Соревнование хоров королевы 6 страница

Томо был в растерянности, не знал что делать. Вот чертов француз, он уже перегибает палку своей фамильярностью!

Недоумение испарилось с лица Томо, после того как Юрьен продолжил:

– Потому что я ощутил в твоей музыке уважение!

– А-аха…

– Я осознал это с первых нот. Ты выбрал мою музыку, потому что влюбился в мою скрипку, не так ли?

Томо смущенно отвернулся и одним залпом осушил бокал виски. Любой на его месте поступил бы так же…

Томо встал и сказал, что ему нужно продолжить выступление, и он надеется, что послушаем.

– Для следующей композиции я позаимствовал кое-что у Джими Хендрикса. Ах да, я воспользуюсь тем раритетным синтезатором, на который ты положил глаз. Если он доживет до конца выступления, подарю его Кйоко. Ты сможешь одалживать его у неё и играться с ним сколько хочешь.

– Э?! Ты это серьезно?!

Синтезатор Томо старого образца, и он очень раритетный. Однако, он имеет огромную встроенную коллекцию эффектов и, раз уж он решил его заменить… Втайне я надеялся, что он предложит его мне.

– Увидимся!

Юрьен помахал вслед удаляющемуся Томо.

Медленная мелодия продолжала играть. Замечательно, кажется у нас есть время перекинуться парой слов. Юрьен сел на стул рядом со мной и признался в своей неосведомленности.

– Я совсем не догадывался о существовании подобной музыки.

Верно. Мир огромен. Различные течения со всего мира осели в этой точке.

– Наоми, ты для этого привел меня сюда? Чтобы я послушал эту музыку?

– Мгм.

Юрьен выглядел слегка озадаченным. Вообще-то, это была не единственная причина. Я освежил пересохшее горло глотком улуна, в котором лед почти полностью растаял.

– …Это еще не все. Это месть за нашу прошлую встречу.

– Месть?

– Да. Ответ бездарного критика скрипачу.

Я, наконец, смог посмотреть Юрьену в глаза – в них отражалось нетерпение и любопытство. Ну что, можно начинать? Я глубоко вдохнул и шумно выпустил воздух.

И прямо заявил.

– Как по мне, критики это своего рода диджеи.

Юрьен был несколько потрясен моими словами. Прежде чем продолжить, я еще раз глубоко вдохнул.

– Композиторы пишут музыку, артисты делятся ею со слушателями. В то же время, диджеи разделяют, соединяют, переделывают и перемешивают оригинальные части и создают нечто новое. Ты даже не знал, что такое существует, верно? То же справедливо и для критиков.

Я перевел взгляд на свои ладони.

– Критики относятся к категории писателей. Даже если их ставить в один ряд с учеными-профессорами, критики это те, кто просто пишет для читателей, делает их счастливыми, и заодно немножко зарабатывает на этом. Мы…

Я все еще был не уверен в своем праве зваться критиком, потому что еще не написал чего-либо значительного. Тем не менее, позвольте мне закончить свою мысль…

– Опираясь в наших статьях на произведения, созданные композиторами, мы делим, соединяем, перерабатываем их. Затем добавляем собственные одобрения и замечания, пока, наконец, не получится удовлетворяющая читателя статья. Наверняка эта сфера музыки непонятна таким, как ты, да? Однако, мы не сможем написать ничего, если не будем уважать наши исходные материалы.

Я бросил взгляд на Юрьена. Он его вернул со смущением в глазах.

Он понял, что я сказал?

– Ну, по крайней мере, это относится ко мне. Наверняка есть и выродки, которые без всякого уважения относятся к чужому труду и думают, что могут давить все как муравьев. Я думаю, что будет лучше, если они исчезнут с лица земли. Несложно увидеть, уважает ли критик то, что критикует. Может быть, ты считаешь, что мы все с легкостью плетем свою паутину лжи, но это относится не ко всем.

Я резко обрубил последнее предложение.

