Хёка/Ранобэ/1 том/1 - Письмо из Бенареса 4 страница

− Я не буду нести ответственность за то, что ты собираешься делать.

−?

− Вот почему я не сказал, что приму твоё предложение. Однако я не отрекаюсь от него, и если узнаю что-нибудь, что сможет тебе помочь, сразу же скажу тебе. Для того, чтобы потом мне не пришлось много объяснять.

− Ладно.

− Если ты не против этого, я помогу.

Читанда быстро выпрямилась, а затем поклонилась ровно на 45 градусов.

− Большое спасибо. Это может доставить тебе много проблем, но я у тебя в долгу.

Доставит мне много проблем, да?

Я отвернулся от Читанды так, чтобы она не видела моего лица, и мягко улыбнулся. Я удивлялся сам себе – я не отказал другому человеку в просьбе. Интересно, что скажет Сатоши, если об этом узнает. Наверно, удивлённо расширит глаза и выразит своё удивление, используя выражения, которых я раньше никогда не слышал, например, вот так: «Но Хотаро из тех людей, которые мгновенно отвергают все просьбы».

Интересно, как я потом буду перед ним объясняться.

Пока Читанда благодарила меня, я всё глубже уходил в себя. Я уже успел выпить две чашки кофе, а у неё только первая чашка какао остыла.

Примечания

1. ↑ TL Note: Modified to fit the pun
2. ↑ В оригинале было «котэнбу», «Клуб Классики», и «суконбу», «кислые водоросли, приготовленные с чёрным уксусом». Слова, вроде бы, непохожие. Но пришлось подстраиваться

Скрытая Печать Почётного Клуба Классики

Хоть в Старшей школе Камияма и преподаётся учебный курс, достаточный для поступления в университет, сама школа не делает абсолютно ничего для того, чтобы улучшить статистику самих таких поступлений. Она только раз или два в год проводит для будущих студентов подготовительные экзамены, о дополнительных занятиях во время каникул и речи не идёт. В общем, учёба проходит реально на расслабоне.

Но обычные экзамены тут, всё же, проводятся. Если жизнь в старшей школе и правда розовая, то экзаменационные комнаты – враги каждого ученика. И так как до конца семестровых экзаменов клубную активность запрещали, Клуб Классики приостановил свою деятельность. Хотя слово «деятельность» можно брать в кавычки, ключ школе мы всё равно сдали.

Сегодня был последний день экзаменов. Я лёг на кровать в свой комнате и уставился в потолок. Как обычно, потолок был абсолютно белым, ничего нового.

По результатам экзаменов Клуб Классики обнаружил интересные факты.

Во-первых, Фукубе Сатоши. Хоть он и разбирается во всякой тривиальной бесполезной информации, на учёбу его не тянет. Экзамены закончились только сегодня, и как он сдал, я не знаю, но предварительные он сдал просто ужасно. Во всяком случае, тогда Сатоши сказал мне: «Это потому, что я увлёкся тем, что узнавал, почему японцы больше не пишут кандзи цаошу^[2]». Да уж, если Сатоши считает то-то важным, то для него это важно. Не то, чтобы я отношусь к нему с пренебрежением, но по прошествии времени это кажется глупым. Хотя не думаю, что Сатоши есть до этого дело. Если я из-за этого назову его чистой душой, он, наверно, сочтёт это за комплимент. Короче говоря, он полный дурак.

Маяка, уже состоявшая в Клубе Манги, с целью и дальше продолжать преследование Сатоши, тоже вступила в Клуб Классики. Видимо, она трудоголик. Она всегда перепроверяла тест перед сдачей, и поэтому её оценки были получше, чем у половины её класса. Только вот старается она не ради оценок. В общем, у неё есть небольшой заскок – так называемый перфекционизм. На язычок-то она, может, и остра, но внутри, наверно, помешана на совершенстве, и не успокоится, пока не найдёт совершенные ответы на все экзаменационные вопросы. Думаю, она о себе такого же мнения.

И ещё Читанда Эль, выделяющаяся среди остальных своими высокими оценками. Взгляд на таблицу с оценками показал, что она шестая на потоке. Но ей, кажется, до этого нет дела, а может, дело в школьной программе? Однажды она сказала мне, что не довольствуется изучением частей и хочет знать, как работает вся система. Я понятия не имею, что это значит. Хотя эти слова были неясными, я понял, почему эта леди так стремилась разрешить своё любопытство. К примеру, история про её дядю – наверно, она просто хотела разобраться со всей «системой», относящейся к тому, что сказал ей в тот день её дядя, информации. Она из тех людей, которые хотят узнать причину любой ценой.

