Возьми мой страх! 8 страница

Увидев змея, отважные люди невольно содрогну­лись. Даже Конан, единственный впрочем, была еще девушка — Велита, кто видел этого змея раньше, чет­верть века назад, и остался жив. И хотя змей спал, то был воплощенный Ужас, Смерть в своем самом отвра­тительном виде.

Взирая на страшного змея, люди не призывали своих богов, ибо знали: здесь, в этой пещере, их боги были бессильны. Здесь было царство золотого черепа, и ни один демон, не говоря ух о смертных, не отваживал­ся спуститься в этот спящий ад. Они были первыми.

— И ты хочешь разбудить это? — заплетающимся языком спросил Хадрат, Пелиас не ответил. Знаком он пригласил спутников следовать за ним. Прижавшись к скользкой стене, люди приблизились к спящему змею на расстояние примерно в десять шагов. Волшебник взял у Конана Сердце Аримана; руки Пелиаса были мертвенно холодны.

— Не могу поверить, что мы делаем это, — тихо ска­зал Конан.

Пелиас остановился, задумавшись. Трое смельча­ков, не отрывая глаз, взирали на спящего демона. Каким он будет, когда проснется? Сможет ли удержать золотого змея Сердце Аримана? Сработает ли вообще их дерзкий план?.. Но отступать было поздно. Пелиас решительно поднял Сердце над своей грудью и начал нараспев читать заклинания:

— О великий Морат-Аминэ! Пожиратель Душ, чье третье имя — Смерть! Проснись для земной жизни! Оч­нись от заклятого сна! Призываю тебя в мир людей!

Ослепительный алый луч связал волшебный камень с золотым черепом. Раздался оглушительно-высокий, пронзительный свист, словно это сон выходил из демо­на. Медленно — эти мгновения показались людям ча­сами — змей открыл глаза. Огромные красные фонари уставились на смельчаков.

Холодный пот покрыл тела людей. Конан чувство­вал, как леденящий душу взгляд проникает в его созна­ние, в каждую клетку его Я. Взгляд золотого демона сковывал волю, отнимал у людей способность мыслить и действовать.

— Сердце! — борясь со всепроникающим взглядом демона, выдохнул Пелиас. Собрав всю свою волю, люди положили руки на алый камень. Взгляд змея потух.

— Зачем вы разбудили меня? — пробуравил мозги людей свистящий голос.

Неимоверных усилий стоило людям сдерживать первобытный страх. Стараясь говорить уверенно, Пе­лиас обратился к золотому змею:

— О великий Морат-Аминэ! Ты вернулся в этот мир, чтобы править им! Мы, верные слуги твои, пробу­дили тебя от проклятого сна, чтобы принял ты власть над силами Тьмы!

— Ты лжешь, смертный! — просвистел голос. — Я вижу ваши души насквозь! В мозгу вашем читаю я страстное желание уничтожить с моей помощью ма­ленького человечка, возомнившего себя богом... Но ты ошибаешься, смертный! И эта ошибка будет стоить тебе и твоим друзьям самого дорогого, что у вас есть, — не жизни, но души!

И золотое щупальце, медленно, словно в глубоком сне, выпрямляясь, направилось в сторону людей.

— Ты не можешь убить вас, Пожиратель Душ! — от­чаянным фальцетом воскликнул Пелиас. — Нас защи­щает сила Сердца Аримана!

— Жалкие, тупые создания, — прошипел в мозгу насмешливый голос. — Вы не сможете стоять здесь вечно! Скоро ваши руки, прильнувшие к Сердцу, уста­нут, и души ваши будут первыми, взятыми мною в жер­тву по возвращении в этот мир...

— О великий Морат-Аминэ! — пропел волшебник. — Мы, червяки, ничтожны перед тобой, владыкой Мрака! Осмелились мы предстать пред твоими очами, чтобы принести своему богу — тебе, Морат-Аминэ, — в жер­тву не наши жалкие души, но того, кого полмира назы­вает Великой Душой! Приходилось ли тебе, о Пожира­тель Душ, принимать в жертву не человека, но бога?! Такую жертву мы приготовили для тебя, чтобы ты стал сильнее. Когда съешь ты эту душу, никто и ничто не сможет противостоять тебе, и тогда Сет, а не ты, будет заперт во мраке этого подземелья! Позволь же нам, вла­дыка...

