С. Животный организм 6 страница

§ 351 Животное обладает способностью случайного самодвижения, ибо его субъективность подобно свету 90, этой освобожденной от тяжести идеальности, есть свободное время, которое, будучи изъято из реальной внешности, самостоятельно определяет свое место во внутренней случайности. С этим связано то, что животное имеет голос, потому что его субъективность как действительная идеальность (душа) властвует над абстрактной идеальностью времени и пространства и представляет собой его произвольное движение как свободное содрогание в самом себе.

==462

Оно обладает животной теплотой, этим непрекращающимся процессом распада, сцепления и самостоятельнсти частей в непрекращающемся сохранении образа; оно обладает, далее, непрерывной интуссусцепцией как индивидуализированным отношением к индивидуальной неорганической природе; но прежде всего оно обладает чувством как в своей определенности непосредственно всеобщая, просто остающаяся при себе и сохраняющаяся индивидуальность, как существующая идеальность определенности.

Прибавление. В том, что животное есть самость для самости, уже заключено как самая общая черта субъективности свойство ощущения, которое есть differentia specifica, абсолютная отличительная примета животного. Самость идеальна, она не разлита в материальности и не погружена в нее, а лишь действует и присутствует в ней, вместе с тем, однако, находя себя в самой себе. Эта идеальность, составляющая суть ощущения, есть в природе наивысшее богатство существования, ибо в ней все сосредоточено в один пункт. Радость, боль и т.д. выявляются, правда, и телесно; но это их телесное существование еще отличается от их возвращения в форме чувства в простое, сущее для себя существование. В актах видения, слышания я просто нахожусь при самом себе; это лишь формы моей чистой прозрачности и ясности во мне самом. Это точечное и в то же время бесконечно определимое, остающееся неомраченным в своей простоте, представляет собой, поскольку оно имеет предметом само себя, субъект как само-самость (Selbst-Selbst), как самоощущение. Животное, обладая способностью ощущения, находится в теоретическом отношении к другому, между тем как растение относится к внешнему равнодушно или чисто практически и в последнем случае не оставляет его неприкосновенным, а ассимилирует его. Правда, и животное подобно растению относится к внешнему как к чему-то идеальному; но вместе с тем оно оставляет другое на свободе, другое сохраняет свою устойчивость и все же находится в некотором отношении к субъекту, не оставаясь безразличным для него. Это есть бесстрастное отношение. Животное как ощущающее существо испытывает внутреннее удовлетворение, модифицируясь другим; и эта внутренняя удовлетворенность и составляет основу теоретического отношения. То, что относится к другому практически, не бывает внутренне удовлетворено, когда в нем полагается другое: наоборот, оно вы-

==463

нуждено реагировать на эту положенную в нем модификацию, снимать ее и отождествляться с ней, ибо она была для него помехой. Животное же, относясь к другому, испытывает в то же время внутреннее удовлетворение, ибо оно может выдержать свою модифицированность внешним, которую оно сразу же полагает как нечто идеальное. Остальное есть лишь следствие, вытекающее из ощущения.

а) Хотя животное как чувственное существо и является тяжелым, хотя оно остается привязанным к центру, однако единичность места изъята для него из-под власти тяжести, и животное не привязано к тяжести в данном месте. Тяжесть есть всеобщее определение материи, которое определяет также и единичное место; механическое отношение тяжести в том и состоит, что, поскольку нечто определяется в пространстве, оно имеет здесь свое определение лишь в чем-то внешнем. Но для животного как для относящейся к самой себе единичности эта единичность места не определена извне; как возвращенная в себя единичность, оно равнодушно к неорганической природе, и в своем свободном движении оно относится к ней лишь через пространство и время вообще. Выбор данного места находится, таким образом, во власти животного и не полагается другим: животное само полагает себе это место. Все остальное прикреплено к отдельным местам, не будучи сущей для себя самостью. Животное, правда, не исходит из всеобщего определения единичного места; но вот это место полагается им самим. Именно поэтому субъективность животного не просто отличается от внешней среды, но сама отличает себя от нее; и это составляет в высшей степени важное различие - это самополагание как чистая самостоятельная отрицательность вот этого места и вот этого места, и т.д. Вся физика есть форма, развивающаяся в отличие от тяжести; но там она не достигает этой свободы от бесчувственной силы тяжести - лишь в субъективности животного положено это свободное от тяжести для-себя-бытие. Даже физическая индивидуальность не возвышается над тяжестью, ибо ее процесс все еще имеет местные и гравитационные определения.

