Байга». Из серии «Казахские народные игры». 1963

Серию литографий «Казахские народные игры» Е. Сидоркин готовил к Всесоюзной художественной выставке в Москве, посвященной физкуль­туре и спорту в 1963 году. Серия включает четыре листа, каждый из которых изображает одну из широко распространенных в народе игр.

Создавая цикл литографий, посвященный играм, Сидоркин говорил: «Казахские игры поразили меня своей смелостью и азартом! Причем прежде всего я хотел подчеркнуть их вневременность, то есть то, что игры были двести лет тому назад, и они будут существовать всегда. Ведь народ любит азартные и смелые состязания. В них наиболее ярко прояв­ляется его душа».

Смелость, азарт и вневременность — три момента, вдохновившие художника на создание серии «Казахские народные игры», и три девиза в его работе над ней. Каждый из них максимально обыгрывается в его композициях, и все вместе они создают тот индивидуальный, целостный и полный глубокого смысла образ народных игр, который эпически вос­принят и воплощен графиком.

Лист «Байга» изображает конные скачки — любимую игру кочевни­ков. Четыре фигуры расположены в композиции друг над другом, но не строго одна над другой, а как бы ступенями. Эта ступенчатость и создает неспокойное ощущение соревнования, когда кто-то может вот-вот вы­рваться вперед. Движение разворачивается справа налево. Стремитель­ное и непреодолимое, оно кажется способным разорвать рамки листа. Вытянутые тела коней, подхваченные невидимым ветром гривы, припод­нявшиеся в седлах фигуры наездников, напряженно устремленные в на­клоне вперед, протянувшаяся и указывающая на близкую цель рука нижнего всадника создают впечатление этого движения.

Сложно прорезаны силуэты скачущих, но и здесь подчеркнуто доми­нируют горизонтальные линии, направляющие бег. Лишь фигура второ­го скакуна в остроконечном малахае своей ясно выраженной вертикалью не дает всадникам умчаться, она удерживает их на листе.

Такое ярусное расположение фигур на плоскости отличается еще одной интересной чертой. Каждый участник байги самостоятелен в своем стремлении вперед. Фигура любого из них, за исключением сидящего под­черкнуто прямо в седле, взятая в отдельности, производила бы впечатле­ние самостоятельной, вольной в своем безудержном беге. В то же время группа, составляемая четырьмя наездниками, смотрится, как монолитная, объединенная единым порывом, мчащим к желанной черте. Азарт, торопящий исход скачек, подхлестывает каждого ездока. Этот самый соблазнительный азарт — азарт неизвестности выбирает график, будо­ража воображение зрителя.

Творческое осмысление наблюдений позволяет Сидоркину исключи­тельно тонко передать характер скачек в тот момент, когда еще не опре­делился самый сильный, когда кони скачут, ни на шаг не отставая друг от друга, и кажутся сгустком движущейся по степи массы. Такое впечат­ление создается и продуманной до мельчайших деталей композицией. Художник оставляет между фигурами конников чистое поле бумаги, давая простор бегу, и одновременно связывает их воедино, накладывая изображения одно на другое. Этот прием Сидоркин использует неназой­ливо и не грешит повторами. Едва касаются разлетающиеся полы одеж­ды нижнего всадника копыт скакуна соседа. Он же, догоняя вырываю­щегося вперед, почти наполовину скрывает собой вытянутое тело его коня. Соприкасаются откинутая назад рука этого всадника с ногами скакуна, бегущего рядом. Все изображенные фигуры могут быть соеди­нены одной непрерывной линией. Зрительно эта особенность и создает впечатление монолитности группы.

Е.Сидоркин дает изображения всадников, оставляя нетронутой по­верхность белого листа. Он не только не конкретизирует, но даже не да­ет намека на место и время действия. Возникающие на белом фоне фи­гуры скакунов воспринимаются символами древних народных игр. Они символичны, несмотря на определенную детализацию костюмов и сна­ряжения коней. Единый характер всех изображений проявляется еще и в том, что они представляют игры кочевого народа, большая часть жиз­ни которого проходит на коне. Общее впечатление, производимое лито­графиями,— это гимн силе и красоте коня, это воспевание ловкости, смелости кочевника, подчинившего своей воле дикое и своенравное жи­вотное. Конь у Сидоркина — это прежде всего конь кочевника, для ко­торого выполнять желание человека, быть ему другом и кормильцем, да­рить ему быстроту своих ног, ощущение бега-полета стало единственной жизнью, которую он не променяет даже на вольное существование среди дикого табуна. От этой преданности коня хозяину и рождается у кочево­го народа особое отношение к нему не только как к другу, но и как к су­ществу, которому в трудную минуту подвластно свершение невозможного, выраженное в образе сказочного крылатого и божественно прекрас­ного скакуна древних легенд Тулпара.

Евгений Сидоркин (1930-1982)

Дата добавления: 2014-11-06