Пелиас не успел договорить. Громкий шум заставил Конана и его друзей, держа в поле зрения золотого змея, обернуться. У входа в пещеру остановилась толпа смуглых людей в белых хитонах. Яростью и огнем мести пылали их глаза. Взоры стигийцев были обращены к тройке смельчаков; золотой череп они не видели.

— Это они, предатели Сета и убийцы наших бра­тьев! — раздался из толпы визгливый голос Тотоакра. — Они дерзнули явиться сюда, чтобы разбудить Того-Чье-Имя-Нельзя-Произносить-Вслух! Этому не бывать ни­когда — смерть безумцам!

Сотня глоток, подхватила вопль Тотоакра. Разъярен­ные стигийцы готовы были броситься на смельчаков и безжалостно растерзать их. И тут из темноты навстречу толпе выплыл золотой череп чудовищного змея.

— Вы опоздали, рабы моего врага! — шипящий го­лос разрывал разум. — Ваши черные души сделают меня сильнее... с религиозным шоком, вырвался из глоток стигий­цев. Этот вопль перерос в стон, глухой, тоскливый, бе­сконечно долго тянущийся стой, когда гигантские щу­пальца стали быстрее молний бить по белым шеренгам. Десятки людей стали безумными в одну секунду. Оце­пенев от ужаса, они падали ниц, не в силах противосто­ять неминуемой участи, и ждали смерти, страшнее ко­торой не было на свете. Колдуны Черного Круга и посвященные жрецы Сета вмиг забыли о своей силе. В любой другой ситуации они, не страшась и не заду­мываясь, использовали бы ее, свою черную силу, но сейчас. Сейчас перед ними был воплощенный Ужас их веры, и ему они противостоять не могли. Те из жрецов, кто каким-то чудом сохранил остатки воли, повинуясь инстинкту, в панике бросились обратно, вверх по каменной лестнице. Но золотые щупальца, удивительным образом удлиняясь, доставали многих и там. Камни мрачной пещеры дрожали от тоскливого ут­робного крика несчастных. Стон одного, чья душа уже исчезла в бездонной пасти змея, передавался по эста­фете другому, сливаясь в один бесконечный, не имею­щий аналогов вой. Лишенные душ, тела медленно осе­дали на камни пещеры — так валится наземь плод высохшего винограда или мокрая, использованная тряпка. А Морат-Аминэ не знал усталости; напротив, каждая новая душа укрепляла его силу, и «мокрые тряпки» продолжали сыпаться на дно подземной пещеры каждую секунду...

Конан, Пелиас и Хадрат стояли в стороне, и их взгляд был намертво прикован к беспримерной бойне. Ни змей, ни тем более его жертвы не обращали на них внимания. Они были в безопасности, хотя в нескольких шагах от них пульсировало само Сердце Ада. • И вот все было кончено. Последний стон медленно угасал среди равнодушных камней подземного склепа.

— Это слишком жестоко даже для них, — взгляд Конана скользнул по белым тряпкам, которыми было устлано дно пещеры.

— Друзья, смотрите, сила Сердца слабеет... — дрожащим голосом произнес Пелиас. И действительно, алый свет волшебного камня как-то потускнел, сжался. Напротив, золотое свечение вокруг черепа Пожирателя Душ все более усиливалось. Светящийся лоб вместе с золотыми щупальцами создавал иллюзию Солнца, за­жженного во мраке этого подземелья. Но то было солн­це, не дающее жизнь, а отнимающее ее...

Когда стих последний стен, Морат-Аминэ, будто вспомнив о чем-то, степенно повернул череп к Конану и его товарищам. Золотой свет, исходивший от него, залил людей, почти погасив волшебный камень в их руках. Змей с интересом разглядывал тех, кто не побо­ялся пробудить его от заклятого сна.

Конан прикидывал, сколько щупалец чудовищного змея успеет перерубить его меч, пока душа не скроется в пасти Пожирателя. Увы, это уже не имело никакого значения. Выдерживая проникающий взгляд золотого демона, Конан прошептал;

— Держитесь, друзья! Не отводите глаза — умрем достойно...

