КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Проблемы теоретизации биоэтики 2 страница
Высоко оценивая вклад концепции организационной этики в понимание природы и сути биоэтики как этики инструментальной, прагматически ориентированной и социально востребованной, следует отметить, что в качестве теории или метатеории биоэтики эта концепция не может рассматриваться как удовлетворительная. Во-первых, она «не покрывает» всех сфер деятельности, имеющих непосредственное отношение к целям глобальной биоэтики, например, природоохранной деятельности, которая, как правило, не является «бизнесом» в точном смысле слова и не организована по принципу корпорации — это министерства экологии, государственные лесные или охотничьи хозяйства, общественные организации. Во-вторых, даже в тех, профессионально очерченных практиках, бизнес-структурах, например, фармацевтических фирмах или приватных медицинских клиниках, для которых и предназначена деловая этика, постепенно дух корпорации уступает место «работе на себя», трудовой свободе и эмансипации от корпоративной рутины[85]. «Свободные агенты» не чураются денежного успеха, но их ориентация на полноценность жизни в личном бизнесе не означает безоговорочного следования канонам трудовой этики — установке на карьерный успех, обогащение и непрерывный рост собственного дела. Всем этим член корпорации может сегодня пожертвовать ради своих частных интересов, не имеющих ничего общего с предпринимательством и частным бизнесом. В-третьих, не всегда ценности корпоративного труда являются такими, на которые безусловно должна быть ориентирована личность. Например, трудоголизм, конкуренция, сигнализаторство (whistle-blowing) — как своеобразная форма доносительства, фиксированные профессиональные роли, иерархические структуры, конфиденциальность и лояльность к организации и прочие моменты корпоративных бизнес-структур, хотя и являются эффективными, с точки зрения достижения целей корпоративно организованной деятельности, но не всегдя допустимы с точки зрения общечеловеческой и профессиональной морали.
К слову, можно найти множество негативных примеров воплощения этих идеалов в медицинской корпорации: «гипертрофированная лояльность» к ошибкам коллег-медиков; утаивание правды от пациента «по терапевтическим причинам»; худшие виды патернализма и авторитаризма по отношению к пациенту как проекция жестких «пирамидальных отношений» в медицинском сообществе; дегуманизация медицинской профессии как результат погони за прибылью, коммерциализация отношений «врач-пациент». Таким образом, использование в качестве теоретического обоснования биоэтики классических и неклассических моральных теорий и этик может быть продуктивным, но этого недостаточно для окончательных выводов. Каждый из рассмотренных нами теоретических подходов указывает на наличие определенных характеристик, присущих биоэтике, но не в состоянии представить аргументы для целостной картины ее восприятия как отдельной области знания. Механизмы прикладной этики: теория конкретизации и генерализации морали Сществуют различные точки зрения на природу прикладной этики. В качестве механизмов ее образования рассматриваются: дедуктивный и индуктивные подходы, механизмы «исключения» и дополнения, конкретизации и генерализации морали. Следует отметить, что сегодня в корне меняется представление не только на природу прикладных, практических и профессиональных этик, но и на механизмы их возникновения: они начинают рассматриваться как особый вид практического знания, как действительное и, одновременно, вероятностное знание о фактическом состоянии вещей, находящееся между идеальным знанием о принципах и практическим знанием, относящимся к сфере политического применения[86].
