Н. А. Красавский 25 страница

Ю.С. Степанов предлагает классифицировать синонимы на две группы – синонимы по денотату и синонимы по сигнификату. Первые из них – денотативные синонимы – называют один и тот же предмет, но по-разному, и, следовательно, разные понятия об обозначаемом; вторые же – сигнификативные синонимы – наоборот, имеют одно и то же понятие, но обозначают различные предметы. По мнению Ю.С. Степанова, сигнификативные синонимы «стремятся выразить разные оттенки одного понятия сходным способом или назвать разные предметы одинаково» (Степанов 1975, с. 30-31). В действительности, как замечает сам исследователь, в языке существуют всегда многочисленные так называемые «промежуточные» случаи, когда бывает достаточно трудно отнести те/иные слова в тот/иной класс синонимов, что объясняется неопределённостью их значений. При этом им предлагается использование обобщённого термина «сигнификативные синонимы» (Степанов 1975, с. 32).

При сопоставительной, в особенности семантико-стилистической, характеристике синонимов как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике принято оперировать таким достаточно размытым термином, как «оттенок значения» (naunces, Nebensinn и т.п.). Попутно заметим, что нередко учёные ведут речь не только об «оттенках» значения слова, но и об «оттенках» понятия (Степанов 1975, с. 32). Несмотря на возражения против употребления термина «оттенок значения» в семасиологии и лексикографии (см. напр., Апресян 1995), он по-прежнему часто используется в работах лингвистов, что, по всей видимости, обусловлено спецификой языкового знака, а именно – нечёткостью, неопределённостью его значения/значений. Последние же не могут быть абсолютно чёткими, застывшими раз и навсегда когнитивными множествами уже в силу своей функциональной природы. Языковые знаки, за небольшим исключением, носят не индивидуальный, а обобщающий характер, что связано с их отражательной, классификационной и квалифицирующей функциями. Другими словами, необходимая для полноценной человеческой коммуникации лабильность, подвижность слова обусловливает диффузность его семантики.

Сами исследователи (семасиологи, лексикографы) равно как и наивные носители языка, интуитивно чувствуя наличие «оттеночных смыслов» в структуре тех/иных слов, нередко сталкиваются с существенными трудностями при их метаязыковом описании, что связано, с одной стороны, с объективно сложным содержанием многих языковых единиц (к ним принадлежат и номинанты эмоций), а с другой – с неразработанностью самого понятийно-терминологического аппарата lingua mentalis. На отсутствие специальных «описательных техник» постоянно указывают многие учёные, профессионально занимающиеся проблемами метаязыка (Апресян 1995; Jaeger, Plum 1989, S. 849-855 и мн. др.). При этом высказывается предложение о необходимости составления «сводного каталога семантических компонентов («словаря компонентов»), выделенных на материале разных языков и разных групп лексики» (Караулов 1976, с. 89). Хорошо известны попытки ряда исследователей создать фрагменты подобного каталога, состоящего из количественно ограниченного перечня так называемых «семантических примитивов» (см. напр., работы А. Вежбицкой).

Вопрос о том, выражают ли синонимы одно и то же понятие или же разные понятия, корреспондирующие с одной и той же денотативной сферой, решается учёными по-разному. Одни из них считают, что синонимичные слова могут обозначать одно и то же понятие и в этом случае речь идёт о тождестве их значений; другие, напротив, полагают, что синонимы не могут полностью, «во всем и вся» номинировать абсолютно одно и те же понятие, мотивируя свои суждения известным, открытым ещё А. Мартине законом «языковой экономии». Если же два слова действительно обозначают одно и то же понятие, то нередко говорят о так называемых «лексических дублетах».

Исследователи, признающие статус абсолютных синонимов, т.е. тех слов, которые полностью удовлетворяют названным С.И. Рахмановым выше требованиям, критериям синонимичности, высказывают мнение о том, что в языке их количество всегда ограничено (Шмелёв 1964, с. 65; Goerner, Kempcke 1975, S. 5-6) «Только ничтожная часть слов, – пишет в одной из своих работ Г.В. Колшанский, – может быть обозначена как абсолютная синонимия» (Колшанский 1980, с. 108).

