Человек и биосфера: коэволюция или универсальный зволюционизм.

В работе мы не останавливались подробно на концепции универсаль­ного (глобального) эволюционизма (550), которая является общенаучным аналогом философской концепции единого закономерного мирового процес­са, попыткой физикалистскими и математическими средствами описать развитие Вселенной как целостной многоуровневой система, создать фор­мализованные модели ряда ключевых моментов эволюции (кооперативных -синергетических - эффектов, бифуркаций и катастроф, эволюционного компромисса как способа разрешения системных противоречий и т.п.). Имея собственные исходные понятия и принципы (диссипативной структу­ры, нелинейности эволюционных процессов, самоорганизации, гомеостаза и саморегуляции и т.д.) и будучи не во всем параллельным концепции единого мирового процесса, универсальный эволюционизм совпадает с ней в главном: наша Вселенная в силу связи всех ее составляющих есть некая единая система; ее эволюция - это рост разнообразия форм матери­альной организации, вводимого в определенные рамки и ограничиваемого тенденцией к их единству и кооперативности (551), т.е. - усложнение, как оно понимается в концепции единого мирового процесса; "в процессе своей естественной эволюции [как непротиворечивая гипотеза] супер­система «Вселенная» обретает с помощью человека... способность не только познавать саму себя, но и направлять свое развитие так, чтобы компенсировать иди ослабить возможные дестабилизирующие факторы" (552). Главным из них пока является сам социум: "возросшее могущество чело­веческого общества уже не позволяет рассматривать его в качества не­зависимой...системы, вся история которой развивается на некоем фоне, называемом... окружающей средой" (553), и "если нагрузки на биосферу будут возрастать неконтролируемым образом... она сделается непригод­ной для обитания"(554), поэтому ближайшая "цель общественного разви­тия... обеспечение коэволюции [Курсив мой. - О. Б] человека и биосфе­ры" (555).

Для ее достижения следует придерживаться определенного экологи­ческого императива, включающего "требование избегать любых бифуркаци­онных состояний" (556): пока мы находимся внутри некоего эволюционного канала, берега которого ограничивают множество возможных вариантов дальнейшей эволюции, мы можем предвидеть последствия своих действий, но если эволюция выйдет на пересечение ряда каналов, в точку бифурка­ции, где выбор дальнейшего направления определяемся случайными обсто­ятельствами, это станет невозможным (557). Нам следует поэтому тем сознательнее держаться своего канала, чем более мы способны повредить его берега, и исход спора о его природе уже приобрел непосредственное практическое значение, необходимо, чтобы знание о ней "сделалось дос­тоянием не отдельных ученых или философов, а всех жителей планеты" (558).

Можно понять осторожность математика, предпочитающего избегать "каких-либо шкал сравнения - высшее, низшее..." (559) и не судить априо­ри о балансе между возникновением новых форм и деструкцией старых (560) однако следует признать, что в целом "универсальный эволюционизм - это прогрессизм“ (561), и наш канал - интегральный прогресс. Движение по нему сопряжено с риском, но еще большим риском было бы неприятие универсального эволюционизма, к которому толкает серия "риторичес­ких", психологически убедительных аргументов, основанных, однако, на искажении его и концепции единого мирового процесса содержания, К ним относятся квалификации этих концепций как тоталицизма, как основания дурного коллективизма, подавляющего интересы индивида, игнорирующего природные свойства человека и вообще лишающего "домысленную", не преобразованную природу самостоятельности и самоценности; как сциентизма, который не признает никаких моральных, духовных, художественных ценностей, видя во всем, в том числе и в человеке, только низшее сырье, подлежащее обезличиванию высшим вплоть до устранения самого человека более высоким - технотронным и автотрофным разумом; как иде­ологии бездумной активности, внутри которой и зреет трагедия (562). В их свете универсальный эволюционизм является программой окончательной дегуманизации и даже физического самоустранения человека и должен быть заменен программой коэволюции (несмотря на то, что сама эта идея выдвинута и обоснована именно в концепции универсального эволюциониз­ма), исходящей из представления, что "Универсум... как целое никуда на развивается, а меняется, пульсирует... [и] говорить надо не о раз­витии, а о движении материи, предполагая в нам... прогрессивные... и регрессивные ветви, моменты равновесия, периоды функционирования" (563) и понимая, в отличие от универсального эволюционизма, что наша Все­ленная - "«плюралистическая» Вселенная" (564).

На самом деле универсальный эволюционизм и концепция единого ми­рового процесса - о чем свидетельствует и наша работа - с большим, если можно так выразиться, уважением относятся к низшему, регрессу и функционированию, однако здесь, в отличие от взгляда, что Универсум никуда не развивается, это уважение основано не просто на факте их наличия, но на объективном понимании их места и значения в системе природы, без которого (понимания) коэволюция - длительное совместное развитие биосферы, техники и самого человека - остается только благим намерением. Универсальный эволюционизм и концепция развития как еди­ного мирового процесса восхождения от низшего к высшему являются тео­ретической - общенаучной и философской - базой коэволюции как практи­ки, и их противопоставление ей глубоко ошибочно. Избежать бифуркационных состояний и ужиться с природой можно лишь на пути (или в канале) сознательного усложнения системы, которой принадлежат природа и человек.

"Если до появления человека развитие материи представляет собой непосредственный процесс движения «вверх», от простого к сложному, то с момента начала социальной эволюции оно представляет собой про­цесс, непрерывно опосредуемый своей собственной историей, оно есть бесконечное движение «вверх» посредством преобразования своего бес­конечного основания «вниз»" (565), осуществления возможностей, оставленных предшествующим развитием природы без реализации. Эта история подчинена логике, следуя которой можно действовать в направлении бо­лее или менее гармоничного сочетания "дикой" и преобразованной чело­веком природ и, следовательно, коэволюции природного, в частности биосферы, и социального.

Решающим условием такого сочетания выступает, по-видимому, сложность искусственного, сравнимая со сложностью естественного или превышающая ее, базой чего является основная полнота содержания, ко­торой в этом случае должны обладать преобразованные человеком части физической, химической, живой материи. Можно предположить, что буду­щее преобразование каждой из них должно состоять в создании новых ва­риантов или форм существования их основного содержания. Поскольку ко­личество особенных и единичных возможностей, "дремлющих" в природе, намного превосходит количество основных, более общих, базовых для них физических, химических, жизненных возможностей и число этих форм может быть, таким образом, практически неограниченным, дальнейший прог­ресс цивилизации, вероятно, должен был сопряжен с обогащением комплексных форм материи, которым она принадлежат в качестве элемента, искусственными "островами", обладающими основной полнотой физическо­го, химического, апологического содержании. Такими островами и должны выступать технологии будущего в отличие от большинства современны: технологий, не достигающих этой полноты и поэтому угрожающих при их распространении и интенсификации естественно достигнутой полноте при­роды.

Современная техника плоха тем, что недостаточно сложа в этом отношении, о чем свидетельствует, например, агро экология, видящая главный путь развития сельского хозяйства в переходе к адаптивным агросистемам, отличающимся большим разнообразием видов (включая и тех, что являются вредителями в монокультуре) и их симбиотических связей, способным к биологической самозащите и не требующим для своего под­держания огромных доз ядохимикатов, позволяющим перейти в основном на органические удобрения и существенно понизить долю минеральных, обой­тись без неумеренного орошения и глубокой механической обработки поч­вы, т.е. отказаться от многого из того, что делает сельскохозяйствен­ное производство в современных его масштабах несовместимым с сохранением естественной составляющей биосферы и все более обремени­тельным экономически (566). Очевидно, и приближение внутреннего содержания химического производства к основной полноте химизма является условием коэволюции биосферы и социума (567). Об этом говорит прежде всего "опыт" предшествующих человеку ступеней развитии. Так, живое, во-первых, появляется и может существовать в условиях, когда эта пол­нота достигнута внешним ему химизмом, и не может существовать на базе каких-то ее фрагментов. Во-вторых, оно сохраняет себя, не растворяясь в среде, потому, что само обладает этой полнотой в особой биохимичес­кой форме и оказывается благодаря ей в известном смысле замкнутым сама на себя. В результате, в-третьих, действие, которое живое оказыва­ет на окружающую природу, не ведет к потере ею основной полноты химического содержания и не делает ее принципиально непригодной для жизни. Аналогично этому химически полные технологии, вероятно, легче обособить и изолировать от среды, сделать безотходными, само регулируемыми и более экономичными, чем отдельные производства отдельных ве­ществ - своеобразную химическую монокультуру.

Создание химически, физически, биологически полных систем, конечно, не является самоцелью, однако эту цель, по-видимому, должна начать представлять разработка новых технологий. Её стратегией может в конечном счете стать, так сказать, бескорыстное - сложность ради сложности - конструирование таких систем с последующим определением возможностей и сфер применения их компонентов в качестве новых мате­риалов, лекарств, пищевых продуктов и т.п. Внутреннее богатство этих систем, вероятно, гарантирует многообразие их компонентов и полез­ность некоторых из них при одновременном снижении экологического рис­ка их производства.

Нам не дано превзойти основную полноту возможного содержания тех форм материи, которые составляют природу, лишение их этой полноты в результате человеческой деятельности является главным моментом совре­менного экологического кризиса, и двигаться вперед мы можем, лишь укрепляя берега своего канала все новыми блоками такой полноты, т.е. усложняя природу. Коэволюция в этом свете возможна только как сов­местное усложнение природного и социального.

Дата добавления: 2015-06-27