Ведущий российский философ морали Абдусалам Гуссейнов полагает, что прикладная этика берет свои истоки не только в философии морали, но и в фундаментальным знании, которое перед тем, как стать прикладным, должно быть определенным образом трансформировано: «…В частности, под фундаментальным знанием в этом случае подразумеваются не философские концепты, а основоположения (принципы) самой морали — то, что составляет общую посылку в силлогизме поступка. Речь, следовательно, идет о соотношении, связи конкретных моральных решений с общими моральными принципами. Прикладная этика представляет собой особый тип или, если рассуждать в историческом разрезе, особую стадию такой связи»[87]. Продолжая эту идею, Владимир Бакштановский и Юрий Согомонов подчеркивают, что прикладная этика представляет собою конкретизацию общественной морали применительно к определенным сферам и видам человеческой деятельности, возникающим в ходесегментации общества[88]. Такая конкретизация протекает естественным образом в ответ на общественный запрос. Она выходит за пределы существующих в отечественной философии упрощенных представлений о конкретизации исключительно как о механизме «дополнения» общественной морали новыми принципами профессиональных и прикладных этик, или введения в нее определенных «исключений» с целью достижения профессиональной эффективности. В ходе конкретизации происходит развитие содержания и формы морали. Концепция прикладной этики как конкретизации подразумевает: 1) известное преобразование, переакцентовку, переосмысление моральных представлений, норм, оценочных суждений; 2) появление новых акцентов в способах «сцепления», когеренции норм, моральных ценностей, поведенческих правил между собой и с другими (правовыми, административно-организационными, праксеологическими и др.) требованиями; 3) изменение места соответствующих ценностей и норм в сложной конфигурации ценностного универсума; 4) перспективу появления новых установок, дозволений и запретов, не имеющих применения нигде, кроме определенной сферы деятельности, способствующих повышению ее результативности и гуманизации.
Прикладная этика, по мнению философов, представляет собой достаточно сложное комплексное образование, состоящее из: 1) нормативно-ценностных подсистем, конкретизирующих мораль — это этика бизнеса, журналистская этика, биоэтика и т.п.; 2) теории конкретизации морали; 3) проектно-ориентированного знания; и 4) фронестических[89] технологий приложения[90]. Как видим, авторы рассматривают биоэтику как одну из многочисленных подсистем прикладной этики, в чем проявляется традиционная методологическая установка по отношению к профессиональным этикам, как этикам партикулярным, цеховым, имеющим значение только для представителей того или иного профессионального сообщества. Прикладная этика, по справедливому замечанию Р. Апресяна, возникает и развивается не столько в ответ на потребности профессий и корпораций, сколько в ответ на озабоченность общества по поводу социально-нравственных проблем, возникающих в связи с партикулярным развитием профессии, таких трансформаций в них, которые могут представлять угрозу общему благу [91]. Со специализацией и партикуляризацией социальной деятельности происходит не столько конкретизация морали, считает он, сколько моральная генерализация обособленных видов деятельности. Общество заинтересовано в моральном контроле за специализированными видами деятельности. Этот контроль осуществляется как изнутри корпорации, так и извне. Под генерализацией автор понимает возможность абсолютизации этических принципов, их использования не в одном партикулярном этосе, а в нескольких. В свете этого подхода переосмысливается (конкретизируется и генерализируется) традиционная христианская заповедь: «возлюби ближнего своего как самого себя», любовь как чувство сострадания и милосердия по отношению к «ближним», а также главная заповедь Гиппократа, основной принцип традиционной медицинской этики «прежде всего не навреди».