Существующие сложности при обсуждении вопроса соотношения синонимов и обозначенных ими (различных/тождественных) понятий не столь актуальны при рассмотрении онтологически близким последнему феномену – концептам. Концепты – более сложные структурно-смысловые образования; они в отличие от понятий характеризуются не только когнитивной основой, но и конкретными человеческими оценочными представлениями, знаниями о них. Когнитивная база вербально оформленных концептов облигаторно включает в себя не только зафиксированные нашим сознанием обобщенные смысловые признаки, но и, более того, их потенциальные семантические свойства, в принципе «свёрнутые» в языковом мышлении, но постоянно «раскрывающиеся» в реальном употреблении номинирующих их слов, в целом языковых знаков.

Отношение синонимии, будучи разновидностью эквивалентности, даёт, по мысли Ю.Д. Апресяна, «разбиение всего словаря на непересекающиеся классы лексических единиц – так называемые синонимические ряды» (Апресян 1995, с. 248). Синонимические ряды представляют собой, в нашем понимании, определённые семантические (микро)системы, имеющие в своей основе отношение иерархии и воплощающие принцип языковой инвариантности. Внутренняя структура синонимического ряда образуется, таким образом, за счёт иерархии составляющих её элементов. Его базисным компонентом является близость и/или тождество (выбор последнего зависит от самой трактовки синонимии той/иной научной школы) значения нескольких слов, называющих определённое понятие. Синонимические слова, имеющие либо один и тот же денотат, либо онтологически близкие денотаты, «высвечивают», соответственно, или различные смысловые оттенки, содержащиеся в их семантической структуре, или же новые смыслы, которые характерны только для значения конкретной лексемы синонимического ряда/пары.

Следует указать, что, согласно наблюдениям семасиологов (Кирьян 1981; Шехтман 1981, с. 11-16), для многих синонимических рядов характерна градация, выражающая как семантическая категория отношения максимальной близости (но не тождественности) понятий. При составлении лексикографами синонимических рядов непременно учитывается степень интенсивности эксплицируемых признаков, которыми обладают формирующие их языковые элементы. Это утверждение в полной мере подтверждается анализом нашего материала.

Синонимические ряды обладают иерархической структурой; в них имеет место отношение подчинения. Всякий синонимический ряд имеет доминанту, т.е. лексему, удовлетворяющую определённым требованиям (высокая частотность, общеупотребляемость, стилистическая нейтральность и др.). Синонимические ряды, номинирующие определённый участок действительности, располагают различной длиной (протяжённостью). Её сопоставление на материале параллельных лексем разных языков само по себе ценно, поскольку в той/иной степени позволяет установить релевантность определённого фрагмента мира для носителей того/иного языка, той/иной культуры. При этом, однако, не следует абсолютизировать количественные характеристики синонимических рядов в сравниваемых языках.

Учёными установлена разная глубину и определённость смысловой дифференциации вариантных и синонимических средств в разных языках. Так, например, выбор того/иного синонима в ряде славянских языков – белорусском, словенском, сербском – не связан с ощутимыми семантическими и/или стилистическими различиями, в то время как в некоторых других славянских, германских и романских языках – в русском, английском, французском – он оказывается семантически и стилистически релевантным (Мечковская 1996, с. 41). Более важным представляется изучение качественных характеристик слова, формирующих синонимические ряды в разных языках.

При сопоставительном лингвокультурологическом описании концептов эмоций нами будет использоваться в целом оправдавший себя в силу своей технологичности, давно ставший традиционным метод компонентного анализа на основе словарных дефиниций.

