П. Бергер, Т. Лукман Организм и деятельность

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Человек занимает особое положение в животном царстве. В от­личие от других высших млекопитающих, у него нет ни специфи­ческой для данного вида окружающей среды, ни жесткострук-турированной его собственной инстинктуальной организации ок­ружающей среды. Не существует человеческого мира в том смысле, в каком можно говорить о мире собак или лошадей. Несмотря на определенную степень индивидуального научения и приручения, каждая отдельная лошадь или собака весьма прочно связаны со сво­им окружением, и эта взаимосвязь характерна для других предста­вителей соответствующего вида. Очевидным следствием этого ока­зывается то, что по сравнению с человеком собаки и лошади гораздо в большей степени зависят от ограничений того или иного географическо­го размещения. Однако специфика окружающей среды этих животных не сводится лишь к географическому размещению. Эта специфика проявля­ется в биологически фиксированном характере взаимосвязи этих животных с окружающей средой, даже если установлены различия географического характера. В этом смысле все животные, кроме людей, и как виды, и как индивиды живут в закрытых мирах, структуры которых предопределены биологическим оснащением отдельных видов животных.

Взаимосвязь человека с его окружающей средой, напротив, характери­зуется открытостью миру. Не только человек преуспел в том, что обосновался на большей части земной поверхности, но его взаимосвязь с окружающей средой повсюду обусловлена его собственной, весьма несовершенной, био­логической конституцией. Конечно, последняя позволяет человеку зани­маться разными видами деятельности. Однако тот факт, что он продолжал вести кочевой образ жизни в одном месте и земледельческий — в другом, не может быть объяснен в терминах биологических процессов. Это, конеч­но, не означает, что не существует биологических ограничителей для свя­зей человека с окружающей средой; его специфически-видовой сенсорный и моторный аппарат накладывает очевидные ограничения на весь спектр его возможностей. Специфичность биологической конституции человека за­ключается скорее в ее инстинктуальном компоненте.

В сравнении с другими высшими животными инстинктуальную органи­зацию человека можно считать недостаточно развитой. Конечно же, у че­ловека есть стимулы. Но эти стимулы в высшей степени неспециализиро­ванны и ненаправленны. Это значит, что человеческий организм может использовать свой конституционально данный аппарат в очень широком и постоянно меняющемся спектре разных видов деятельности. Эта специфич­ность человеческого организма коренится в его онтогенетическом развитии. Действительно, если взглянуть на этот вопрос с точки зрения организми-

ческого развития, можно сказать, что эмбриональный период у челове­ческого существа продолжается еще в течение года после рождения. Жиз­ненно важные процессы организмического развития, которые у животных завершаются в чреве матери, у ребенка происходят и после его появления на свет. Однако в это время человеческое дитя не просто находится во внеш­нем мире, но и взаимодействует с ним самыми различными способами.

Человеческий организм все еще биологически развивается, хотя уже находится во взаимосвязи со своим окружением. Иными словами, процесс становления человека происходит во взаимосвязи с окружающей средой. Это утверждение приобретает особое значение, если помнить, что окружа­ющая среда является как природной, так и человеческой. То есть, развива­ясь, человек взаимодействует не только с природной окружающей средой, но и с особым социокультурным порядком, опосредуемым для него зна­чимыми другими, которые несут за него ответственность. Не только выжи­вание ребенка зависит от определенных социальных порядков, но и направ­ление его организмического развития социально детерминированно. С са­мого рождения организм.ическое развитие человека и большая часть его биологического существа как такового подвергаются постоянному вмеша­тельству со стороны общества.

Несмотря на очевидные физиологические пределы различных возможных способов становления человека в этой двойной взаимосвязи с окружающей средой, человеческий организм проявляет необычайную пластичность, ка­сающуюся его реакции на воздействия окружающей среды. Это становится особенно очевидным, когда наблюдаешь гибкость биологической конститу­ции человека, подвергающейся самым разнообразным социокультурным детерминациям. В этнологии общепризнано, что способы становления и су­ществования человека столь же многочисленны, сколь и человеческие куль­туры. Человеческая природа — социокультурная переменная. Иными слова­ми, не существует человеческой природы в смысле некоего биологически фиксированного субстрата, определяющего многообразие социокультурных образований. Человеческая природа существует лишь в смысле антропо­логических констант (например, открытость миру и пластичность инстинк-туальной структуры), определяющих границы и возможности человеческих социокультурных образований. Но специфическая форма проявления чело­веческой природы определяется этими социокультурными образованиями и соответствует их многочисленным разновидностям. Хотя можно сказать, что у человека есть природа, гораздо важнее сказать, что человек конструирует свою собственную природу или, проще говоря, что человек создает самого себя.

