Возникновение и образование Русского государства 361 2 страница

И. «Юг России, только что организовавшийся в государство, не мог оставаться равнодушным к политическому росту севера. Торговые сношения варягов с Византией, на которых основывалось значение Киева, требовало сосредоточения всего торгового пути из Варяг в Греки в одних руках; последующая история доказала неизбежность того об­щего начала, по которому тот, кто владел Киевом, должен был держать и Новгород (Бестужев-Рюмин). Можно думать, что южнорусское госу­дарство должно было с тревогой прислушиваться к сообщениям о новых порядках, завязывавшихся у начала водного пути, порядках, не замедливших, конечно, отразиться и на торговых интересах Киева;

Возникновение и образование Русского государства 371

можно с вероятностью думать, что киевский князь, оправившись от мор­ского поражения у Константинополя, пожелал положить конец полити­ческой самостоятельности Ильменских словен и кривичей» (с. 345).

12. «Опасность нападения с юга объединила северные племена
словен, кривичей и мерю в военный союз и заставила их послать за
море к варягам». На этот раз пришедшие Варяги явились к ним не
в качестве данщиков и насильников, а как наемная военная дружина,
призванная для защиты северных племен от южнорусского государства
(с. 346).

13. «Роль варягов на севере стала аналогичной роли Варягов-Рус­
сов на юге, благодаря наличности новых условий политической

'жизни... Варяги кладут основания прочной политической организации \ на севере, прекратив междоусобицы и соревнование городов, объеди­ненных верховенством Новгорода» (с. 346).

14. «На севере имя Руси скоро было забыто после изгнания ее в
середине IX века восставшими славянскими племенами. С именем
Руси стало соединяться представление о Южной России, где так
прочно утвердились Варяго-Руссы. Скандинавских же выходцев, по­
являвшихся вновь из-за моря, на севере, как и на юге, называли
только варягами» (с. 347).

Схема 1919 года

1. Норманны, приходившие в Русскую землю, чаще всего назы­вались варягами; однако это название привилось к ним не в Северной Руси, а на юге и в Византии, где им назывались скандинавские наемники, телохранители императора. Слово «варяги» — Varinger, pdpayyoi — вероятно, испорченное слово, которым авары обозначали франков.

2. Скандинавов, живших к востоку от Финского залива и к югу от озера Ильменя, местные жители называли Русью (еще и теперь финны называют Скандинавию Русью: Ruotsi).

3. «Происхождение имени Русь, несмотря на настойчивые старания ученых, остается темным. С уверенностью можно сказать, что более первоначальною его формой было Ros, ср. греческое имя, а также эс­тонское Rots, водское Rotsi; далее вероятно, что конечной согласной было не S, а какая-то группа согласных... Наконец, весьма вероятным приходится признать, что этим именем называли себя и сами осевшие в России скандинавы: это видно, во-первых, из различной передачи его, с одной стороны, русскими (Русь), а с другой, греками ('p5q), во-вто­рых, из того, что скандинавы, прибывшие к императору греческому Феофилу, а им препровожденные в 833 г. ко двору императора Людо­вика Благочестивого, сами себя назвали Rhos. Ввиду этого считаю необ­ходимым этимологию имени Русь искать в скандинавском языке, до­пуская, что в русский язык оно могло попасть через посредство фин­нов» (52).

372

Е. Ф. Шмурло

4. В половине IX века все восточное славянство и значительная часть финского населения России находилась в сфере двух влияний' скандинавского (север и северо-запад) и хазарского (юг и юго-восток).

5. Обширные скандинавские поселения в IX —X вв., находив­шиеся в пределах современных Петербургской, Новгородской, Смо­ленской, Ярославской, Владимирской и др. губерний, были не про­стыми факториями, а «административными центрами, куда свозилась собираемая дань и награбленная добыча» (с. 54).

6. Поселения Руси, «Русию», арабский писатель Ибн-Рустэ ука­зывает на острове, окруженном озером, остров занимает пространство в три дня пути, «покрыт лесами и болотами; нездоров и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясется по причине обилия в ней воды. Они имеют царя, который зовется хакан-Русь. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их (славян) в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там» (с. 55).

