О UJ1V MdCIi 1 страница

Ч г- м и ' 11U U ИДУ К.

более длинной и более короткой предложной гру_пгш £ _анг_ лийском языке, если они обе являются сестрами в глаголь­ной группе. Результат оказался ожидаемым — в 909£ птп™^«

более короткая предложная группа предшествовала более длинной: (10) a. The raven [ypflew [_РР through the barn] \ into the blue but slightly overcast sky}} 'Ворон вылетел через амбао в синее, но несколько облачное небо'; б. The raven \ new [_РР into the blue but slightly overcast sky] [_PP through the barn]]’ (10') a. [yp flew [_PP through the barn] [_PP into the Ыц_{е Ьш}

overcast sky]].

б. \wJlew [_РР into the blue but slightly overcast sky] [_{pp throU}£h the

barn]]. ~~—'

СИС для глагольной группы в (10а) от глагола до вто­рого предлога включает 5 слов, а СИС (106) — 9 слов чем и объясняется тенденция коротких предложных грущу' зани­мать позицию перед длинными.

Уже знакомое нам по главе XI 1.1 «передвижение час­тицы» от английского глагола тем менее вероятно встретить в тексте, чем большее число слов оказывается Меж™ глаго­лом и частицей. Здесь частица выступает как составляющая глагольной группы, и чем дольше адресату приходится ждать ее появлек тем хуже оценивает предложение носитель языка и тем ^еже оно встречается в реальной речи-(11) a. Joe [ypiv l°oked\ [_P up\ [_NP the number}]

'Джо посмотрел номер'. б. Joe tvplv looked] [n_p the number] [p ug]]

в. Joe [yptv looked} [_NP the number of the ticket] [_P wg]]

'Джо посмотрел на номер билета'. г. Joe [vptv looked\ Ыр ^{^^е number that Mary had forgotten]

'Джо посмотрел номер, который Мэри забыла'. д. Joe [yptv looked} [np ^tne number of the ticket that Mary had

forgotten] [_P up\\

_______ i

'Джо посмотрел на номер билета, который Мэри забыла'. Анализ проходит тем успешнее, чем короче длина СИС. В (11) она должна включить в себя глагол (вершину глагольной группы), артикль (ОИК именной группы допол­нения) и частицу. Однако в зависимости от числа слов в ИГ порядок с передвижением частицы будет более или менее приемлемым, так как с увеличением числа слов в ИГ растет и размер СИС для глагольной группы.

ИГ ИГ

Можно ли «измерять» приемлемость некоторого поряд­
ка слов количеством слов в СИС? По-видимому нет. Напри­
мер, СИС для сочиненной ИГ может быть сколь угодно
большой в зависимости от числа конъюнктов:
(12) ИГ

очи всех, копыта, хоботы кривые, хвосты хохлатые, клыки, усы...

Структуры типа (12) не представляют никакой трудно­сти для анализа, невзирая на сколь угодно большой размер СИС для сочиненной составляющей — в зависимости от чис­ла конъюнктов, которое может быть произвольным. Поэтому Хокинс предложил оценивать размер сферы идентификации некоторой составляющей X по отношению числа непосред­ственных составляющих X к числу слов, входящих в сферу идентификации. Это соотношение он назвал коэффициентом раннего распознавания (Early Immediate Constituent ratio, или EIC). По методу Хокинса нетрудно вычислить коэффициен­ты для предыдущих примеров. Понятно, что чем меньше ко­эффициент EIC, тем менее приемлемо предложение на

взгляд носителя языка и тем реже оно встречается в текстах. Для (9а) ЕКХЗ/11=0,27, для (96) Е1С=3/4=0,75; для (Юа) _Е1С=₃/5=0,6; для (106) ЕК>3/9=0,33; для (Па) Е1С=3/3=1; для (116) - ¾-0,75; для (Ив) 3/7-0,43; для (Иг) 3/8=0,38; (Ид) 3/11=0,27 - плавное снижение коэффициента по мере увеличения длины цепочки слов между глаголом и частицей; для (12) Е1С=6/9=0,67, чем и объясняется ее безупречная приемлемость, несмотря на очень длинную СИС.