А у меня оценки были обычными.

Я был 175-ым из 350-и человек. Ровно посередине, будто в насмешку. Мне не было дела ни до любопытства Читанды, нарабатывавшего ей хорошие оценки, ни до чудаковатости Сатоши, нарабатывающей ему плохие оценки, ни до Ибары, подавленной своими ошибками. Хоть я и не разленился настолько, чтобы вообще не учить, но готовился слабо. Иногда люди говорили мне, как сильно я изменился, но для меня это значило лишь то, что у них не всё в порядке с наблюдательностью. Я находился под сливками общества и над основной массой. Ни вверх, ни вниз я не стремился. Наверно, поэтому Сатоши и назвал мою школьную жизнь серой.

Конечно, цвет не ограничивается оценками. Есть ещё и клубная деятельность, занятия спортом, увлечения, романтика… Те вещи, которые составляют человеческие качества. Говорят, что одному человеку не увидеть лес за деревьями, и, всё-таки, один результат не может служить для составления полной картины. Хоть в толковом словаре напротив слов «жизнь в старшей школе» и стояло «розовая», эти розы всё ещё нужно посадить в подходящих для цветения местах.

Давайте просто считать, что я не лучшая почва для этих роз.

Пока я лежал на кровати и думал обо всём этом, снизу раздался звук. Похоже, пришло письмо.

Убедившись, что это точно письмо, я был поражён. На конверте были белые, красные и синие полоски – это значит, что письмо международное. Проверив имя адресата и убедившись, что письмо не доставили к нам по ошибке, я пришёл к выводу, что письмо от Ореки Томоэ, единственного человека, который мог прислать письмо из-за рубежа. И откуда же?.. Стамбул?

Я распечатал конверт, не отходя от ящика. Внутри было много писем, одно из которых мне.

Дорогой Хотаро,

Сейчас я в Стамбуле. Из-за одного происшествия я сейчас прячусь в японском посольстве, поэтому город толком не посмотрела.

Я уверена, что он потрясающий. Если бы я могла взять машину времени и переместиться в прошлое, то я бы точно попробовала сама запереть городские ворота, может, в результате изменится история. Я не историк, так что я плохо разбираюсь в этих «что, если».

Это интересное путешествие, думаю, через десять лет я буду вспоминать каждый его день безо всякого сожаления.

Как там Клуб Классики? Число членов выросло?

Не удручайся, даже если ты там всего один! Одиночество помогает мужчинам стать сильнее.

Если ты там не один, то отлично. Это поможет тебе улучшить навыки общения с другими людьми.

Ладно, я пишу, потому что кое о чём беспокоюсь.

Ты (вы) ещё не работаешь (-те) над антологией? Клуб Классики выпускал их каждый год, мне интересно, продолжается ли это дело.

Если да, то, наверно, вы не знаете, что писать. Всё-таки, в библиотеке антологий нет.

Старые выпуски лежат в старом сейфе для химикатов в клубной комнате. Замок давно сломан, так что откроется легко.

Я позвоню тебе, когда приеду в Приштину.

С любовью, Томоэ.

Ты прячешься в японском посольстве? Что ты уже натворила, сестра? Хотя меня это как-то не беспокоит. Это она, скорее всего, старику написала. И где я слышал о Приштине? Не помню. Хотя сестра любит шататься по полям древних битв.^[3]

В любом случае, я мог только вздохнуть. У моей сестры что, интеллектуальная сеть, с помощью которой она собирает информацию о том, чем я занимаюсь? И я не знал, что Клуб Классики держит свои старые антологии в такой тайне от последователей (или для последователей). Мы-то старых выпусков нигде не нашли.

Прошло всего несколько дней после того, как Читанда дала мне поручение, хотя у неё самой, президента Клуба Классики, было своё – выпуск антологии. Кажется, у неё возникли проблемы после того, как мы узнали, что библиотечные архивы не хранят старых выпусков, но если моя сестра права, то это здорово поможет.

Если цель – это результат, то, добившись результата, мы достигнем цели. Хотя я чувствовал в этом определении какой-то скрытый смысл, мне будет мучительно больно за бесцельно прожитые годы, если я скрою эту информацию. Ореки Томоэ, как всегда, баламутит мою жизнь.