7. Показание Ибн-Рустэ заставляет Шахматова признать несо­мненным вывод Вестберга (Beitrage, 219), что русы образовывали на славянском севере военно-организованную, ведшую торговлю, разбой­ничью колонию численностью до ста тысяч человек» (с. 55). Это, по выражению Шахматова, Первое возникновение русской государствен­ности.

8. Эту «Русию» Шахматов ищет к югу от озера Ильменя, в мест­ности около Старой Русы, в древнем поселении, возникшем раньше Новгорода — нового города: «вероятным представляется, что остров­ным островом, Holmgarder, скандинавы называли город, получивший позже (после основания Новгорода) имя Старой Русы» (с. 55 — 56).

9. Проникнув в Россию, скандинавы использовали первоначально Волжский водный путь, и уже потом — Днепровский. На первом пути встретилось меньше затруднений и препятствий, чем на втором: там 1) в интересах населения было поддерживать торговые сношения; 2) «путь через Волгу мог быть открыт торговцами, шедшими из Болгар и Итиля — скандинавам оставалось только использовать» его. Днепровским путем надо было сперва овладеть, пробиться туда силою. «С полной вероятностью можно утверждать, что Днепровский путь из Варяг в Греки установился уже только в историческую эпоху в результате упорной борьбы и завоеваний. Эта борьба привела к созданию восточнославянского государства» (с. 45).

10. Вследствие «отсутствия на месте достаточного количества
хлеба», очередной и «неотложной» задачею стало для Руси завоевание
Днепра, который вел в плодородные местности (с. 57).

11. Но захватить Днепр — значит схватиться с хазарами. В по­
исках себе союзников русский каган шлет послов императору Феофилу
хлопотать о содействии.

Возникновение и образование Русского государства 373

12. Ромеи ли поддержали русов, скопилось ли вокруг русского кагана достаточно собственных с и л, но вскоре после того (838 — 839) Русь двинулась на юг, основала здесь, в Киеве, Второе государство и укрепилась там настолько прочно, что через 10 — 15 лет, 18 июня 860 г., могла явиться под стенами Царьграда (Аскольд и Дир) и заключить с греками мир на почетных условиях (с. 60).

13. Все же положение завоевателей в Киеве было довольно за­труднительное: печенеги и мадьяры загородили дорогу к морю; с востока напирали хазары. Их трудным положением пользуются се­верные славяне: они сбрасывают иго чужеземцев, отказывают в дани, изгоняют русских посадников и зовут из-за моря на помощь варягов (призвание Рюрика).

14. «У нас нет основания считать Рюрика легендарной личностью; но понятно, что данные об его родстве с Синеусом и Трувором, варяжскими князьями, севшими на Белоозере и в Изборске, равно и об его отношении к Игорю обязаны догадке летописца или находчи­вости народного предания» (с. 61).

15. «Одно представляется несомненным: во второй половине IX века на место русского государства, основанного скандинавами на северо-западе России, возникает здесь, со средоточием в Новгороде, новое варяжское государство. В его создании приняли живое участие местные, туземные элементы, народ; в этом отличие нового государства от старого, основанного завоевателями, иноземными насильниками» — прежнее государство было простым «разбойничьим гнездом» (с. 62).

16. Борьба между варяжским (новгородским) и русским (киев­ским) государством кончается победою первого: «варяжский конунг Олег овладевает Киевом и объединяет под своею властью территории русского и варяжского государств» — «возникла новая русская дер­жава, третья по счету» (с. 62).

17. «Третье» государство «стало собирателем восточнославянских земель» (62).

18. Север, с перенесением центра в Киеве, далеко не сразу входит в орбиту политической жизни Юга, но еще долго держит себя враж­дебно по отношению к нему; и враги Киевского центра, в борьбе с ним, не раз находят себе на Севере (в Новгороде) точку опоры (особенно при содействии норманнов, всегда готовых прийти из-за моря на зов). Таковы: Владимир в борьбе с братом Ярополком, 980 г.; Ярослав, пославший за варягами в 1014 г.; тот же Ярослав, призвавший варягов в 1018 г. в первый раз против отца, в другой раз против брата, Святополка Окаянного (62).