Он ведь должен меня понять, да? Неужто наши слова обладают такой силой? Если Юрьен скажет, что мои слова это очередная ложь, я просто съезжу ему по лицу.

– …Я это знаю, – вдруг сказал Юрьен.

Я посмотрел на него. Юрьен прищурился, будто позади меня горел слепящий свет.

– Я знаю, что ты мне не врешь, Наоми.

Он мягко положил свою ладонь на мою, которую я невольно сжал.

– Потому что ты приложил такие усилия, чтобы ответить на мою шутку. Я просто места себе не нахожу. Не смею взглянуть на тебя, настолько мне стыдно.

Но ты смотрел на меня все это время.

– Что же мне делать? Должно быть, я сказал тебе много гадостей, да? И сказал, что никогда не попрошу прощения… что же делать? Что мне сделать, чтобы ты простил меня?

– Э-м-м… ну… – я отстранил холодные руки Юрьена. – Все в порядке. Я это делал не для того, чтобы ты извинился. К тому же, не то, чтобы я сержусь, просто…

Горечь на сердце не дала мне смолчать. После стольких провокаций с её стороны, Мафую, наконец, зажгла пламя – маленький и незначительный, но повод для гордости в моем сердце.

Поэтому все хорошо, пока я могу высказать свои слова Юрьену.

Нет, вообще-то, это не то, что действительно меня беспокоило…

Возможно… я просто хотел услышать тот отрывок.

Хотел услышать отрывок, где Юрьен и Мафую играют вместе.

Меня охватывало необъяснимое беспокойство, когда я просто представлял их совместную игру. Однако, песня, получившаяся в результате столкновения их исполнений, все еще звучала у меня в ушах.

Атмосфера в лив-кафе вмиг нагрелась, а музыка сменилась более динамичной. Быстро бормочущий ведущий начал говорить еще быстрее. Я заметил кого-то в бейсболке под скрещенными лучами прожекторов. Это Томо. Он взял на себя роль не только диджея, но и бегал пальцами по клавишам. В бесконечный ритмичный бой вклинились рев реактивного двигателя, шум дождя и вой сирены. Бардовые огни осветили весь подвал, и показалось, что это место пылает огнем. Юрьен даже невольно вскрикнул и закрыл лицо руками. Томо воспроизвел все эти реалистичные звуки поля боя одним лишь синтезатором…

Затем добавились звуки вращающихся пропеллеров вертолетов, разогнавшие крики птиц, вслед за которым последовали интенсивные фанфары горна. Это национальный гимн США. Рев автомобильных гудков словно насмехался над незатейливым мотивом «The Star-Spangled Banner», звучавшим как будто из старого радио. Так он это имел в виду, когда говорил про Джими Хендрикса?..

В экстазе Томо босиком вскочил на синтезатор и начал играть на клавишах, словно отбивая чечетку. Я совсем не ожидал ничего подобного от диско-вечеринки. Однако его действия вызвали у толпы всплеск эмоций, даже Юрьен заулюлюкал рядом со мной. Я был единственным, кто молился, чтобы синтезатор дожил до конца.

– Уже темно. Проводить тебя до станции? – спросил я Юрьена.

Однако он ответил:

– Не стоит. Я уже вызвал машину.

Хотя… я вроде добрался сюда на велосипеде, да?

Мы топали по гравийной дорожке к парковке, где стоял мой велосипед. Жар источался из земли. Вместе с нами шел ровный поток людей, состоящий из слушателей, вышедших из лив-кафе, и все они были истощены после активного времяпрепровождения на концерте.

– Наоми, часто ты слушаешь такую музыку?

– Х-м-м… изредка.

– Мне так завидно. Хотелось бы посетить побольше подобных мест.

Как известному скрипачу, ему, должно быть, непросто посещать подобные места. Я не ожидал, что он подстроит свой график под меня.

– Я приложу все усилия, чтобы выкроить время, когда ты будешь меня приглашать, – объявил Юрьен с лукавой улыбкой. – Сегодня ты меня уделал, значит, следующим будет мой ход. Просто подожди!