— Прощай и ты, мой благородный друг! — выдох­нул Пелиас, отнимая руку от ставшего бесполезным алого камня и сжимая ею запястье короля. И только Хадрат ничего не сказал, а только зачарованно взирал на золотое сияние своей смерти...

Но змей не собирался нападать.

— Я доволен жертвами, которые вы принесли свое­му богу, люди, — просвистел в мозгу голос Мората-Аминэ. — Души рабов моего врага укрепили меня. Те­перь я достаточно силен, чтобы продолжить борьбу за престол Князя Тьмы. Вы трое будете моими жрецами. Когда силы Мрака покорятся мне, вы получите власть, о которой смертные не могут даже и мечтать. Вы будете приводить ко мне стигийцев, чтобы я был сыт...

Ход мыслей Пожирателя Душ заставил киммерий­ца впервые в жизни пожалеть стигийских собак... Они вполне заслуживали удара крепкой стали, но не ТАКОГО!

— О владыка мира, великий Морат-Аминэ! — про­никновенно пропел Пелиас. — Мы рады, что ты убе­дился в преданности твоих слуг! Наши ничтожные сердца переполняются гордостью от твоей грядущей (обеды! Греться в лучах твоего могущества у подножия она нового Князя Тьмы — величайшая честь для нас позволь же мне, рабу твоему, обратить мой жалкий разум во славу и мощь твою!

— Говори! — приказал золотой демон.

— О Пожиратель Душ! Подумай: пристало ли тебе, владыке, сражаться с низшими тварями адовыми, в без­умном ослеплении своем лижущими чешую врага твое-1-о? И хотя победа твоя вызывает сомнение только лишь у сумасшедших, подумай: не лучше ли было бы, если бы Создания Тьмы без борьбы склонились бы перед тобой, новым Князем Тьмы?!

— Ты смеешься надо мной, смертный? — прошипел Морат-Аминэ. — Сет никогда добровольно не отдаст мне своих слуг!

Но Пелиас продолжал свою опасную игру:

— О нет, владыка Ночи! Не о том забочусь я. Скажи, если бы твари адовы увидели, насколько ты сильнее Сета и себя самого прежнего, разве не остави­ли бы они врага твоего подыхать во мраке преиспод­ней?!

— О чем ты говоришь, человек? — просвистел де­мон, но видно было, что размышления волшебника весьма заинтересовали его.

— Я предлагаю тебе, Пожиратель Душ, в жертву душу бога! — торжественно заявил Пелиас. — Овладев ею, ты, и только ты, Морат-Аминэ, станешь сильнее всех, и создания Тьмы, увидев, как легко проглатыва­ешь ты душу бога, стремглав побегут лизать твою золо­тую чешую, и без борьбы, о победитель мира, ты возне­сен будешь на престол Ночи!

Воцарилась тишина. Золотой демон обдумывал не­обычное предложение своего нового жреца. От реше­ния Мората-Аминэ зависело, удастся ли дерзкий план Пелиаса или в лучшем случае они уйдут отсюда ни с • чем, освободив лишь это страшное исчадие ада...

— Я приму от тебя эту жертву! — сказал наконец зо­лотой череп. — Когда же ты преподнесешь мне душу бога?

Стараясь скрыть нахлынувшую радость, Пешню пропел;

— Сейчас же! Мой помощник заманит бога Вели­кую Душу в твое чрево, и тебе, о владыка, останется только принять нашу жертву.

Золотой череп кивнул.

— Но, — продолжал Пелиас, — этот призрачный бог дьявольски осторожен, и, завиден владыку Ночи, он немедля попытается скрыться. Поэтому прошу тебя, о великий Морат-Аминэ, затаись во мраке и напади на призрачного бога, когда тот возникнет перед тобой!

— Я сделаю так, как ты просишь! — согласился Морат-Аминэ. — И если не обманешь, я достойно воз­награжу тебя: в царстве Тьмы ты станешь моим визи­рем, и твари преисподней будут внимать одному лишь шевелению твоих век!