Выявляется, что христианский принцип любви трудно поддается нормированию, в связи с чем он преобразуется в принципы уважения автономии и достоинства личности, а принцип «не навреди» дополняется принципом «делай благо». Одновременно эти принципы распространяются и на мир природы. Появляются новые сцепления уже известных и вновь актуализированных принципов, например, «не навреди» и «делай благо». Сегодня каждый из них рассматривается как продолжение и развитие другого. Смысл принципа «не навреди» более точно раскрывается через «максимизацию блага», а «делай благо» — через «минимизацию вреда». Меняется место принципов и ценностей в иерархии. Так ценность сохранения и развития жизни «перемещается» на более высокую позицию, по сравнению с другими ценностями и принципами (справедливости, целостности и др.), принимая на себя интегральную, нормативную и мировоззренческую функции. Моральной генерализации подвергаются профессиональные, прикладные и практические этики. Так, например, принцип информированного согласия первоначально артикулируется в связи с медицинской деятельностью. Однако он может быть распространен и на другие ситуации принятия решений, затрагивающие чьи-то жизненные интересы: в социальной работе, юриспруденции, в деятельности преподавателя, журналиста, чиновника, политика, в бизнес-этике. Такая генерализация осуществляется сквозь призму биоэтических ценностей: свободы, справедливости, благополучия, здоровья, права на жизнь. Так, например, практическая этика войны переосмысливается с точки зрения безусловной ценности человеческой жизни, а такие аргументы как «кто начал первым войну», «на какой территории она была начата», «что стало ее поводом», «что ей способствовало» начинают оцениваться с точки зрения биодипломатии и принципа предотвращения вреда. В этике социальной работы, бизнес-этике, журналистской этике и других «прикладных этиках» на первое место в иерархии ценностей выходит ценность «защиты жизни и здоровья» клиента, потребителя, адресата[92]. Мы полагаем, что биоэтика является особой формой прикладной этики, принципиально отличной от других «прикладных» этик. В этом смысле она знаменует появление качественно новых теоретических и практических подходов, новый виток практического знания, и выступает методологической, теоретической и ценностной матрицей, метаэтикой, для профессиональных, практических и прикладных этик. Биомедицинская этика Т. Бочампа и Дж. Чилдресса и модель европейской биоэтики Я. Рендторфа и П. Кемпа с полным правом могут быть отнесены к прикладным этикам нового типа, для которых характерны процессы конкретизации и генерализации морали. Трансформации, затронувшие область биомедицинских наук и технологий, становятся значимыми для всего общества, а этические принципы, первоначально предложенные для применения в медицине и экологии, получают метанормативное обоснование и значимость. Однако, что касается содержания и теоретического обоснования «прикладной» биоэтики у западных и российских философов, то они принципиально отличаются. В заключении следует отметить, что биоэтика отвечает всем, указанным Бакштановским, Согомоновым и Апресяном, признакам прикладной этики как конкретизации и моральной генерализации, где в качестве исходного материала, выступает не только общественная мораль, но и нормативно-ценностные комплексы отдельных профессионально и практически обозначенных видов и форм человеческой деятельности. В таком понимании (как качественно новый этап прикладной этики) биоэтика может стать одной из самых активных точек роста этических знаний и накопления морального опыта и рассматриваться не как часть этики, а как ее особая стадия. Эта точка зрения является не только наиболее интересной, но и наиболее креативной, способной породить целый спектр инновационных решений в области методологии и теории биоэтики. Методологические подходы и методы Вопрос о том, имеет ли биоэтика собственную методологию, представляет интерес для всех, кто ее изучает. Учитывая комплексный характер задач, стоящих перед ней, ее представители часто вынуждены прибегать к процедуре спецификации и уравновешивания различных этических принципов, используя не один, а несколько способов решения, представляющих собой различные методологоческие подходы. Междисциплинарный и комплексный характер биоэтического знания, формирующегося на стыке естественных и гуманитарных наук, предполагает поиск ответа на поставленный вопрос в трех направлениях. Во-первых, следует обозначить общие для этих двух областей методологические подходы и принципы. Во-вторых, показать, какие