Лучше бы не надо… почему бы нам просто не прекратить враждовать здесь и сейчас?

– Но я не могу долго задерживаться в Японии. Поэтому… мне очень завидно.

– Завидно?

– Я очень завидую тебе, и в то же время завидую Мафую. Было бы здорово, если бы мы могли остаться вместе навечно?

– Слушай… мои чувства к ней, это не то, что ты напредставлял, – начал я подбирать слова. – Мафую… она потрясающий гитарист. Мне нравится звучание её гитары, по этой причине я захотел создать с ней группу…

– Х-м-м-м? Правда?

Юрьен наклонил голову и сузил глаза, посмотрев на меня озорным взглядом. Это вывело меня из себя. Я сказал правду!

– Ох, ну, ладно. Так и быть, сегодня я тебе поверю. Однако, я все еще не могу позволить тебе быть рядом с Мафую.

– Ты опять? Может уже хватит об этом?..

– Но я хочу. Поэтому… я уже говорил, да? Что, если я займу место Мафую рядом с тобой? Я серьезно. Что думаешь?

Я отрицательно замахал руками. Слишком уж много проблем с этим. Со слегка опечаленным выражением лица Юрьен пробормотал: «Ясно…» Но через секунду его лицо вновь сияло.

– Думаю, я наконец осознал причину для Мафую и Наоми быть вместе.

– …Правда?

А я совсем не понимаю. После моей реплики Юрьен громко рассмеялся.

– Мы с ней очень похожи. Мы легко с ней общаемся, мы живем с ней в одном музыкальном мире с детства. Мы одинаково мыслим, и к выступлениям это тоже относится. Бах, Бетховен и Мендельсон. Далее Прокофьев, Скрябин и даже Шёнберг…

Юрьен перечислил любимых композиторов Мафую. Кстати об этом, кажется, Юрьен для своих соло выступлений тоже предпочитает Баха, да?

– Поэтому я понимаю. Потому что нам с Мафую нравится один и тот же человек.

– Х-м-м-м?

Действительно, меж ними поразительное сходство, если им нравится Скрябин или Шёнберг. Увидев, как я поспешно киваю, Юрьен сильно засмеялся, дергая плечами, что едва не начал кататься по полу – настолько нелепым был его смех. Что не так? Что смешного?

После этого показались две автомобильные фары, приближавшиеся к нам с другого конца узкой дороги.

Юрьен помахал подъезжающей машине. Потом он повернулся ко мне и сказал:

– О, у меня просьба, Наоми.

– Да?

– Я ведь просил тебя звать меня Юрий, верно? Я очень смущаюсь, когда ты зовешь меня «Юрьеном».

– А, м-м-м. Ладно…

Нет, погоди-ка. Кто ты такой, чтобы просить меня об этом?

– А меня ты ничуть не смущаешь? Прекрати звать меня Наоми.

– Ни за что, – он показал язык. – Будет нечестно, если только Мафую будет звать тебя по имени.

Что значит "нечестно"? Он уже побежал по гальке к машине, прежде чем я успел возразить. Его размытый силуэт скрылся за дверью пассажирского сидения.

Полагаю… сегодня я победил? Слушая выхлопы удаляющейся машины, я вдруг подумал: когда он нанесет ответный удар? Я даже не знаю, чего ждать.

После этого я осознал, что предвкушаю будущую встречу с ним. Я был удивлен своими мыслями.

Я был в мрачном настроении, когда понял, что должен рассказать всем в группе о своей победе. Сенпай наверняка проявит большой интерес, а взгляд Мафую будет невероятно колючим, если я ничего не скажу…

Но это я слишком вдумывался. Этот случай стал корнем всех проблем, когда я на следующий день пошел в школу.

– Эй, смотрите все. Фото переодетого Юрьена. Он тесно прижался к молодому человеку, и они беззаботно перешептываются. И вот другая – тут они держаться за руки…

– Что ты делаешь?!

