Хёка/Ранобэ/1 том/1 - Письмо из Бенареса 5 страница

Я повернулся и равнодушно сказал:

− Ореки Хотаро… Простите за это.

Зайдя в коридор, соединяющий спецблок с общим блоком, я прислонился к стене. Пока мы убивали здесь время, девчонки спросили:

− Ореки, я не знаю, что происходит, но мы же не идём в библиотеку?

Я помахал рукой.

− Нет, нам же туда не надо.

− Я не догоняю. Если нам туда не надо, то почему мы не идём обратно в клубную комнату?

− Пока что нельзя. Нужно подождать.

− Да что ему нужно? – неудовлетворённо пробормотала Ибара.

Читанда, шмыгая носом, приняла пост Ибары и спросила:

− Ореки-сан, мне кажется, Тоогайто-семпай разозлился.

− Мне тоже.

− Конечно, будет хорошо, если старые выпуски антологии на самом деле найдутся, но попросить его так грубо…

− Грубо? Я попросил его здраво.

Читанда открыла рот и закрыла – слова кончились. Как я и думал. А я всего лишь попросил «помочь найти наши вещи» и «принести их, если они найдутся».

− Но Тоогайто-семпай очень разозлился.

− Не похоже, чтобы очень, − Ибара, стоявшая рядом с Читандой, подняла бровь и спросила: − После того, как Ореки попросил его помочь, он вообще, по-моему, только притворялся, что злится.

Ого, заметила.

− Да?

А Читанда явно ничего не понимала.

Я посмотрел на часы. Прошло три минуты… Наверно, достаточно. Я отошёл от стены, к которой прислонялся и спросил:

− Читанда, чем известна семья Тоогайто?

Читанда наклонила голову, думая, зачем я это спросил, и ответила:

− Тоогайто? Они очень влиятельны в сфере высшего образования. У них в семье есть член школьного комитета префектуры, член школьного комитета города, ещё один – директор школы, ещё двое − обычные учителя.

Понятно.

− Ореки, так что с антологиями?

− Думаю, пора возвращаться, − ответил я.

Читанда и Ибара переглянулись. Я улыбнулся.

И после всего этого мы вошли в кабинет геологии.

− А вот и они.

Как я и сказал. На учительском столе были сложены стопки тонких тетрадей. Я только сжал руку в кулак. Как приятно, когда всё идёт по плану.

− Они здесь? Как это так? – спросила Ибара, идущая к столу. Взяв в руки одну из тетрадей, она пробормотала: − Это действительно антологии…

− Что? Д, дай и мне посмотреть!

− Как ты это сделал, Ореки? Ты знал то, чего не знали мы?

Ибара так хмуро спросила, будто я сделал что-то плохое. У меня никогда не получалось уходить от ответа, поэтому я прислонился к соседнему столу и ответил:

− Я просто его слегка шантажировал, вот и всё.

− Шантажировал? Главу редколлегии стенгазеты?

− Угу. И, пожалуйста, скромнее.

Ибара надулась:

− Да не собираюсь я никому рассказывать.

− Это-то да, но доверия не внушает. Тоогайто будет слишком стыдно, если кто-нибудь узнает о том, что он выполнил задание первоклассника, так что это нужно держать в тайне.

− Никому я не скажу… Если ты мне не доверяешь, то можешь ничего не объяснять, мне всё равно, − резко сказала она. Наверно, не врёт. Читанда была совсем другой, удовлетворение своего любопытства вперёд она не ставила. И если она понимает, что из-за того, что я всё объясню, могут начаться проблемы, то не слушает. Из таких уж она людей.

Ладно, девчонок я уже проверил и, думаю, могу им довериться − они никому не расскажут.

− Прости. Ибара, а тебе не показалось странным то, что он запер дверь?

− Может, он просто не хотел, чтобы его беспокоили, он же сказал, что готовит статьи к публикации, − резко ответила Ибара.

− Ладно, а зачем он включил вентилятор в лаборантской, если там и так было открыто окно?

− Может, ему жарко было.

− Тогда он должен был поставить вентилятор возле окна. А он его поставил напротив. И если бы пенал немного сдвинулся с места, все бумаги со стола сдуло бы.

− Ну и в чём дело? – спросила Ибара, раздражённо поглаживая свои волосы.

− Ты не понимаешь? Что Тоогайто пытался сделать?

− Раз уж тебя сюда занесло, то отвечаю – скорее всего. Он хотел проветрить комнату?

