В-ег-ана 1КЛ-лечь-ПРОШ 1 страница

Came

Came

S\NP_A

Рассмотрим теперь неграмматичное предложение *John came Bill букв. «*Джон пришел Билла». К типам первых двух его элементов может быть применена аппликация точно так же, как в (2). Однако к полученной в результате последова­тельности типов — «S NP» — аппликация по определению применена быть уже не может, и тем самым представить данное предложение как элемент типа S невозможно:

Bill NP NP

*John NP

(3)

S\NP_A

Предложение (З) становится грамматичным, если в нем непереходный глагол заменить на переходный, например на глагол saw 'увидел*. Переходному глаголу в словаре припи­сывается более сложный синтаксической тип, а именно (S\NP)/NP. Скобки отражают порядок применения аппли­кации — сначала применяется аппликация, уничтожающая косую черту, которая находится за скобками. Применитель­но к данному случаю это означает, что «сокращается» снача­ла прямое дополнение, а потом подлежащее;

(4)

John NP NP	saw Bill. (S\NP)/NP NPA
	S\NPA
S

На первый взгляд скобки в составе сложных типов мо­гут показаться избыточным усложнением. Однако их ис-

пользование обусловлено одной важной предпосылкой КГ, состоящей в том, что семантическая структура предложения (в первую очередь - семантические роли аргументов) долж­на однозначно «считываться» с синтаксической структуры (требование однозначности не распространяется, разумеет­ся, на предложения, допускающие более одного осмысле­ния). Если бы сложный символ, содержащий два или более элемента справа от косой черты, не содержал никакого упо­рядочивания этих элементов, он бы не позволял определить, в частности, какая из ИГ при переходном глаголе заполняет агентивную, а какая - пациентную валентность.

Остановимся кратко на типах, приписываемых некото­рым другим частям речи. Для типовой характеризации при­лагательного важно, чтобы к комбинации типов прилага­тельного и существительного могла быть применена аппли­кация, в результате которой всему сочетанию приписывался бы тип NP. В таком случае достигается интуитивно жела­тельное положение дел, а именно сочетание прилагательно­го и имени может участвовать во всех тех операциях над ти­пами, в которых может участвовать и имя, не распростра­ненное прилагательным. Для того же, чтобы сочетанию име­ни и прилагательного можно было приписать тип NP, само­му прилагательному в английском языке приписывался тип NP/NP (правый наклон косой черты обусловлен тем, что прилагательное в английском языке регулярно предшествует имени). В (5) демонстрируется действие соответствующей аппликации в словосочетании poor John 'бедный Джон':

(5) poor John
NP/NP NP _A
NP

Рассмотрим теперь типовую характеристику наречий. Предложение, распространенное наречием, в полипредика­тивной конструкции способно вступать во все те и только те отношения, которые доступны и соответствующему предло­жению без наречия. Поэтому желательно, чтобы цепочке, состоящей из наречия и всех прочих типов предложения, мог быть приписан тот же тип, что и этой цепочке в отсут­ствие наречия, т. е. тип S. Это возможно, если самому наре­чию приписывается тип S/S или S\S, в зависимости от того, занимает ли наречие начальную или конечную позицию в

предложении. Ср. процедуру распознавания английского предложения John works here 'Джон работает здесь':

John NP	works S\NPA	here. S\S S\SA
S

(б)

saw Bill. (SVNPVNP NP _д S\NP_A S\NP_A

Для наречий, занимающих внутреннюю линейную по­зицию в предложении, деривация, представленная в (6), очевидно, недоступна. В силу того что аппликация приме­нима только к типам выражений, располагающихся контакт­но по отношению друг к другу, тип, приписываемый таким наречиям, должен допускать аппликацию в сочетании не с предложением, а с некоторым меньшим элементом, в част­ности с комбинацией глагола и прямого дополнения (гла­гольной группой), т. е. с выражением типа S\NP. Наречие, предшествующее глагольной группе, получает тип (S\NP)/(S\NP), в результате чего глагольная группа получа­ет один и тот же тип в сочетании с наречием и без таково­го, что показано в (7) для английского предложения John never saw Bill 'Джон никогда не видел Билла':

(7)

John never

NP (S\NP)/(S\NP) NP (S\NP)/(S\NP) NP

Заметим, что приписывание разных типов английским наречиям here 'здесь' и never 'никогда' верно предсказывает различия между этими наречиями в отношении порядка слов. Предоставим читателю самому убедиться в том, что появление элемента типа S\S или S/S (here) в середине пред­ложения, равно как появление элемента типа (S\NP)/(S\NP) (never) в начале предложения, не позволит при последова­тельном применении аппликации приписать целому предло­жению тип S.