Когда после учебы я зашел в репетиционную комнату, буквально взбесился, увидев сенпай, с победоносным видом кидавшую на стол снимки один за другим. Чиаки смотрела на них возбужденно, Мафую злобно таращилась на снимки. А на фото были запечатлены не кто иные, как мы с Юрьеном сидящие в «Ярком».

– Это… О-откуда у тебя эти снимки? Сенпай, ты тоже там была?

– Почему это я должна заниматься преследованием? У меня не так много времени. Я знакома со многими людьми из лив-кафе, а услышав, что ты собираешься его туда позвать, попросила сделать для меня снимки.

– Это преступление!

– Действительно. Он невероятно привлекателен для парня. Настоящее преступление.

– Не меняй тему разговора!

– Ах да, я слышала от Томо, что ты покорил Юрьена. Кажется, в этот раз ты приложил немалые усилия, верно? Ты вновь похитил мое сердце, молодой человек!

Сенпай положила руки мне на плечи, ослепила легкой улыбкой взбешенного меня… и это заставило мой гнев исчезнуть без следа. Проще забыть. Пререкаться с ней бесполезно.

– Сенпай, сенпай. Я хочу эту, эту и вот эту.

– Разумеется. Не стесняйся печатать все, какие нравятся.

– Нет!

Мафую выхватила фото из рук Чиаки, но та вырвала их обратно за секунду до того, как они были порваны. Сенпай вмешалась, крепко их обняв. Я схватился за разболевшуюся голову. Решив оставить их наедине, я взял бас и тихо вышел.

Я должен репетировать еще усерднее – тогда я смогу противостоять Юрьену как музыкант.

1. ↑ фр.: Моя дорогая
2. ↑ Offce-lady - офис-леди, по сути секретарь
3. ↑ livehouse - не знаю, как правильно называется это у нас, но это в общем что-то вроде «кафешки для своих», где выступают инди- и андерграунд группы. Если кто знает верный термин – правьте, буду признателен.
4. ↑ под «отдачей» подразумевается фидбек (feedback)
5. ↑ http://ru.wikipedia.org/wiki/Hello!_Project
6. ↑ «Марш Радецкого» (op. 228) — марш, написанный Иоганном Штраусом-старшим в честь фельдмаршала графа Радецкого в 1848 году. Одно из самых знаменитых произведений Штрауса.
7. ↑ прическа, когда волосы собираются в пучки

Глава 3: Ритм-секция

Как я уже упоминал, в нашей школе есть большой концертный зал, способный вместить больше тысячи человек за раз.

Размеры действительно впечатляющие. Любительские группы из нашего города даже арендуют его для выступлений. Этим фактом наша школа очень гордится.

Кагуразака-сенпай, однако, усевшись на последнем ряду и скрестив на груди руки, глянула вниз на сцену и произнесла:

- Не пойдет. Это помещение нам не годится.

- Почему?

Спросил я одновременно с другим парнем-первогодкой. Он был представителем комитета по организации фестиваля, проводившим нас сюда.

- Потому что мы рок-группа! - выпалила Чиаки раньше сенпай, высунув над ней голову. - Это вам не соревнование хоров. Там слушателям не нужно было стоять, чтобы как следует насладиться выступлением, не так ли?

Я повернул голову в сторону сцены и внимательно осмотрел кресла в форме чаши. Стоит людям поддаться ритму рока и начать трясти головами, одно неосторожное движение, и неуклюжий слушатель может выпасть из кресла и получить серьезную травму или вообще разбиться насмерть.

- Ну что ж, так как еще одним местом, где есть достаточное количество прожекторов, является спортзал, думаю, нам стоит выступить там.

Месяц подходил к концу, и фестиваль был не за горами.

Концертный зал еще никто не застолбил, в отличие от спортзала, поэтому уже нет нужды беспокоиться о месте проведения ни музыкальных, ни театральных представлений.