в) Голос есть высокая привилегия животного, которая может вызвать изумление; он есть проявление ощущения, самоощущение. Животное обнаруживает вовне, что оно имеет внутреннее бытие для самого себя; и это обнару-

==464

жение вовне есть голос. Но только ощущающее может обнаружить вовне, что оно ощущает. Птицы небесные и другие животные издают звуки, чтобы выразить боль, потребность, голод, сытость, желание, радость, страсть; конь ржет, отправляясь в битву; насекомые жужжат; кошки мурлычат от удовольствия. Но теоретическое излияние поющей птицы есть более высокий вид голоса; и это свойство птицы есть уже нечто новое по сравнению с тем обстоятельством, что животные вообще имеют голос. Ибо тогда как рыбы немотствуют в воде, птицы свободно парят в воздухе как в своей стихии; оторванные от объективной тяжести земли, они наполняют собой воздух и выражают свое самочувствие в особой стихии. Металлы обладают звучностью, но еще не голосом; голос есть становящийся духовным механизм, который овнешняет себя этим способом. Неорганическое обнаруживает свою специфическую определенность лишь тогда, когда его побуждают к этому извне, когда по нему ударяют; но животное существо звучит само собой. Субъективное проявляет себя как обладающее душой, сотрясаясь в самом себе и заставляя сотрясаться воздух. Эта субъективность для себя есть в совершенно абстрактном виде чистый процесс времени, который в конкретном теле становится как реализующееся время сотрясением и звуком. Звук есть свойство животного в том смысле, что его деятельность сама приводит в сотрясение телесный организм. Но от этого не происходит никаких внешних изменений, производится только движение; и произведенное движение есть лишь абстрактное, чистое сотрясение, вызывающее лишь перемену места, которая, однако, тотчас же и снимается,- происходит отрицание специфической тяжести и сцепления, которые тут же и восстанавливаются. Голос ближе всего к мышлению, ибо в нем чистая субъективность становится предметной - не как особая действительность, состояние или ощущение, а в абстрактной стихии пространства и времени.

Y) С голосом связана животная теплота. Химический процесс тоже дает тепло, которое может усиливаться до степени огня; но это тепло - преходяще. Животное же как пребывающий процесс самодвижения, самопожирания и произведения все время отрицает материальное и производит его снова и, следовательно, должно постоянно порождать теплоту. Особенно это относится к теплокровным животным, у которых противоположность чувствительности

==465

и раздражительности достигает высшего своеобразия [см. ниже, § 370, прибавление], и раздражительность самостоятельно пребывает в крови, которую можно назвать жидким магнитом.