«Как хорошо, что Пелиас на нашей стороне, — подумал Конан. — Будь на его месте любой другой черно­книжник, он, забери меня дьявол, вряд ли устоял бы перед столь заманчивым предложением!»

Пелиас низко склоняв голову, так что она легла на его впалую грудь. Он был сама покорность.

— Начинай же! — повелел змей и, издав торжест­вующий свист, исчез во мраке черного алтаря.

Волшебник сделал знак Конану, и тот заговорил:

— Эй, ты, Тез и ас, ничтожнейший из богов! Я зову тебя, чтобы посмеяться над твоим уродством! Ты, рас­сыпающийся в прах от дыхания младенца! Ты, пропив­ший свое тело! Ты, переспавший с дряхлой ведьмой, выпившей из тебя все соки! Ты, боящийся тени тарака­на! Ты, облизывающий внутренности демонов! Ты, пи­тающийся мочой шакала! Ты, кого поганая шлюха в припадке безумия назвала Великой Душой! Ты...

И хотя запас оскорблений в лексиконе Конана был почти неисчерпаем, в душу его незваным гостем стал закрадываться страх. А если Тез нас не услышит его? Если заподозрит ловушку? Если, наконец, золотой демон устанет ждать? Проклятые вопросы буравили его мозг, но глотка киммерийца как ни в чем не бывало продолжала сыпать проклятиями.

И опасная игра увенчалась успехом! Прямо перед людьми в тусклом свете сосулек появился фантом. Его призрачное лицо было перекошено от гнева; неудиви­тельно — брань Конана способна была пробудить и мертвеца!

Фантом простер призрачные руки к Конану, соби­раясь напустить на него свои чары. Но... Но не этому суждено было случиться. Из мрака, словно молнии, вы­росли шесть золотых щупалец и устремилась к телу Тезиаса.

Мертвенную тишину разрезал пронзительный визг. То кричал фантом, и в этом визге смешались изумление и страх Великой Души. И, несомненно, визг Тезиаса перерос бы в тоскливый утробный стон, уже слышанный троими смельчаками из уст несчастных стигийцев, бы... Если бы золотые щупальца, сомкнувшись вокруг фантома, не задержались на мгновение, ощутив перед собой вместо привычной твердой плоти пустоту. Морату-Аминэ нужна была секунда, что бы понять, КАКУЮ жертву ему преподнесли. И этого секундного замешательства демона хватило Тезиасу, что бы, проскользнув мимо сомкнувшихся щупальцев, рваться из смертельных объятий Пожирателя Душ. Но и Морат-Аминэ не желал отпускать свою добычу. Справившись с замешательством, змей молниенос­но бросился вослед фантому. Тот стремительно прошел сквозь камни — наружу. Золотой череп исказила гри­маса неописуемого бешенства — как его жертва ухо­дит?! Такого не случалось никогда! Змей с силой ударил огромным хвостом по полу пещеры, так что люди попа­дала на камни, стараясь одновременно уклониться от града летящих с потолка огромных сосулек. Из-под хвоста змея рассыпались золотые звезды, и могучий свод исчез! Над головами блестело голубое небо. Издав победоносный свист, гигантский змей взмыл в воздух, его длинное туловище еще какое-то время стремительно уносилось из мрака пещеры. Сметая ударами могучего хвоста развалины Птейона, золотой демон преследовал фантома. Тогда фантом поднялся в небо — и змей последовал за ним. Удивительно, как Морату-Аминэ удавалось парить в про­странстве — ведь у него не было крыльев! Но Зло, во­площением которого он отныне являлся в этом мире, придало ему особую мощь, и он летел, все более при­ближаясь к своей жертве...

Тезиас победителем несся над новыми владениями, когда в случайном информационном потоке услышал брань киммерийца. Возможно, в другой раз он только посмеялся бы над жалкими потугами незадачливого варвара задеть его за живое. Но в этот день он покорил три царства и чувствовал себя всемогущим. Невозмож­но было допустить, чтобы кто-то позволял себе оскор­бления в адрес великого бога! Выяснив источник ин­формационного потока, фантом направился в сторону Птейона Проклятого.

