаянии при­казал Тараск, сам обнажая меч.

Дальше произошло невероятное. Карлик обратил свои огненные очи к балкону. На глазах тысяч оцепе­невших от ужаса людей тело Тараска покрывалось тре­щинами, и с него сыпались куски плоти. Казалось, эти человеческие обломки живут своей жизнью; они полза­ли по перилам балкона, словно стараясь опять собрать­ся воедино, но, наоборот, тот, кто был Тараском, уже рассыпался на куски, как ветхий пергамент от прикос­новения ветра. Куски тела в свою очередь продолжали делиться, пока не обратились наконец в мельчайшие частицы пыли... Когда все уже было кончено, челове­чек взмыл в воздух и перелетел на балкон, где еще ко­пошилась пыль, минуту до того бывшая королем Тарас-ком.

— Жители Бельверуса! — заявил человечек. — Вели­кая честь выпала вам! Я, тот, кого вы отныне будете на­зывать своим Богом и Повелителем, вступаю во владе­ние жизнями и душами людей Немедии! Отсюда, из вашего города, я начну свое восхождение к вершинам Абсолютной Власти! Следующей будет Аквилония, затем Офир, Коф, Артос, Туран, далее — весь мир! Ра­дуйтесь же, немедийцы, — я сделаю Бельверус столи­цей своего мира!

Задрав голову вверх, человечек рассмеялся:

— Вы больше не поклоняетесь Митре и другим глу­пым богам! Я — ваш новый бог! Я — Великая Душа! Молитесь и служите мне! Кто же хоть в чем-то ослуша­ется своего нового бога, позавидует бывшему королю!

Театральным жестом человечек сверг с перил балко­на остатки плоти Тараска. Серое облако копошащейся пыли накрыло первые ряды. Внезапно, обезумев от ужаса, толпа пришла в движение. Толкаясь и калеча друг друга, люди стремились поскорее покинуть про­клятую площадь. Всеобщая паника переросла в хаос. Те, кто уцелел в страшной давке, уносили ноги по окрестным улочкам. И еще долго в их ушах звенел пронзительный смех человечка, в одиночестве стоявшего на балконе королевского дворца.

— Уже покидаешь нас, Пелиас? — угрюмо спросил Конан.

— Увы, о король! Теперь, когда с Тезиасом покон­чено, а Книга Судеб вернулась к законному владель­цу, — Пелиас осторожно спрятал голубой фолиант в складках своего широкого плаща. — Теперь меня ниче­го здесь не держит, и я возвращаюсь домой. Ох, как я соскучился по своим ученым занятиям!

— Останься еще хотя бы на день, Пелиас! — взмо­лилась Зенобия. — Мы даже не показали тебе Тарантию!

— Не могу, прекрасная королева! Не забывай — я полгода просидел в огненной клетке и теперь жду не дождусь своих книг, склянок, порошков... — Пелиас замялся, — и других принадлежностей магического ис­кусства.

Конан, Зенобия и Пелиас тепло попрощались. Ста­рый Пелиас был единственным магом, не раз доказы­вавшим свою верность Добру.

— Ты уверен, что надежно запер своего выкормы­ша? — необъяснимое беспокойство не покидало короля Аквилонии.

Пелиас с видимым усилием произнес:

— Я уже говорил тебе: крышку этого гроба не откро­ет и сам Сатана! Живи себе спокойно, Конан, и радуй­ся, что совладать с карликом оказалось столь легко!

Но Конан задумчиво покачал головой. Ему казалось по меньшей мере странным то, что, выпив жизненную силу тысяч крепких мужчин, Тезиас улегся спать! Здесь что-то нечисто!

Однако подозрения ничем не подкреплялись, кар­лик более суток спал в своем саркофаге, не меняя позу, а Конан не любил ломать голову над неразрешимыми загадками. Сейчас опасности не было; если же она по­явится, он, как всегда, встретится с ней лицом к лицу.

Пелиас уже сложил губы в трубочку, готовый при­звать из небесных миров крылатого коня, дабы на нем отправиться домой, в Ханарию, когда в королевские покои ворвался встревоженный Просперо.

— Конан, прибыл гонец из Немедии! Он еле ды­шит — то ли от усталости, то ли от страха. Говорит, что принес весть исключительной важности!

— Зови! — проревел Конан. Теперь его мрачные предчувствия переросли в уверенность.

Шатаясь, в покои вошел солдат. На ногах его были ободранные сапоги; вся одежда гонца была покрыта толстым слоем дорожной пыли. На высохших губах воина вздувалась белая пена.

— Король! — гонец повалился в ноги Конану. — День и ночь без устали скакал я к тебе из Бельверуса с ужасной вестью! Тараск мертв!

Королева Зенобия приблизилась к гонцу. Поднимая его с колен, она заметила:

— Скажи, солдат, чего же ужасного в этой вести? Тараск нам враг!

— О нет, королева, вы не понимаете! — заплетаю­щимся языком произнес гонец. — И враг не заслужива­ет такой смерти!

— Говори толком, что тебе известно! — приказал Конан.

— Дьявол захватил власть над Бельверусом и всей Немедией! Король Тараск рассыпался в пыль, как трух­лявый дуб! — шептал гонец; его впалые глаза расшири­лись от ужаса. — Дьявол летал по воздуху! Он проклял Митру, провозгласил себя богом и обещал покорить весь мир, начиная с Аквилонии! Я был при этом, видел и слышал все своими глазами и ушами!

— Пелиас, зеркало! — рявкнул Конан. Дрожащими руками волшебник развернул зеркало Лазбекри.

— Покажи Тезиаса! — велел зеркалу Пелиас. Люди с тревожным нетерпением уставились в туманную гладь.

...Карлик по-прежнему спал в своей хрустальной ра­ковине, и поза его была неизменна.

— Вот видишь, король.., — начал Пелиас, но в голосе его уже не было прежней уверенности.

— Митра и демоны! Клянусь, это он! — глядя в зер­кало, завопил гонец. — Это тот дьявол, что превратил в пыль короля Немедии! Я узнал бы его и в гробу!

Гонец лишился чувств.

— Ну, что скажешь, волшебник? — грозно вопросил Конан, схватив Пелиаса за белую бороду.

— Но, Конан, ты же видишь — он спит, как и рань­ше. Зеркало не может врать, — сумрачно ответствовал Пелиас.

— Твое зеркало, мой добрый учитель, годится лишь для того, чтобы подглядывать за нагими девственница­ми! — разрезал тишину резкий, насмешливый голос.

Конан тотчас отпустил бороду волшебника. Варвар и его друзья обернулись на голос. В двух шагах от коро­ля стоял Тезиас. Конан не раздумывал. Секунду потра­тил он, чтобы выхватить меч, и еще полсекунды — чтобы пронзить тяжелой сталью шею карлика.

...Меч свободно прошел сквозь тонкую, как палец киммерийца, шею Тезиаса. Не встретив на своем пути твердую плоть, меч увлек за собой Конана. Потеряв равновесие, Конан сделал два шага вперед и... сам про­шел сквозь Тезиаса. Тот неподвижно стоял, ухмыляясь.

Дата добавления: 2015-06-04