из специфических методов гуманитарного и естественнонаучного знания могут иметь место и быть эффективными в биоэтике. В-третьих, изучить особенные подходы и методы (если таковые имеются), разрабатываемые самой биоэтикой. Так как рассматриваемые нами естественнонаучная и гуманитарная области являются «разветвлениями» единого древа научных знаний, то между используемыми ими методами нет жесткого разделения (можно говорить лишь об их преобладающем значении в той или иной области), им также присущ единый теоретико-системный подход — стремление к построению системно-структурированных теорий, которые могут быть формализированы (в любой области знания может существовать теория достаточного высокого уровня). Широко используемыми как в естественных, так и в гуманитарных науках можно считать методы теоретических исследований: анализ и синтез, диалектическая и формальная логика, дедукция и индукция, системный анализ, и эмпирические методы: моделирование, эксперимент, социологический опрос, контент-анализ (анализ документов), кейс-метод (case-by-case method) и др. Однако сходство структуры познавательных процессов в естествознании и гуманитарных науках не означает утраты их специфики. Когнитивные векторы этих двух сфер направлены на принципиально различные объекты, и это обусловливает различия методологических установок. Если говорить о междисциплинарных проектах, то здесь мы имеем дело не только с общенаучными методами, но и с модификацией, метаморфозами методологий и методологических принципов, связанными с их использованием в «непривычных» для них новых пограничных областях и контекстах. Такой трасфер, перенос методов и методологий из одной сферы научного знания в другую, сопровождается выделением дополнительных аспектов, фрагментов, слоев исследуемого объекта. Из объектной области выделяется предметная, предполагающая наличие субъективной составляющей когнитивного процесса и привлечение соотвествующей методологии. В то же время синкретическое единство объектно-предметной области биоэтики, ее кентавровый характер, динамика ее развития от эклектики постмодерна к постнеклассической рациональности, дают нам основания для поиска и артикуляции ее специфических методологических подходов и принципов. В качестве иллюстрации к вышесказанному рассмотрим наиболее широко обсуждаемые в литературе, общие для естественных и гуманитарных наук методы биоэтики: дедуктивный и индуктивный, кейс-метод, метод компаративного анализа (психологическая этика или моральная социология), и моделирования. Дедуктивный метод явлется одним из основных методов прикладной этики. К его недостаткам относится то, что, во-первых, стандартные этические теории часто не могут служить основанием интуитивно принимаемых решений ad hoc. Во-вторых, когда одно и то же решение оправдано с точки зрения различных этических теорий, не ясно, какую из них следует взять в качестве основания. Биоэтический опыт находится как бы на границе теории и практики, и его пограничный характер препятствует его окончательной теоретизации и формализации. Индуктивный метод связан с нормативной функцией биоэтики. Он может сочетаться с использованием так называемых «кейсов» — идеализированных или воображаемых случаев или имевших место прецедентов. Опыт работы Национальной комиссии по защите человека как субъекта биомедицинских и поведенческих исследований[93] при администрации Президента США показал высокую эффективность кейс-метода в решении биоэтических дилемм. Так, даже если между членами комиссии и не было единогласия в отношении ценностей, которыми следует руководствоваться при вынесении того или иного вердикта (они могли быть либералами или консерваторами, людьми религиозными или нерелигиозными, иметь различные идеалы и ценности), то, что касается этической оценки по шкале «плохо-хорошо» тех или иных прецедентов, случаев, имевших место на практике, они почти всегда были единодушны. Защитники этой разновидности индуктивного подхода считают, что когда мы сталкиваемся со сложными, неординарными ситуациями, нам необходимо найти в опыте человечества похожие, но более ясные, отрефлексированные «примеры» решений, с которыми может согласиться любой зравомыслящий человек. Эти ясные, четкие, «практические модели» выступают в роли «моральных парадигм». Размышления над уже апробированными ситуациями и решениями, моральными парадигмами, способствуют идентификации особенностей или обстоятельств данного конкретного случая «по аналогии», намечают пути «выхода» и необходимых решений. Этот процесс можно представить как состоящий