Ламбин. Источник летописного сказания о происхождении Руси. Ж. М. Н. Пр., 1874, № 6, 7: духовно-политическая миссия, нахо­дившаяся в Киеве со времени крещения Аскольдовой Руси, послала византийскому правительству официальное донесение о убиении Ас-

374

Е. Ф. Шмурло

кольда и Дира. Таким образом, действительно, Олег, варяг, инопле­менник, заложил государственное здание «на славянской почве, из славянских материалов и преимущественно руками славянских рабо­чих». Варяжская Русь была сбродной дружиной, разнородной по своему составу, потому так легко и растворилась в постоянных сно­шениях с подвластными ей славянскими племенами.

Т. /. Arne. La Suedevet Г Orient. Etudes archeologiques sur les relations de la Suede et de Г Orient pendant Page des vikings. Upsal. 1914. — Волжский водный путь открылся для скандинавов раньше Днепровского («Великого Греческого»), еще в первой половине IX в В течение всего этого и последующего X в., он имел большее торговое значение, чем тот. Это видно из: а) на берегах Ладожского озера скандинавы утвердились уже в первой половине IX, а в Гнездове (около Смоленска) их поселения появились лишь около 900 г.; 6) в Скандинавии найдено до 40 ООО арабских (куфических) монет, а византийских всего сотни две (стр. 7, 20, 207, 222; 117; 62, 89).

Ф, А. Браун. Варяги на Руси. «Беседа», кн. 6/7. Берлин. 1926. Варяги и в Восточной Европе, как на Западе, не только совершали грабительские набеги, но и вступали в соглашение с местными влас­тями, поступая к ним на службу в качестве «защитников Земли», Landvarnamenn, как называли таких людей в Скандинавии. Принятие на службу таких «защитников» — Рюрика с братьями — и преломи­лось в нашей летописи в виде призвания варягов».

А. Л. Погодин. Вопрос о происхождении имени Руси. «Сборник в честь на Васил Н.Златарски. София, 1925. С. 269 — 275. Уже при готах существовали города, гарды, как складочные места для дани и для расположения гарнизонов. Гунны, а затем хазары, захватившие киевские водные пути, нарушили этот порядок, но после «начались попытки северогерманских дружин укрепиться на том же пути. О том, что шведы занимались добычей соболей на востоке, знал уже в VI в Иордан. Так продолжалось целые века: по Западной Двине, по Се­верной Двине, по Неману, по Висле — нахлынули на восток герман­ские дружины. В середине IX века кое-где население делает попытки свергнуть завоевателей. Эти попытки не удались: явились новые дружины и уселись еще крепче, а в России, на важнейшем водном пути „из Варяг в Греки", была расположена целая система гарнизонов, превратившая норманнов из случайных завоевателей в создателей государства». Полюдье, о котором рассказывает Константин Багря­нородный, показывает нам, как принцип «периодического нашествия на земли окрестных племен с целью собирания среди них дани заменился принципом постоянного владычества в земле».

Н. Т. Беляев. Рорик Ютландский и Рюрик Начальной летописи. Seminarium Kondakovianum. Т. Ill (1929). Вслед за проф. Крузе (см. стр. 237 перечень его работ 1830-х гг.) автор готов видеть в Рорике и Рюрике одно и то же лицо. «Рорик — организатор всех главных

Возникновение и образование Русского государства 375

набегов и рейдов в десятилетие, непосредственно предшествующее появлению норманнов в Новгороде». Он стремился «завладеть фриз­ской торговлей и использовать в своих целях прежние фризские торговые станции и торговые пути» (с. 239). В 854 г. он теряет свои владения, Фризию и Дорестад (нынешнюю Голландию и низовья Рейна), и взамен получает южную Ютландию. Это передает в его руки владычество над морскими путями из Северного моря в Бал­тийское, а полное разорение Западной Европы приводит к мысли «об открытии новых торговых путей» с тем, чтобы «повернуть старинную фризскую торговлю в новое русло» (с. 236). Таким руслом являлся Новгород, как по своим связям с Биркой, уже известной Рорику (на озере Мелар, в Швеции), так и «по положению на водных путях, ведущих к Днепру. Днепровская же система, после набегов Бравлина и других, уже была в сфере норманнского кругозора» (с. 236).