Как бы там ни было, я засунул письмо в карман на брюках своей школьной формы, висевшей в гардеробе.

На следующий день после уроков я пошёл прямиком в клубную комнату. Погода отлично подходила для того, чтобы расслабиться после экзаменов, и поднимала настроение до того уровня, на котором хочется вступить в клуб. Со спортплощадки доносились звуки, свидетельствующие о том, что на ней тренируются спортивные команды, было слышно музыку, которую играли духовой оркестр, Клуб Поп-музыки, Клуб Традиционной Японской Музыки и т.д. Хоть спортивные команды и были наиболее заметными, Фестиваль Канья был известен за шквал деятельности искусствоведческих клубов. В это время дня спецблок, в котором все эти клубы и находились, должен быть полон людей.

И на последнем этаже спецблока – кабинет геологии, в котором были Читанда и Ибара. Хоть они познакомились только тогда, когда мы гадали над странной книгой в библиотеке, они, кажется, успели наладить хорошие отношения. Сегодня они сидели друг напротив друга, будто разговаривали. Было уже лето, и летние формы на них продувало ветром. Торчащие из коротких рукавов блузы загорелые руки Ибары контрастировали с бледными руками Читанды. Солнечный сезон уже наступил, а меланина наша леди ещё не накопила. Я наклонил голову, чтобы послушать, о чём они говорят.

− Другими словами, статьи должны быть тематическими.

− Ты имеешь в виду, что мы можешь рассчитывать на других при работе над антологией?

− Не волнуйся, я думаю, что смогу задействовать кое-какие связи в Клубе Манги.

− Ты сможешь?

Ага, говорите об антологии, значит? Ну, удачи.

Внезапно тело Читанды напряглось, и она закрыла лицо руками.

Что такое?

− Апчхи! – чихнула она в старомодном тихом стиле. – Апчхи! Апчхи!

− Что такое? Ты простудилась? Или это аллергия?

− Ах, стало намного лучше. Мне как-то стыдно, но я, кажется, подхватила летнюю простуду…

Летняя простуда – это неприятно. Да и голос у неё, если подумать, изменился.

В любом случае, я решил позвать их.

− Эй, Читанда, Ибара.

− А, Ореки-сан.

− Ибара, Клуб Манги не сердится из-за того, что ты сюда ходишь?

− Да нет, я всё уладила. А что, проблемы?

Откуда?

Так, ладно.

Я решил без всяких любезностей перейти прямо к делу и вынул из брючного кармана письмо от сестры:

− Моя сестра была членом Клуба Классики и прислала мне письмо, в котором написала, где мы сможем найти прошлые выпуски антологии.

Читанда выглядела озадаченно. Кажется, до неё ещё не дошло.

− Я знаю, где мы можем найти старые выпуски антологии.

Подыскивая нужные слова, она долго кусала губы.

− Это… − от недостатка слов у неё даже глаза расширились. – Это правда?!

− Разумеется, правда. Что я выиграю от того, что буду лгать тебе?

Будто подтверждая мои слова, тонкие губы Читанды растянулись в улыбке. Хоть эта элегантная милая леди из клана Читанда и не улыбалась от уха до уха, было видно, что она счастлива. Даже если я получу то, чего давно хотел, я не смогу сделать такое лицо. Если сравнить это лицо с лицом, отражающим глубокие переживания Читанды в кафе «Ананасовый сэндвич», то можно подумать, что они принадлежат совершенно разным людям.

− Ясно, антологии, да?..

Я слышал, как она мягко шепчет:

− Хи-хи, прошлые выпуски…

Да она опасна.

Однако Ибара подняла бровь и спросила:

− Ты уверен? Кто будет только ради этого писать письмо?

Хороший вопрос. Ни один нормальный человек не будет искать информацию о том, где искать вещи, имеющие отношение к культурному фестивалю, в письме из Стамбула. Но это точно было письмо от моей сестры, а уж что именно Ореки Томоэ сочтёт важным, не знает никто.

− Ну, факт в том, что письмо у меня с собой, так что вы сможете сами сказать, правда это или нет. Будете читать?

Я развернул письмо и положил его на столе перед Ибарой и Читандой. Чем дальше они читали, тем тише себя вели.