Я поднял большой палец. Ибара, конечно, не сочла этот жест интересным и отвернулась.

− А теперь следующий вопрос: зачем он хотел проветрить комнату? Что мог делать прилежный член семьи уважаемых учителей один в клубной комнате, запершись и поставив инфракрасные датчики?

− П, погоди-ка! Какие инфракрасные датчики? Мы что, в шпионском романе?

Совсем забыл объяснить.

− Ты видела рекламы магазинов со всякими устройствами? Недавно в них мелькали инфракрасные датчики, которые включают режим тревоги. Сейчас они должны стоить тысяч, думаю, пять^[7].

− Где ты их нашёл?

− На стенах коридора третьего этажа, рядом с комнатой редколлегии. Они были покрашены в белый цвет для маскировки. По внешнему виду тяжело понять, что это датчики, но динамик в лаборантской более-менее укрепил мои подозрения.

Ибара подняла бровь и сказала:

− Ты точно странный.

− Хватит меня обзывать… Так, на чём мы остановились? Ах да, почему, узнав о нашем прибытии, он рисковал записями ради того, чтобы проветрить комнату? Есть версии?

Ибара начала думать, я терпеливо ждал.

Затем она скептически, что шло её острому язычку, ответила:

− Может, запах?..

Я трижды тихо хлопнул в ладоши.

− Сечёшь же. Он пытался избавиться от запаха. Если сосредоточиться на этой мысли, то прикрыть использование дезодорантов повёрнутостью на чистоте нельзя. И от какого же запаха он пытался избавиться? Кстати, вещество не наркотическое.

− Значит, это?..

− Правильно, наверно, он курит… А датчики нужны для того, чтобы покурить он мог спокойно. Если учитывать то, что он родом из престижного клана, можно представить, какой поднимется скандал, если сего благовоспитанного отрока поймают за запрещённым занятием. А Тоогайто ещё и уважаемые учителя. Да в наше время врачу, учителю или полицейскому даже зевнуть на публике без скандала не дадут.

− Ясно. Если это правда, то проблем у него должно хватать.

Точно. Я тоже так подумал. Другая обстановка – другие проблемы. Помнится, когда он узнал, что Читанда из клана Читанда, то заметно вздрогнул. Скорее всего, он подумал, что если о его тёмных делишках узнает кто-то из другого престижного клана, отношения между его и другими кланами сильно изменятся. Всё-таки, мы знаем, как хорошо развиты органы чувств Читанды. Если бы она не подхватила простуду, то никакие вентиляция или снятие рубашки её бы не обманули.

− Но я всё равно не понимаю его желания курить на территории школы. Теперь довольна? Всё объяснил?

После того, как я это сказал, у Ибары изменился взгляд. Ого, она может показать своё отношение таким холодным взглядом.

− Знаешь, я просто хотела узнать, как Тоогайто занёс нам антологии. А вместо этого я услышала историю о том, как ты шантажировал его, чтобы заставить их принести, и ни слова о том, где они были.

Ясно, должно быть, я пропустил эту часть. Так что я объяснил:

− Где и должны были – в сейфе для химикатов.

− О-ре-ки!

− Д, да не смеюсь я над тобой! Проблема в том, где был сейф… Помнишь, как Тоогайто сказал, что выносил несколько картонных коробок, когда они менялись комнатами? У него не было причин врать об этом, и поэтому я понял, что сейф для химикатов был где-то в клубной комнате.

− Но я его не видела.

− Если ты его не видела, это ещё не значит, что его там не было. Ты его не видела, потому что он был спрятан… Сам сейф, не антологии, − чтобы Ибара всё поняла, я продолжил: − В результате антологии были спрятаны вместе с ним. А спрятал он его, потому что в нём хранил сигареты. Ты же заметила, что нигде не было ни сигарет, ни зажигалок или пепельниц? Это потому, что он их спрятал в сейф. Заметила, какое у него стало выражение лица, когда я предложил позвать на помощь Ооиде-сенсея? В любом случае, если ты хочешь знать, где был сейф, то, скорее всего, он был под тем самодельным столом из картонных коробок.

Закончив, я глубоко вздохнул.

Я плохо поступил по отношению к Тоогайто, поставив его в такое положение, в котором ему пришлось выполнить мою просьбу. Хотя я не хотел раскрывать его секрет, ведь у всех есть свои секреты, и я бы не хотел, чтобы мои секреты кто-то раскрыл. Давайте считать, что ему просто не повезло.