из нескольких этапов: - идентификация mid-level этических принципов и ролеспецифических обязательств морального агента в конкретной ситуации; - идентификация альтернативных стратегий действия морального агента; - идентификация морально релевантных (уместных) обстоятельств для альтернативного поведения; - формулировка «парадигмального случая» (идеального или имевшего место в истории человечества); - сравнение исследуемой моральной проблемы и парадигмального случая. А. Джонсен приводит пример использования кейс-метода врачом при решении моральной дилеммы, возникшей на просьбу больного об эвтаназии. Может ли быть оправданной с моральной точки зрения помощь врача в осуществлении эвтаназии? Очевидно, что морально приемлемый «парадигмальный случай» должен удовлетворять некоторым минимальным условиям: пациент испытывает ничем неустранимые боли, а врач является близким пациенту человеком, хорошо знаюшим его истинные интересы и желания. Как правило, эти условия не выполняются, а большинство случаев не подпадает под определение парадигмальных. В таких ситуациях большинство людей посоветовали бы врачу не делать ничего морально предосудительного. Кейс-метод позволяет констатировать, что «ассистированный суицид» (assisted suicide)[94] — морально предосудительный поступок, однако при этом не обсуждаются альернативы — другие возможные способы устранения боли или оценки степени автономности и компетентности пациента. «Парадигмальный подход» не предполагает анализа политики легализации или запрещения эвтаназии в той или иной стране. Вопрос состоит лишь в том, насколько «частный случай» может быть оправдан по аналогии с парадигмой, которую он напоминает. Кейс-метод выступает и как метод интерпретации, так как выбор парадигмальных примеров и процедура их сравнения с «частным случаем» полностью ложатся «на плечи» морального агента и определяются его способностью к интерпретации. Предполагается, что он имеет достаточно развитое моральное чувство, в большинстве случаев помогающее ему отличать правильный поступок от неправильного. Недостатком данного метода может стать морализаторство — искушение «сопоставлять» рутинную каждодневную практику с безусловными моральными императивами, имеющими вид доступных и понятных аналогий. Другой его недостаток — «произвольность» выбора парадигм. В конечном счете, сознательный акцент на той или иной этической дилемме и ее описание играют немаловажную роль в выборе самой парадигмы. Какую парадигму напоминает тот или иной случай зависит от того, на какие факты в большей степени было обращено внимание субъекта. Методы компаративного качественного анализа чаще всего используют в социологии. К недостаткам качественных исследований можно отнести неразработанность философских, ценностных, гносеологических аспектов и принципов. Компаративный анализ, основанный на исследовании и сопоставлении обычаев, законов, морали различных обществ, получил название психологической этики или моральной социологии. Здесь биоэтика выполняет дескриптивные, описательные функции, демонстрируя многообразие существующих социальных и культурных феноменов. При помощи сравнительного анализа было показано, что сфера действия тех или иных универсальных нравственных норм различается в зависимости от культуры. Так, оказалось, что большинство так называемых традиционных обществ характеризуется не отсутствием «универсальных принципов», а спецификой и масштабом их приложения. К примеру, обычаи того или иного традиционного общества могут включать представления о «ценности человеческой личности», по отношению к которой существует определенный кодекс поведения, но этот кодекс может не распространяться на детей младшего возраста, рабов, женщин, людей из другого селения, тех, кто принадлежит к другому этносу. Подобные ограничения моральных предписаний не означают отсутствие знаний о их существовании. Во всех без исключения обществах существуют социальные группы (возможно, небольшие по размерам, например, семья), в рамках которых универсальные нравственные нормы (говорить правду, приходить на помощь и т.д.) действуют в обязательном порядке. Даже в арабских странах, где привычка скрывать, не говорить «правду», принята в качестве нормы утвердившихся социальных отношений, тем, кто вступает в эти отношения (для того, чтобы «обманывать») необходимо уметь распознавать ситуации, где присутствует хитрость и ложь, т.