Неожиданная встреча

До моря добрался благополучно. Видимость была от­личная. Ни на море, ни у берега ничего подозрительного. Изредка доносился шум пролетающих самолетов, а со сто­роны Севастополя еле улавливался отдаленный гул орудий.

Несколько часов я шел по песку у самой воды, не встре­тив ни единой души. Лишь изредка попадались выброшен­ные на берег мертвые дельфины — жертвы бомбежек и ар­тиллерийских обстрелов. Около полудня я заметил спуска­ющуюся к морю грунтовую дорогу. Поднявшись по ней на крутой склон, увидел в двухстах метрах от себя небольшой одноэтажный дом и примостившиеся рядом с ним низкие вытянутые постройки, напоминающие оранжереи или теп­лицы. Около получаса я наблюдал за ними, но так и не определил, есть там люди или нет.

«Немцев там не должно быть, иначе было бы движение, и наверняка, поблизости стояли бы машины либо мото­циклы»,— подумал я.

Хотелось подойти, но тишина настораживала. Наконец решился и, держа правую руку в кармане на пистолете, направился прямо к домику. Из дома меня наверняка бы­ло хорошо видно, так как окна смотрели в мою сторону. Приблизившись, я заметил в окнах задернутые легкие за­навески. На мой стук никто не отозвался. Потянув за двер­ную ручку, я легко открыл дверь и замер от неожидан­ности: мне в грудь в упор смотрели два автомата, а их владельцы в бескозырках и бушлатах одновременно крик­нули:

—Руки вверх!

Неописуемое чувство радости охватило меня при виде своих моряков. Я забыл, что нахожусь на оккупированной территории, что переодет в гражданскую одежду и что ни­кто из местных жителей не знает, свой я или чужой. Вместо того чтобы поднять руки вверх, я с улыбкой, не торо­пясь, ухватился левой рукой за ствол одного из автоматов, не спеша вынул правой рукой из кармана пистолет и, по­казав его матросам, сказал:

- Не шутить, братцы, а то ведь и у меня тоже есть пушка!

- Сдайте ваше оружие! — шагнув ко мне, резко ска­зал человек в морской форме с нашивками лейтенанта.

- Зачем же мне его отдавать, оно мне еще пригодится, — ответил я, улыбаясь.

Однако вся беда была в том, что я-то четко знал, что встретил своих, а моряки пока еще не признали во мне своего.

- Кто вы такой? Как и зачем сюда попали? Кто вас сюда направил? — строго спросил тот же лейтенант.

Автоматчики все еще держали оружие у моей груди. Кроме того, я заметил, что из угла комнаты на меня был наведен третий автомат.

— Я ваш собрат, летчик-штурмовик восемнадцатого авиаполка ВВС Черноморского флота, лейтенант Борисов Алексей Федорович, — четко по-армейски представился я. — Вчера фашисты подожгли мой самолет-штурмовик, и я свалился недалеко отсюда, между городом Саки и селом Ивановка.

- Чем вы докажете, что вы наш черноморский летчик? ё у вас есть какие-нибудь документы? — продолжал допрос лейтенант.

- Все документы, а также билет кандидата ВКП(б) я закопал в землю, чтобы в случае моей гибели они не попали в руки врага.

- Почему вы не в военной форме?

Я объяснил, что переоделся.

- Клянусь, что я свой и очень рад встрече, хоть и не знаю, как это доказать...

- Говорите, что вчера вас сбили на штурмовике. Объ­ясните, куда вы вчера летели, когда фашисты подожгли ваш самолет? — уже более спокойно спросил лейтенант.

Я вкратце рассказал, что вылетели мы на поддержку батарейцев в Николаевке и как штурмовали вражескую колонну на дороге. При упоминании Николаевки я заме­тил оживление среди моряков. Кроме них в хате находил­ся пожилой мужчина и две женщины, а из-за печки выгля­дывали дети. Меня попросили со всеми подробностями опи­сать боевой порядок, маневр и все действия нашей группы над батареей.

Когда я поведал, как выходил из строя, атаковал вра­жескую машину, как она вспыхнула и как обратно встал в строй, кто-то из моряков воскликнул: «Все точно!»

Моряк с нашивками лейтенанта подошел ко мне вплот­ную, улыбнулся, подал руку и представился:

- Командир пятьдесят четвертой батареи береговой обороны Черноморского флота Заика Иван Иванович! Это нам на помощь вчера вылетала ваша эскадрилья, и пра­вильно вы сделали, что не стали бомбить. У нас там была потасовка, несколько раз дело доходило до рукопашных.

Только теперь моряки, державшие у моей груди авто­маты, опустили их и начали наперебой ругать меня:

- Ну, считай, что ты родился в сорочке! И как только я не разрядил в тебя диск, кода ты схватился за ствол мо­его автомата?! — сказал первый моряк.

- Это его улыбка удержала меня, — сказал другой.

- Когда я понял, что ты свой, меня аж затрясло от одной мысли, что я чуть было не прикончил тебя. Век бы себе не простил этого. Смотри, как руки у меня дрожат, — сказал моряк, который держал меня на прицеле из угла хаты.

- Извините, братцы. Это я от радости... А вы молодцы, что не потеряли боевой нюх, — выкручивался я.

Затем ко мне подошел человек в командирской форме.

- Комиссар батареи политрук Муляр Савва Павло­вич,— представился он.

Он рассказал, что вчера до позднего вечера они отра­жали непрерывные атаки фашистов. До прихода наших катеров гитлеровцам так и не удалось уничтожить неболь­шой гарнизон батареи. Когда ночью катера подошли к берегу, посадку прикрывала небольшая группа моряков во главе с командиром и комиссаром батареи. Эта группа должна была сесть на последний отходивший катер. Задачу свою группа выполнила, но в последний момент гитлеров­цы отрезали путь к катерам. Группа вынуждена была от­ступить. Перед рассветом они укрылись в домике, где я их и встретил.

- Представьте себе наше положение... Несколько часов назад мы чудом вырвались из лап врага и укрылись в единственном попавшемся нам на пути доме. Сидим и дрожим, как бы нас не обнаружили фашисты, и вдруг ви­дим через окно, что к нам пробирается какой-то неизвест­ный. Хозяин и вся его семья уверяют нас, что в глаза вас не видели. Как вы думаете, за кого мы должны были вас принимать? — сказал политрук.

- Наверное, за подосланного фашистами предателя,— пожав плечами, ответил я.

- Именно так мы и решили, а поэтому и встретили соответственно.

- Что думаете делать дальше? — спросил я.

- Будем пробираться через линию фронта к своим, но как — пока не знаем. Среди нас есть один тяжелораненый и женщина — жена нашего командира. Давайте-ка вместе подумаем, как поступить лучше, — обратился политрук ко мне и к командиру батареи.

- Мне кажется, что нужно догонять фронт в направле­нии Керчи, — сказал Заика и продолжил: — От этого ме­ста до Керченского пролива не меньше двухсот пятидеся­ти километров, а до Севастополя — около семидесяти. Фа­шисты появились здесь тридцатого октября, а сегодня третье ноября. Одна их мощная группа войск, как нам из­вестно, уже захватила Симферополь и перекрыла с суши все подступы к Севастополю. Вторая группа двигается в направлении на Керчь. Вполне вероятно, что войска нашей пятьдесят первой армии, отступающей на Керчь, смогут на этом большом пути в степной части Крыма задержать продвижение врага, а уж на Керченском полуострове и особенно на Акмонайских позициях наверняка должны за­крепиться и дать фашистам хороший бой. Если мы сможем делать по сорок—пятьдесят километров в сутки, пожалуй, догоним... Пробиваться же к Севастополю, по-моему, го­раздо сложнее. Фронт там, в основном, неподвижен и плот­ность вражеских войск значительна, а по дорогам не прой­дешь: все они находятся под контролем гитлеровцев, в горах же без карт и заблудиться можно, и на фашистов напороться. Кроме того, мы не знаем, продержится ли Се­вастополь до нашего прихода. Если же доберемся до Кер­чи, когда она будет занята врагом, может, сумеем как-ни­будь переправиться через Керченский пролив на Тамань,— закончил свои рассуждения Заика.

Политрук согласился с командиром.

Было решено замаскироваться, взять с собой только пистолеты и по паре гранат.

— Можно попытаться достать штатскую одежду в по­селке совхоза имени Фрунзе, — вмешался в разговор кто-то из моряков, — ведь мы сюда в увольнение ходили и зна­ем многих девчат. Давайте попросим хозяйку этой хаты связаться с нашими знакомыми девушками. Они нам при­несут одежду, пищу и помогут спрятать раненого.

Откровенно говоря, до этого разговора я не очень-то представлял, в какую сложную ситуацию попал.

- Вместе с летчиком и женой командира — нас восемь человек. Раненого я не считаю. Мы его постараемся оста­вить в надежных руках. Нужно, чтобы каждый выбрал себе напарника, — сказал политрук.

Моряки стали перешептываться и быстро образовали еще две пары. Один из матросов, обвешанный гранатами, с карабином в руках, подошел ко мне и спросил:

- Ну как, летчик, пойдешь со мной?

Он был молод, выше среднего роста и чем-то напоми­нал матроса Балашова из кинофильма «Мы из Крон­штадта».

- С удовольствием, — ответил я.

- Договорились! Меня зовут Михаил, а по званию ря­довой матрос. Как будем — по званию или по именам?

- Раз мы будем в гражданской одежде, то и обра­щаться нужно по-граждански: Миша и Леша.

Затем моряки долго инструктировали хозяйку дома, называли ей имена знакомых девушек, и, наконец, она отправилась в совхозный поселок.

...В доме собралось много людей, матросы отпускали шуточки, послышался смех.

Девчата предлагали нам до прихода наших остаться в окрестных селах, обещали надежно укрыть и снабжать продовольствием: у них не было сомнений, что наши вой­ска скоро прогонят немцев из Крыма. Но Заика поблаго­дарил девушек и сказал, что все мы будем пробиваться через фронт. Затем устроили прощальный ужин. Остав­шиеся продукты разделили на четыре равные части — для каждой пары. Было решено, что будем уходить с интерва­лом в тридцать минут. Мы с Михаилом должны были идти первыми. Поблагодарив хозяина дома Демьяна Платоно­вича Скалевого и его семью за гостеприимство и помощь, по-русски расцеловавшись с товарищами, в середине ночи двинулись в путь, не представляя, какие трудности нас ожидают впереди. У меня в кармане пиджака был писто­лет, а Михаил, переодетый в гражданскую одежду, при­способил к поясу четыре гранаты-лимонки.

Дата добавления: 2015-06-28