Ну, если только сенпай и Чиаки согласятся умерить аппетиты.

- Эм-м... но уже ведь спортзал уже закреплен за драмкружком и классными выступлениями. Более того, вчера кружок каратэ тоже подал заявку с намерением провести некие показательные бои - в итоге график получился очень плотный. Почему вы не хотите просто выступить здесь? - очень вежливо поинтересовался представитель комитета, с робким видом изучая реакцию сенпай.

Наверняка он взвалил на себя задачу за нами присматривать пока все не закончится, так как знал, что кружок изучения народной музыки определенно доставит некоторые проблемы. "Прости", – мысленно извинился я перед ним.

- Давай объясню проще: сцена будет пылать огнем наших сердец, и с этим ничего не поделаешь. Зрители будут прыгать от восторга, и могут запросто начать прорываться к сцене. У комитета будут проблемы, если кто-нибудь пострадает, не так ли?

Под натиском сенпай пареньку оставалось только протянуть нечто вроде: "Да, ага..." По тому, как она это преподнесла, создавалось впечатление, что мы не заявку на помещение подаем, а вынуждаем бороться против неудержимого бедствия. Сенпай все та же проныра.

- Я-я обсужу это на общем собрании, - пообещал нам комитетчик, убегая от нас.

Глядя на его удаляющуюся спину, я пожелал, чтобы в следующий раз ему повезло больше.

- Да, точно. Я же собиралась наведаться в кабинет школьного совета, - заявила сенпай со все еще скрещенными на груди руками.

- Зачем?

- Разумеется, чтобы посмотреть список подавших заявки на спортзал. Нужно глянуть, нельзя ли как-то сократить очередь.

Взмахнув волосами, словно кукушка хвостом, сенпай двинулась прочь. Я вздохнул, глядя как она удаляется. Может, она и создает впечатление безответственного человека, но стоит ей придумать хитрый план, как она стает весьма серьезной. Хотелось бы знать, какое место в обществе она займет в будущем.

- Скоро будет жарко!

Чиаки эта кутерьма по душе. У меня в эти дни после занятий не было времени даже на небольшую передышку. Хотя соревнование хоров было совсем недавно, на носу уже спортивные старты, а вместе с ними и школьный фестиваль. Дни повышенной активности будут тянуться до самого ноября.

Я и Чиаки направлялись в комнату репетиций в другом конце коридора. Там должна была быть Мафую, которая подбирала новый список песен для выступления на школьном фестивале. Причиной этому послужил категорический отказ сенпай: "Я не собираюсь исполнять со сцены дважды одно и то же. Мы позиционируем себя как группа интересных людей, это вызывает у меня желание окунуться в мир классической музыки".

Но кое-кто, шедший нам на встречу, остановил нас, схватив за руки. Это была учительница в неприлично короткой юбке - Маки-сэнсэй.

- Вам лучше... не беспокоить её сейчас.

- Что случилось?

- М-м-м...

Маки-сэнсэй указала пальцем на дверь репетиционной. Похоже, дополнительных разъяснений не требуется.

Из комнаты доносилась непрерывная игра фортепиано.

Мы втроем довольно долго простояли в центре коридора, слушая весь водоворот музыки, что просачивалась через дверь. Плавно бегущий пассаж походил на легкую пару ног, скользящую сквозь толпу.

- Я уже слышала это прежде... - пробормотала Чиаки.

- Это "Лимож".

Двенадцатая часть из "Картинок с выставки" Модеста Мусоргского. Это сборник различных фортепианных сюит, которые он написал, вдохновенный картинами покойного друга.

Римский-Корсаков дал второе рождение, простимулировав воображение музыкантов со всего света, чем дал начало бесконечному ряду аранжировок и оркестровок. Мне не особо понравился этот цикл - уж больно сыроват был оригинал. Но я вмиг переменил свое мнение, как только вслушался в музыку по ту сторону двери.