Нет, он вовсе не стремился лишать жизни забавного киммерийца. Он, Великая Душа, просто избавит вар­вара от его силы, уподобив могучего Конана Аквилонского ничтожному королю Тараску. Полный этих гуманных замыслов, и оказался фантом в пещере По­жирателя Душ.

...Смысл того, что произошло впоследствии, не успел проникнуть в его сознание. Да, им безраздельно овладели изумление и страх. Он так и погиб бы, не поняв, что же, собственно, случилось. Но щупальца, схватившие его, замешкались, и он вырвался. Лишь взмыв над мертвым городом, он осознал, КТО пресле­дует его. И он бежал.

Скорее всего он сумел бы остановить золотого змея каким-либо заклинанием из числа тех, что в избытке получил от Стража Земли. Сила Великой Души была огромна, и он мог бы потягаться с Моратом-Аминэ. Но он знал: стоит только сосредоточиться на чем-то ином, кроме бегства, чуть-чуть замедлить бег — и Пожиратель Душ настигнет его. Бежать, бежать, бежать — стучало в мозгу фантома. И он бежал — в бегстве было его един­ственное спасение.

А змей не отставал. Его огромное тело, раскинув­шись в небе почти на полмили, с оглушительным свис­том рассекало воздух. Люди, имевшие несчастье поднять глаза на небо в поисках источника свиста, в ужасе падали ниц, закрывая лицо руками. Отражая и усили­вая солнечные лучи, золотое тело змея заливало землю ослепительным светом. В этот день многие стали без­умными...

Беспримерная погоня продолжалась. Тезиас ослабе­вал, а остановиться, чтобы перекусить спасительной энергией Космоса, было самоубийственно. Какая смерть ждет его, если его настигнет чу­довищный змей, холодел даже разум. Змей же, каза­лось, не уставал — какие силы Мрака питали его?! На­оборот, Тезиасу стало чудиться, что змей видит его, Тезиаса, усталость, и близость жертвы придает ему новые силы.

К пирамиде! Эта мысль пробуравила разум Тезиаса, вселив робкую надежду на спасение. Да, конечно, пи­рамида убьет это создание Тьмы, как только погоня приблизится к ее застывшему миру! И Великая Душа бежала сквозь пространство — к пирамиде. Но было еще слишком далеко — внизу проносились горы Иранистана. А смертельный свист раздавался все ближе и ближе, и довольное шипение демона уже про­никало в мозг. Нет, он не успеет!

Тезиас не хотел умирать. Особенно сейчас, когда он достиг большего, чем любой смертный за всю историю. И особенно ТАК! Возможно, он сделал немало "зла этому миру, но участи, с шипением змея вползав­шей в его разум, он наверняка не заслужил! Может быть, то была месть богов, которых он презрел, возвысившись над ними?! Но сейчас об этом думать было некогда — и он, обессиленный, бежал дальше на юго-восток. Потом, когда он спасется, будет время подумать над философским смыслом своего существования. Если спасется...

Змей неумолимо приближался. Гигантские золотые щупальца, удлиняясь, пытались достать его — и это им почти удавалось. Вот еще минута — и Морат-Аминэ вплотную приблизится к своей жертве. Еще мгнове­ние — и Великая Душа навеки исчезнет в адских объ­ятиях золотого демона...

...Громкий звук, похожий на хлопок, не сразу был услышан убегающим богом. Он уже отсчитывал пос­ледние секунды своей жизни, когда вдруг ощутил, что оглушительный свист позади прекратился, а золотое сияние щупальцев больше не окутывает его. Собрав всю волю, он обернулся.

Золотого змея не было. Позади слабо мерцала, играя миллионами цветов, волшебная радуга. Омерзи­тельный запах горящей гнили заставил Тезиаса посмот­реть вниз. Охваченные холодным голубым пламенем, на землю падали мельчайшие кусочки плоти Того-Чье-Имя-Нельзя-Было-Произносить-Вслух,

Когда фантом и его преследователь скрылись за го­ризонтом, Пелиас стремительно распахнул волшебное зеркало Лазбекри.

— Покажи Мората-Аминэ, Пожирателя Душ! — приказал маг.

И люди увидели блистательную погоню. Наблюдая, как змей настигает Тезиаса, они не думали, что будет потом — потом, когда, подкрепившись душою бога, зо­лотой демон вступит в правление этим миром. Пока же они присутствовали при гибели своего врага — и об ином не переживали.