Очевидно, оптимальным режимом распознавания со­ставляющей X будет такой, при котором каждая непосредст­венная составляющая X распознается за однословный шаг -каждое слово в СИС является ОИК некоторой непосредст­венной составляющей X. В таком случае коэффициент ран­него распознавания максимален и равен 1.

2.3. Решение загадки лево- и правоветвящихся языков

Хокинс предположил, что тенденция к минимизации доли числа составляющих к числу слов в СИС имеет в язы­ке три сферы проявления. Примеры из первой сферы мы уже видели - это область вариантов равно грамматически допустимых порядков (какие из них более, а какие менее приемлемы или насколько часто они встречаются в речи). Отметим, что до сих пор наблюдения Хокинса не вступали в конфликт с идеологией ПГ, так как Хомский всегда призна­вал, что факторы употребления (в том числе проблемы с синтаксическим анализом при восприятии той или иной конструкции) способны влиять на приемлемость предложе­ний и на частоту их употребления.

Вторая сфера явлений, в которых проявляется открытая Хокинсом тенденция к раннему распознаванию, - универса­лии порядка слов. В главе X п. 3 упоминалось, что большин­ство языков принадлежит к одному из двух классов - лево-ветвящихся, в которых ветвящееся зависимое предшествует вершине, и правоветвящихся, в которых ветвящееся зависи­мое следует за вершиной.

Это обобщение, восходящее к Л. Теньеру и Дж. Гринбергу, впервые точно сформулировал М. Драйер [Dryer 1988; 1992]. Он показал, что не­которые виды зависимых, для которых ветвление нетипично (прилага­тельные, указательные местоимения, отрицание, приложения), не подчи­няются данной закономерности, так что, например, расположение прила-

гательного относительно существительного еще ничего не говорит о том, принадлежит ли данный язык к классу лево- или правоветвящихся.

Выясняется, что языки правого и левого ветвления ве­дут себя в отношении расположения длинных составляющих, «создающих проблемы» для скорости распознавания, по-раз­ному. Например, в английском языке чем длиннее придаточ­ная клауза, тем больше вероятности, что она окажется в кон­це, а не в начале предложения, а в левоветвящемся японском языке наоборот — чем длиннее придаточное, тем скорей оно будет стоять в начале предложения, а не в его конце.

Рассмотрим пример из японского языка: (13) а. Мэри-га кино: Дзён-га кэкконсита то итта Мэри вчера Джон-ИМ женился что сказала

б. Кино: Дзён-га кэкконсита то Мэри-га итта

Вчера Джон женился что Мэри сказала 'Мэри сказала, что Джон вчера женился'. В (13а) сфера идентификации предложения равна всему предложению: идентификация начинается с первой непосред­ственной составляющей — подлежащего Мэри-га и заканчива­ется сказуемым итта. В (136) дело обстоит иначе: предложение начинается с придаточного, которое выглядит точно так же, как главное предложение (Кино: Дзён-га кэкконсита 'Вчера Джон женился'). Адресат догадывается о том, что перед ним прида­точное, только дойдя до союза то. Союз представляет собой ОИК придаточного предложения, и сфера идентификации главного предложения начинается с него и включает три слова. Понятно, что (136) будет тем более приемлемо по сравнению с (13а), чем больше слов будет включать в себя придаточное. Чис­ло слов в придаточном не имеет никакого значения для режи­ма распознавания (136) - сколько бы их там ни было, СИС главного предложения начинается с союза. Однако число слов в придаточном имеет существенное значение для режима рас­познавания (13а), поскольку это предложение начинается с подлежащего, за которым следуют сентенциальное дополнение и глагол; расстояние между первым и последним и соответст­венно СИС будет тем больше, чем больше слов в придаточном. Рассмотрим еще один пример из языка левого ветвле­ния. В грузинском языке, как это и должно быть в языке та­кого типа, определение, выраженное посессивной ИГ в род. п., предшествует определяемому существительному:

(14) im problem-is amoxsna

этот.КОСВ проблема-ГЕН решение.НОМ 'решение этой проблемы'

Однако если посессивная ИГ включает в себя, напри­мер, относительное придаточное, включающее много слов³, препозиция посессивной ИГ затруднена:

(15) а.? [_иг im problem-is, romelic didixania

этот. КОСВ проблема-ГЕН которая давно
gv-acuxeb-s,] amoxsna
l.MH.OB-беспокоить-З.ЕД.СУБ решение
б. amoxsna [_иг im problem-isa, romelic didixania
решение этот. КОСВ проблема-ГЕН которая давно

gv-acuxeb-s]

l.MH.OB-беспокоить-З.ЕД.СУБ

'решение той проблемы, которая давно нас беспокоит' Приемлемой перифразой (15а) оказывается (156) с пе­ренесением посессивной ИГ в постпозицию, вопреки обще­му правилу, Пример (15) показывает, что расстояние между вершиной анализируемой ИГ (amoxsna 'решение') и верши-ной-ОИК ее непосредственной составляющей (problem-is 'проблемы') не должно быть слишком большим. Чем боль­ше расстояние, тем больше слов включает СИС и тем мень­ше коэффициент раннего распознавания.

Итак, максимально быстрое распознавание синтакси­ческой структуры происходит при максимально близком расположении вершин последовательно вложенных составляющих. В этом выводе и заключается раз­гадка деления языков на классы лево- и правоветвящихся.

Рассмотрим последовательное вложение нескольких со­ставляющих, каждая из которых состоит из вершины и вет­вящегося зависимого. Возьмем составляющую С, которая не­посредственно доминирует над Cj и Cj. Допустим, что Cj — зависимое. Если Cj начинается с вершины и, таким образом, опознается по своей левой периферии, то оптимальным бу­дет порядок с правым ветвлением СС{ (16а), так как ветвя­щееся зависимое внутри С; не попадет в сферу идентифика­ции составляющей С. Если же вершина стоит в конце Cj, то, наоборот, предпочтительнее порядок с левым ветвлением CjCj

³ В грузинском языке, как и примерно в половине языков левого ветвления, относительное придаточное, вопреки общему принципу, не предшествует определяемому существительному, а следует за ним. Достаточно убедитель­ное объяснение этого факта см. в [Hawking 1990: 252—257].

7Л Л

(166) — тогда ветвящаяся часть C_s не попадет в сферу иденти­
фикации составляющей С, поскольку идентификация С нач­
нется с вершины, находящейся на правой периферии Q:
(16) а. б.

С С

С С

ri *^i • -j

Таким образом, при правом или левом ветвлении Q оптимальным порядком для С оказывается также соответст­венно правое или левое ветвление.

Перейдем на уровень ниже:

(17) а.

Порядок CjCj оптимален в том случае, если вершиной Cj является Cj”, а не Cj’. Но в таком случае и составляющая С^ должна распознаваться по своей правой периферии, ина­че оптимальным не будет порядок Cj’Cj” — если Cj’ начина­ется не с зависимого, а с вершины, то сферу идентификации составляющей Cj «загромоздит» ветвящееся зависимое в Cj’. Итак, левое ветвление Cj оптимально при условии левого ветвления его зависимого Cj’.

В случае правого ветвления (176) рассуждения совер­шенно аналогичны:

С «М {получить \доме

б. С

[консультацию по поводу обмена]]] {друзей своего отца]]] [книгой, которую ему оставили]]] {пуговицами из перламутра]]]

\хочет

\пришел {за [кофта [с

Таким образом, при последовательном вложении со­ставляющих разных фразовых категорий, которые состоят из вершин и ветвящихся зависимых, оптимальным с точки зрения распознавания синтаксиче­ской структуры будет такой порядок, при котором вершины либо всегда предшеству­ют, либо всегда следуют за ветвящимися за­висимыми. Если принять, что языков с оптимальными порядками слов должно быть больше, чем языков с неопти­мальными порядками, получает объяснение факт распреде­ления подавляющего большинства языков мира на два клас­са — левоветвящиеся и правоветвящиеся.