Но Мафую прежде не записывала этот фрагмент. Я незаметно подкрался к деревянной двери и прислонился к ней ухом, чтобы расслышать все более отчетливо. Скорость была несколько ниже, чем у других исполнителей. Грустная атмосфера подкреплялась непринужденной и мастерской работой пальцев.

Я как будто и правда шел сквозь рынок к нужной лавке.

Быстрые и легкие шаги прервал медленный и тяжелый аккорд. Я замер бездвижно перед темным входом.

Это тринадцатая часть - "Катакомбы".

Сердцебиение и дыхание казались очень громкими в холодном воздухе.

Слабые звуки фортепиано принесли ощущение опустошенности.

Это было невероятно. Я не мог поверить, даже услышав все собственными ушами.

Мафую играла на фортепиано, и я не заметил ни одной ошибки.

Пальцы Мафую действительно...

Вскоре слабые лучи закатного солнца пробились сквозь спертый запах подземелий, костей, пыли и смерти. Это "Прогулка" - четырнадцатая часть...

Вдруг мелодия прервалась. Я оторопело отстранил голову от двери. После этого послышались быстро приближающиеся шаги. Затем дверь резко распахнулась.

Лицо Мафую тут же покраснело, стоило нашим глазам встретиться. После чего она завопила:

- А ну хватит там стоять и подслушивать!

- Эээ, извини... то есть нам можно войти и послушать?

-...Нет!

То есть нам нельзя ни войти, ни стоять снаружи? И что же нам, по-твоему, делать? Вернувшись внутрь, Мафую хлопнула дверью, а потом мы услышали щелчок замка. Э? Эй!

- Зачем ты заперлась в комнате? - тут же начал барабанить я. - Впусти нас! Мне нужно забрать оттуда партитуры!

- Нельзя!

Почему? Какой смысл злиться на то, что кто-то услышал твою игру на фортепиано? Едва я собрался забарабанить по двери, некто дернул меня сзади за воротник.

– Гха! – неосознанно издал я невнятный звук.

– Не вздумай мне тут шуметь. Просто оставь её в покое.

С этими словами Маки-сэнсэй направилась к лестнице, волоча меня за собой. Мой рот начал невообразимо извиваться, так как я начал задыхаться. Чиаки раздосадовано посмотрела на дверь репетиционной, после чего побрела за нами.

– Вообще-то Мафую практикуется на фортепиано в этой комнате уже не первый день. Вот и сегодня. Словно её отхватила одержимость, как она увидела ноты. Тогда я еще ничего об этом не знала, а когда случайно заглянула, она меня даже не заметила.

Маки-сэнсэй шепотом поведала нам об этом на углу возле лестницы. Мы с Чиаки переглянулись.

– Её пальцы… восстановились? Это правда? – спросила Чиаки.

– Вы ведь сами все слышали?

Я слабо кивнул. Что за превосходное исполнение! Я уже смирился с тем, что никогда не услышу её живую игру. Я был удивлен, услышав новость от Юрьена, но потрясение было гораздо большим, когда я собственными ушами в этом убедился.

– Полагаю… причина была психологическая… Поэтому, мне кажется, еще слишком рано радоваться. В любом случае, похоже, девочка собирается вновь вернуться на путь пианистки. Однако, маэстро Эбисава прыгал бы от радости, занимайся она дома, поэтому ей приходиться играть в школе.

Потому что между ней и Эбичири все еще остались трения. К тому же Мафую весьма своенравна.

Опять же, я не думал, что она захочет вернуться.

– Ей итак несладко, так что не беспокойте её.

– Когда Мафую возобновила репетиции на фортепиано?

– Хмм… В прошлом месяце, кажется.

Значит, она и правда начала играть после воссоединения с Юрьеном, да? Все указывает именно на это.

Доктора сказали, что нам нужно подождать, и Юрьен – тот, кого мы ждали.

Прежде чем начать спускаться, Маки-сэнсэй строго-настрого запретила нам приближаться к репетиционной, пока оттуда будет доноситься музыка. Мы с Чиаки остались стоять. Я прислонился к перилам.