И они видели, как тончайшие, не дающие света, го­лубые лучи, внезапно разлившиеся отовсюду из про­странства, поразили могучее тело Мората-Аминэ. Змей взорвался.

— Зеркало, покажи Мората-Аминэ, — машинально произнес Конан. Волшебное зеркало повиновалось, и люди увидели останки великого змея.

Увидели они также, как минуту спустя воздел фан­том призрачные руки к небу и как полилась, насыщая его тело божественной силой, космическая энергия...

Пелиас с мрачной торжественностью запахнул зер­кало.

— Не отчаивайтесь, друзья! — обреченно-решитель­но произнес старый волшебник. — Разыщите Хъяхъю, и да помогут вам бога...

— А ты, Пелиас? — почуяв недоброе в тоне волшебника, грозно спросил Конан.

— А я останусь здесь. Мое время кончилось. Время закончить жизнь среди руин Птейона Проклятого.

—Брось, чародей! Рано сдаваться! Мы обязательно одолеем Тезиаса!

— Да, Пелиас, не унывай! — поддержал Конана Хадрат. — Ты еще очень нужен нам!

— В самом деле, асуриец? — Пелиас печально ус­мехнулся.

— Но почему же, дьявол тебя побери, решил ты, карлик умертвит одного лишь тебя?! Мы вместе, я и Хадрат — освободили Пожирателя Душ! ¹ — так даже больше виноват, я заманил Тезиаса в ловушку.

— Нет, Конан, ты не понимаешь, — устало помор­щился Пелиас. — Я хорошо знаю Тезиаса — в его глазах именно я источник его унижения. Дважды он уже от­кладывал месть — когда я пытался отравить его и когда запер в его же собственной пещере. Сегодня он не будет медлить, и я его вполне понимаю — сам поступил бы так же...

— Мне противно, когда ты такой, Пелиас! — пре­зрительно сплюнул Конан. — Я не собираюсь смирен­но наблюдать, как какая-то мразь убивает моего друга! У нас есть Сердце Аримана!

— И в моих руках оно остановит Тезиаса, как оставило когда-то Ксальтотуна, — добавил Хадрат. Но волшебник был неумолим:

— Оставьте меня, друзья, и не мешкайте! Вас ждет...

— Вас ждет смерть! — закончил за Пелиаса фантом, — тебя, заклинатель демонов, — первого!

— Мы не боимся тебя, падаль! — И Конан, обнажив меч, с ревом бросился на фантома. В огне захлестнувших киммерийца чувств он забыл, что сталь бессильна против призрачного бога.

— Остынь, варвар! — равнодушно бросил Тезиас, и Конан ощутил на своем теле незримые оковы, Которые ему не было дано преодолеть.

— Ты забыл про это! — выступил вперед Хадрат, удерживая на вытянутых руках алое Сердце Аримана.

— Продай эту безделушку на шадизарском аукцио­не — возможно, тебе дадут за нее пару медяков, — столь же равнодушно заметил фантом, и Хадрат, так же как и Конан, был пригвожден к камням невидимыми путами.

— Итак, друзья, — сказал, раскачиваясь в воздухе, Тезиас. — Вы не умеете проигрывать!

— Ты умрешь, змей! — выдохнул Конан, тщетно стараясь стоять прямо под тяжестью призрачных цепей.

— Не перебивай меня, король дураков! Тобой и твоей асурийской собакой я займусь позже, пока же от­плачу за все дорогому учителю, — с этими словами фантом заключил в незримую темницу и Пелиаса. — Так вот, друзья, вы проиграли! Но как же низко вы пали, стараясь досадить мне! Кто бы мог подумать: Конан, борец со злом, освобождает Пожирателя Душ! Скажи твоим аквилонцам — ведь не поверят же! Впро­чем, им сейчас не до тебя...

Конан решил не удостаивать фантома ответом. Пусть себе развлекается — он выдержит любые на­смешки.