Базисный номинант эмоции Angst в толковых словарях немецкого языка дефинируется следующим образом: «Angst – mit Beklemmung, Bedrueckung, Erregung einhergehender Gemuetszustand angesichts einer Gefahr; undeutliches Gefuehl des Bedrohtseins» (DWB 1989, S. 111); «Angst – grosse Sorge, Unruhe; unbestimmtes, oft grundloses Gefuehl des Bedrohtseins» (DW 1992, S. 166). Его семантическая структура описывается при помощи ряда разностатусных метаязыковых элементов. Важнейшими из них являются семы «Gemuetszustand» (эмоциональное состояние) и «Gefuehl» (чувство), сигнализирующие о принадлежности слова Angst к эмоциональной денотативной сфере. Слова же Gemuetszustand и Gefuehl, выполняющие роль метаязыка, в немецком языке широкозначны; их семантика отличается максимальной расплывчатостью: «Gefuehl – Tastempfindung, Tastsinn, Empfindungsvernuegen, Empfindlichkeit, innere Regung, seelische Empfindung, innere Anteilnahme; Mitleid» (DW 1992, S. 5280; «Gemuetszustand – Gemuetsverfassung» (DW 1992, S. 541), ср: «Gemuetsverfassung – Verfassung, Zustand des Gemuets im Hinblick auf seine Gesundheit oder Krankheit bzw. Ruhe oder Erregtheit» (DW 1992, S. 541). С семасиологической точки зрения их можно квалифицировать как архисемы (родовые семы). Помимо них в семный набор слова Angst входит целый ряд видовых сем. К их числу относятся, с одной стороны, сами «семы-номинанты эмоций», напр., Beklemmung, Erregung, а с другой – такие семы, как «причинность» (angesichts einer Gefahr) и «беспричинность» (grundlos), «неопределённость грозящей опасности» (unbestimmt), «интенсивность» и «масштабность» переживания (gross и, соответственно, einhergehender). Видовые семы конкретизируют толкуемое слово, которое, по нашему мнению, дефинируется немецкими словарями сравнительно удовлетворительно. Важным мы считаем указание их составителей на денотативную отнесённость Angst посредством сем «Gemuetszustand», «Gefuehl».

Семантическая структура другого базисного номинанта эмоций Freude имеет менее развёрнутую дескрипцию: «Freude – 1.hochgestimmter Gemuetszustand; das Froh- und Begluecktsein, 2.etw., was jmdn. erfreut: die Freuden der Liebe» (DWB 1989, S. 538); «Freude – Beglueckung, (innere) Befriedigung; Gefuehl des Frohseins, Froeh­lichkeit» (DW 1992, S. 501). Примечательно, что в словаре Дудена у данной лексемы приводится два максимально связанных друг с другом словозначения (ЛСВ). В качестве второго отдельного самостоятельного ЛСВ называется объект, вызывающий соответствующую эмоцию (etw., was jmdn. erfreut). На данном этапе изложения материала нас, однако, будут интересовать исключительно «эмоциональные» значения исследуемых лексем.

Как и в случае со словом Angst номинант эмоции Freude дефинируется через архисемы «Gemuetszustand» и «Gefuehl». Помимо них в семном наборе отмечаются немногочисленные видовые семы – «номинанты эмоций» (Befriedigung, Froeh­lichkeit), «эмоциональное состояние» (Frohsein, Begluecktsein), «конкретизатор» (hochgestimmter и innere – признак положительного настроения человека и, соответственно, признак исключительно внутреннего, не выраженного внешне переживания эмоции). Отсутствие необходимого количества видовых сем в словарной дефиниции не позволяет чётко идентифицировать данную лексему, номинирующую базисный ЭК. Так, в частности, в значительной степени набор её видовых сем совпадает с одним из значений (эмоциональных) другого номинанта эмоции – Glueck. Ср.: «Glueck – Gemuetszustand innerer Befriedigung und Hochstimmung bes. nach Erfuellung ersehnter Wuensche» (DW 1992, S. 572). Этот факт, безусловно, свидетельствует о максимальной смысловой близости данных номинантов эмоций, с одной стороны, и, вероятно, о недостаточной точности их филологического дефинирования – с другой.

Когнитивно не в полной мере развёрнутым представляется также определение семантики номинанта эмоции Zorn: «Zorn – heftiger Unwille ueber etw, was man als Unrecht empfindet od. was den eigenen Wuenschen zuwiderlaeuft» (DWB 1989, S. 1787); «Zorn – heftiger Unwille, aufwallender Aerger» (DW 1992, S. 1470). В отличие от предыдущих случаев здесь архисемой является не широкозначная, диффузная, а менее генерализованная лексема Unwille (недовольство), которая сама является номинантом эмоции. В качестве же видовых семантических характеристик выступают «интенсивность переживания эмоции» (heftiger), «субъективно воспринимаемая причина» (als Unrecht empfindet, den eigenen Wuenschen zuwiderlaeuft).