Одновременно с набегом Аскольда и Дира на Константинополь (18 июня 860 г.) другие норманны, Бьорн и Гастинг, сыновья Рагнара Лодброка, отправляются (туда же) в 859 году западным путем. На 62 судах они обогнули Испанию и, разорив Севилью, забравшись в Марок­ко, поднявшись по Роне, спалив Арль и Ним, побывав в Пизе, в Италии, добираются до Греции. Отсюда, после двух зимовок, они возвращаются обратно. Малого не хватало тогда, чтобы замкнуть кольцо.

«Нападение на Грецию было произведено норманнами одновре­менно и с юго-запада, со стороны Средиземного моря, и с севера, со стороны восточного участка Великого Водного пути. Трудно допустить, чтобы совпадение это было игрой случая, все данные за то, что либо оба нападения были так рассчитаны опытной рукой, чтобы совпасть одно с другим, или это было одновременным стремлением к одной и той же цели двух соперников, одного на обход Испании, другого — из Новгорода Волховом и Днепром. У нас нет данных, указывающих на возможное соперничество между Рориком и сыновьями Рагнара Лодброка, наоборот, все указывает на то, что направляющая рука Рорика чувствовалась в каждом большом прежнем рейде и набеге, где выполнителями неоднократно выступали те же Бьорн и Гастинг. Все средства и ресурсы были также у Рорика, и к нему одному сходились все нити и западной, и восточной, фризской торговли. У него одного мог быть и достаточный кругозор, и широта замысла, чтобы задумать и выполнить такую задачу, как открытие великого торгового пути. Словом, все нас ведет к тому, чтобы считать, что мысль сомкнуть путь „из Варяг в Греки" давно назревала у Рорика, что, пользуясь родственными связями с Бьорном, он направил его на Константинополь по более известному южному пути, а сам, органи­зовав базу в Новгороде, послал экспедицию с Аскольдом на Констан­тинополь речным путем, по Днепру» (с. 241). Ср. другую работу того же автора: «Начало Руси». Лондон —Прага, 1925. Это «лекции», Простой набросок мыслей, получивших развитие в позднейшем труде.

376

Е. Ф. Шмурло

II. Славянская Школа

С. Гедеонов. Варяги и Русь. Историческое исследование. Две части. СПб., 1876.

1. Следов норманнского влияния на Руси не найти: «В основных положениях и духе русского права нет и тени норманства». «Одного, даже поверхностного взгляда на начала русского язычества достаточно для определения разноплеменности Руси и Норманнов». «Летоисчис­ление у всех славянских народов начинается с марта, а не с сентября, как у греков; следовательно, нет причины считать его заимствованным у норманнов». «Как русский язык, русское право и религия, так и народные обычаи, действия первых князей, военное дело, торговля и пр. совершенно свободны от влияния норманского» (с. 1, 44 — 46).

2. «Норманны не основной, а случайный элемент в нашей истории» (55).

3. Шесть племен: поляне, древляне, дреговичи, словене, полочане, северяне составили «особую, совокупную Славянскую народность (и) искони назывались Русью» (с. 67, 69).

4. Соловьев ошибочно «именует прежних князей до варягов родона­чальниками, старшинами, князьями племен»; древлянский князь Мал был Князем: «он не норманн, не варяг; он единственный, нам известный по имени, не покорившийся варяжской династии князь, от прежних слове-норусских князей» (116, 118). «Никакая софистическая изворотливость не возможет против положительно засвидетельствованного Нестором су­ществования на Руси до варягов наследственных князей и княжеских родов, наравне с другими славянскими племенами» (с. 120).