— Я докажу вам, друзья, как глубоко вы во мне ошибались. Я гораздо туманнее вас. И добрее. Вы хоте­ли скормить мою Великую Душу Пожирателю — и сами себя наказали! Ты ведь слишком стар, дорогой учитель, не так ли? Как считаешь — не пора ли тебе предстать перед Иштар? В твоем возрасте вполне естественно умереть от старости. И никто не скажет, что я поступил с тобой неблагородно. Ты готов?

Пелиас кивнул, добавив:

— Не сомневаюсь: ты ненадолго переживешь меня, Тезиас!

— Ты, как всегда, прав, дорогой учитель! — ехидно расхохотался фантом. — А ты чего как воды в рот на­брал, киммериец? Решил не разговаривать со мной? Ну какой же ты обидчивый! Неужели спокойно будешь на­блюдать, как умирает друг? А ведь ты, и только ты, мо­жешь спасти его!

— Как? — вырвалось у Конана.

- а очень просто. Мы заключаем сделку. Ты клянешься мне в верности — я знаю, у вас, у варваров, клятва свята! — а я, так и быть, продлеваю жизнь этому несносному волшебнику. На свете осталось не так много хороших чародеев, чтобы Великая Душа позволял себе жертвовать столь редкостным экземпляром.

— Я не поклонюсь тебе, падаль!

— Ну как хочешь. Кром свидетель — ты предал друга. Итак, Пелиас, на счет три ты предстанешь перед Иштар. Раз, два...

— Нет, проклятый, остановись! Я выполню твое ус­ловие.

— Но, Конан... — начал ошеломленный Пелиас. — Я делаю это ради нашей дружбы, Пелиас! — Нет, Конан, он обманет тебя!

— Как трогательно! — ехидничал Тезиас. — Я рад, что ты смирил гордыню, сын киммерийских гор! Оставь свои подозрения, учитель, — боги не обманывают! Тот­час же отправляемся в Таранило!

— Я поклонюсь тебе здесь, — отрезал Конан.

— Нет, дорогой вассал, не здесь — в Тарантии. Прилюдно! Все должны видеть, что Конан Аквилонский, как, впрочем, и остальные владыки, преклоняет колена пред новым богом! А как ты думал — неужто бог по­верит клятве, которую, кроме него и твоих дружков, услышат лишь эти мертвые стены?! И потом, подумай: сколько невинных жизней сохранишь ты своим при­людным покаянием! Гордецы всего мира, узнав о вели­кой клятве аквилонского льва, поймут: им не на что больше рассчитывать — Великая Душа будет править повсюду! Или ты боишься, что твои подданные проме­няют тебя на мешок золота? Не бойся — я все улажу!

— Я не продам честь даже за жизнь друга! — твердо ответил король.

— Горжусь тобой, Конан! — высоко подняв голову, кликнул Пелиас.

— Ну как хочешь... — демонстрируя свое разочарование, протянул фантом. — Моя совесть чиста — я предлагал. Такты не передумаешь?

- Нет!

— Когда Иштар спросит тебя, Пелиас, кто виновен в твоей смерти, отвечай не раздумывая: Конан из Киммерии! Раз, два, три!

...Старый волшебник медленно осел на серые камни.

— Ты заплатишь за это, клянусь Кромом! — проре­вел Конан.

— Это ты убил его, киммериец! — злобно прошипел Тезиас. Его напускную веселость как рукой сняло. — Но довольно о нем — он уже в прошлом. Поговорим о живых. Бог не будет мараться о вас! Я улетаю — меня ждут новые царства. Оставляю вас в живых только лишь ради любопытства — на что способны варвар и его асурийская собака без помощи колдуна. До скорой встречи.

С этими словами фантом взмыл в небо Птейона и был таков. Невидимые путы, связывавшие Конана и Хадрата, спали.

— Он сохранил нам жизнь, — озадаченно пробор* мотал жрец Асуры.

— Клянусь Кромом, негодяй мог убить нас и не сде­лал этого! Я докажу, что это была решающая ошибка в его презренной жизни!.. Что с Пелиасом?

— Он мертв! — буркнул Хадрат, осмотрев тело вол­шебника.

— Проклятие! Ты сможешь оживить его? Я своими глазами видел, как стигийский жрец воскресил с помо­щью Сердца Аримана мумию, пролежавшую в саркофа­ге три тысячи лет!