В целом можно сказать, что формализм, предложен­ный Айдукевичем, отличался предельной простотой. Он включал всего два простых типа, одну операцию над ними и допускал неограниченную рекурсию при образовании слож-

ных типов. Формализм оказался применим к английскому языку в том смысле, что он распознавал как грамматичные базовые типы английских предложений. Однако применение системы Айдукевича, как и развившегося на ее основе не­сколько более сложного формализма, описываемого в п. 2, к некоторым другим синтаксическим структурам естественно­го языка сталкивалось со значительными проблемами. Эти проблемы предопределили развитие КГ в наши дни, о чем пойдет речь в п. 3.

2. Исчисление Ламбека

Исследования по КГ, оборвавшиеся в Польше с нача­лом второй мировой войны, в 1950-е годы были продолже­ны в США и Израиле, прежде всего благодаря работам уже упоминавшегося И. Бар-Хиллела.

Следует отметить, что весьма интересные результаты, полученные Бар-Хиллелом, способствовали, как ни странно, не развитию, а, напротив, более чем двадцатилетней стагна­ции исследований по категориальной грамматике. Дело в том, что в [Bar-Hillel et al. 1960] математическим путем было дока­зано, что множество предложений, распознаваемых категори­альной грамматикой как грамматичные, совпадает с множест­вом предложений, порождаемых контекстно-свободной грам­матикой составляющих. Однако в 1960-70-х годах в синтак­сической теории господствовало убеждение, что контекстно-свободная грамматика не является инструментом, позволяю­щим адекватно строить все предложения естественного язы­ка. Не только сторонники ПГ, но и ее оппоненты в течение многих лет не подвергали сомнению тезис о том, что, наряду с контекстно-свободными правилами грамматики составляю­щих, синтаксическая теория должна содержать и трансформа­ционные правила, не являющиеся в общем случае контекст­но-свободными. Возможно, именно ввиду этого консенсуса КГ маргинализовалась и сохраняла свой маргинальный статус вплоть до начала 1980-х годов, когда контекстно-свободная грамматика вновь стала рассматриваться как, по крайней ме­ре, одна из возможностей полноценного описания синтакси­са естественного языка (см., например [Gazdar, Pullum 1982]).

Тем не менее определенные сдвиги, произошедшие в категориальной грамматике в 1950—60-е годы, оказали значи-

тельное влияние на ее развитие и в наши дни. Главным об­разом они были связаны с исследованиями канадского ло­гика И. Ламбека, опубликовавшего в 1958 г. в ежемесяч­ном бюллетене Американского математического общества статью под названием «Математическое исследование стру­ктуры предложения» (статья была перепечатана в [Buszkowski et al. 1988], что показывает ее актуальность для современной КГ; русский перевод см. [Ламбек 1964]), Лам-бек предложил процедуру распознавания грамматичных предложений английского языка, впоследствие названную «исчислением Ламбека» (Lambek calculus). В целом исчисле­ние Ламбека повторяет основные особенности описанной в п. 1 «распознающей» процедуры Айдукевича (несмотря на некоторое изменение нотации). Неизменной осталась идея приписывания деривационным путем символа S тем и толь­ко тем цепочкам слов, которые представляют собой грамма­тичные предложения; в целом без изменений остался и ин­вентарь сложных типов, приписываемых словам различных частей речи.

Изменения коснулись операций, совершаемых над ти­пами. К аппликации Ламбек добавил несколько других опе­раций, из которых мы рассмотрим две, широко применя­ющиеся в современных исследованиях по КГ (заметим, что нотация Ламбека существенно отличалась от нотации совре­менной КГ, которую мы здесь используем).