е. необходимо иметь представления об истине, правде, искренности[95]. Метод моделирования, как правило, относят к методам эмпирических исследований. В широком смысле, моделирование представляет собой некоторый всеобщий момент познания. Познать объект — значит смоделировать его. Модель — наиболее адекватная форма междисциплинарного синтеза, так как в отличие от других форм обобщения знаний (понятий, суждений, теорий), она предполагает упрощение в отображении познаваемых объектов с одновременной дискретизацией познаваемого объекта. Само по себе биоэтическое знание уже есть продукт и средство моделирования. Оно существует в виде сруктурированных принципами концептуальных моделей. В свою очередь, эти модели, при помощи актуализации и оптимизации составляющих их элементов (этических принципов), могут выполнять роль универсальной методологии для разнообразных прикладных этик. Нами, в частности, широко использовалась гибридная модель (принципы биомедицинской этики + принципы европейской биоэтики) для моделирования предмета изучения — проблемы «здоровье-болезнь» в курсе «Этика и деонтология социальной работы» для будущих социальных работников. Было показано, что в свете того или иного биоэтического принципа (уважение автономии личности, уважение достоинства личности, уязвимости, целостности и др.) проступают совершенно неожиданные стороны феноменов «здоровье» и «болезнь», изучение которых представляет несомненную теоретическую и практическую ценность для социальной работы с различными контингентами населения. Характерной особенностью междисциплинарной методологии становится проникновение специфических гуманитарных методов в естественнонаучную область, а методологических подходов последней — в гуманитарные и общественные науки, в результате чего мы можем иметь дело с полуфабрикатом, незавершенным процессом их объединения в рамках той или иной эклектически возникшей «общности», или с синкретическими образованиями, которым свойственно «кентавровое» единство. К традиционно гуманитарным методам исследования можно отнести герменевтические приемы, исторический метод, диалогический метод. Так, гуманитарное знание принципиально диалогично. Напротив, познавательный интерес ученого-естественника направлен на предметы и явления действительности, часто существующей вне или независимо от субъекта, способного построить диалог. В биоэтическом знании диа- и полилогичность гуманитарного знания соединяются с целями и задачами таких естественнонаучных областей как биомедицина и экология. Возникают новые, модифицированные методологические стратегии. Круг участников диалога (полилога) расширяется за счет «неавтономных» и «некомпетентных» участников и их представителей — пациентов в коме, субъектов биомедицинских исследований, клиентов психиатрических клиник, представителей флоры и фауны, которые никогда до этого не рассматривались традиционной этикой (сосредоточненной на межчеловеческих отношениях) в качестве субъектов диалога. Другим примером междисциплинарных методологических метаморфоз может служить использование метода естественных наук — количественного анализа (часто в комбинации с качественным анализом) в принятии моральных решений, например, при распределении медицинских ресурсов среди определенных контингентов населения или при обосновании и разработке программ защиты исчезающих и редких видов флоры и фауны. При этом количественный анализ не является здесь только умозрительным выводом, основанным на подсчете субъективно понимаемых вреда и пользы (как это было в классическом утилитаризме), а основан на научных расчетах и прогнозах. В качестве специфических методов этико-прикладного знания, в частности, биоэтики, широко обсуждаемых в специальной литературе, можно обнаружить когерентный метод [96], коммунитаристский метод [97], фронестические технологии. Когерентный метод (метод «четырех принципов») Т. Бочампа и Дж. Чилдресса, представляет собой методологию рациональной реконструкции моральных концепций и норм согласно принципу когеренции. Этот метод заключается в поиске «золотой середины» между дедуктивным и индуктивным процессами, частными и общими утверждениями (подобно поиску оправдывающих обстоятельств и оснований в суде). Он сопровождается выявлением дефектов, недостатков, моментов несоответствия, контрпримеров уже существующим утверждениям (деконструкция) и созданием новых ситуаций для их проверки и оправдания (конструкция) [98]. Коммунитаристский метод берет начало в тезисе Аристотеля о более высокой ценности практики локальных обществ и добродетелей, ей соответствующих, по сравнению с индивидуальными ценностями. Согласно коммунитаристам, добро, как ценностная установка, уже изначально содержится в социальной практике. Для того чтобы