И управления имени К. Г. Разумовского 5 страница

Одним из моих любимых проекционных индикаторов рынка является категория авторов, испытывающих потребность напоминать читателям о том, какие замечательные прогнозы они делали недавно. Это особенно важно, если авторы эти склонны также замалчивать свои не столь успеш­ные рекомендации. Именно тогда, когда они, раздуваясь от гордости, ис­пытывают потребность возвысить себя, их суждение особенно склонно к искажениям. Они становятся похожими на страдающего манией паци­ента — грандиозно мыслящего и импульсивно дающего ответы на кар­точки Роршаха, пропуская при этом существенные детали.

Как правило, я достигаю успеха, торгуя против рекомендаций таких эмоциональных гуру. Их карты рынка искажены потребностью в призна­нии, а эмоциональность их коммуникаций является мерой степени ве­роятного искажения. Вспоминаю одного гуру, упорно поддерживавшего акции роста Nasdaq во время серьезного падения рынка в первые годы нового тысячелетия. После каждого отскока рынка он высказывал свое мнение в особенно резкой манере, как если бы пытался уговорить рынок подняться еще выше или убедить других людей (или самого себя) в своей правоте. Эти скрипучие коммуникации неизменно появлялись в течение нескольких дней после очередного максимума рынка, позволяя сделать значительные деньги каждому, кто торговал с кушетки.

Однако с точки зрения ценности в роли проекционного теста не­многое может превзойти онлайновые доски объявлений, где люди де­лятся своими взглядами на рынок. Публикующим здесь свои мнения нет нужды поддерживать образ профессионала. Эти мнения отражают спон­танные реакции на неопределенность рынка, в которые люди проеци­руют свои самые искренние страхи, восторги, сожаления и надежды. Я иногда ищу посты, размещенные на форуме в необычное время, напри­мер очень поздно вечером или очень рано утром. Человек, выплескива­ющий свои эмоции в 3.00 утра, явно пребывает в отчаянии; присутствие на форуме многих таких индивидов служит хорошим индикатором эмо­циональной нестабильности на рынке. Ряд обнадеживающих ночных пу­бликаций о технологических акциях в начале 2001 г. — посреди их исто­рического снижения — поразил меня любопытными изъянами в уровне формы. Это был один из фрагментов информации, подсказавшей мне, что снижение должно пойти далее.

Иногда я публикую на каком-нибудь популярном форуме свой анализ рынка, просто чтобы посмотреть на реакцию читателей. Обычно излагаю свое видение рынка, условия, при которых мог бы открыть длинную или короткую позицию, и текущие предпочтения, основанные на моих на­блюдениях. Иногда получаю положительные ответы, в которых читатели делятся собственными исследованиями; иногда ответов нет. Иногда, од-

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ИСКУССТВО ПИНБОЛА 279 280 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

нако, моя публикация задевает чье-то самолюбие, и я получаю ядови­тые и эмоционально окрашенные ответы. Как-то раз, когда я указал, что склоняюсь к короткой игре на излете ралли, несколько трейдеров осы­пали меня оскорбительными комментариями. Один даже обвинил меня в том, что, играя на короткой стороне, я подрываю экономику! Будь это случайный ответ от какого-то психа, я не принял бы его во внимание. Но то, что сразу несколько человек независимо друг от друга почувство­вали в моем анализе достаточную для себя угрозу, чтобы напасть на меня лично, дало мне полезную информацию. Им нужно было, чтобы рынок шел вверх. Если бы они чувствовали себя уверенно со своей бычьей по­зицией, им не потребовалось бы нападать.

Два дня спустя рынок действительно повысился. Затем резко раз­вернулся и устремился вниз к новым минимумам, вызвав паническую распродажу. Думаю, что люди, опубликовавшие на форуме свои злоб­ные нападки, знали, что рынок был уязвим. Это, однако, противоре­чило их существующим позициям, создавая психологический диссо­нанс. Пытаясь опровергнуть мою торговую стратегию, они стремились уменьшить этот диссонанс. Их карты больше не соответствовали реа­лиям рынка, и их эмоциональные коммуникации были лучшим тому доказательством.

В то время, когда я пишу эти строки, самой агрессивной психической картой, которую я наблюдаю среди долгосрочных участников рынка, является настойчивость, с какой они утверждают, что упавшие акции роста компаний с большой капитализацией — многие из них очень далеко опустились от своих максимумов — вернутся к своей прежней славе и спасут свои пенсионные планы. Любой намек на то, что для этих акций лучшие дни миновали и что рост перешел в другие сегменты и направления рынка, встречается яростными возражениями. Однажды мне даже показалось, что один мужчина средних лет собирается физи­чески напасть на меня, когда я просто спросил, как более молодые инве­сторы смогут удерживать рыночную стоимость этих акций выше исто­рических норм, когда все больше людей, родившихся во время демогра­фического взрыва, будут обналичивать свои бумаги в связи с отходом отдел.

Его ответ не отличался от того, что я наблюдаю на сеансах психоте­рапии, когда задеваю больное место и указываю на некую угрозу паци­енту. Здесь важно не само разногласие, а потребность отбросить факты до их оценки. Лучшими прогнозами рынка являются те, справедливость которых люди на каком-то уровне признают, но не могут согласовать со своими переводчиками. Трейдер, чей портфель оказывается на грани уничтожения, сначала испытывает отрицание и гнев и только позднее — страх и чувство поражения. Фазы отрицания и гнева могут стать време­нем замечательных сделок, открываемых против позиций таких эмоци­онально возбужденных держателей акций.

КАРТЫ И ЯЗЫК ТРЕЙДЕРОВ

Предположим, что два трейдера, Джон и Кэрол, приходят в мой кабинет за консультацией. У обоих одна и та же проблема: они слишком быстро забирают прибыль и слишком тянут с прекращением убытков.

Джон представляет свою проблему следующим образом: «Доктор, я не знаю, что со мной не так. Возможно, у меня есть какая-то потреб­ность терять деньги. Можете помочь мне? Когда открываю хорошую по­зицию, то слишком волнуюсь и забираю прибыль прежде, чем движе­ние пройдет хотя бы половину пути. Как будто я сам себя саботирую. Но когда рынок идет против меня, цепляюсь за позицию, хотя он дви­жется все вниз да вниз. Я, кажется, наслаждаюсь этими мучениями. У меня и в браке то же самое было. Я цеплялся за этот ужасный союз в те­чение многих лет. Что со мной не так?»

Кэрол представляет дело по-другому: «Доктор, возможно, вы сможете помочь мне. Я упорно работаю, но не получаю таких результатов, каких хотела бы. Постоянно подыскиваю причины для того, чтобы оставаться в плохих сделках, и не могу видеть, как испаряется моя прибыль. Мне нужно найти способ сохранять спокойствие и ясность мышления, когда рынок двигается быстро. Вы сможете мне помочь?»

Итак, перед нами два человека с одинаковым предметом для беспо­койства, но с двумя совершенно разными проблемами.

Ключ к пониманию этих трейдеров лежит в языке, который они ис­пользуют. Слова, используемые людьми, являются одними из лучших окон, выходящих на их психические карты. Джон определил в качестве проблемы самого себя. Он видит себя «наслаждающимся этими мучени­ями»; он видит, что сам причиняет себе вред. Его психическая карта ис­кажена: он не человек с проблемой; он человек-проблема.

Кэрол, наоборот, не олицетворяет проблему. Она видит слабость в дисциплине исполнения, а не во фундаментальных недостатках лично­сти. Кэрол хочет решить проблему; Джон хочет изменить себя.

Психологи обращают внимание на такие лингвистические тонкости, поскольку они многое раскрывают в самовосприятии человека. Они также говорят весьма немало о том, как люди видят рынки.

Одной из приятных сторон ведения колонок на финансовых веб­сайтах является возможность получать отклики читателей. Их электрон­

ные письма позволяют лучше понимать умы трейдеров в те времена, когда рынки неспокойны.

В ответ на очередной материал для сайта MSN Money в феврале 2001 г. несколько читателей выразили озабоченность в связи с падением цен на акции высокотехнологических компаний. Иногда в этих письмах меня просят выступить в роли прорицателя: как вы думаете, куда пойдет этот рынок? Что мне следует делать—держать или продавать?

Но зти вопросы, заданные перед лицом исторического однолетнего снижения Nasdaq с 5000 до менее чем 2000, были другими. Их суть сво­дилась к следующему: «Что происходит с рынком?» Люди даже не инте­ресовались завтрашним рынком. Они просто пытались разобраться в на­стоящем.

Страх и жадность обычно занимают главное место в работах о пси­хологии рынка, но следует также не обходить вниманием травму и де­зориентацию. Манера, в которой читатели ответили на мою колонку, подсказала мне, что они не испытывали ни бычьих, ни медвежьих на­строений. Они были парализованы. Результаты последующего неофици­ального опроса, который я провел среди этих читателей, показали, что ни один из них не уменьшил свои позиции во время рокового падения рынка, несмотря на сообщения СМИ о «капитуляции». Это было важным фактором для моего вывода о том, что в тот момент медвежий рынок еще не закончился.

Когнитивная психотерапия основана на понимании, что реакции лю­дей на окружающий мир частично зависят от их образа мышления. Язык, используемый людьми, является окном, через которое можно увидеть, как они думают. Их восприятие мира отражается в словах, которые они выбирают, и формах, в которые они выстраивают эти слова.

Рассмотрим претендента на замещение вакансии генерального ди­ректора компании. Фирма ищет человека, который сможет быть силь­ным и эффективным руководителем. Претендент имеет положитель­ную историю в меньшей по размеру компании и подходит для интер­вью. Ему задают вопрос о его опыте работы в прежней компании, и он отвечает:

— В компании «АБВ» мне довелось видеть и взлеты, и падения, но, к счастью, взлетов было больше, чем падений. Во время моего пребыва­ния на посту президента несколько производителей заинтересовались нами в качестве поставщиков, и благодаря им мы значительно повысили объем производства и нашу долю на рынке. Происшедший в результате скачок цен на наши акции помог мне сохранить наших ключевых менед­жеров благодаря щедрой программе фондовых опционов. Я вижу кое-ка­кие проблемы на горизонте, включая замедление в целом экономики

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ИСКУССТВО ПИНБОЛА 283

Во время вышеупомянутого снижения акций технологических компа­ний публикации, поносящие председателя Федеральной резервной си­стемы Алана Гринспена, достигли уровня бешенства. Было трудно найти форум, где не висели бы многочисленные посты, возлагающие ответ­ственность за личные убытки на политику ФРС. Это говорило о том, что многие трейдеры обрабатывали информацию о состоянии рынка эмоци­онально, помогая тем самым раскачивать волатильность рынка. Это соз­дало предпосылки для множества прибыльных краткосрочных сделок, основанных на (временных) спадах волатильности.

Язык рынка может также давать полезные подсказки относительно эмоциональности. Каждые пять минут торгового дня я проверяю, нет ли существенных увеличений в объемах опционов пут и опционов колл. Вместо того чтобы рассчитывать традиционный коэффициент пут/колл, я просто смотрю, как общий объем в течение каждого пятиминутного периода соотносится с его относительными нормами (средним объемом опционов в течение того же пятиминутного периода за прошлые 100 дней) и самым недавним рядом пятиминутных периодов. Общая актив­ность на рынке опционов является общей мерой эмоциональности. Вы­сокие уровни эмоций часто встречаются тогда, когда трейдеры играют в игру так, как написано в правилах. Это может служить маркером для многообещающей обратной сделки, так как раскрывает модели, в соот­ветствии с которыми трейдеры действуют в настоящее время.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После того как вы начнете реагировать на структуру языка, в новое из­мерение перейдут для вас чтение финансовых колонок на веб-сайтах, просмотр финансовых новостей и участие в чатах онлайн. Ваш язык от­ражает ваше мировоззрение; каждый раз, когда вы что-то говорите, вы что-то раскрываете. Люди редко раскрывают свои истинные чувства в том, что говорят, но не могут скрыть свои чувства в том, как они это го­ворят. Хорошие игроки в покер, психологи и трейдеры знают ценность «речей». Ваши слова, чувства и действия отражают модели, которые вы применяете, чтобы понять мир.

Я не раз слышал, что успешные трейдеры, стремясь узнать, как лучше всего действовать на рынках, определяют, что может сильнее всего огор­чить большинство трейдеров или повредить им. На первый взгляд это может казаться параноидальным — и поверьте мне, я часто думал, что рынок мстит лично мне, — но на самом деле отражает глубокое понима­ние процесса создания поведенческих моделей.

и повышение стоимости рабочей силы, особенно по части здравоохра­нения. В последнем квартале эти факторы несколько понизили нашу рен­табельность. Однако в целом мы получили прибыль, и я полагаю, что из экономического спада мы выйдем сильными как никогда.

Что вы могли бы сказать о пригодности кандидата для должности на ос­новании этого ответа? Средний человек обратит внимание на содержание слов и заключит, что это успешный и позитивно думающий лидер. Психо­лог, однако, может испытывать сомнения в отношении этого кандидата.

Хотя слова позитивны, но то, как они структурированы, раскрывает многое. Заметьте, что кандидат никогда не говорит о себе, употребляя глаголы в действительном залоге. События происходили с ним, а сам он лидерских качеств не проявлял. Это отражено в том факте, что его язык не придает претенденту активную роль. То, как он строит свои предло­жения, говорит о нем больше, чем сами предложения.

В языке найдется немного слов, более сильных, чем «я». Всякий раз, произнося предложения с «я», вы используете язык, чтобы отразить важ­ные психологические реалии. То, как вы воспринимаете и строите свой мир, часто проявляется в предложениях с «я». Какие слова больше со­держат ваши предложения с «я» — позитивно или негативно окрашен­ные? Больше активных глаголов и наречий или больше прилагатель­ных и пассивных глаголов? Я сильно подозреваю, что соотношение «я» и «меня» в речи человека является хорошим «техническим индикатором» степени, до которой человек рассматривает себя самого как активного агента своей жизни. «Я» может совершать действия, но со «мной» дей­ствия могут только происходить.

Собственное понимание рынка раскрывается в вашем языке так же, как в примере с читателями моей колонки. Эта тема также раскрывается на онлайновых форумах и в чатах, посвященных рынку. Содержание дан­ных ресурсов не так уж и важно. Кто-то может рекламировать группу ак­ций; другие могут его критиковать. Однако язык, используемый в публи­кациях, часто говорит красноречивее всяких слов.

Многое видно по частоте употребления эмоциональных слов в публи­кации. Некоторые публикации содержат преимущественно факты и со­средоточиваются на новостях, прибыли, разработках новых продуктов, моделях графиков и т.д. Другие очень эмоциональны и либо критикуют, либо хвалят компании, отрасли, экономическую политику и т.д. Как пси­холога меня не интересует, за или против выступают авторы; важно то, что они эмоциональны. В принципе, повышенно эмоциональная обра­ботка информации имеет место во время важных поворотных моментов рынка, когда бычьи или медвежьи настроения достигают своих крайно­стей. Это ценный маркер для трейдера с кушетки.

284 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

Мне неоднократно доводилось видеть ситуации, в которых быки и медведи неистово доказывали свою правоту в чатах, а рынок упорно увязал в трясине бесконечного диапазона консолидации. Аналогичным образом даже в самые мрачные периоды, такие как после террористи­ческих актов во Всемирном торговом центре 11 сентября 2001 г., рынок был в состоянии совершать значительные ралли.

Функция рынков состоит в том, чтобы эффективно распределять ка­питал в экономике. Чтобы выполнять эту функцию, они должны с тече­нием времени вознаграждать риск. Если бы принятие риска системати­чески давало низкую прибыль — если бы акции последовательно при­носили меньше, чем сберегательные счета, — то формирование и рас­ширение предприятий неизбежно прекратилось бы. Умозрительные мо­дели рынков, формируемые большинством трейдеров, прокладывают, по мнению трейдеров, безопасный, верный путь. Хотя такие модели в определенных условиях могут давать приемлемую прибыль, в целом они должны быть подвержены наказаниям, с тем чтобы рынки возна­граждали именно за риск. Когда я наблюдал значительный приток капи­тала в облигационные фонды и на денежные рынки вслед за бедствием 11 сентября, то знал, что пришло время продавать коротко портфели об­лигаций и брать прибыль на длинном конце кривой. Паническая реак­ция рынка — будь то в верхнюю или нижнюю сторону — вознагражда­ется редко. Скорее рынок вознаграждает тех, кто создает аномальные карты, находя неочевидные пути вопреки правилам, придуманным для торговой игры.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

СЕССИЯ ПОД ПРИЦЕЛОМ

В противоречиях мы находим цели.

Роль экстраординарных состояний ума в ускорении изменения помогает объяснить, почему кризисы являются периодами как великой неразбе­рихи, так и великих возможностей. Именно тогда, когда наши психиче­ские карты сталкиваются с наибольшими проблемами, мы склонны чув­ствовать себя потерявшими ориентацию и находящимися под угрозой. Но вместе с тем это время, когда мы обычно перестаем сравнивать собы­тия с нашими картами. Вместо этого переделываем карты в соответствии с изменившейся действительностью. Изменение требует, чтобы мы вы­зывали кризисы, которые бросают вызов нашим привычным представ­лениям о самих себе и рынках так, чтобы мы могли взглянуть на жизнь и трейдинг по-новому.

В данной главе мы рассмотрим роль кризисов в изменении и способы, которыми можем сокрушить свой комфорт, в соответствии со стратегией стремясь к тревожащим событиям. Научившись воспринимать кризис, мы сделаем большой шаг к тому, чтобы стать для себя агентами измене­ния — во всех аспектах жизни.

ДЖЕК — ЧЕЛОВЕК В КРИЗИСЕ

У психологического консультирования есть неписаный закон: вероят­ность возникновения кризиса прямо пропорциональна приближению психотерапевта к окончанию пятницы. Вся неделя может быть тихой, но это не имеет значения. А в 17.00 в пятницу кто-то обязательно позво­нит со своими неотложными проблемами. И каждая частичка вашего су­щества возопит: «Адо понедельника нельзя было подождать?!» Но вы так не поступите и радостно назначите встречу на 18.00, чтобы в очередной раз извиниться дома за позднее возвращение.

