Часть IV

Наиболее важная для усвоения взглядов Федорова часть «Записки», развивающая идеи регуляции природы, управления космическими процессами. Федоров выделяет два основных вопроса регуляции — «продовольственный» и «санитарный», которые вмещают в себя всю совокупность задач человека в деле управления слепыми силами природы. В этой части обос­новывается идея о том, что человечество не ограничится пре­делами Земли, неизбежно заселит космос и стапет его актив­ным преобразователем, излагается ряд конкретных проектов метеорологической и космической регуляции. Здесь же Федо­ров пытается наметить возможные пути «научного» воскреше­ния. Первый из них связан с необходимостью гигантской ра­боты всего человечества по собиранию рассеянных частиц праха умерших и сложению их в тела. Такой путь восходит к философским интуициям некоторых христианских эсхатоло­гов, которые, следуя Аристотелю, высказывали предположения, что «душа», т. е. некий формообразующий принцип человека, как бы «отмечает» каждую вещественную частичку его тела, так что и в посмертном рассеянии они сохраняют индивидуаль­ную печать (в наше время на этом основана идея «клонирова­ния» в биологии, создания целого организма по одной клетке, как известно уже несущей в себе всю информацию о нем). С другой стороны, у Федорова воскрешение мыслится в род­ственно связанном ряду, т. е. буквально сын воскрешает отца как бы «из себя», отец — своего отца и т. д., вплоть до перво­отца и первочеловека. Подразумевается возможность восста­новления предка по той наследственной информации, которую он передал своим потомкам. Отсюда философ постоянно под­черкивает значение наследственности, необходимость тщатель­ного изучения себя и предков. Эту задачу он возлагает на идеальные общины, чей уклад жизни и деятельности подроб­но представлен мыслителем в этой части. Но главное для Федорова — философское обоснование принципиальной возмож­

ности бессмертия, как нравственной, так и физической, необ­ходимости достижения «положительного целомудрия», т. е. творческого самосозидания человека,

¹Федоров ссылается на 34-ю песнь «Ада» Данте из его «Божественной комедии», в которой изображен последний, четвертый пояс девятого круга ада. Здесь, в самом центре зем­ли, караются предатели своих благодетелей: по грудь вмерзший в недра ледяного слоя Люцифер; три его пасти терзают ъще трех грешников: Брута и Кассия, убийц Юлия Цезаря, и Иуду Искариота, «страдающего всех хуже». Федоров имеет в виду прежде всего Иуду. Для подтверждения необходимости всеоб­щего прощения грешников Федоров приводит высказывание Христа из Евангелия от Иоанна (8, 7). — 314.

²Зенды — древние иранцы. Федоров производит это назваг ние от слова «зенд», вошедшего в европейскую филологию XIX в., но фактически неправильного названия древнеиран­ского языка, на котором написана «Авеста» (см. прим. 62 к III части). В священной книге зороастризма повествуется, как в конце света из нотомства пророка Заратустры родится вели­кий пророк Саошьянт, при котором зло будет окончательно повержено, совершится воскресение всех умерших, грешный мир погибнет в огне, самый ад исчезнет и начнется преобра­женная, вечная жизнь. Федоров высоко оценивал выраженное в зороастризме отрицание непротивления злу, пассивности, требование активной борьбы со злом, веру в возможность пол­ного искупления мира. Он по-своему развивал выраженную в «Авесте» точку зрения на земледельческий труд как на великое спасительное занятие, торжество благого начала Ахурамазды (Ормузда) над духом разрушения Анхра-май­нью. — 321.

Дата добавления: 2015-07-02