Эмоциональное значение многозначного слова Trauer также максимально «свёрнуто»: «Trauer – tiefer seelischer Schmerz ueber einen Verlust od. ein Unglueck» (DWB 1989, S. 1552); «Trauer – Schmerz um etwas Verlorenes, tiefe Betruebnis» (DW 1992, S. 1291). Здесь же следует заметить, что в словаре под редакцией Г. Варига указано только эмоциональное значение данного слова, которое, по данным составителей других словарей, полисемично. Во всех современных словарях «психологизм» этого многозначного слова фиксируется как первое номинативное значение. Это говорит, на наш взгляд, об актуальности данного ЛСВ в немецком языке на нынешнем этапе его развития.

Номинант эмоции Trauer дефинируется через широкозначное слово (seelischer) Schmerz (душевная боль), выступающее в правой части словаря на правах архисемы. Количество видовых сем ограничено: «интенсивность» (tiefer), «причина» (ueber einen Verlust oder ein Unglueck, um etwas Verlorenes), «номинанты эмоций» (Unglueck, Betruebnis).

Теперь перейдём к анализу словарных дефиниций базисных номинантов эмоций русского языка. Традиционно первым рассмотрим когнитивную репрезентацию номинанта эмоции страх в толковых словарях (БАС 1963, ТС 1940, ТС 1995). Данное слово полисемично. Здесь читателю будет предложен семантический анализ его эмоционального значения, которое как и в случае с Trauer является первым номинативным значением. «Страх – очень сильный испуг, большая боязнь» (ТС 1995, с. 761); «страх – состояние сильной тревоги, беспокойства, душевное волнение от грозящей или ожидаемой опасности; боязнь» (БАС 1963, т. 14, с. 1007-1008); «страх – состояние крайней тревоги и беспокойства от испуга, от грозящей или ожидаемой опасности, боязнь, ужас» (ТС 1940, т. 4, с. 549). В двух из трёх словарей определение данному слову даётся через широкозначное слово состояние, выполняющее как компонент их правой части функцию архисемы. Наличие целого ряда видовых сем в дефиниции анализируемого номинанта эмоции может быть расценено как факт образцового распредмечивания этого фрагмента чувственной сферы человека. К их числу относятся: «семы-номинанты эмоций» (испуг, боязнь, тревога, волнение, беспокойство, ужас), «интенсивные семы» (сильный, большой, крайний), «каузативные семы» (грозящая опасность, ожидаемая опасность).

Сопоставление семного набора данной лексемы и параллельной ей лексемы в немецком языке обнаруживает наличие многих совпадающих, общих для них сем, формирующих когнитивные структуры соответствующих понятий. Эти признаки сводятся в значительной мере к развёрнутой модели синонимического способа толкования номинантов эмоций.

Эмоциональное значение полисемичного слова радость является также основным номинативным ЛСВ в современном русском языке. Данный ЛСВ имеет в толковых словарях следующие определения: «радость – весёлое чувство, ощущение большого душевного удовлетворения» (ТС 1995, с. 629); «радость – чувство большого удовольствия, удовлетворения» (БАС 1961, т. 12, с. 78); «радость – чувство удовольствия, внутреннего удовлетворения, весёлое настроение; внешнее проявление чувства» (ТС 1939, т. 3, с. 1110). Этому ЛСВ как и рассмотренному выше параллельному ему в немецком языке ЛСВ Freude даётся также определение через широкозначное, обладающее диффузной семантикой слово чувство (Gefuehl). Видовые семы, количество которых в обоих языках ограничено, здесь во многом совпадают: «(положительная) знаковость эмоции» (весёлое – hochgestimmt), «внутреннее переживание» (внутреннее – innere), «номинанты эмоций» (удовлетворение – Befriedigung). Следует при этом отметить наличие интенсивной семы в смысловой структуре номинанта эмоции радость, которая не фиксируется в немецких определениях. Однако дефиниция Freude содержит некоторые другие, придающие ей определённую развёрнутость семы – «номинанты эмоций» (ср. кроме общей для сопоставляемых значений семы «удовлетворение» – «Befriedigung», в немецком языке указывается на Froeh­lichkeit и, соответственно, сему «эмоциональное состояние» – Frohsein, Begluecktsein).