s) Так как животное есть подлинная, для-себя-сущая самость, достигшая индивидуальности, то оно выключает и обособляет, отделяет себя от всеобщей субстанции земли; и последняя имеет для него лишь внешнее бытие. Внешнее, не подчинявшееся власти его самости, есть для него отрицание его самого, есть нечто безразличное; и с этим непосредственно связано то, что его неорганическая природа стала для него единичной: ибо никакого отстранения (Entfernung) от стихии в нем нет. Это отношение к неорганической природе есть всеобщее понятие животного; оно есть индивидуальный субъект, который относится к индивидуальному как таковому, а не относится подобно растению только к стихийному, а также к несубъективному (к последнему оно относится лишь в родовом процессе). Животное имеет и растительную природу, оно относится определенным образом к свету, к воздуху, к воде; но, далее, оно обладает ощущением, к которому в человеке присоединяется еще мышление. Аристотель говорит поэтому о трех душах - растительной, животной и человеческой как о трех определениях в развитии понятия. Как в себя рефлектированное единство различных единичностей, животное существует как цель, производящая себя для самой себя; оно есть движение, которое возвращается в вот 'этот индивидуум. Процесс индивидуальности есть замкнутый круговорот, вообще сфера для-себя-бытия в органическом мире; и так как в этом состоит понятие животного, то его сущность, его неорганическая природа, существует для него как нечто единичное. Но так как в качестве сущей для себя самости оно вместе с тем относится к самому себе, то это свое для-самого-себя-бытие оно полагает как нечто отличное от своего бытия в отношении к неорганической природе. Это отношение к внешнему оно прерывает, потому что бывает удовлетворено, насыщено, потому что оно ощущает и есть сущая для себя самость. Во сне животное погружается в тождество с всеобщей природой, бодрствуя, оно находится в некотором отношении к индивидуальному органическому, но оно прерывает это отношение; и вся жизнь животного есть попеременное колебание между этими двумя определениями.

==466

§ 352 Животный организм, будучи живой всеобщностью, есть понятие, которое проходит через свои три определения как умозаключения, из которых каждое есть в себе одна и та же тотальность субстанциального единства и вместе с тем, согласно определению формы, переход в другие, так что в результате этого процесса возникает тотальность как существующая. Только как это воспроизводящее себя, а не как сущее живое есть и сохраняется; оно есть лишь постольку, поскольку оно само делает себя тем, что оно есть; оно есть предшествующая цель, которая сама является только результатом. Организм следует поэтому рассматривать: во-первых, как индивидуальную идею, которая в своем процессе относится только в самой себе и внутри самой себя смыкается с собой - образ; во-вторых, как идею, которая относится к своему другому, к своей неорганической природе, полагая ее в самой себе идеально, - ассимиляция; в-третьих, как идею, относящуюся к другому, которое само есть живой индивидуум, и, следовательно, относящуюся в другом к самой себе родовой процесс.

Прибавление. Животный организм есть микрокосм, приобретший бытие для себя, центр природы, в котором вся неорганическая природа объединилась и идеализовалась; это должно быть показано в дальнейшем изложении. Поскольку животный организм есть процесс субъективности, которая во внешнем относится к самой себе, постольку здесь впервые остальная природа наличествует как внешняя, ибо животное сохраняется именно в этом отношении к внешнему. Для растения, которое увлекается вовне, не сохраняясь поистине в этом отношении к другому, остальная природа еще не существует как внешняя. Жизнь животного как его собственный продукт, как самоцель есть цель и средство одновременно. Цель есть идеальное определение, уже существовавшее прежде; и так как затем наступает деятельность реализации, которая должна согласоваться с наличным определением, то не возникает ничего нового. Реализация есть точно так же возвращение в себя. Достигнутая цель имеет то самое содержание, которое уже наличествует в действующем; и, стало быть, со всеми своими действиями живое не двигается дальше. Будучи своей собственной целью, организм есть вместе с тем свое собственное средство, ибо он

==467

не есть нечто устойчиво существующее. Внутренности животного, его члены вообще все время полагаются идеально, направляясь в своей деятельности Друг против друга; и так как каждый член, будучи центром, производит себя за счет остальных, то и существует он лишь в результате процесса. Другими словами: то, что снимается и низводится, таким образом, на степень средства, само есть цель, есть продукт. Как то, что развивает из себя понятие, животный организм есть идея, которая лишь раскрывает различия понятия, и каждый момент понятия содержит в себе остальные, будучи сам системой и целым. Эти тотальности, будучи вполне определенными, производят в своем переходе целое, каковым является в себе каждая система, производят его как единичное, как субъект.