Первой нарушила тишину Читанда:

− Твоя сестра любит ездить в Турцию?

− Она любит ездить по всему миру.

− Какая у тебя удивительная сестра.

Хоть её интерес был прикован к самой интересной части письма, я не на это хотел обратить её внимание.

− «Через десять лет буду вспоминать его с ностальгией»^[4] Ах, какое меланхоличное предложение.

Я могу с этим согласиться, но это всё ещё не то.

Дочитав, они одновременно открыли рты:

− Сейф для химикатов?

− Сейф для химикатов, да?

Ибара оглядела комнату Клуба Геологии и, поставив руки на пояс, выпятила грудь.

− Хмм, я тут ничего такого не вижу.

− Я тоже.

Это и ежу понятно. Хотя Читанда от неожиданности побледнела.

− Что?! Т, тогда г, где… антологии?..

− Чи-чан! Успокойся, успокойся!

Кого Ибара называла «Чи-чан», было понятно сразу – Читанду. Это милое прозвище ей наверняка придумала Ибара. Значит, против Читанды она свой острый язычок не использует, да? Хотя относиться к такому человеку, как Читанда, враждебно очень сложно.

Я помахал письмом сестры разгоряченной Читанде и сказал:

− Читанда, в письме написано «старый сейф для химикатов в клубной комнате». Моя сестра окончила школу два года назад. За это время клубная комната могла и поменяться.

− А… Это точно?

− Ну, Ореки, ты знаешь, где была клубная комната два года назад?

Чтобы не допускать ошибок, я заранее зашёл в учительскую.

− Я спросил куратора, говорит, что в лекционной по биологии.

− Я смотрю, ты хорошо подготовился.

− Это же рационально.

− Как ты увлечён.

Не совсем, я не настолько увлечён.

− Лекционная по биологии… Она этажом ниже нас. Теперь пойдём туда?

Сказав это, Читанда сразу же вышла из комнаты.

Если кто здесь и увлечён, так это она.

Кабинет биологии, как и сказала Читанда, находился прямо под кабинетом геологии. Если кабинет геологии, расположенный в конце спецблока, был самым отдалённым местом Старшей школы Камияма, то кабинет биологии на третьем этаже тоже должен считаться Камчаткой. Когда я сказал, что в спецблоке много людей, я допустил некоторые исключения. В кабинете геологии, рядом с которым было один-два клуба, было очень тихо. Похоже, в кабинете биологии такая же обстановка. Хоть коридор и был наполнен людьми, к кабинету биологии, окружённому пустыми кабинетами, никто, кроме нас, не шёл.

По дороге Читанда много раз чихнула.

− Что, так сильно простудилась?

− Не переживай за меня так сильно, пожалуйста. Может, я не могу перестать чихать, но это всё чувствительный нос… Апчхи!

Ну, не знаю. Я бы от всех этих чихов чувствовал себя ужасно. Как и ожидалось от нашей скромной леди.

Идущая впереди нас Ибара повернула к нам голову и спросила:

− Ореки, ключ у тебя с собой?

− Не-а, его уже вроде кто-то забрал.

− Апчхи! Ключ забрали? Значит, этой комнатой пользуется какой-то клуб?

– Может быть, если его не забрал какой-нибудь придурок.

− Ореки-сан… Называть людей придурками грубо.

Отчитала. Если её уже это задевает, то ни Сатоши, ни Ибара возразить ей не смогут, так что я горько улыбнулся и отвернулся от неё. И тут в моё поле зрения попал какой-то предмет на стене коридора. Интересно, что это. Кажется, ни Читанда, ни Ибара его не заметили… Это была небольшая коробочка, покрашенная, как и стена коридора, в белый цвет, а посему очень незаметная. На другой стороне коридора я заметил такую же коробочку. Интересно, их кто-то оставил? Поскольку они не выглядели дорогими, я больше не обращал на них внимание. Наклоняться за тем, что не стоит и иены, не стоит усилий, если затрачиваемая энергия будет больше или равна иене. Для таких энергосберегателей, как я, это в порядке здравого смысла.

Мы стояли перед кабинетом биологии. Пока я думал, стучать или нет, Читанда уже потянула дверь за ручку.

− А?

Дверь не открылась.

− Заперто.

− Похоже на то.

Девочки повернулись ко мне, Читанда выглядела обеспокоенно, Ибара смотрела на меня холодно. Не люблю, когда на меня так смотрят.

− Нет, у меня точно нет с собой ключа. И я не знаю, почему дверь заперта.

Ибара ещё раз попробовала открыть дверь, но дождались мы только скрипа замка. Читанда быстро сорвала у меня с языка слово: «Опять?»

Да, опять.

− Чи-чан, ты о чём?

− Ну-у-у, это было в апреле…

Я не знаю, в курсе ли Читанда, но двери в школе Ками, похоже, прокляты. Пока Читанда пересказывала Ибаре тот апрельский случай, я начал думать над тем, как нам выкрутиться без ключа.

− Так всё и было.

− Ммм, это Ореки всё сделал, да?

Я развернулся на пятках и шутливо крикнул через дверь:

− ЕСТЬ ТУТ КТО-НИБУДЬ?

Конечно же, я не ожидал, что мне ответят.

Но мне ответили. Раздался резкий звук отпираемой двери.

− Да?

Дверь открылась изнутри.

На пороге стоял парень в тонкой кофте и форменных брюках. Он был очень высокий и худой. Хотя тип фигуры у него был скорее астенический, чем атлетический. Определив по цвету моего воротника, в каком мы классе, он вежливо улыбнулся и сказал:

− О, извините. Я запер дверь. Хотите вступить в редакционную коллегию стенгазеты?

Открыл бы сразу дверь, раз был внутри, чёрт тебя дери. Но вместо этого я сказал:

− Тут редакция стенгазеты?

− Да. Вы здесь не потому, что хотите вступить?

Выйдя из комнаты, парень захлопнул дверь. В этот момент я учуял исходящий от него запах вроде тройного одеколона. Похоже, наш аскет любит дезодоранты. Увидев, что я, принюхиваясь, дёргаю носом, он поднял бровь, будто спрашивая: «Проблемы?». Хотя он тут же вернулся к вежливой модели поведения и спросил:

− В таком случае, чем могу помочь?

Мы обменялись взглядами и решили отправить на переговоры нашего президента, Читанду.

− Добрый день. Я президент Клуба Классики, Читанда Эль. А вы Тоогайто-семпай из класса 3-E, да?

Парень по фамилии Тоогайто удивлённо поднял бровь:

− Откуда ты знаешь моё имя?

Хороший вопрос. Любой удивится, если человек, которого он совсем не знает, обратится к нему по имени. Всё-таки, я прошёл через это в апреле.

И как тогда, Читанда лишь мягко улыбнулась.

− В прошлом году мы виделись в особняке Маннинбаши.

− Маннинбаши… Погоди-ка, ты сказала, что тебя зовут Читанда, ты родственница Читанды-сана из Канда?

− Да, он мой отец. Спасибо за то, что всегда хорошо к нему относились.

Похоже, это встреча людей из высшего общества. Я знал, что как древний клан, Читанды владели фермой, но не ожидал, что у них будут хорошие связи. Похоже, мир, которого я раньше не видел, всё-таки существует. И если подумать, то когда Сатоши говорил о древних кланах Камиямы, он говорил и о Тоогайто.

− Что вы, не стоит. Ясно, вы из семьи Читанда.

− Да… Апчхи!

− Летняя простуда? Должно быть, вам плохо. Берегите себя.

Узнав, что Читанда Эль из семьи владельцев фермы Читанда, Тоогайто странно изменил своё отношение. Он всё ещё был вежлив, но его взгляд потяжелел. Он испугался Читанды или что? Мне сложно представить такое, но, похоже, между древними кланами существует какое-то влияние. Мне кажется, или Тоогайто не хочет встречаться с Читандой взглядом и говорит так, будто осторожно подбирает слова?

− Ну, в чём дело?

Читанда, похоже, не обратив внимания на реакцию Тоогайто, ответила:

− Да, просто я слышала, что прошлые выпуски антологии Клуба Классики хранятся в кабинете биологии. Это ведь раньше была комната Клуба Классики?

− Да, я тогда на первом году был. А в прошлом году мы поменялись.

− В таком случае, вы знаете, где антологии?

Тоогайто немного помолчал и ответил:

− Нет, я никогда их не видел.

Тихо слушая их разговор, Ибара повернулась и посмотрела на меня; я кивнул ей. Любой человек, который дружит с интуицией, скажет, что Тоогайто странно себя ведёт.

− Ясно…

Но у Читанды, несмотря на отличную память, уровень интуиции был ниже среднего, так что она приуныла и собралась было уходить, но тут вмешалась Ибара:

− Простите, семпай, вы не возражаете, если мы их поищем?

− А вы кто?

− Ибара Маяка из Клуба Классики. Может, вы не заметили их из-за того, что не использовали?

Хотя мне было незачем это делать, я всё же поддержал их безнадёжную затею:

− Мы постараемся не мешать вам. Или это проблематично?

− Пожалуйста.

− Я тоже прошу.

Под шквалом просьб Тоогайто нахмурился.

− Ну, я бы предпочёл не впускать внутрь посторонних…

Услышав это, Ибара буквально набросилась на него:

− Но, семпай, это не только клубная комната, но и учебный кабинет, верно?

Я еле сдерживался от смеха, потому что то, что говорила Ибара, значило: «У вас нет права запрещать ученикам входить в учебные кабинеты». От настойчивости Ибары Тоогайто ощутил беспокойство и сдался:

− Ну ладно. Вы можете войти, но особо по вещам не ройтесь.

И президент редакционной коллегии стенгазеты открыл дверь кабинета биологии.

Комната, в которую мы вошли, была спроектирована так же, как кабинет геологии: от доски, стульев и стола до чистящих средств они были полностью одинаковыми… Хотя здесь была ещё одна дверь с табличкой «Лаборантская». На четвёртом этаже на её месте было складское помещение, в которое нельзя попасть из кабинета геологии.

Других членов клуба не было, но Тоогайто пояснил:

− Нас четверо, но на сегодня у нас ничего не было запланировано, а я пришёл, чтобы подумать над тем, что публиковать к Фестивалю Канья.

Если я правильно помню, Фестиваль Канья начинается в октябре. Через два с половиной месяца.

− А чем отличаются редакция стенгазеты и Клуб Журналистики? – не к месту спросила Читанда, но Тоогайто вежливо ответил:

− В Школе Ками три периодических издания: «Сейрю»^[5], который публикуют и вешают на стенах классов через месяц, «Новости Студсовета Школы Ками», который публикуют рядом с офисом студсовета через неравные промежутки времени, и «Ежемесячник Школы Ками», который публикуется каждый месяц, кроме августа и декабря, на доске перед входом в школу. Мы занимаемся «Ежемесячником Школы Ками».

− А кто публикует остальные?

− «Сейрю» - Клуб Журналистики, а «Новости Студсовета школы Ками» - естественно, студсовет. Хотя у нашего издания самая богатая история. У «Ежемесячника Школы Ками» скоро выйдет четырёхсотый выпуск, а другие и сотни не выпустили.

Четырёхсотый, значит? Не только у нас есть давнишние традиции, но и у них? Помнится, дядя Читанды был в Клубе Классики 33 года назад, что значит, что Клубу Классики, как минимум, 33 года. Какой бы бурной не стала моя жизнь, с историей Клуба Классики она явно не сравнится. Да и не похоже, что моя жизнь скоро станет бурной.

− Не похоже, что они здесь, − заключила Ибара, осмотрев комнату. Кабинет биологии был почти пуст, так что она вряд ли что-нибудь пропустила. Остаётся только лаборантская. Я спросил:

− Можно нам проверить и лаборантскую?

− Да, прошу.

Услышав из-за спины ответ Тоогайто, я вошёл в лаборантскую и услышал звуки шелеста бумаги и работы какого-то мотора. Интересно, что это за штука. Как я думал, лаборантская была маленькой, в три раза меньше кабинета биологии.

Изначально она служила хранилищем биологического оборудования, но сейчас на полках стояли лишь микроскопы. Если учитывать, что Школа Ками больше фокусируется на теории, чем на практике, то большая часть инструментов и оборудования должна храниться в другой, отдельной, комнате. В результате лаборантская превратилась в кладовую редакции стенгазеты.

В ней лежали простая на вид камера, коллекция разноцветных писчих перьев разнообразной толщины, сваленные рядом с фотокопировальным устройством картонные коробки и маленький динамик. Больше всего меня зацепил самодельный стол, стоящий в центре тесной комнаты. Это был скорее не стол, а лежащая на картонных коробках толстая фанерная доска. На ней были разложены листы бумаги формата B1^[6] с каракулями, прочитать которые смог бы только их автор. На листах лежал тяжёлый на вид металлический пенал. Шелест издавали как раз эти бумаги, раздуваемые ветром.

Ветром?

Внутри комнаты дул ветер. Причём, хотя окно было открыто, изнутри. Видимо, оттуда же, откуда доносился и звук мотора. Обнаружить его источник было сложно, потому что он находился около груды картонных коробок, но это был небольшой вентилятор, стоящий перед столом напротив окна. Скорость была выставлена на максимум.

Ветер продувал ещё одну вещь – висевшую на окне форменную рубашку Школы Ками. Точнее, её сюда повесили.

−?..

− Ореки, что думаешь?

Я обернулся и увидел, что Читанда и Ибара стоят возле входа в лаборантскую.

Ах да, мы же должны искать сейф для химикатов.

Когда в такой тесной комнате такой бардак, искать тяжело. Бегло осмотрев комнату, я не заметил ничего похожего на сейф для химикатов. Это должен быть старый ящик со сломанным замком. Может, я вижу его, но не замечаю?

Хм…

Я скрестил руки на груди, вышел из комнаты и спросил наблюдавшего за нами Тоогайто:

− Вы знаете, почему клубы поменялись комнатами в прошлом году?

− Нет. Может, хотели занять комнаты закрытых клубов?

− А сколько коробок вы сюда принесли, когда переехали?

− Вот когда ты напомнил, я не помню, сколько коробок мы вынесли, − ответил Тоогайто, немного подумав.

− Картонных коробок?

− Да.

Ясно. Значит, он где-то здесь. Я чуть не забыл, что Тоогайто тоже из престижного клана; вот только пользы мне от этого не будет никакой, пока я не узнаю, чем же его клан знаменит. Я более или менее понял, где находятся антологии, но получить их будет трудновато… Попробую заманить его в ловушку. Я повернулся к Тоогайто.

− Семпай, с таким количеством вещей поиск станет утомительным. Это всё может вам сильно помешать, но можно нам попросить Ооиде-сенсея поискать вместе с нами?

Брови на прежде спокойном лице Тоогайто поднялись.

− Нет. Я же говорил вам не рыться по вещам.

− Мы потом поставим всё на место, разрешите нам поискать, пожалуйста.

− Я сказал нет! – он внезапно повысил голос.

− Ой, извините, Тоогайто-семпай. Всё в порядке, мы вам, наверно, и так мешаем, − яро ответила Читанда, но Тоогайто продолжил разговор на повышенных тонах:

− Я сегодня и так занят, мне завтра надо представить свои задумки редколлегии. А тут ещё вы всё вверх дном перевернуть собираетесь со своими поисками! Ваших антологий здесь нет, свалите уже!

Пока Тоогайто колебал воздух волнами с увеличивающимися амплитудами, я просто спокойно смотрел на него. Кажется, сработало.

Продолжая дружески улыбаться, я посмотрел на Тоогайто.

− Семпай, нас интересует то, что лежит в сейфе для химикатов.

− Что?

− Антологии должны были быть в нём. А раз уж вы говорите, что их здесь нет, то так оно и есть. Значит, нам больше нет смысла вас беспокоить, − я убрал с лица улыбку и добавил: − Кстати, нам сейчас нужно в библиотеку. Если после нашего ухода вы сможете найти антологии, вас не затруднит принести их в кабинет геологии? Мы оставим дверь открытой.

Было похоже, что моё предложение окончательно взбесило Тоогайто, потому что его прежде умное лицо буквально скривилось. Я же, в контраст ему, вёл себя так, будто ничего особенного не случилось. Всё-таки, я никогда не слышал о том, чтобы кого-то по-настоящему убивали взглядом.

− З, зачем, как ты?..

− Да, семпай?

Тоогайто удалось сдержаться и проглотить то, что вертелось у него на языке.

Затем он глубоко вздохнул и снова натянул на лицо вежливую маску.

− Хорошо, так и сделаю, если найду.

− Буду весьма признателен… Читанда, Ибара, мы пойдём?

Испуганные и, скорее всего, не понимающие значения нашего разговора с Тоогайто девочки просто согласились со мной и пошли вслед за мной к выходу из комнаты – оставаться там более не имело смысла.

− Ореки-сан, что это было?

− Потом объясню.

Сказав это, я повёл их из кабинета биологии. Сзади раздался зовущий меня голос:

− Эй, первоклассник. Ты так и не представился.

Дата добавления: 2015-06-04