познать его достаточно быть активным членом общества, следовать его предписаниям, участвовать в социальной практике. С точки зрения этики коммунитаризма, права отдельных личностей сами по себе, без соответствующих обязательств перед обществом, носят исключительно декларативный характер и поэтому не могут быть реализованы. Следовательно, теория прав должна быть дополнена теорией обязательств, согласно которой: 1) права индивида неотделимыми от его обязательств перед обществом; 2) благо общества может быть превыше благ отдельных индивидов; 3) необходимо поддерживать равновесие между благополучием общества и правами индивида; 4) моральная оценка того или иного поступка осуществляется обществом, а не отдельным человеком. Д. Каллахан рассматривает коммунитаризм как особый способ обдумывания этических проблем[99]. Он считает, что рассмотрение спорных вопросов в коммунитаристской перспективе особенно важно при анализе устаревших технологий и внедрения новых. Правильно сформулированные при этом вопросы будут звучать следующим образом: «Что новая технология означает для человека? Насколько она отвечает цели достижения всеобщего блага? Если она не вполне согласуется с этой целью, ради чего общество может мириться с ее вредом? Такой подход к гуманитарной оценке биомедицинских технологий мог бы кардинально изменить формулу либерального индивидуализма, а именно: если технологии желательны для отдельных личностей, последние имеют право на их использование до тех пор, пока не появятся достаточно серьезные доказательства их опасности для общества в целом. Однако, как правило, такие доказательства невозможно получить для технологий, на которые обществом изначально наложен запрет, например, клонирование человека. Благодаря своей прагматической ориентации биоэтика выполняет роль фронестических технологий: этического моделирования, этического проектирования, этической экспертизы, этического консультирования. Содержание и роль фронестических технологий в структуре этико-прикладного знания были рассмотрены В.И. Бакштановским и Ю.В. Согомоновым[100]. По их мнению, фронезис здесь выступает как особое этическое know how, знание-умение, «умение уметь», «испытание выбором». Фронестический характер технологий заключается в том, что ситуации выбора становятся «явными», они актуализируются и вербализируются при помощи экспертов, не только «прикладывающих» этические теории и принципы к практике, но и идущих «от практики», обобщающих имеющийся опыт в свете тех или иных теоретических подходов, в процессе непосредственного сотрудничества различных специалистов. Этическое моделирование может быть представлено в виде специальных прогнозов и концепций развития с точки зрения этических аспектов, определяющих витальные цели и перспективы выживания человечества и природного мира. Разновидностью этического моделирования является этическое проектирование. Примером может служить работа над этическими кодексами. На всех этапах такого проектирования преследуется цель не просто помочь организации, профессиональному сообществу в их стремлении активизировать процесс саморегуляции, но и попытаться повлиять на мотивы такой активизации. В качестве базовой идеи этического проектирования выступает создание проектируемой институции или элемента инфраструктуры этики при непосредственном участии представителей профессионального сообщества. Этическая экспертиза ставит разнообразные критерии целесообразности человеческой деятельности (политические, экономические, научные, медицинские и т.п.) в соподчинение критерию нравственности. Последний выступает в качестве императива, повелевающего относиться к человеку или другому живому существу (природному объекту) как к высшей цели, обладающей ценностью. Предметом этической экспертизы выступает процесс подготовки и принятия решений различными лицами, группами лиц, организациями, профессиональными сообществами; выявление и «испытание» явных или скрытых ценностей, мотивов, причин, лежащих в основе их деятельности (настоящей или проектируемой), а также находящихся в основе специализированных экспертиз (медицинских, экологических, финансовых и др.). Этическая экспертиза призвана осуществлять профилактический и оценочный аудит проектов, решений, процессов с целью гарантии сохранения и развития прав на жизнь и самосохранение всего живого и даже неживого (например, права умерших людей на достойное обращение с их телом при проведении морфологических исследований[101]).
Дата добавления: 2015-07-13; Просмотров: 379; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |