IX. Борьба со Степью

Не одни междоусобия князей характеризуют Киевский период другой его особенностью была еще борьба со Степью — с одним из отпрысков азиатских народностей — с половцами.

Большое и сильное племя, половцы заняли в середине XI столетия нынешние южнорусские степи и не замедлили начать свои вторжения в Русскую землю. Юг, а с ним и главный центр тогдашней полити­ческой жизни, Киев, очутились в положении вечной войны; о спо­койном существовании нечего было и думать; выпускать оружие из рук было бы прямым безрассудством. Русские князья вступали в соглашения с половецкими ханами, брали у них дочерей себе в жены, обменивались заложниками; но все это давало лишь временную, крат­кую передышку, тем более ненадежную, что мирный договор с одним ханом не исключал вражды с остальными.

Зло увеличивалось еще тем, что князья, в опьянении междоусобных страстей, вместо единодушного действия против общего врага, нередко сами открывали ему путь в Русскую землю, прибегая к их военной помощи. Понятно, какой дорогой ценой покупалась эта помощь. Об­ласти, по которым прошли кочевники, лежали опустошенными и безлюдными. Особенно дружил с половецкими ханами черниговский князь Олег Святославич (ум. 1115). Неоднократно приводил он с собою половецкие полки, и память народная не простила ему измены

общерусским интересам: она помнит его не как Святославича, а как Гориславича.^х

1. Роль Владимира Мономаха в борьбе со Степью. Поистине народным героем в борьбе с половцами является Владимир Мономах, внук Ярослава Мудрого. «Как можно ограничиваться одной оборо­ною, — доказывал он князьям, — вы говорите, что, настаивая идти

См. Приложения. Л Г? 22: «Что побуждало черниговских князей наводить половцев на Южную Русь?»

Курс Русской истории. Глава вторая

в степь против половцев, я не жалею смерда, отрываю его от пашни, а того не подумаете, что станет весною этот самый смерд пахать на своей лошади, а приедет вдруг половчанин; убьет смерда стрелою, возьмет себе его лошадь, захватит жену и детей, да вдобавок еще и гумно зажжет. Разве это лучше? (княжеский съезд у Долобского озера, 1103 года).

Девятнадцать раз заключал Владимир мир с половцами, до сотни князей их отпустил на волю, свыше 200 изрубил и потопил во время своих войн с ними. Походы русских князей с Владимиром Мономахом во главе в глубь половецких степей коренного решения не дали, но ясно поставили вопрос об отношениях к степному Востоку, указав направление, в каком придется решать его в будущем

2. Походы половецкие и крестовые походы. Энергия, с какою
велось наступление; та бодрая вера в успех и желание, каким сгорали
князья, добраться до самого сердца половецких вежей, чтобы реши­
тельным ударом навсегда освободить родную землю от разорительных
вторжений этих полудикарей, напоминают подобную же борьбу, какую
как раз в ту пору Западная Европа вела против другого, тоже
тюркского, племени — в Палестине. Крестовые походы против сельд­
жуков (1095 г. и след.) и походы русских князей против половцев
(с 1103 г.; самый замечательный из них по размерам предприятия и
по его успешности — поход 1111 г.) — явления одной категории
Владимир Мономах и Готфрид Бульонский — деятели одного порядка
Под стенами Иерусалима, на безымянных равнинах, что упираются
в Черное и Азовское моря, там и тут, цель одна и та же: защита
европейской, христианской культуры и цивилизации, отпор азиат­
скому мусульманству.

Крестовые походы и походы русских князей на половцев — это лишь один из героических моментов грандиозной борьбы, которую на протяжении целого ряда веков Европа вела против Азии; это лишь краткий эпизод в той длинной веренице «походов», что из столетия в столетие тянется со времен доисторических. Если и раньше Азия посылала мавров на юго-запад Европы, то и после Крестовых походов, после половцев она двинет на Восточную и Среднюю Европу монголов; затем османы начнут громить Византийскую империю; турецкий полу­ Месяц победоносно пройдет по всему Балканскому полуострову, дойдет До Будапешта, до Вены, проникнет в Крит, в Адриатику, и для отпора этой волны, готовой захлестнуть пол-Европы, всюду потребу­ ется страшное напряжение народных сил. Борьба с Азией и для Русского народа не закончится половцами и монголами, она будет Тянуться на всем протяжении его исторической жизни, можно сказать, вплоть до наших дней (сравн.: 1. гунны; 2. обры-авары; 3 хазары, 4. печенеги; 5. половцы; 6. монголо-татары; 7. сибирские инородцы, 8. киргизы; 9. кавказские племена; 10. народности Средней Азии и, Наконец, в самое последнее время; 11. японцы).

Е. Ф. Шмурло

X. Киев и Южная Русь.

Княжеские усобицы и борьба со Степью двумя красными нитями проходят через всю историю Киевского периода. Набеги половцев тяжело отозвались на всем русском юге, усобицы особенно больно ударили по Киеву и в значительной степени определили его после­дующую судьбу.

1. Положение южной окраины. Всего более страдали от половцев
пограничные земли: Черниговская, Киевская, особенно Переяславская
и так называемое Поросье.¹ Природа создала здесь наилучшие условия
для земледелия; казалось, сама звала сюда на труд; между тем поля
лежали заброшенными, и плуг все реже и реже проходил по ним.
Пустели не одни поля: из сел и городов половцы тысячами уводили
пленников в свои степи, откуда большая часть их попадала на ази­
атские невольничьи рынки. А когда кочевнику удавалось проникать
в самую глубь страны, тогда добыча его принимала особенно большие
размеры.

В связи с набегами стала падать и торговля с Византией: половцы перегородили дорогу в Грецию, проезд по Днепру стал неизмеримо опасней, и затраты на предприятие плохо теперь окупались.

Неизбежным следствием такого положения дел был отлив насе­ления с юга: люди сознательно покидали места, наделенные благами природы, и устраивались на землях, где труд человека, хотя и воз­награждался гораздо скупее, зато был более обеспечен и не подвер­гался такому риску. Эмиграция шла двумя путями: на запад - в верховья Западного Буга и Днестра, в Галицию, в сторону Польши, и на северо-восток — всего больше в Суздальскую область, на Оку и Верхнюю Волгу.²

2. Киев — яблоко раздора. Велико было зло от кочевников, но кня­
жеские усобицы его удвоили. Киевской области досталось от них всего
тяжелее. Киев обладал особою притягательною силою: старший среди
остальных городов, самый богатый, он был олицетворением единства
княжеского рода и всей Русской земли; местопребывание митрополита,
главы русской Церкви, он одновременно олицетворял и единство цер­
ковное. Киев был крупным коммерческим рынком; он рассылал свои

¹ За 1055—1228 гг. известно 37 половецких набегов на Русскую
землю, не считая второстепенных вторжений. По другому счету, за период
в 149 лет (1061 — 1210) Русь испытала 46 половецких нападений, средним
числом чаще, чем одно вторжение через каждые три года. Из 46 вторжений
на долю Переяславского княжества и Поросья пришлось 31. Поросье
(земли по р. Роси) населено было тюркскими кочевниками, которых
князья приняли на эти места в XI столетии (Голубовский).

² См. Приложения. № 23: «Допустимо ли массовое переселение при­
днепровской Руси на север в XII и XIII вв.?»

Курс Русской истории. Глава вторая

товары в Византию, в Польшу и Чехию, из далекого Регенсбурга сюда Приезжали немецкие купцы, русский товар находил себе сбыт в дале­кой Италии, доходил вплоть до Сицилии Торговля значительно содей­ствовала богатству и росту Киева. Дитмар Мерзебургский (1018) на­считывал в нем 8 базаров и свыше 400 церквей; в 1124 году, по свиде­тельству летописи, пожар уничтожил в Киеве до 600 церквей, как бы ни преувеличена была та и другая цифра, очевидно, было что преувеличи­вать. Недаром Адам Бременский (ум 1076) называл Киев «соперником Константинополя», «красою православного Востока» (aemula sceptri Constantinopolitani, clanssimum decus Graeciae).

Как неотразимый магнит, Киев привлекал к себе русских князей Обладание им создавало почетное положение, удовлетворяло их гор­дость и самолюбие. Но именно потому-то и было особенно трудно удержать за собою Киев. За 23 года (1146—1169) в нем перебывало 8 князей: четверо по два раза теряли город и ло два раза возвращались обратно, так что всех вокняжений (смен на престоле) было за это время счетом 12. Из всех соперников и соискателей лишь одному удалось тогда усидеть на киевском столе 6 лет подряд (Ростислав Смоленский: 1162—1169), зато остальные держались на нем всего по нескольку месяцев и даже недель.

3. Обесценение Киева. Рано или поздно такой порядок должен был неизбежно обесценить Киев. Реальную пользу приносил он все меньше; обладание им покупалось слишком дорогою ценою — вечными неладами, при полной неуверенности в завтрашнем дне. Звание ве­ликого князя Киевского превращалось в игрушку, становилось пустым титулом. Многих эта игрушка еще продолжала слепить своим наруж­ным блеском, но реакция должна была не замедлить. Общему яблоку раздора, Киеву, не хватало именно того, что является одним из условий всякого сильного государства: политической устойчивости Это понял Андрей Боголюбский, и когда в 1169 году военное счастье улыбнулось ему и он завоевал Киев, стал великим князем, то все же остался по-прежнему жить в своем родовом Суздальском княжестве, не покинул его. Киев перестал быть столицею Русской земли Экономически подорванный еще раньше, он перестал существовать теперь и политически. От этого удара ему уже никогда потом не Удалось оправиться.

Но перенесение столицы на берега Клязьмы, в город Владимир, за­дело не один Киев: оно превратилось в событие общерусское С 1169 г Мы вступаем в новый период русской истории.

Дата добавления: 2014-11-25