· Композиция - операция приписывает единый слож­ный тип цепочке из двух сложных типов. Возможны четыре типа композиции в зависимости от направлений косых черт;

(8)

а. А/В В/С -» А/С;

б. А/В В\С -> А\С;

в. В/С А\В -» А/С;

В\С А\В -> А\С.

г.

Композиция, так же как аппликация, приводит к со­кращению элементов структуры предложения.

Заметим, что введение правила композиции во многих случаях давало новый вариант анализа грамматически пра­вильного предложения или словосочетания в дополнение к тому анализу, в котором применялось исключительно пра­вило аппликации. Рассмотрим для примера два альтернатив­ных анализа английского словосочетания poor little John 'бед-

ный маленький Джон' (применение правила композиции здесь и далее обозначается подписным индексом «_с», цепоч­ка типов, к которой применено это правило, подчеркивает­ся):

6. poor little John NP/NP NP/NP,- NP NP/NP NP_A NP

(9) a. poor little John NP/NP NP/NP NP_A NP/NP NP_A NP

(Ю)

· Подъем типа (type raising) - более сложное, но чрез­вычайно часто применяемое в современной КГ преобразова­ние. Неформально это преобразование можно определить как зеркальную «смену ролей» двух элементов: в результате его применения предикат заполняет валентность собствен­ного актанта. Допустим, имеется ИГ-подлежащее, которой приписывается тип NP. В (2) такая ИГ «поглощается» нахо­дящимся справа от нее типом (S\NP). Однако если вместо типа NP именной группе приписать тип S/(S\NP), то тип выражения, находящегося справа от ИГ, т. е. S\NP, будет, наоборот, «поглощен» типом именной группы:

John si NP (! NP	aw Bill. S\NP)/NP NPA S\NP S\NPA
S/(S\NP)

Формально, например в [Dowty 1988], операция подъ­ема типа задается преобразованиями (На) и (116):

(11) а. А/В В -> А/В А\(А/В) б. В А\В -> А/(А\В) А\В

Очевидно, что в (10) подъем типа осуществляется в со­ответствии с (116). Логическая правильность преобразова­ний в (И) доказывается у Ламбека достаточно простым ма­тематическим путем (равносильность правой и левой цепо­чек в (Наб) очевидна, поскольку обе цепочки могут полу­чить тип А в результате действия аппликации).

Определение подъема типа, реально применямое в со­временной практике КГ, отличается от приведенного в (11).

Операция подъема типа часто разрешается вне зависимости от правого и левого контекста типа, подвергающегося подъ­ему. Достаточно, чтобы тип А в сложном типе, образующем­ся в результате подъема типа В, был таким, который мог б ы образоваться в результате взаимодействия типа В с ка­ким-либо другим типом. При этом фактически в контактном расположении с В типы А/В или А\В могут и не находить­ся, вопреки требованию в (11). Так, подлежащее переходно­го глагола может получить в результате подъема тип S/(S\NP) и в том случае, если непосредственно справа от не­го не находится типа S\NP. Это возможно потому, что тип S в принципе может быть образован при контактном сопо­ложении типа ИГ-подлежащего с каким-либо другим лекси­ческим типом (последнее имеет место в (4)). Примеры тако­го «свободного» применения операции подъема типа чита­тель найдет в п. 3.

Далее применение операции подъема типа будет обо-значатья подписным индексом «j» с подчеркиванием типа, к которому применяется эта операция. Как мы увидим в ни­же, операция подъема типа имеет огромное значение в сов­ременной КГ. Отметим также, что эта операция, будучи впервые предложена, по-видимому, Ламбеком, позднее ока­залась востребована и за пределами КГ, в частности, в фор­мальной семантике [Partee, Rooth 1983].

3. Современная категориальная грамматика

Новый импульс исследования по КГ получили в нача­ле 1980-х годов, в тот период, когда в лингвистическом ми­ре появился интерес к грамматическим теориям, не пользу­ющимся транформационным аппаратом. Среди лингвистов, работающих в настоящее время в рамках КГ, наиболее вид­ную роль играют М. Стидмэн [Steedman 1985; 1990; 2000], Д. Даути [Dowty 1988J, М. Вуд [Wood 1989, 1993], М. Моорт-гат [Moortgat 1988], И. ван Бентхем [Benthem van 1988].