2.4. Факты грамматикализации «хороших» порядков

Хокинс особо отмечает, что грамматические правила могут «пересиливать» требования системы употребления. Например, отделяемые приставки в немецком языке, в от­личие от английских отделяемых частиц, способны отры­ваться от своего глагола на произвольное расстояние; жест­кие правила порядка слов нередко приводят к очень не­удобному режиму распознавания и соответственно малому коэффициенту ЕЮ. Так, во французском языке длинное относительное придаточное, определяющее подлежащее, делает распознавание предложения в целом очень неудоб­ным, но правила порядка слов не разрешают никакого дру­гого расположения подлежащего и определения к нему: (18) La citerne, qu ‘ilfit creuserpar un architecte dont une reclame lui avait donne I’addresse, s’ecrouta 'Водоем, который он по­ручил вырыть архитектору, адрес которого он узнал из ре­кламы, обрушился' [Гак 1989: 168]. Однако, что немало­важно, предпочтения, создаваемые системой распознава­ния, могут грамматикализоваться. Это значит, что из не­скольких порядков грамматика закрепляет именно тот, ко­торый является оптимальным с точки зрения скорости рас­познавания. Например, в немецком языке дополнение, вы­раженное местоимением, должно предшествовать дополне­нию, выраженному полной ИГ, причем не важно, какое из двух дополнений прямое, а какое косвенное (19) a. gab ihr das Buck 'дал ей (APT) книгу'; б. gab es dem Madchen 'дал ее (APT) девушке'; в. *gab das Buck ihr, r. *gab dem Madchen es.

Грамматикализация порядка «местоимение 4- ИГ», конеч­но, связана с тем, что местоимение, в отличие от ИГ, не ветвится и не увеличивает СИС для глагольной группы (глагол — вершина первого дополнения — вершина второго дополнения).

Хокинс рассмотрел порядок двух определений к суще­ствительному (N) — прилагательного (Adj) и придаточного относительного на представительной выборке языков мира. При этом он учитывал и внутреннюю структуру придаточно­го относительного, т. е. какое положение в нем занимает со­юз, союзное слово или какой-то их аналог — в начале при­даточного (CompS) или в его конце (SComp). Из логически возможных 12 порядков оптимальными для распознавания являются 4, так как в них коэффициент раннего распозна­вания равен 1:

(20)

а. [фильм] [хороший] [который я вчера видел]

Г

б. [хороший] [фильм] [который я вчера видел]

г.

в. [я вчера видел который] [хороший] [фильм]

[я вчера видел который] [фильм] [хороший]

i___________i

Выясняется, что практически все языки, попавшие в выборку Хокинса, разделились по четырем оптимальным ти­пам. К типу (20а) относятся, например, романские, араб­ский и эве; к типу (206) — русский, германские, финский; к типу (20в) — японский, тамильский, турецкий и к типу (20г) — баскский, бирманский и абхазский. С большим сом­нением к неоптимальному типу NAdj [SComp] можно отне­сти мертвый шумерский язык и лушеи (сино-тибетская семья), а к типу AdjN [SComp] — мертвый хурритский. Что же касается шести оставшихся типов, в которых коэффици­ент раннего распознавания самый низкий, то языков, в ко­торых бы имел место соответствующий порядок в качестве основного, не нашлось вовсе.

Еще один пример грамматикализации оптимального порядка — способность составляющих разного вида появ­ляться между предлогом и существительным-вершиной той ИГ, которой он управляет ([_РР Р [_NP __N...]). Ясно, что чем длиннее составляющая, тем менее оптимален порядок. Ре-

зультат оказался вполне предсказуемым. Примерно полови­на языков в выборке (например, арабский и тайский) разре­шают поместить между предлогом и существительным ука­зательное местоимение; остальные языки (масаи, испан­ский...) разрешают также и прилагательное. Ветвящееся за­висимое — посессивную ИГ — разрешают в этой позиции только 12% языков в выборке (например, австралийский язык маунг). Наконец, всего \% языков разрешает ставить между предлогом и существительным самое длинное зависи­мое — придаточное предложение (амхарский).

Хокинс обратил внимание также на то, что все языки с порядком слов VOS (глагол-сказуемое + прямое дополнение + подлежащее) обязательно располагают сентенциальное прямое дополнение после подлежащего. Например, в мала­гасийском языке:

(21) a. Mihevitra Rabe [_s- fa milady ny zaza Rasoa] думает Рабе что ищет APT ребенка Pacoa 'Рабе думает, что Расоа ищет ребенка'.

б. * Mihevitra [^ fa mitady ny zaza Rasoa] Rabe думает что ищет APT ребенка Pacoa Рабе

Несмотря на то что порядок (21 а) нарушает схему VOS, именно он, и только он, является грамматичным, а не соот­ветствующий этой схеме порядок (216). Причина здесь в том, что придаточное предложение, «вклинившись» между элементами главного, значительно увеличивает его СИС и соответственно понижает коэффициент раннего распознава­ния.

Другим примером обязательной грамматикализации под влиянием факторов распознавания речи может служить обязательная экстрапозиция придаточного — прямого до­полнения — в немецком языке, чтобы не увеличивать СИС для клаузы:

(22) a. Er kann deine Worte nicht verstehen
он может твои слова не понять
'Он не может понять твоих слов'.

в. Er kann nicht verstehen, [was ____ du sagst]

он может не понять что ты говоришь
Юн не может понять, что ты говоришь'.

г. *Er kann \was du _____ sagst] nicht verstehen

он может что ты

говоришь не понять

2.5. Последствия для теории

Итак, Хокинс установил наличие особого компонента языка, обеспечивающего такую структуру синтаксических единиц, которая максимально облегчает синтаксический анализ. В терминах ПГ этот компонент относится не к об­ласти компетенции (владения языком), а к области употреб­ления — механизмов распознавания речи. Однако, вопреки исходным положениям ПГ, Хокинс доказал, что этот компо­нент может воздействовать на основы грамматики — струк­туру составляющих и порядок слов. Вопреки общепринято­му в ПГ мнению, Хокинс предположил, что нет никаких универсальных врожденных параметров порядка слов. Име­ющиеся в языках правила порядка слов представляют собой следствия принципов эффективного употребления. Фунда­ментальные особенности синтаксической структуры оказа­лись простым следствием тех условий, которые накладывает на грамматику механизм восприятия речи.

Роль врожденного компонента знания языка (универ­сальной грамматики) у Хокинса соответственно снижается, хотя он и не отвергает его в принципе. Хокинс предложил модулярную теорию универсалий, т. е. состоящую из не­скольких автономных компонентов — модулей, каждый из которых по-своему воздействует на грамматику. Лишь один из этих модулей соответствует «универсальной грамматике» в понимании Хомского. Другой, не менее важный, модуль образуют принципы эффективного употребления.

Недостаток модулярной теории универсалий заключа­ется в том, что разные модули накладывают противоречащие друг другу требования на структуру грамматических единиц. В силу этого любой факт может быть объяснен апелляцией если не к одному, то к другому модулю. Собственно, это и делает сам Хокинс, когда объясняет наличие в немецком языке конструкций, неблагоприятных для оптимального ре­жима распознавания, воздействием автономного граммати­ческого модуля, быть может, отражающего врожденный компонент знания языка. В таком случае, когда каждый из модулей «тянет одеяло на себя», любой факт, который про­тиворечит требованиям одного из них, может быть успешно «объяснен» ссылкой на другой.

Впоследствии в статье [Hawkins 1999] Хокинс посягнул еще на один «священный» предмет генеративной лингвисти-

ки — ограничения на передвижения, выдвинув гипотезу, что островные ограничения, как и ограничения на порядок слов, вызваны требованиями, накладываемыми механизмом восприятия речи.

3. Некоторые другие работы

В рамках функционализма выполнено много исследо­ваний по типологии порядка слов в связи со способами вы­ражения прагматических значений (в российской лингвис­тике они называются «коммуникативными»). Суть этих ра­бот [Tomlin 1986; Payne (ed.) 1992; Downing, Noonan (eds.) 1995] изложена в обзоре [Кибрик, Плунгян 1997], и мы здесь кратко коснемся только работ Т. Гивона [Giv6n 1988; 1984— 1990; 1995], одного из наиболее популярных и продуктивных теоретиков функционального направления.

Главная идея, лежащая в основе работ Гивона, заклю­чается в том, что грамматика представляет собой набор ин­струкций адресату по наиболее эффективной обработке ин­формации, передаваемой в речи. Вспомнив известный тезис о том, что язык преобразует смыслы в тексты, и обратно — тексты в смыслы, можно сказать, что для Гивона объект воз­действия языка - не смыслы и не тексты, а сознание чело­века — участника акта речи. Роль грамматики заключается в том, чтобы стимулировать определенные действия адресата по активизации, обработке и сохранению информации и способствовать тому, чтобы эти действия происходили в оп­тимальном режиме.

Одна из наиболее известных идей Гивона заключается в том, что линейный порядок в языке отражает порядок об­работки информации коммуникантами и соответствующий ему порядок инструкций адресату о способах обращения с получаемой информацией. «Более предсказуемая (или дос­тупная) информация сдвигается влево», ибо с нее естествен­но начинать сообщение [1988: 252]. Вместе с тем в экстре­мальной ситуации этот принцип может нарушаться, так как «первой решается наиболее срочная задача».

Оба принципа обусловливают, с точки зрения Гивона, неградуированную (невыразимую в форме категорий, определимых на основе суммы необходимых и достаточных признаков) форму распределения информационных характе-

ристик составляющих текста. Он считает бесперспективным, например, пытаться выяснить, какими именно семантиче­скими ярлыками — «эмфаза», «контраст», «фокус» или нечто подобное, надо наделить ИГ John, например, в предложени­ях (23) а. // was to John that I gave the book 'Это Джону я от­дал книгу'; б. to John I gave the book 'Джону я отдал книгу'; в. / gave the book to John. Ясно, что налицо определенная градация в степени рематичности, наибольшая в случае клефта (23а), меньшая при так называемом Yiddish Movement (236) и еще меньшая — в нейтральной конструк­ции (23в).

Прагматические характеристики, таким образом, не могут быть обозначены классифицирующими ярлыками, но зато поддаются количественной оценке через признаки «ре-ференциального расстояния» (referential distance), т. е. числа единиц текста, например, клауз или предложений, до пре­дыдущего упоминания данного референта, и «живучести» (persistence), т. е. числа его повторных упоминаний в неко­тором последующем отрезке текста.

Близка по своим идейным основам к функционализму детально разработанная «референциально-ролевая грамма­тика» Р. Ван Валина [Van Valin 1993; Van Valin, LaPolla 1997]; поскольку эта теория достаточно подробно изложена в обзоре [Кибрик, Плунгян 1997], мы оставляем ее за рам­ками главы.

Другим важным направлением исследований в функ­циональной типологии является теория грамматикализации, Грамматикализацией называется превращение неграмматиче­ского языкового факта в грамматический, например, отдель­ной лексемы в аффикс. Исследователи, работающие над грамматикализацией, стремятся показать, что ее возможные пути и формы способны объяснить наблюдаемые синтакси­ческие и морфологические факты. Теория грамматикализа­ции дает свой ответ на вопрос о причинах сходств в нерод­ственных языках: языки реализуют ограниченное число ти­пологических возможностей, потому что пути грамматика­лизации, ведущие к тем или иным наблюдаемым граммати­ческим явлениям, ограниченны.

Упомянем некоторые принципиальные идеи, высказанные привер­женцами этого подхода [Haspelmath 19996: 587]:

1) Знаменательное -» служебное слово. Знаменательное слово может превратиться в служебное, например старофранц. chies 'дом' > совр.

франц. chez 'у' (предлог). Служебное слово не может стать знаменатель­ным [Haspelmath 1998].

2) Деграмматикализация невозможна. Грамматикализация - необра­тимый процесс; случаев превращения грамматического элемента в знаме­нательную лексему не засвидетельствовано. Например, глагол habere 'иметь' в латинском языке превратился в показатель будущего времени в романских языках: позднелат. cantare habeo 'должен петь' > итал. cantaro 'я буду петь'. Однако неизвестны случаи превращения аффикса в полно-значный глагол [Givon 1975; Lehmann 1995].

3) Функция приобретается раньше формы. Актант, не являющийся подлежащим, становясь подлежащим, вначале приобретает функциональ­ные признаки подлежащего и лишь затем его морфологические признаки. Например, в истории английского языка ИГ со значением экспериенцера вначале приобрели способность контролировать рефлексивные местоиме­ния и только затем утратили форму дат. п. [Cole et al. 1980].

Тесная связь теории грамматикализации с функцио­нальной парадигмой заключается в том, что предполагаемые факторы грамматикализации, например частотность, предо­пределяются обстоятельствами использования языка. Упо­мянем еще важные работы по синтаксическим проблемам грамматикализации: [Bybee, Thompson 1997; Lehmann 1995;

Haspelmath 1998].

Лингвисты, работающие в рамках формальных и функ­циональных направлений, до последнего времени почти не вступали в диалог друг с другом. Однако сейчас ситуация как будто начинает изменяться, в чем большую роль сыгра­ла деятельность Ф. Ньюмейера. Его книга [Newmeyer 1998] посвящена наведению мостов и выяснению природы разно­гласий между двумя лингвистическими мирами - формализ­мом и функционализмом. Большой интерес представляют также сборник [Darneli et al. 1998-1999], статьи [Croft 1995; Кибрик А.А. 1999] и рецензия на книгу Ньюмейера [Haspelmath 2000].

4. Перспективы функционализма

Современным работам по синтаксису в рамках функ­циональной типологии трудно дать общую оценку ввиду слишком большого разнообразия идей, методов и привлека­емого материала. Фрагментарность и «мозаичность» функ­ционализма можно считать его недостатком и одновременно

достоинством. С одной стороны, ограничиваясь решением отдельных задач, функционалисты не переносят механиче­ски методы, оправдавшие себя на одном материале, на дру­гой, для них неподходящий. Однако, с другой стороны, не­которые важные общие принципы, продемонстрированные на одном материале, нередко опровергаются другим.

Так, принцип экономичности («не различать то, что восстановимо из контекста»), убедительно объясняющий наблюдаемое распределение типов конструкций предложения, приходит в противоречие с фактом су­ществования обязательных категорий в грамматике: говорящий на рус­ском или английском языке, в отличие от говорящего на китайском или японском, не свободен в том, выражать или нет число упоминаемых объ­ектов, даже когда эта информация легко восстановима из контекста, что, конечно, противоречит принципу экономии. Если постулировать не­сколько принципов, воздействующих на грамматику противоречивым об­разом, теория перестает быть проверяемой — до тех пор, пока не будет убедительно показано, в каких случаях действует один принцип, а в ка­ких - другой.

Недостатком многих функционалистских работ являет­ся то, что выводы, получаемые в результате анализа, неред­ко тривиальны (в широком смысле этого слова), т. е. ничего существенного не добавляют к тому, что можно за­ключить о предмете исследования на основании простых ап­риорных рассуждений, элементарных наблюдений над лю­бым языком или здравого смысла.

Грешат тривиальностью, например, многие обобще­ния, выдвигаемые Т. Гивоном. Некоторые принципиальные идеи Гивона очевидны не только для профессионального лингвиста, но и для каждого человека, способного на самом элементарном уровне наблюдать и анализировать языковые факты.

Например, Гивон отмечает, что ситуации, факты или объекты, более тесно связанные в действительности, при их отражении в языке обнаруживают более тесную (в грамма­тическом смысле) связь обозначающих единиц, чем ситуа­ции, факты или объекты, менее тесно связанные друг с дру­гом [Givon 1980]. «Чем более тесной является семантическая связь между двумя событиями, тем большим будет синтак­сическое объединение двух пропозиций в единую клаузу» [Givon 1993: 2].

Дата добавления: 2015-07-02