– Мафую… вот здорово, – пробормотала Чиаки, глянув вверх. Музыка до нас больше не доносилась. – Ты что, не рад, Нао? Мафую опять может играть на фортепиано, ты понимаешь?

– Разумеется, я рад. Но, даже если я рад…

– Договаривай, ну же!

Чиаки ухватила меня за воротник и встряхнула. Я открыл свои чувства:

– Ощущаю себя жалким. Будто я самый большой идиот.

– О чем ты?

Сегодня день взбалтывания моей головы… Когда Чиаки продолжила допрос с пристрастием, я рассказал все, что было у меня на сердце. О том, что Мафую переменилась после воссоединения с Юрьеном, а за все это время не сделал ничего.

Выслушав сказанное, Чиаки отпустила меня и перевела взгляд в сторону окна.

– … Поэтому? – её слабый голос стелился у ног. – Так ты сожалеешь, что не смог помочь Мафую?

– М-м-м… ага.

Что с ней не так? Её спина казалась очень маленькой.

Как будто она заплачет, если я возьму её за руку.

– Все верно – особенно больно, когда нужный человек прямо перед тобой.

Кажется, Чиаки это сама себе пробормотала. Я немного подумал над её словами, и когда собрался обратиться к её спине, она внезапно обернулась.

– Ну ладно, что ты собираешься делать?

Обычный огонек решительности вновь зажегся в глазах Чиаки. После чего с глухим стуком съездила своим стальным кулаком в туловище. Ай! Я отступил на пару шагов, схватившись за живот.

–... Вернусь домой и буду слушать «London Calling»^[1] под одеялом.

– Придурок, ты себя-то слышал?

На этот раз она одарила меня подзатыльником. Что ты хочешь, чтобы я делал?

– Я разве уже не говорила? Практиковаться.

Термин "ритм-секция" изначально возник в джазе и относился к фортепиано, бас-гитаре и барабанам. Этим инструментам нет нужды играть соло; напротив, им нужно четко выдерживать ритм. В нашей группе это относится ко мне и Чиаки.

Главной характеристикой определения качества группы является не харизматичность вокалиста и не виртуозность гитаристов, а слаженность работы ритм-секции. Самым ярким примером является группа "Green Day".

-...Так все же... почему я должен делать отжимания?

- Потому что у тебя нет физической силы! Эй, не останавливайся!

Пока Чиаки давила педаль бас-барабана, с меня градом лил пот на пол комнаты кружка, в которой так некстати был отключен кондиционер. Я не то, чтобы хвастаюсь, но при должных усилиях я могу отжаться десять раз.

- Слышь, а это не ты ли выдохся к концу нашего выступления? Мафую всегда рвется вперед, и мы тоже должны подать голос!

- После твоих слов я и правда чувствую себя слабаком.

-Ты должен тренироваться до тех пор, пока не сможешь поднимать гитарные усилки одной рукой!

- Да как я его подниму?

- А я могу.

Ого! Она продемонстрировала мне это. Поставь на землю, это опасно!

- Не отлынивай. Твоя цель - тридцать отжиманий.

Чиаки вновь придавила меня к земле. Пожалуйста, избавь меня от этого.

- Кажется, тебе не хватает упорства. Поэтому я сейчас сяду на тебя сверху.

- Не вздумай, ты тяжелая! Меня раздавит! - начал возмущаться я, после того как Чиаки уселась на меня своей задницей.

Приоткрывшаяся дверь обнажила щель, в которой появилась пара робких глаз цвета сапфира. Чиаки замерла, стоило ей это заметить.

- Мафую, что ты там делаешь?

- Ну...

Чиаки ухватила ее за руки и затянула в комнату. Я спасен. Я выпрямился и начал отряхивать колени.

- Простите... за недавнее...

- Не буду держать на тебя зла за твою честность, - почему это у Чиаки такое самодовольное лицо? - Кое-кто увлёкся фортепиано, что позабыл о важности группы. Единство группы было разрушено вмиг из-за Мафу-Мафу.

- Я не увлеклась им! - Мафую изо всех сил старалась соврать убедительно.

- Ну ладно. Я даю тебе ответственное задание, которое пойдет на благо группы.

-... Какое?

- Сядь на спину Нао.

– Зачем?

- Какого черта?

- Ну ты то можешь практиковаться, сидя на нем. У меня-то барабаны, понятно?

- Дело не в этом.

Сощурив глаза в узкие линии, Чиаки приставила к моему горлу барабанную палочку.

- Так, тебе ещё тридцать осталось, так что пошевеливайся. Делай отжимания под ритм моего барабана.

Вот ужас! Я пал ничком без секунды раздумий. Под давлением ауры этой спортсменки-маньячки, Мафую, согласно указаниям, споро села мне на спину.

- Мин-он! Жги! Мин-он жги!

Чиаки начала отбивать четвертые, охваченная странным задором. Что это? Она что, местный заводила? Плюс ко всему, Мафую надавила на меня своим весом.

Э? Не так тяжело, как я думал. Скорее даже непостижимо легко. Она что, такая худышка? Вспомнилось тут: разве я уже не тащил её на гору вместе с багажом? Отжимания ничто по сравнению с этим.

Барабанная дробь неожиданно стихла.

- Моему возмущению нет предела! Нао, почему ты делаешь отжимания с невозмутимым лицом?

Сама же велела!

- Когда я собиралась сесть, на твоем лице был неописуемый ужас. Вот чёрт, сколько ты весишь, Мафую?

- Эм-м...

Я не смог разобрать ее приглушённый ответ.

- Непростительно! Я тоже тогда сяду!

- Зачем?! Я так сдохну!

- Всё будет пучком, лежи смирно!

- М-м-мы падаем!

Я не мог вдохнуть под весом двух девчонок и так получилось, что именно в этот момент открылась дверь. Глаза Кагуразаки-сенпай широко распахнулись, стоило ей увидеть, в какой ловушке я оказался.

- Помоги...

В ответ на мою жалостливую реплику, на лице сенпай появилась зловещая ухмылка.

- Куда же мне сесть? Может, на голову?

- Нет, постой, не делай этого!

Почему всё обернулось именно так?!

Я не обнаружил никаких следов присутствия Тэцуро, когда вернулся домой. Его ботинки в шкафчике для обуви, заглянув туда, я тоже не нашел. С большой долей вероятности это означало, что он ушёл выпить вместе со своими друзьями (на обычные прогулки Тэцуро одевает сандалии.) Слава богам, сегодня мне не придется готовить ужин. После своеобразных пыток у меня нет аппетита, не говоря уже о ноющей спине...

Я достал свой бас, когда поднялся к себе на второй этаж. Слова, сказанные Чиаки, все еще сидели у меня в голове.

"Так ты разочарован тем, что не смог помочь Мафую?"

Мафую, Кагуразака-сенпай, Фурукава с того нашего выступления.

И в особенности Юрьен.

Познакомившись с этими выдающимися музыкантами и воочию узрев их талант, я ощутил внутри себя странные чувства. Я осознал, какой я все-таки незрелый и беспомощный.

Если всё и дальше пойдет так, я стану тем, кто оказался в группе по случайности. Даже буду им обузой, тянущей вниз. Фурукава прямо заявил, что мне не место в группе. Я же ответил ему какую-то чепуху.

Что мне делать? Что предпринять? Я понятия не имел.

До той самой встречи с Юрьеном.

Тогда я понял, что нашел ответ на свой вопрос.

Могу ли я стать надежной опорой для Мафую?

Не только для Мафую-гитаристки, но и для Мафую-пианистки - имею ли я право быть рядом с ней, быть для нее сердцем, дающим кровь и жизнь?

Дата добавления: 2015-06-04