Теоретический аппарат современной КГ мало отлича­ется от того, который был разработан Ламбеком. Правда, в дополнение к операциям аппликации, композиции и подъе­ма типа добавилась, по крайней мере еще одна — операция сочинения, состоящая в том, что цепочке из двух или более идентичных типов, соединенных сочинительным союзом,

приписывается единый тип. При бессоюзном сочинению ти­пу союза conj (от англ, conjunction 'союз') не сопоставляет­ся никакого лексического элемента:

(12) X conj X (XX...)->Х

В ходе исследований 1980—90-х годов КГ так и не пре­вратилась в теорию, сравнимую по степени разработанности и охвату материала, например, с ПГ или с «вершинной грам­матикой составляющих» (Head-driven Phrase Structure Grammar, HPSG [Pollard, Sag 1994]). Такие базовые синтак­сические явления, как согласование, приписывание падежей глагольным актантам и многое другое почти не рассматри­ваются в рамках КГ. Сторонники КГ, как правило, ставят себе целью не создание на ее основе всеохватывающей син­таксической теории, а доказательтво преимуществ данного подхода при анализе достаточно узкого класса явлений.

Как и любая другая синтаксическая теория, КГ имеет наибольший шанс получить нетривиальные лингвистически значимые результаты при анализе того материала, который труднее всего укладывается в ее рамки. Сталкиваясь с таким материалом, исследователь неминуемо встает перед дилем­мой: либо определенным образом изменить (чаще всего — усложнить) свою теорию, чтобы она позволяла объяснить «проблемный» материал, либо обосновать нестандартный, не соответствующий сложившимся представлениям анализ этого материала, а именно такой анализ, который бы не противоречил теории. Практика лингвистических исследова­ний последних десятилетий говорит о том, что выбор второ­го пути часто способен не только «спасти» определенную теорию, но и существенно обогатить представления об ис­следуемом явлении.

Для КГ «проблемным» материалом оказываются все конструкции, где какие-либо два элемента, между типами которых ожидалось бы взаимодействие по одному из устано­вленных правил, не находятся в контактном расположении друг с другом — иначе говоря, там, где элемент типа X/Y или X\Y не «находит» элемента типа Y соответственно непосред­ственно справа или непосредственно слева от себя.

Одним из таких явлений, которым уделяется большое внимание в КГ, стала так называемая конструкция с «подъ­емом правого узла» (Right Node Raising) в английском языке:

(13) John cooked and Mary ate the beans 'Джон приготовил, а

Мэри съела бобы'.

Данное явление привлекает пристальное внимание синтаксистов начиная с 1960-х годов. Казалось бы, с его ин­терпретацией не должно возникать серьезных проблем: в первом предложении следует усмотреть эллипсис прямого дополнения, а образующийся при этом пробел соотносится с прямым дополнением второго предложения. Трудность, однако, состоит в том, что ни в каких других случаях эллип­сис прямого дополнения в английском языке не допустим. В частности, невозможно сократить дополнение во втором из сочиняемых предложений, сохранив его в первом: (14) *John cooked the beans and Mary ate 'Джон приготовил бобы, а Мэ­ри съела'.

Кроме того, сокращение дополнения невозможно в сложноподчиненном предложении, - даже в том случае, ес­ли, как и в (13), дополнение, подвергающееся сокращению, линейно предшествует соотносящемуся с ним выраженному дополнению: (15) *John ate after Mary cooked the beans, букв. «Джон съел после того, как Мэри приготовила бобы».

Таким образом, отсутствие выраженного прямого до­полнения в первой клаузе в (13) требует специального объ­яснения, ориентированного исключительно на сочинение и на сокращение в первой из двух клауз.

Заметим, что в русском языке указанная проблема не возникает: сокращение дополнения при сочинении возможно «в обе стороны», ср. (16) Маша приготовила, а Коля съел пиццу, (17) Маша приготовила пиццу, а Коля съел.