Менее сходными в отличие от данной пары номинантов эмоций являются семные наборы проанализированного ранее номинанта эмоции Zorn и его русского эквивалента гнев, дефинируемого как «чувство сильного возмущения, негодования» (ТС 1995, с. 130); «чувство сильного возмущения, негодования; состояние раздражения, озлобления» (БАС 1954, т. 3, с. 179-180); «чувство сильного негодования, возмущения, раздражения» (ТС 1938, т. 1, с. 577). Основные различия заключаются в том, что, во-первых, гневу даётся определение через широкозначные слова чувство и состояние, имеющие метаязыковой статус архисем и, во-вторых, в русском варианте более развёрнутым оказался такой тип видовой содержательной характеристики, как «семы-номинанты эмоций» (ср.: возмущение, негодование, раздражение, озлобление против Unwille, Aerger). Возмущение, негодование и т.п. в своём не метаязыковом, а в естественном варианте выступают по отношению друг к другу как синонимы. Ещё одним отличием, компенсирующим недостаточную развёрнутость дефиниции эмоции в немецком языке сравнительно с её русским вариантом, можно считать наличие в смысловой структуре слова Zorn каузативной семы (als Unrecht empfindet).

Сходства же в когнитивной репрезентации параллельных словозначений со всей очевидностью иллюстрируются наличием интенсем (сильный и heftiger, aufwallender), с одной стороны, и указанием на принадлежность к эмоциональному миру – с другой. При этом данное указание в русском языке эксплицитно (чувство, состояние), в то время как в немецком оно носит явно имплицитный характер (скрыто в семантике номинанта эмоции Unwille).

Номинат эмоции печаль имеет следующую словарную дефиницию: «Печаль – чувство грусти, скорби, состояние душевной горечи» (ТС 1995, с. 506); «печаль – скорбно-озабоченное, нерадостное, невесёлое настроение, чувство» (ТС 1939, т. 3, с. 248). Его значение раскрывается через генерализованные метаязыковые элементы – архисемы (чувство, состояние, настроение), а также посредством группы сем-номинантов эмоций (грусть, скорбь, горечь, скорбно-озабоченный). Как и номинант эмоции Trauer - печаль определяется ограниченным количеством видовых сем. Кроме того, в семантике русского слова в отличие от её немецкого эквивалента отсутствует какое-либо указание на причину возникновения этого чувства, а также на степень его переживания. По сути, видовая характеристика номинанта эмоции сводится к перечню сем-номинантов эмоций. Исходя из семантического описания печали, можно заключить, что его когнитивная структура максимально редуцирована, в частности, по сравнению со структурой параллельной ему лексемы в немецком языке и по сравнению с такими базисными номинантами эмоций, как страх и радость в русском языке.

Подводя итоги семантического анализа номинаций базисных эмоций, можно уже сейчас сделать некоторые предварительные выводы.

Во-первых, номинанты эмоций определяются через более общие, более широкозначные, достаточно диффузные слова, указывающие на принадлежность definiendum к эмоциональной сфере человека (Gefuehl, Gemuetszustand, (seelischer) Schmerz, чувство, ощущение, состояние, настроение) и выполняющие на уровне метаязыка функцию архисем. Кроме них статус архисем в содержательной структуре описываемых слов имеют также некоторые семы-номинанты эмоций (Sorge, Unruhe, Beglueckung, Froehlichkeit, Unwille, Aerger, испуг, боязнь). Последние нередко являются синонимами-эквонимами по отношению друг к другу и синонимами-гипонимами к самим дефинируемым лексемам. Базисные номинанты эмоций при этом часто могут выступать в качестве гиперонимов.

Во-вторых, следует отметить различную степень глубины лексикографического развёртывания ядерной части анализируемых базисных концептов эмоций. Так, в частности, опираясь на их метаязыковые характеристики, было зафиксировано более «свёрнутое» определение номинантов эмоций Zorn, Trauer в немецком и, соответственно, гнев, печаль в русском языке. Количество видовых сем, посредством которых эксплицировано знание человека сущности этих номинантов эмоций, их когнитивной структуры, минимально. Не подвергая сомнению авторитетное утверждение лексикографов о необходимости использования 6-7 семантических признаков для удовлетворительного описания содержания понятия в филологическом словаре (см., напр.: Караулов 1981, с. 222), мы полагаем, опираясь на собственный материал, что отмеченное количество метаязыковых элементов при репрезентации значения номинантов эмоций, должно быть несколько больше в силу онтологической близости исследуемых в данной работе концептов.

Недостаточное использование количества видовых сем при экспликации содержания ядерной части ЭК вряд ли можно объяснить только недочётами лексикографической практики, в особенности если учесть наличие более развёрнутых дефиниций у других базисных концептов – Angst, Freude, страх, радость. Общеизвестно мнение о том, что количество видовых характеристик дефинируемого понятия во многом зависит от его абстрактности vs. конкретности: чем более отвлечённым является толкуемое понятие, тем более редуцирована его словарная дефиниция и, соответственно, наоборот, чем оно более конкретно, тем оно более развёрнуто на метаязыковом уровне. Это утверждение, по всей видимости, нельзя признать актуальным применительно к рассматриваемому материалу, поскольку по уровню абстрактности базисные ЭК вряд ли принципиально отличны друг от друга. Думается, что интерпретация установленного лингвистического факта лежит главным образом в плоскости экстралингвистики. При этом мы не исключаем высокую степень вероятности связи между первичностью происхождения базисных эмоций (см. суждения ранее цитировавшихся Э. Нойманна и Ф. Римана (Нойманн 1998; Риман 1998), их постоянной психической актуальностью для человека и когнитивной «проработанностью» человеческим мышлением именно данных вербализованных фрагментов эмоционального мира.

И, наконец, в-третьих, отметим редуцированность модели толкования номинаций базисных ЭК (особенно в русском языке), что выражается в ограниченном перечне видовых сем, входящих в их когнитивную структуру. К их числу относятся: 1.«интенсивность переживания эмоции» (grosser, heftiger, tiefer, сильный, большой); 2.«причина/беспричинность переживания эмоции» (angesichts einer Gefahr, durch Erkennen einer Gefahr ausgeloest werden, grundlos, грозящая, ожидаемая опасность); 3.«условия возникновения эмоции» (verbunden mit dem Wunsch...); 4.«нечёткость, расплывчатость переживаний» (undeutlich, unbestimmt); 5.«качественные свойства эмоций» (innerer, внутренний, внешний); 6.«положительная/отрицательная знаковая направленность эмоций» (das Frohsein, das Begluecktsein, весёлый, счастливый, скорбный, нерадостный).

Более развёрнутыми, как и ожидалось, оказались видовые характеристики небазисных номинантов эмоций как в немецком, так и в русском языках, что обусловлено разным статусом сопоставляемых лингвистических единиц. Семасиологами, логиками давно установлено, что менее общие понятия содержат большее количество смысловых признаков, их объём всегда шире.

Небазисные номинанты эмоций представляют собой определённые синонимические ряды/пары, обозначающие фрагменты единой языковой эмоциональной картины мира. Элементы, формирующие эти семантически родственные группировки слов, состоят в отношении эквонимии. Базисные номинанты эмоций, как было отмечено выше, можно квалифицировать как их гиперонимы. Они имеют статус доминанты в своих синонимических рядах/парах. Сопоставительный анализ разностатусных ЭК, вербализованных соответствующими лексемами, позволяет установить специфические свойства их когнитивных структур.