Первый процесс есть процесс относящегося к себе, становящегося телесным организма, который имеет другое в самом себе; второй же процесс, направленный против неорганической природы, т.е. против своего <в-себе> как против другого, есть перводеление (das Urteil) живого существа, его деятельное понятие; третий процесс выше двух первых, будучи процессом между единичностью и всеобщностью, процессом взаимодействия индивидуума с самим собой как с родом, с которым он в себе тождествен. В совершенном животном, в человеческом организме, эти процессы выявлены наиболее полно и отчетливо; в этом высшем организме присутствует, стало быть, всеобщий тип, на котором и из которого только и может быть познано и выведено значение неразвитого организма.

а. Образ

§ 353 Образ 91 есть животный субъект как целое лишь в отношении в самому себе; он являет в себе понятие в его развитых и получивших в нем существование определениях. Эти определения, хотя в самих себе как в субъективности они и конкретны, наличествуют здесь а) как простые элементы понятия. Животный субъект есть поэтому: 1. его простое, всеобщее в-самом-себе-бытие в его внешности, благодаря чему действительная определенность включается непосредственно как особенность во всеобщее, и это последнее оказывается неразделимым в себе тождеством субъекта с самим собой - чувствительность,

==468

2. особенность как возбуждение извне и исходящее из воспринимающего субъекта обратное воздействие вовне раздражимость; 3. единство этих моментов, отрицательный возврат к самому себе из отношения внешности и в результате порождение и полагание себя как единичного - воспроизведение, составляющее реальность и основу двух первых моментов.

Прибавление. Растение позволяет отмирать своей древесине и коре, позволяет опадать своим листьям, но животное есть сама эта отрицательность. Растение может спастись от перехода в другое не иначе как отбросив его от себя. Животное же есть отрицательность самого себя, которая выходит за пределы своего образа и использует прекращение роста не для одних лишь пищеварительного и полового процессов; подлинный внутренний процесс животного как процесс самоотрицания заключается в том, что оно формирует в себе внутренности. Формируя, таким образом, самого себя как индивидуум, оно есть единство образа и индивидуальности. Простое тождество всеобщей субъективности понятия с самой собой - ощущающее, которому в духе соответствует <я>, есть чувствительность; когда к ней прикасается другое, она тотчас же перевертывает (verkehrt) его в себя. Положенная вначале идеально особенность утверждает себя в раздражимости; деятельность субъекта заключается в отталкивании другого, к которому он относится. Раздражимость есть тоже ощущение, субъективность, но в форме отношения. Но так как ощущение является таковым лишь как отрицаемое отношение к другому, то воспроизведение есть эта бесконечная отрицательность, состоящая в том, что я превращаю все внешнее в себя и себя во внешнее. Только это есть реальная, а не абстрактная всеобщность развернутая чувствительность. Воспроизведение проходит через чувствительность и раздражимость и поглощает их; оно есть, таким образом, возникающая, положенная всеобщность, которая, однако, как продуцирование самого себя есть вместе с тем конкретная единичность. Лишь воспроизведение есть целое - непосредственное единство с собой, в котором вместе с тем уже имеется отношение. Животный организм воспроизводит; он является таковым по существу, т. е. в этом заключается его действительность. Выше стоят те породы живого, в которых абстрактные моменты, чувствительность и раздражимость, выступают

==469

самостоятельно: живое низшего порядка остается воспроизведением, высшее же содергкит в себе более глубокие различия и сохраняет себя в этом более резком разделепии. Так, существуют животные, представляющие собой одно лишь воспроизведепие: это - бесформенный студень, деятельная слизь, рефлоктированная в самое себя, где чувствительность и раздражимость еще не отделены друг от друга. Таковы всеобщие моменты животной жизни; их не следует, однако, рассматривать как свойства, из которых каждое действует отдельно, как цвет действует отдельно на зрение, вкус - на язык и т.д. Природа располагает, правда, моменты в чисто внешний ряд, но исключительно лишь в образе, т.е. в мертвом бытии организма. Животное само по себе - самое ясное существо во всей природе; но его труднее всего вонять, потому что его природа есть спекулятивное понятно. Ибо хотя эта природа наличествует как чувственное наличное бытие, однако она должна быть постигнута в понятии. Если в ощущении живое и обладает наивысшей простотой, между тем как все другое есть впеположность качеств, то оно все-таки и самое конкретное, ибо моментам понятия, реально сущим в едином субъекте, оно дозволяет обрести собственное наличное бытие, между тем как мертвое абстрактно. В солнечной системе чувствительность соответствует Солнцу, различенное представлено кометой и Луной, воспроизведение есть планета. Но тогда как там каждое существует как самостоятельный член, теперь они все собраны воедино. Этот идеализм, опознающий во всей природе идею, есть вместе с тем реализм, поскольку понятие живого есть идея реальности, хотя бы отдельные индивидуумы и соответствовали только одному моменту понятия. Вообще философия познает понятие в реальном, чувственном. Из понятия надо исходить; и если оно не справилось еще с <богатым разнообразием> природы, как принято выражаться, все-таки понятию следует доверять, даже если многие частности остаются пока необъясненными. Это вообще неопределенное требование; и его невыполненность не наносит понятию никакого ущерба, тогда как, наоборот, теории эмпирических физиков должны объяснить все, ибо их проверка основана лишь на отдельных случаях. Понятие же имеет силу для себя; отдельные подробности придут уже потом [см. § 270, прибавление].

К оглавлению

==470

§ 354 Эта три момента понятия суть в) не только в себе конкретные элементы, но обладают реальностью в трех системах: в нервной, кровеносной и пищеварительной, из которых каждая как тотальность различается в самой себе согласно одним и тем же определениям понятия.

1. Так, система чувствительности определяет себя: аа) как крайний член абстрактного самоотнесения к самой себе, которое есть переход в непосредственность, в неорганическое бытие и бесчувственность,- переход, но не перейденность (Obergegangensein); это - костная система, которая по отношению к внутреннему является оболочкой, а по отношению к внешнему твердой опорой внутреннего против внешнего; вв) как момент раздражимости - система мозга с его дальнейшими разветвлениями в виде нервов, которые тоже являются по отношению к внутреннему ощущающими нервами, а по отношению к внешнему - двигательными; YY) как система, принадлежащая к воспроизведению, как симпатический нерв с ганглиями, в которых имеется только глухое, неопределенное и безвольное самоощущение.

2. Раздражимость есть в такой же мере подверженность возбуждениям извне и обратная реакция самосохранения, как и, наоборот, активное самосохранение и в нем отдача себя другому. Ее система состоит из следующих частей: aa) абстрактная (чувствительная) раздражимость, простое изменение рецептивности в реактивность - мышца вообще; обретая в костяке внешнюю опору (непосредственное отношение к себе для своего раздвоения), она сначала дифференцируется в разгибающую и сгибающую мышцу, а затем развивается в своеобразную систему конечностей. вв) Раздражимость, поскольку она самостоятельно и, различаясь от другого 92, конкретно относится к себе и сосредоточена в самой себе, есть внутренняя активность, пульсация, живое самодвижение, материальным элементом которого может быть только жидкость, живая кровь, и которая может быть только круговоротом, причем последний, специфицированный сначала в особенность, из которой он происходит, удвояется в самом себе и одновременно направлен вовне в качестве системы легких и воротной вены: в первой из этих систем кровь воспламеняет себя. в самой себе, а во второй - по отношению к другому. YY) Пульсация 93, как раздражающая

==471

тотальность, смыкающаяся сама с собой, есть круговорот, который от сердца как от своего сосредоточия возвращается в различии артерий и вен в самое себя, причем он есть в то же время имманентный процесс как всеобщая отдача себя воспроизведению остальных членов, получающих питание из крови.

3. Пищеварительная система как система желез с кожей и клеточной тканью есть непосредственное, растительное воспроизведение, в самой же системе внутренностей она является опосредствующим воспроизведением.

Прибавление. Поскольку чувствительность как нервная система, раздражимость как кровеносная система и воспроизведение как пищеварительная система существуют самостоятельно, постольку тело всякого животного может быть разложено на три различные составные части, из которых состоят все органы: на клеточную ткань, мышечные волокна и нервный мозг - эти простые, абстрактные элементы трех систем. Но так как эти системы являются вместе с тем и нераздельными и каждая точка содержит все три в непосредственном единстве, то они не представляют собой абстрактных моментов понятиявсеобщности, особенности и единичности. Нет, каждый из этих моментов представляет собой тотальность понятия в его определенности, так что в каждой системе реально наличествуют обе другие: повсюду имеются кровь и нервы, а также и железистые и лимфатические элементы, относящиеся к воспроизведению. Единство этих абстрактных моментов есть животная лимфа 94, из которой расчленяется внутренность; но, различаясь в самой себе, она вместе с тем окружается кожей как своей поверхностью или общим отношением растительного организма к неорганической природе. Если, однако, каждая система как развитое целое содержит в себе моменты других систем, то все же в каждой преобладает одна какаянибудь форма понятия. Непосредственный образ есть мертвый, покоящийся организм, который служит для индивидуальности ее неорганической природой. Поскольку он есть нечто покоящееся, постольку понятие, самость еще не действительна, ее порождение еще не положено; или порождение это остается только внутренним, и мы должны постигнуть его со стороны. Этот внешний организм есть в своем определении отношение к столь же безразличным образам, он есть механизм целого, которое расчленено на свои устойчивые части.

==472

1. Чувствительность аа) как тождество ощущения с самим собой становится, когда она сведена к абстрактному тождеству, чем-то бесчувственным, неподвижно мертвым, умерщвлением самого себя, которое, однако, все еще остается в сфере живого; и это есть порождение костей акт, которым организм предпосылает себе свою основу. Так, даже костная система еще участвует в жизни организма: <Кости уменьшаются в глубокой старости, черепные и цилиндрические кости становятся тоньше; их внутренняя полость <как бы> увеличивается за счет костного вещества. Весь высушенный скелет старика весит сравнительно меньше; поэтому-то люди становятся к старости ниже, даже если не принимать в расчет старческую сгорбленность... Кости представляют собой уже вследствие большей многочисленности их кровеносных сосудов в общем более живые части> (по сравнению с хрящами); <это доказывается их более легкой воспламеняемостью и подверженностью болезненным изменениям, их воспроизведением и, далее, легким рассасыванием их острых концов, более легким пробуждением чувствительности в них и, наконец, их сложным строением>*. Кость, т.е. чувствительность, присущая образу как таковому, является подобно древесине растения простой и поэтому мертвой силой, которая есть еще не процесс, а абстрактная рефлексия-в-самое-себя. Но она есть в то же время рефлектированное в самое себя мертвое вещество; можно также сказать, что она есть растительное почкование, производящее само себя так, что произведенное становится другим.

(1) По своему образованию кость представляет собой вначале ядро окостенения; с этого начинается развитие всех костей. Эти ядра умножаются и вытягиваются в длину, как растительный узел превращается в древесное волокно. На окончаниях членов ядра окостенения остаются; они содержат внутри себя костный мозг, который является их еще не выделившимся нервом. Костный мозг представляет собой жир; поэтому он встречается в небольшом количестве или в жидком виде у худых людей и в большом количестве у тучных. Надкостница есть подлинная жизнь костей, целиком направленная вовне продукция, * Johann Heinrich Ferdinand von Aatenrieth.Handchbu der[empirischen menschlichen] Physiologie. [Tubingen, 1801/1802],Teil II, § 767,772 94а.

==473

которая поэтому отмирает в самой себе и живет лишь на поверхности костей как сосредоточенная в себе глухая сила; костная система совпадает, таким образом, в процессе воспроизведения с кожей. Переходя к тотальности от ядра и линии, кость раскрывается; и вместо мозга появляется тогда нерв, который представляет собой ядро, выпускающее свои длинные отростки из своего средоточия. Но, достигнув тотальности, кость перестает быть принадлежностью образа как такового; костный мозг становится живой чувствительностью, точкой, которая распространяется в линии и из которой, как из тотальности, выходят разные измерения. Как ядро кость есть непосредственная чувствительность образа; но ее первым определением, когда она уже развилась в скелет, является то, что она относится к внешнему как покоящееся, как лишь твердое, что она лишь затвердевает в самой себе, достигает механической объективности и приобретает, таким образом, упор против земли как против твердого вообще.

(2) Удлинение кости есть середина, переход, состоящий в том, что образ низводится на степень чего-то внешнего, имеющего другое нутро. В членах кость есть внутреннее, непосредственно твердое; но в дальнейшем она перестает быть внутренним. Как древесина находится внутри растения, а кора снаружи (в семени же, наоборот, древесина преодолена, будучи лишь его внешней оболочкой), так кость становится для внутренностей животного внешней оболочкой, которая уже не имеет собственного центра, но сначала еще имеет перерывы и связывается особой линией (sternum), еще обладает собственным расчленением. Но под конец она снова становится чистой поверхностью без внутреннего содержания: она переходит в точку или линию, откуда исходят другие линии, вплоть до превращения в одну лишь охватывающую поверхность. Это - тотальность, которая еще пе вполне округлена, еще готова повернуться вовне. Второе определение кости заключается, стало быть, в том, что она управляется другим, имеет в самой себе другое как субъект, а вовне выходит в виде твердых опорных точек, каковы рога, когти и т.д. Кожа удлиняется в ногти, клюв и т.д., она составляет неразрушимый элемент организма, ибо после полного распадения трупа в прах на нем местами часто еще бывает видна кожа.

==474

(3) В то же время, поскольку в позвонке происходит разрыв серединного узла, кость является, в-третьих, возвращаясь в себя, полым черепом. В основе черепных костей лежит форма позвонка, и они могут быть разложены по этой форме. Но и os sphenoideum стремится совершенно преодолеть центр и превратить черепные кости в плоскость без собственного центра. Вместе с тем, одпако, это полное снятие ядра как такового переходит в восстановление отдельных ядер: зубы и представляют собой это возвращение ядер в себя - ядер, которые входят в процесс, т.е. являются отрицательными, деятельными, действующими и, значит, перестают быть лишь пассивным выделением: это - непосредственная чувствительность, ставшая раздражимостью. Надкостница служит им уже не внешней, а лишь внутренней оболочкой. Кости, как и надкостница, лишены способности ощущения; но при заболеваниях (сифилитических) лимфы они приобретают эту способность.

Основным типом кости является позвонок, и любая кость есть лишь его метаморфоза, а именно трубка внутри с продолжениями наружу. Что такова основная форма образования костей, усмотрел в особенности Гёте * благодаря своему органическому чувству природы, и он же проследил все переходы в статье, написанной еще в 1785 г. и изданной им в его <Морфологии>. Окен, которого он ознакомил с этой статьей, выдал мысли Гёте за свои собственные (в специально написанной по этому вопросу программе), и таким образом слава этого открытия досталась на его долю. Гёте показывает - и это одна из прекраснейших его идей, - что все кости головы возникли из одной этой формы,как os sphenoideum и os zygomaticum (скуловая кость), так и os bregmatis (лобная кость), являющаяся подвздошной костью в голове. Но для такого преобразования костей, в результате которого они из внутренней середины превращаются в периферическое и становятся наружными опорными пунктами для конечностей, рук и ног, и т.д., связываются друг с другом и в то же время приобретают подвижность, - для такого обращения (Urnkehrung) одной тождественности формы недостаточно, как недостаточно се и в растительном царстве. Эту другую сторону дела - превращение позвонка в отдельные кости - проследил уже не Гёте, * Ср. <Zur Morphologic>, [I Bd., 2 Heft, 1802], S. 162, 248, 250 f,

Дата добавления: 2015-07-02