В ранних вариантах порождающей грамматики предло­жения типа (13) рассматривались как результат особой трансформации, которая в случае совпадения правой пери­ферии сочиненных предложений как бы выносила совпада­ющую периферию «за скобки», точнее, сокращала ее во всех сочиненных предложениях, делая сестрой всей сочиненной структуры в целом. Схематически эта трансформация может быть представлена следующим образом:

(18) [XZ] & [YZ] => [X&Y] Z

Название «подъем правого узла» связано именно с этим транфор-мационным анализом предложения (13). Позже, когда была осознана про-

блематичность такого анализа - см. об этом ниже - вместо «подъема пра­вого узла» иногда стали говорить о «сочиневии с общей составляющей» (Shared Constituent Coordination); тем не менее и термин «подъем правого узла» по-прежнему встречается в литературе.

Ограниченность «подъема правого узла» сочиненной структурой, а также неграмматичность (14) при грамматич-ности (13) следовала из самого трансформационного прави­ла (18). Однако трудно избавиться от ощущения, что это правило вводится в значительной степени ad hoc. He ясно, почему такое же правило не может действовать, например, при подчинении клауз.

Неясна также сама природа предложенного правила. Трансформации, вообще говоря, включают несколько инту­итивно хорошо различимых классов, таких, как передвиже­ния, сокращения, в ранних версиях порождающей грамма­тики — местоименные замены. Правило же (18) не принад­лежит явным образом ни к какому из этих классов. В рам­ках ПГ предпринимались (и предпринимаются до сих пор, см. [Postal 1994]) попытки рассмотреть подъем правого узла как трансформацию передвижения, но они наталкиваются на эмпирические трудности.

Одна из этих трудностей, обсуждаемая, в частности, в [McCawley 1987] — нарушение «подъемом правого узла» ост­ровных ограничений (см. о них в главе XI п. 6). Например, в (19) это правило воздействует на зависимое, которое во втором конъюнкте входит в состав относительного предло­жения: (19) Mary buys and Bill knows a man [who sells pictures of Elvis Presley] 'Мэри покупает, а Билл знает человека, кото­рый продает портреты Элвиса Пресли'.

Все эти соображения побуждали многих исследовате­лей, в том числе и далеких от КГ, искать такую трактовку предложений типа (13), в которой они бы не рассматрива­лись как результат действия трансформации. Но если счи­тать, что такие предложения порождаются напрямую прави­лами грамматики составляющих, то последние требуют су­щественного пересмотра: окажется, что сочинению могут подвергаться не только полные составляющие (например, предложения), но и составляющие с некоторым недостаю­щим компонентом, например, как в (13), неполные предло­жения, в каждом из которых не хватает дополнения.

Правила КГ вполне удовлетворяют этому требованию. С помощью известных преобразований цепочкам 'Джон

приготовил' и 'Мэри съела' в (13) может быть приписан еди­
ный тип, с последующим приписыванием этого же типа и
сочиненной цепочке 'Джон приготовил, и Мэри съела' по
правилу сочинения. Добиться этого можно, если первона­
чально применить операцию подъема типа (не путать с
подъемом правого узла!) к подлежащим этих цепочек:
(20) John cooked and Mary ate the beans.
NP_T (S\NP)/NP conj NP_T (S\NP)/NP NP
S/(S\NP) (S\NP)/NP_r conj S/(S\NP) (S\NP)/NP_r NP
S/NP conj S/NP NP
S/NP ________________NP_A

S

Заметим, что в данном случае подъем типа применен вопреки определе­нию этой операции в (11). Действительно, справа от типа NP, подвергае­мого подъему, не находится типа S\NP, как это требуется в (11). Однако ИГ-подлежащее может образовать тип S, непосредственно предшествуя другому лексическому типу, как это имеет место, например, в (4), поэто­му такой подъем типа признается допустимым.

Дальнейшая процедура распознавания правильности данного предложения, показанная в (20), не вызывает проб­лем. На завершающем ее этапе цепочка 'Джон приготовил, и Мэри съела' получает тип S/NP, который и взаимодейст­вует с типом дополнения, в результате чего всему предложе­нию приписывается символ S, что означает успешное завер­шение процедуры распознавания.

Легко видеть, что при замене сочинительного союза на подчинительный в (13) символ S всему предложению при та­кой (единственно возможной в рамках КГ) деривации при­писать бы не удалось. Действительно, в цепочке слов, пред­шествующей прямому дополнению, была бы невозможна операция сочинения, в результате чего вся эта цепочка не получила бы тип S/NP, а без этого, в свою очередь, и все предложение не получило бы тип S. Таким образом, в КГ не требуется никаких дополнительных допущений, чтобы объ­яснить, почему подъем правого узла возможен только в со­чиненной структуре⁴.

⁴ Разумеется, данный анализ не может быть распространен и на предложения типа (14), где сокращается второе вхождение правой периферии. Следова­тельно, в тех языках, где предложения такого вида возможны (как в русском), они должны получать анализ совершенно другого вида, чем предложения (13). 5>го выглядит неоправданной сложностью лишь на первый взгляд; если бы (13) и (14) получали одинаковый анализ, потребовалось бы отдельное объ­яснение того, почему в некоторых языках возможно (13), но не (14).

Другая разновидность конструкций, которым в КГ уделяется значительное внимание, - это конструкции, ил­люстрируемые в (21) (примеры из [Dowty 1988]):

(21) a. John eats [rice quickly] and [beans slowly]

'Джон ест рис быстро, а бобы медленно'; б. Mary eats [beans on Tuesday] and [rice on Thursday]

'Мэри ест бобы во вторник, а рис — в четверг'; в. John gave [a book to Bill] and [a record to Max] 'Джон дал книгу Биллу, а пластинку - Максу'.

В таких предложениях сочинительный союз and 'и' со­единяет, во всяком случае на поверхностный взгляд, две па­ры составляющих, заключенных в квадратные скобки, - в (21в), например, 'книгу Биллу' и 'пластинку Максу'. Извест­но, что сочинение доступно не для произвольных цепочек слов, а только для целых составляющих, например, фразовых категорий — предложений, ИГ, предложных групп и т. д. По­этому грамматические теории, приписывающие каждому предложению единственную и неизменную структуру соста­вляющих, не могут усмотреть в (21) сочинения компонентов, заключенных в скобки. Например, в [Hudson 1982, Jackendoff 1990aj и многих других работах такие конструкции рассмат­риваются как результат сочинения двух предложений с пос­ледующим сокращением совпадающего материала в одном из них. Однако в КГ такой анализ невозможен, поскольку про­цедура распознавания предложения базируется исключитель­но на типах внешне выраженных слов. Из этого следует, что в КГ необходимо усмотреть сочинение элементов, заключен­ных в (21) в скобки. Как же оно становится возможным?

Рассмотрим (21 а). В цепочке слов rice quickly букв, «рис быстро» первый элемент получает словарный тип NP, а вто­рой - тип S/S или (S\NP)\(S\NP) (см. п. 1). Однако, как по­казано в (22), в результате операции над типами этих слов их цепочка может получить единый тип, а именно (S\NP)\((S\NP)\NP). Соседняя цепочка beans slowly букв. «бобы быстро», очевидно, может получить тот же самый тип посредством тех же преобразований. В результате выполня­ется основное требование к сочинению — сочиняются соста­вляющие одной и той же категории. Отличительная особен­ность рассматриваемого предложения (как и других предло­жений в (21)) при таком анализе состоит в том, что сочине­нию подвергаются не «стандартные» составляющие, а це­почки слов, которые становится возможным рассмотреть в

качестве составд_яющ_их (т. е. приписать им единый тип) в результате преобразования типов слов, входящих в цепочки:

(22) John eats \_rice quickly] and [beans slowly].
NP (S\NP)/NP^p_T (S\NP)\(S\NP)

{S\NP)\((S\NP)/NP)(S\NP)\(S\NP)r

(S\NP)\(S\NP)/NP_A

{S\NP)\(S\NP)/NP____________ conj (S\NP)\(S\NP)/NP (S\NP)/NP ^_________

NP

S\NP_A

Как видим, ключевая операция в процедуре распознавания

(22) — подъем тц_па ИГ-дополнения. Вновь он происходит не в полном соответствии _с (Ц)_{: в} результирующем сложном ти­пе исходный тип (NP) комбинируется с типом глагольной группы (S\NP), хотя ни справа, ни слева от NP такого типа нет. Это возмоэ^о^ поскольку ИГ-дополнение в принципе может образовы^_ать тип глагольной группы (S\NP), взаимо­действуя с некоторым другим типом, как это имеет место в (4).

Сам по себе анализ, представленный в (22), может по­казаться чрезме^_но сложным и по этой причине проигрыва­ющим анализу, который рассматривает (21а) как сочинение двух предложений с последующим сокращением в одном из них совпадающего материала. Однако в ряде случаев анализ, признающий сочинение нестандартных составляющих, де­монстрирует несомненные преимущества.

Рассмотри^ в качестве примера русское предложение

(23) Вчера купили Миша книгу, а Коля компакт-диск. Если счи­тать, что здесь и^еет место сочинение предложений Вчера Ми­ша купил книгу ц Вчера Коля купил компакт-диск с последую­щим сокращением совпадающего материала, то невозможно объяснить, поче\(у глагол в (23) стоит во мн. ч., когда в обоих сочиняемых предложениях он употреблен в ед. ч. Наоборот, если считать, что цепочки Миша книгу и Коля компакт-диск представляют собой нестандартные составляющие, образован­ные путем, сход^_{ьш с} тем, который показан в (22), и что да­лее с группой, Представляющей собой сочинение этих состав­ляющих, комбинируется глагол, то мн. ч. глагола будет столь же естественны^ как и при сочетании глагола со стандартны­ми сочиненным^ составляющими — подлежащими в (24) Ми­ша и Коля купили вчера книгу. Необходимо будет лишь несколь­ко уточнить правило глагольного согласования для русского

языка: глагол согласуется по мн. ч. как при непосредственном сочинении ИГ, образующих подлежащее, так и при сочинении сложных составляющих, содержащих ИГ-подлежащие. Воз­можный анализ предложения (23) в духе КГ предлагается в (25) (для экономии места, как и в (22), расписаны только преобра­зования типов, происходящие в первом конъюнкте; очевидно, что во втором конъюнкте они совершенно идентичны):

(25) Вчера купили Миша книгу, а Коля компакт-диск.
S/S <S\NP)/NP NP_T NP_T conj NP NP
S/S (S\NP)/NP S/(S\NP) (S\NP)\((S\NP)/NP)_r
S/S (S\NP)/NP S\((S\NP)/NP) conj S\((S\NP)/NP)
S/S (S\NP)/NP _____________________ S\((S\NP)/NP)_a
S/Ss

Интересно отметить, что в пользу «категориального» анализа предложений вида (23) говорит тот факт, что цепоч­ки слов, которые при этом анализе рассматриваются в каче­стве нестандартных составляющих, не допускают линейного разрыва, так что невозможно, например, (23') *Вчера Миша купили книгу, а Коля компакт-диск.

Другая группа явлений, при анализе которых КГ задейст­вовала аппарат нестандартных составляющих, — это вся совокуп­ность синтаксических передвижений, точнее, процессов, расмат-риваемых к качестве таковых в порождающей грамматике (топи-кализация, вынос влево вопросительного слова и т. д.). Суть под­хода состоит в том, что все предложение за исключением «пере­мещенного» элемента получает единый тип, причем такой, кото­рый способен сочетаться именно с «перемещенным» элементом. Рассмотрим следующий пример (для простоты здесь примем, что русский инфинитив не имеет валентности на подлежащее, а только на прямое дополнение, тем самым получая тип S/NP):

(26)

Кого	Петя NP NPT S/(S\NP)	хочет увидеть^1? (S\NP)/S S/NPr
NP NP NP NP
(S\NP)/NP (S\NP)/NPr
	S/NP

Проблема состоит в том, что по стандартным правилам КГ процедура распознавания данного предложения должна за-

Дата добавления: 2015-07-02