Применение метода компонентного анализа выявляет метаязыковые характеристики слов, обозначающих небазисные ЭК. К ним в немецком языке относятся следующие группы сем: 1.«эмоциональное состояние» (Zustand, Gemuetszustand, Gemuetserschuetterung, Gemuetsverfassung, aengstliche Zurueckhaltung, Gefuehl, Verwirrung); 2.«эмоциональная реакция, восприятие в целом» (Reaktion, Empfindungen, empfinden); 3. «эмоциональное настроение» (Stimmung); 4. «эмоции, чувства» (Grauen, Schrecken, Angst, Zufriedenheit, Vergnuegen и мн. др.); 5. «причина/беспричинность переживания эмоции» (angesichts einer Bedrohung oder Gefahr, durch Gefahr hervorgerufene Angst, Angst hervorrufende Wirkung von etw., grundlos); 6.«условия появления эмоции» (verbunden mit dem Wunsch, nach Erfuellung ersehnter Wuensche beim Geniessen, auf etw. gerichtetes Verlangen, aus der Befriedigung entstehendes Gefuehl, Erfuellung einer Begierde, bei der Erinnerung an etw. Vergangenes, Unwiederbringliches); 7. «объект эмоции» (vor etw. Unheimlichem, Drohendem), 8.«длительность переживания эмоции» (furchterregender Vorgang, verhaltener, anhaltender, dauernder); 9.«нечёткость, расплывчатость переживания эмоций» (undeutlich, unbestimmt); 10.«качественные свойства эмоций», напр., внезапность появления, внутренний характер протекания и т.п. (ploetzlich, aufwallender, innerer, sinnlicher, sexueller, laehmend, panikartig, kopflos, still, sinnlos, allgemein); 11.«контролируемость/неконтролируемость эмоций» (unbeherrschter, unterdrueckter); 12.«осознанность переживания эмоций» (bewusst); 13.«интенсивность переживания эмоции» (gross, hoher, heftig, uebermaechtig, gesteigerter, tief, leichter); 14. «положительная/отрицательная знаковая направленность эмоций» (freudig, lustig, angenehm, himmlisch, strahlend, trauriger, truebe, truebseelig, duesterer, schwerer).

Семантическая запись небазисных номинантов эмоций в русском языке имеет значительно более «свёрнутый» вид. Здесь зафиксированы следующие группы сем: 1.«эмоциональное состояние» (чувство, состояние); 2. «эмоциональная реакция, восприятие в целом» (ощущение); 3.«эмоциональное настроение» (настроение); 4.«эмоции, чувства» (беспокойство, страх, робость, грусть, уныние и др.); 5.«причина/беспричинность переживания эмоции» (ожидание опасности); 6.«качественные свойства эмоций», напр., внезапность появления, внутренний характер протекания и т.п. (внутренний, внешний, душевный, нервный); 7.«неконтролируемость эмоций» (необузданный); 8.«интенсивность переживания эмоции» (сильный, большой, крайний, острый, чрезмерный, лёгкий); 9.«положительная/отрицательная знаковая направленность эмоций» (весёлый, озлобленный, тоскливый, скучный, гнетущий, безнадежный, мрачный, подавленный).

Мы считаем вполне корректным, обоснованным сопоставление выявленных групп сем в содержательной структуре небазисных номинантов эмоций немецкого и русского языков. Целесообразность сравнения их семных наборов, на наш взгляд, позволяет увидеть исследователю (не только лексикографу, семасиологу, но и когнитивисту), с одной стороны, специфику когнитивных структур ЭК, вербализованных на уровне параллельных лексем в разных языках, а с другой, что более очевидно, лексикографические недостатки в самих семантических записях анализируемых слов.

Для удобства сопоставительного чтения перечислим ещё раз перечень составленных нами групп сем, актуальных для содержания ЭК немецкого и русского языков:

«эмоциональное состояние» (Zustand, Gemuetszustand, Gemuetserschuetterung, Gemuetsverfassung, Gefuehl, aengstliche Zurueckhaltung, Verwirrung – чувство, состояние);

«эмоциональная реакция, настроение, восприятие в целом» (Reaktion, Empfindungen, empfinden, Stimmung – ощущение, настроение);

«эмоции, чувства» (Grauen, Schrecken, Angst, Zufriedenheit, Vergnuegen и мн. др. – беспокойство, страх, грусть, уныние и мн. др.);

Дата добавления: 2015-07-02