Асуриец густо покраснел.

— Прости, господин, — печально ответил он. — Чтобы оживить человека, одного лишь Сердца недоста­точно — нужно знать еще заклинания Скелоса.

— И ты не знаешь их?

— Прости, господин, — сумрачно повторил Хадрат. — Но я могу сделать так, чтобы тело Пелиаса оста­лось в неприкосновенности сколь угодно долгое время. Это даже лучше, чем мумия. Через час, через неделю, через год и так далее Пелиас будет выглядеть так, будто умер минуту назад. Знание Асуры учит нас этому.

— Жаль, что оно не учит воскрешать мертвых, Хадрат! А вот Пелиас умел делать это! Эх, если б он мог воскресить сам себя...

Жрец сокрушенно развел руками.

— Послушай меня, господин! Я сохраню тело Пелиаса, и мы оставим его здесь. Потом, когда я научусь заклинаниям Скелоса, мы обязательно вернемся и явим волшебника!

— Хорошо, Хадрат. Будь по-твоему. Кстати, отчего умер?

— Проклятый карлик сдержал слово! — мрачно усмехнулся Хадрат. — Пелиас умер от старости. У него довилось сердце. Случится чудо, если он еще будет

— Ничего, я еще доберусь до тебя! — и огромный Конана пригрозил голубому небу.

Случай, едва не стоивший жизни его Великой Душе, не выходил у Тезиас а из головы. Фантом давно уже перестал проклинать Пелиаса и его подручных. Нет, в происшедшем он винил только себя. Как мог он, называющий себя богом, поддаться на дурацкую брань киммерийца?! Кто тащил его в проклятую пещеру?! Никто — он сам попался в ловушку, за что и поплатится.

Оказалось, тройка отважных глупцов еще умеет показывать зубки. Тезиас расхохотался. Верно, он их «пень достал, если эти негодяи не нашли ничего лучшего, чем разбудить от заклятого сна Пожирателя Душ! Тем самым, кстати, они выложили последний козырь. Теперь же за душой у изгнанников никого нет, особен­но после смерти чародея.

Смерть... Он, Тезиас, сам едва избежал смерти. Почему Страж Земли спас его? В том, что спасителем был именно Страж, он нисколько не сомневался. Больше некому — под этим солнцем у Великой Души не было Друзей, да и никто другой не смог бы. Золотой змей был ужасен, и Страж доказал свою силу, поразив Пожирате­ля Душ с легкостью, с какой огонь поражает трухлявый хворост.

Почему Страж спас один «туземный разум» от дру­гого? Тот, кто никому не помогает, помог Тезиасу избе­жать верной смерти! Зачем? Тезиас не находил ответа. Логика Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде была непостижи­ма для Великой Души, но каким-то шестым чувством он ощутил в действиях Стража особый, зловещий для него, Тезиаса, смысл.

Глава X

«Хьяхья»

День клонился к закату. Заходящее солнце, волнистой рябью золотило воды могучего Стикса. На берегу реки в задумчивости застыли два человека, чужие в этой бес­крайней и пустынной стране духов. Злая судьба погнала их навстречу новым испытаниям, и сейчас они мучи­тельно всматривались в черную толщу вод. Спрятав тело волшебника в старом саркофаге, они покинули Птейон Проклятый, чтобы найти Хьяхью, который, по словам Сета, Князя Тьмы, единственный на этом свете знает, как одолеть Великую Душу. На этого Хьяхью, кем бы он ни был, и возлагали люди последнюю надежду...

Широкая река тихо и размеренно несла свои воды вослед уходящему солнцу. Но кажущееся спокойствие древнего Стикса не могло обмануть людей. Вряд ли жрец Тотоакр врал, когда рассказывал о чудовищах, бо­роздящих по ночам эти темные воды. Нужно было то­ропиться.

Оставшись в одной только набедренной повязке, киммериец пожал руку Хадрату.

— Пожелай мне удачи, жрец! Разрази меня Кром, если я вернусь без надежды! Ты же оставайся здесь, на берегу, — тебе, Хадрат, доверяю я самое ценное, что у меня есть, — Зенобию!

Дата добавления: 2015-06-04