5. «Как на западе, так и у нас, основанное на патриархальном
начале господство княжеских родов должно было непременно вести
к усобицам княжеским» (с. 125). Когда северные племена изгнали
варягов, то «первое упоение торжества над иноплеменниками обна­
ружилось новым разгаром страстей в князьях и в народе, новыми
притязаниями на старшинство родов, племен и князей; из этого хао­
тического состояния новгородская держава могла выйти только пере­
дачею княжеских прав в новую династию» (с. 130 — 131) — здесь
основная причина так называемого «призвания варягов».

6. Где же было искать такую власть? Среди южных русских кня­зей? Нет: смысл передачи своих прав в другие руки обусловлен был тем, чтобы эти «руки» были высшими, между тем Новгород «был стар­шим городом, его князья — старшими князьями на Руси». Князьям не­славянского происхождения? Тоже нет: «Поищем себе князя, иже бы володел нами и судил по праву», разумеется, праву словенскому, а по такому праву судить мог, очевидно, только славянский князь (132) -такового и нашли среди вендских (балтийских) славян (с. 135).

7. На юге сложилось иначе: «здесь Олег является не по призванию; здесь он находит прежних, славянских князей» (с. 147).

Возникновение и образование Русского государства 377

8. Слово «Русь» славянского происхождения (см. в другом отделе «Происхождение имени Русь»).

9. В IX веке (8 3 9 — 871) существовал русский хаганат (I I, 4 9 1). Вертинские летописи о хаганат русском: «В 871 году Василий (им­ператор) называл Аскольда хаганом славян». «С водворением в Киеве варяга-славянина Олега титул хагана исчезает для русских князей» (494).

10. Днепровские пороги. «У Константина везде: рюочст — по-русски, т. е. по-киевски; EicXapivicra — по-словенски, т.е. по-новго­родски» (II, 536). «Норманны дали, конечно, всем порогам свои скандинавские названия; но Русь усвоила себе не все, а те, которые усвоила, порядочно исказила». Русь переняла их от лоцманов нор­маннов, Константин же Багрянородный ознакомился с этими иска­женными скандинавскими названиями, вероятно, от новгородца или новгородского варяга, не совсем понятно изъяснявшегося по-гречески (II, С. 5 3 7 - 5 3 8).¹

Иловайский: История России. Часть I. М., 1876. С. 19, 24, 25. — Разыскания о начале Руси. М., 1876. С. 262 — 269. (2-е изд. М., 1882). — Дополнительная полемика по вопросам варяго-русскому и болгаро-гунскому. М., 1886. С. 38 — 40, 49. — Вторая дополнительная полемика и т. д. М., 1902. С. 6, 300, 301.

1. Летописный рассказ о призвании Рюрика с братьями — легенда, позднейшая выдумка, лишенная исторической основы. Наше государ­ство основалось не на севере, а на юге, притом самостоятельно, туземными, славянскими силами. Основало его Полянское или Русское племя — «Росъ в тесном смысле». Русь IX века была народом юж­норусским, а не скандинавским. Зато варяги — те, действительно, были иноземцы-варяги.

2. Основанное на юге, наше государство постепенно распростра­нилось в разные стороны. Олег был верховным князем только Русской (Киевской) земли; в других же важнейших городах (Чернигове, Переяславле, Полоцке, Ростове и др.) сидели князья, от него зави-сившие (История России. С. 19, 24, 25).

3. Начальная русская летопись не смешивает Русь с варягами.
Не смешивали с ними ее и позднейшие летописцы, вплоть до конца
XIII в. «А в этом-то и весь корень вопроса! Как только отделим Русь
от варягов, то вся система норманистов превращается в прах» (Второе
Дополнение, 69301).

¹ См. еще другую, более раннюю работу Гедеонова: Отрывки из Исследований о происхождении Варягов — Руси. «Записки имп. Акад. Наук». Т. I, II, III. СПб., 1863.