Пластичность человеческого организма и его восприимчивость к соци­ально детерминированному вмешательству лучше всего иллюстрируется данными этнологов относительно сексуальности.

Хотя у человека есть сексуальные влечения, сопоставимые с имеющими­ся и у других высших млекопитающих, человеческая сексуальность ха­рактеризуется очень высокой степенью пластичности. Она не только отно­сительно независима от временных циклов, но и пластична в отношении как объектов, на которые может быть направлена, так и форм проявления. Этнологические данные свидетельствуют о том, что в сексуальных отноше­ниях человек способен почти на все. Можно стимулировать сексуальное

воображение до уровня лихорадочной страсти, но вряд ли возможно выз­вать в воображении какой-либо образ, который бы не соответствовал тому, что в той или иной культуре является нормой или по крайней мере счита­ется естественным. Если термином «нормальность» называют то, что яв­ляется антропологической необходимостью, или то, что универсально для данной культуры, тогда ни сам этот термин, ни его антоним неприменимы к многообразию форм человеческой сексуальности. В то же время челове­ческая сексуальность, конечно же, управляема, иногда строго упорядочена в каждой конкретной культуре. В каждой культуре — свои, весьма различ­ные формы проявления сексуальности, специфические образцы сексуаль­ного поведения и «антропологические» предпосылки в сексуальной сфере. Эмпирическая относительность всех этих форм, их огромное разнообразие и блестящая изобретательность в данной сфере указывают на то, что все они — скорее продукт созданных человеком социокультурных образований, нежели биологической человеческой природы.

Период, в течение которого человеческий организм завершает свое раз­витие во взаимосвязи с окружающей средой, — это также и период фор­мирования человеческого «Я». Формирование «Я» тогда следует рассматри­вать в связи с непрерывным организмическим развитием и социальным процессом, в котором природное и человеческое окружение опосредуются значимыми другими. Генетические предпосылки «Я», конечно, являются врожденными. Однако то «Я», которое впоследствии воспринимается в качестве субъективно и объективно распознаваемой идентичности, врож­денным не является. Те же самые социальные процессы, которые детерми­нируют завершение развития организма, формируют «Я» в его особой, со­ответствующей данной культуре, форме. Характер «Я» как продукта данного общества не сводится к отдельной конфигурации, с которой индивид отож­дествляет себя (например, «в качестве человека», идентичность которого тем или иным образом определяется и формируется в рассматриваемой культу­ре), а представляет собой всесторонний психологический аппарат, служа­щий дополнением к определенного рода конфигурации (например, «чело­веческие» эмоции, установки и даже соматические реакции). Поэтому нет нужды говорить, что организм, а тем более «Я» нельзя адекватно понять отдельно от конкретного социального контекста, в котором они были сфор­мированы.

Общее развитие человеческого организма и человеческого «Я» в соци­ально детерминированной окружающей среде зависит от особой челове­ческой взаимосвязи между организмом и «Я». Эта взаимосвязь является «эксцентрической». С одной стороны, человек есть тело в том же самом смысле, как это можно сказать о любом другом животном организме. С другой стороны, человек имеет тело. То есть человек воспринимает себя как существо, не идентичное своему телу, а, напротив, имеющее это тело в сво­ем распоряжении. Другими словами, восприятие человеком самого себя всегда колеблется между тем, что он является телом и обладает им, и равно­весие между ними нужно вновь и вновь восстанавливать. Эта экс­центричность восприятия человеком своего тела имеет определенные по­следствия для анализа человеческой деятельности как поведения в мате­риальной окружающей среде и как экстернализации субъективных значений. Для адекватного понимания любого человеческого феномена сле-

дует принимать в расчет оба эти аспекта на том основании, что корни их — в фундаментальных антропологических фактах.