Ибара, к которой я всё это время и обращался, посмотрела в сторону. Проследив за её взглядом, я заметил присутствие человека, который сейчас должен был быть разговорчивее нас. Я повернулся к ней.

− Читанда?

Читанда смотрела на антологии, лежащие на учительском столе. Только смотрела, ни одной ещё не раскрыла. Её взгляд был так же серьёзен, как в кафе «Ананасовый Сэндвич». Кажется, она даже не услышала, как я её звал.

− Что такое, Читанда?

Так как она меня не слышала, я отошёл от стола, к которому прислонялся, и подошёл к ней, чтобы хлопнуть по плечу.

− Что-то случилось?

− О, Ореки-сан… Посмотри.

Она дала мне одну из антологий.

Это была тонкая тетрадь такого же формата, как и тетради Campus^[11] в магазине. Книги были изящно сшиты между собой. Чтобы публиковаться, они должны были быть основаны на чём-то профессиональном. Обложка была сделана из коричневой кожи; на ней был чернильный рисунок собаки и зайца, выполненный в деформировано-мультяшном стиле.

Кучка зайцев формировала внешнее кольцо, в центре которого сцепились пёс и заяц. Клыки пса были погружены в тело зайца, будто разрывая его на части, а заяц резцами грыз псу шею. Так как нарисовано это было деформировано, рисунок выглядел не нелепым, а смешным. Хотя и зловещим. Есть одна старая поговорка об охотничьих псах, которых готовили рядом с зайцами, на которых они только что охотились. Но здесь пёс и заяц охотились друг на друга. Двое зайцев из кольца наблюдали за этой на вид милой сценой.

Над картинкой были красивым шрифтом напечатаны слова «Хёка^[12]. Том 2». Дата публикации – 1968 год… Довольно старая, и название…

− Хёка?..

Это название?

− Странное название.

Ибара посмотрела мне через плечо и согласилась:

− Да, и непонятное тоже.

Мы чувствовали себя так же, как когда я впервые услышал название «Фестиваль Канья», хотя о происхождении этого названия догадаться было просто. Авторам нужно было выбрать имя, связанное с содержанием антологии. Но я не вижу никакой связи между антологией Клуба Классики и Хёкой.

Показав на картинку на обложке, я спросил Ибару:

− Что думаешь об этой обложке как член Клуба Изучения Манги?

− Я думаю, что она нарисована великолепно. Дизайн сразу уничтожает всю перспективу… Хм, хорошая картинка. Мне нравится.

Я был довольно удивлён, потому что обычно от Ибары не дождёшься чёткого «нравится» или «не нравится». Более того, картинка произвела на неё впечатление. Будто пожалев о том, что она сказала «мне нравится», Ибара вернула мне книгу и принялась оправдываться:

− Ну, «нравится» - это не совсем то слово. Ну, картинка не очень красивая… Она, всё-таки, угрожающе выглядит. И я говорила не с точки зрения художника, а с точки зрения средней перспективы…

А Читанда вовсе не дрожала от радости, получив так интересовавшие её старые выпуски. Скорее, она выглядела так, словно её укусил вампир.

Я ещё раз спросил:

− Читанда, что-то случилось?

Услышав это, она оттащила меня в угол и сказала:

− Вот это.

− Что?

Вместо блеска в глазах на залитом оранжевым закатом лице нашей леди было такое выражение, будто она раскрыла какой-то секрет. Она прошептала:

− Я нашла. Вот то, что мой дядя хотел мне показать. С ней я точно смогу выяснить то, что мой дядя хотел мне сказать.

Понятно.

− Ну, ты что-нибудь вспомнила?

Вместо того, чтобы ответить, она показала на второй том Хёки, который я держал в руках.

− Там написано о моём дяде. Наверно, 33 года назад в Клубе Классики что-то произошло… Посмотри внутрь.

Я послушно перевернул обложку и увидел вступление.

Вступление.

Вот и настал в этом году новый культурный фестиваль.

Прошёл год с тех пор, как Секитани-семпай покинул нас.

За этот год Семпай превратился в легенду и стал героем. В результате этого нас, как обычно, ждёт пятидневный культурный фестиваль.

Однако пока легенда распространяется, меня поглощают раздумья. Будут ли люди помнить молчаливого воина и доброго героя через десять лет? Всё, что осталось нам от Семпая, − эта антология, которую он назвал «Хёкой».

Даже улыбка Семпая, принесённая в жертву, когда-нибудь исчезнет в потоке вечности.

Хотя, возможно, то, что мы этого не вспоминаем – к лучшему. Это ведь не задумывалось как героическая история.

После исчезновения субъективных мнений эта история когда-нибудь сама станет классикой, переступив границы истории.

Наступит ли день, когда наши истории для кого-то в будущем станут классикой?

13 октября 1968, Коорияма Йоко

− Это…

− Прошлый год, к которому тут ссылаются, должен быть 33 года назад. Значит, «Секитани-семпай» из Клуба Классики должен быть моим дядей. Что же случилось тогда с моим дядей? Когда дядя ответил на мой вопрос, там было что-то про Клуб Классики…

Я улыбнулся и, не удивляясь тому, что сама Читанда не улыбается, сказал:

− Разве не здорово? Теперь ты сможешь вспомнить.

В ответ на безэмоциональном лице Читанды проступило уныние и она стала с усилием выдавливать из себя слова:

− Но я просто не могу. Даже когда я так близко! Я, неужели у меня настолько плохая память? Что мой дядя сказал мне? Что с ним случилось 33 года назад?

Я не был уверен, из-за чего именно её голос звучал приглушенно – простуды или слёз.

Читанда…

Я решил сказать:

− Давай изучим её.

Не думаю, что сказал это спокойно.

Антология «Хёка. Том 2», которую дала мне Читанда, была написана 32 года назад. В ней были странное название «Хёка», данное Секитани Дзюном, и упоминание о забытом инциденте.

Это был отличный шанс. Для нас, идущих на ощупь в темноте, эти подсказки были словно фонарики. Я верю, что мы не упустим такого шанса восстановить прошлое Читанды.

Вот почему я вновь сказал:

− Нам просто нужно расследовать то, что произошло 33 года назад.

Читанда опустила плечи:

− Но тут сказано, что этого лучше не вспоминать.

Я был удивлён её робостью перед такими вещами.

− Но ты ведь хочешь это вспомнить?

− Конечно, но если мы продвинемся дальше… − она помолчала, − …если мы продвинемся дальше, то сможем раскрыть что-нибудь неприятное. Это то, что лучше забыть, да?

− …

Это всё потому, что ты слишком добрая, Читанда.

− Даже если это произошло 33 года назад?

− Я не права?

Я покачал головой.

− Да. Всё-таки, это тоже здесь сказано: «После исчезновения личностей эта история когда-нибудь сама станет классикой, переступив границы истории.»

− …

− Другими словами, срок хранения этой истории уже кончился.

Я изобразил улыбку. Читанда не улыбнулась, но кивнула.

− Хорошо.

Итак.

Да, итак, пока я улыбался, моё сердце ликовало. Расследование этого дела не займёт больших затрат. Если второй том ссылается на «прошлый год», то всё, что нам нужно сделать, − поискать то, что случилось с Секитани Дзюном, в первом томе. И всё сразу же закончится. Я даже не мог сказать, что сейчас легче: уйти от проблемы или решить проблему.

Как же я был наивен. Ибара, тихо разбиравшая остальные тома, возмущённо воскликнула:

− Что за?.. Здесь нет первого тома!

Для того, чтобы осмыслить её слова, мне потребовалось время.

Примечания

1. ↑ Wikipedia
2. ↑ "Курсивное письмо", позволяет писать кандзи быстрее, но прочесть их после этого становится тяжелее.
3. ↑ Приштина – столица Косово. Как раз в 2000 году произошла отмена независимости Косово, а в 1999 году – эскалация населения, город был сильно повреждён.
4. ↑ Или ошибка переводчика на английский, или перл Читанды (прим. перев.).
5. ↑ Переводится или как «ручей», или как «свежая струя»
6. ↑ 707 × 1000 мм
7. ↑ По нынешнему курсу это 2000 рублей. По курсу 2000 года – неизвестно.
8. ↑ A poular brand of notebooks in Japan - Image, Official Site
9. ↑ TL Note - 狡兎死して走狗烹らる (Koutoshishi soukuniraru) Japanese idiom introduced straight from the same Chinese idiom, referring to victorious emperors ruthlessly eradicating their generals once they had served their purpose of vanquishing the enemy
10. ↑ Hyouka (氷菓) means "frozen treats" such as ice cream, popsicles, etc.
11. ↑ Именитые японские тетради с длинной историей. Официальный сайт на японском
12. ↑ На русский переводится как «ледяные напитки» или «ледяные сладости».

Дата добавления: 2015-06-04