378

Е. Ф. Шмурло

4. Непримиримый антинорманист Иловайский одинаково горячо оспаривает и гипотезу Ключевского о якобы торговом происхождении Киевского государства. «Выходит, будто наше государство возникло на торговых основаниях — оригинальный вывод, для которого в ис­тории нет аналогии. Везде государства возникали из борьбы племен и народов, т. е. силою оружия». В построении Ключевского Иловай­ский видит внутреннее противоречие. Сперва (Боярской Думы. С. 19 — 2 0) г о в о р и т с я о военном с о ю з е в о с т о ч н ы х с л а в я н VI в, о воинственном движении их с Карпат к Днепру в VI и VII вв., «а на следующих страницах те же воинственные славяне каким-то образом превращаются в мирных купцов, до того пассивных, что они только и могут смиренно поддаваться чужому господству, ища покровитель­ства своим «торговым оборотам» сначала у хазар, потом у призванных варягов (Боярская дума. С. 39 — 40). Этому необыкновенному влече­нию славян к торговым оборотам скоро подчинились и призванные князья, беспрепятственно овладевшие всем торговым путем из Варяг в Греки»... Вот к каким необычайным выводам приводит иногда даже наиболее достойных исследователей русской древности одна какая-нибудь неверно истолкованная фраза летописца, вроде «бе путь из Варяг в Греки» (Доп. Пол. С. 38 — 40).

Мнение Иловайского «резко отличается от всех остальных тем, что он отрицает самую достоверность летописного рассказа о призвании варягов, — здесь Д. И. Иловайский вполне оригинален, и в этом самая сильная и убедительная сторона его теории... В книге Д. И. Иловайского находится весьма полный систематический подбор данных против норманнской теории. Гораздо менее убедительна по­ложительная сторона теории Д. И. Иловайского, состоящая в ото­ждествлении Руси с роксоланами» (Д. И. Багалей. Русская история. Т. I. М., 1914. С. 156).

Грушевський. История Украши — Руси. Т. I, изд. 3-е, 1913. Про­тивник норманнской гипотезы, автор видит слабые стороны и в ги­потезах славянской и готской (подробно указана литература вопроса). Русью, по мнению Грушевского, называлось население Полянской (Киевской) земли. Об этом см. ниже. Приложения, № 7.

III. «Средняя» школа — К. Н. Бестужев-Рюмин, Ф. И. Успенский

«С 1870-х годов обозначилась средняя научная партия, вызванная капитальным трудом Гедеонова. Представители этой последней при­знают, что за норманнской теорией остаются теперь две твердыни: скандинавские имена первых русских князей и Днепровские пороги. Но они делают уступку и антинорманистам, признавая, что норманн­ский элемент в России не обнаруживает почти никакого воздействия на внутреннюю жизнь новгородцев, полян и кривичей, не оставив следов ни в языке, ни в обычаях и т. п. Эта средняя школа приняла

Возникновение и образование Русского государства 379

поэтому следующее положение: пришлые из-за моря люди не были племенем или народом, а составляли сбродные дружины, набираемые отовсюду. Согласно воззрению этой школы, скандинавский элемент, вследствие своей малочисленности, должен был без особенной борьбы ассимилироваться со славянами» (Успенский. Русь и Византия в X веке. Одесса, 1888. С. 7). — Сам разделяя это мнение, Успенский, несомненно, имел в виду главным образом мнение Бестужева-Рюмина, который, признавая вслед за Соловьевым, что «Варяги, собственно, не народ, а дружина, состоявшая из разноплеменного сброда с пре­обладанием скандинавов», приходил к такому выводу:

«Дружина была разноплеменная и потому не внесла какого-либо племенного начала, а внесла только связь между разрозненными племенами — связь, состоящую в единстве власти, представляемой князьями, имеющими право суда и сбора дани и передающими по произволу часть этих прав своим дружинникам, лицам, чуждым мест­ного населения и тяготеющим к предводителю дружины — князю» (Русская история. Т. I. 1872. С. 96).

№ 7. Происхождение имени Русь (к стр. 75)

Происхождение имени Русь толкуется различно, в большинстве случаев в зависимости от взгляда на племенное происхождение осно­вателей Русского государства — Варягов-Руси. Эти толкования можно свести к четырем главным группам: скандинавской, местной (славян­ской), южной и ее разновидности — готской.

I. Гипотеза скандинавского происхождения

W. Thomsen. Die Ursprung des russischen Staates. Berlin. 1879.

В. Томсен. Начало Русского государства. Три чтения, пер. В. Ам-мона. М., 1881 (из «Чтений»).

1. Призванное финнами и славянами скандинавское племя Русь состояло «из шведских переселенцев, первоначальную родину которых следует искать (не в Швеции, а) на прибрежье, лежащем прямо против Финского залива»; эти переселенцы «уже прожили известное время где-нибудь по соседству с финнами и славянами, вероятно, при Ладожском озере. Может быть, люди из племени Рос, появившиеся в 838 или 839 г. в Константинополе, принадлежали именно к этому Поселению, а не пришли из самой Швеции; также известие мусуль­манских авторов о том, будто Русь живет на каком-то нездоровом острове посреди озера, могло первоначально относиться к такой ко­лонии. Возможно, что и рассказ некоторых русских летописей о том, что Рюрик и его братья построили город Ладогу и там сперва посе­лились, является отголоском предания о подобном промежуточном

380

Е. Ф. Шмурло

поселении Руси, так как Ладога, действительно, лежит вне древней территории славян» (с. 92 — 93).

2. «Единственным именем, с которым имя Русь непосредственно связано, является финское обозначение Швеции: Ruotsi» (84).

«Откуда, в свою очередь, взялось имя Ruotsi (84)? Весьма веро­ятным является предположение, что шведы, жившие на морском берегу и ездившие на противоположный его берег, очень рано могли назвать себя — не в смысле определения народности, а по своим занятиям и образу жизни — rods-menn или rods-karlar, или как-нибудь в этом роде, т. е. гребцами, мореплавателями. В самой Швеции это слово, равно как и отвлеченное понятие roder, мало-помалу обратилось в имя собственное. Тем не менее, удивительно, что финны приняли это имя за название народа и переняли его в свой язык с таким значением, удержавши при этом лишь первую половину сложного существительного» (с. 85 — 8 6).

Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. Летопись мыслит имя Руси как «имя княжеской дружины, княжеских бояр и вообще правящих верхов». Эта Русь и полянам передала свое название: «Поляне, иже ныне зовомая Русь» (под 6406 г.). Но если на Юге правящий слой носил название Руси, то на Севере, в Новгороде, он назывался Варягами. «Летописец различает и на севере, и на юге эти правящие слои от сидевшего под ними народа. Говоря о древнейших временах или сообщая этнографические подробности современные, он скажет о словенах и полянах, но в рассказе о политических событиях, где на первом месте выступают князь и его дружина, он употребит названия Варяги и Русь, прибегнет еще к терминам кыяне и новгородцы» (с. 324 — 325).

«Варяги и Русь — это, с одной стороны, племена севера, с дру­гой — племена юга». Повесть Временных Лет говорит иное: она ото­ждествляет Русь с Варягами (325). Действительно, ср.: «идоша за море к Варягом к Руси, сице бо ся зваху тьи Варязи Русь... И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по себе всю Русь, и придоша... От тех прозвася Русская земля... и прия власть Рюрик, и раздая мужем своим грады... И по тем городом суть находници Варязи» (под 6370 годом).

Хотя в словах летописца и ясно просвечивает тенденциозное же­лание доказать тождество Руси и Варягов, однако в исходных своих положениях он прав: «Русь — это те же норманны, те же скандинавы; Русь — это древнейший слой варягов, первые выходцы из Сканди­навии, осевшие на юге России раньше, чем потомки их стали оседать на менее привлекательном, лесистом и болотистом славянском севере. Эти вторые выходцы, потомки скандинавского населения, давшего и первых выходцев, стали известны уже не под именем Руси, а варягов; впрочем, финские племена продолжали называть и новых выходцев из Скандинавии старым именем, как и до сих пор финны называют их все так же (Ruotsi)» (с. 325).

Дата добавления: 2014-11-25