Из сказанного выше должно быть понятно, что утверждение о том, что человек создает себя сам, никоим образом не означает своего рода проме­теевского видения заброшенного индивида. Создание человеком самого себя всегда и неизбежно — предприятие социальное. Люди вместе создают человеческую окружающую среду во всей совокупности ее социокультур­ных и психологических образований, ни одно из которых нельзя понять в качестве продуктов биологической конституции человека, которая, как уже отмечалось, устанавливает лишь внешние пределы производительной дея­тельности человека. Подобно тому как человек не может развиваться как человек в изоляции, так и человеческую окружающую среду он не может создавать в изоляции. Одинокое человеческое существование — это суще­ствование на животном уровне (которое человек безусловно разделяет с другими животными). Как только наблюдаются феномены специфически человеческие, мы вступаем в сферу социального. Специфическая природа человека и его социальность переплетены необычайно сложно. Homo sapiens всегда и в той же степени есть Homo socius.

Человеческому организму недостает необходимых биологических средств, чтобы обеспечить стабильность человеческого поведения. Челове­ческое существование, если бы оно опиралось только на ресурсы организ­ма, было бы весьма хаотическим. Хотя подобный хаос и можно представить в теории, на практике он маловероятен. В действительности человеческое существование помещено в контекст порядка, управления, стабильности. Тогда возникает вопрос: откуда берется существующая в реальности стабиль­ность человеческого порядка? Ответ можно дать на двух уровнях. Сначала можно указать на очевидный факт, что данному социальному порядку предшествует организмическое развитие любого индивида. То есть, хотя открытость миру и свойственна биологической природе человека, преимущественные права на нее всегда предъявляет социальный порядок. Можно сказать, что свойственная биологической природе человеческого существования открытость миру всегда трансформируется (и, в сущности, должна быть трансформирована) социальным порядком в относительную закрытость миру. Несмотря на то что эта закрытость никогда не может при­близиться к закрытости животного существования хотя бы только потому, что она создана человеком и имеет «искусственный» характер, тем не ме­нее в большинстве случаев она в состоянии обеспечить управление и ста­бильность большей части человеческого поведения. Вопрос можно переве­сти в другую плоскость, спросив, каким образом возникает сам социальный порядок.

Наиболее общий ответ на этот вопрос таков: социальный порядок — это человеческий продукт или, точнее, непрерывное человеческое произ­водство. Он создается человеком в процессе постоянной экстернализации. Социальный порядок в своих эмпирических проявлениях не является био­логически данным или происходящим из каких-либо биологических дан­ных. Нет нужды добавлять, что социальный порядок не является также данностью человеческой природной среды, хотя отдельные ее черты мо­гут быть факторами, определяющими те или иные характеристики соци­ального порядка (например, экономические мероприятия, технологичес-

кие приспособления). Социальный порядок не является частью «приро­ды вещей» и не возникает по «законам природы». Он существует лишь как продукт человеческой деятельности. Никакой другой онтологический ста­тус ему нельзя приписать без того, чтобы окончательно не запутать пони­мание его эмпирических проявлений. И в своем генезисе (социальный порядок как результат прошлой человеческой деятельности), и в своем настоящем (социальный порядок существует, только поскольку человек продолжает его создавать в своей деятельности) — это человеческий про­дукт. Хотя социальные продукты человеческий экстернализации имеют характер sui generis по отношению к их организмическому контексту и природной среде, важно подчеркнуть, что экстернализация как таковая есть антропологическая необходимость. Человеческое существование невозможно в закрытой сфере внутреннего бездействия. Человек должен непрерывно экстернализировать себя в деятельности. Эта антропологичес­кая необходимость коренится в биологическом аппарате человека. Внут­ренняя нестабильность человеческого существования вынуждает его к тому, чтобы человек сам обеспечивал стабильное окружение для своего поведения. Человек должен сам классифицировать свои влечения и управ­лять ими. Эти биологические факты выступают в качестве необходимых предпосылок создания социального порядка. Иначе говоря, хотя ни один из существующих социальных порядков не может быть установлен на ос­нове биологических данных, необходимость в социальном порядке как та­ковом возникает из биологической природы человека.

Чтобы понять причины (отличные от тех, в основе которых лежат био­логические константы) возникновения, поддержания и передачи социаль­ного порядка, следует проанализировать то, что содержится в теории инсти-туционализации.

Дается с сокращениями по источнику: Бергер П., Лукман Т. Соцальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995. С. 80—89.

Дата добавления: 2015-06-04