Иногда—как, например, прямо сейчас, когда я сижу в кафе супермар­кета, где мой ноутбук выглядит слегка неуместно на фоне первых поку­пателей субботнего утра, мне моя профессия нравится. Я только что про­рвался сквозь серьезное препятствие в работе со студентом, которому довелось пережить немало неприятного, и думаю, что теперь у нас все с ним получится. Я также просмотрел данные за три года по фьючерсным премиям Dow TICK ($TIKI) и Standard & Poor’s (S&P) и считаю, что нашел модель краткосрочной торговли, которую теперь смогу проверить. Очень много идей... и так мало времени.

А бывает (например, после полудня в пятницу), что мне хочется иметь приемные часы, как у банкира, — или никаких приемных часов вообще. После вереницы встреч с людьми, переживающими различные состояния умственного расстройства, финишная черта в 18.00 кажется где-то на горизонте.

Именно такие чувства я испытывал, когда в мой кабинет вошел Джек. До этого в течение часа принимая клиента, я пытался бросить вызов его личности, его удобному представлению о самом себе. Но возникло не­доразумение, и я не был уверен, что он снова обратится к моим услугам психологического консультанта. Держась за голову и жалея, что, подобно молнии, обрушился на клиента, я являл собой, говоря словами Борхеса, типичный пример раскаяния и усталости.

Джек был большим человеком во всех смыслах этого слова: высоким, широкоплечим и плотным. Но выглядел измученным и опустошенным. Его футболка и джинсы нуждались в хорошей стирке. Все в нем кричало о депрессии.

За какие-то 30 секунд ко мне возвратилась энергия. Джек заявил о на­мерении убить себя. Не со страхом, не с болью, а просто констатируя факт. Он собирался врезаться на машине в дерево на скорости 60 миль в час. Это было бы достаточно похоже на несчастный случай, объяснил он, чтобы дети могли получить возмещение по его страховке. Желудок у меня на миг свело, что подсказало мне: это не обычный «крик о по­мощи» и дело обстоит всерьез.

— Я здесь потому, что все меня постоянно заставляют пойти с кем-нибудь поговорить, — объяснил Джек. — Но я уже все решил. Я не хочу жить. Я не желаю так жить.

С этими словами он закрыл лицо руками и разразился беззвучными рыданиями.

Только человек определенного склада способен получать удовольствие от вмешательства в кризис. Все, что происходит в долгосрочной психоте­рапии, при вмешательстве в кризис сжимается в единственный сеанс: зна­комство, получение информации о человеке, переключение передач, разра-

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. СЕССИЯ ПОД ПРИЦЕЛОМ 287 288 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

ботка и осуществление плана изменения. Такую скорость выдержат не все; но в конце концов больше людей ездит на Toyota Camry, чем на BMW М3. Вмешательство в кризис для психологического консультирования сродни гонке NASCAR. Никакой удобной кушетки для анализа и осторожных ин­терпретаций в духе Фрейда — только открытый кузов из углеродного во­локна и перипетии гонки, требующие быстрых рефлексов.

Странное дело, но хорошие кризисные психотерапевты после начала сессии не думают о скорости. Они не думают о финишной черте или о том факте, что человек смертен. Как и в случае с трейдингом, происхо­дит полное погружение.

Такое погружение возможно только при отсутствии беспокойства. Для меня спокойствие, приходящее во время сеансов психологического кон­сультирования, на которых решаются вопросы жизни или смерти, воз­никает из понимания того, что карты сданы в пользу жизни. Если люди искренне хотят убить себя, то им, конечно, не нужно консультироваться с психотерапевтом. Мнение врача не имеет для них никакой ценности. А обращение ко мне за помощью говорит о том, что важная часть их лич­ности хочет жить, хочет найти выход. Немногие люди действительно хо­тят умереть. Они просто хотят найти выход из невыносимой ситуации. Та их часть, которая обращается к психотерапевту, ищет альтернативный выход. Это дает важное преимущество.

Сжатие времени в кризисных ситуациях означает, что участники мчатся, а не прогуливаются через лабиринт судьбы. Единственная сес­сия вполне может определить альтернативное будущее, где ставками яв­ляются жизнь и смерть. При таких обстоятельствах все обостряется, вся­кое вмешательство приобретает особое значение. Небольшой поворот руля на скорости 150 миль в час влияет на движение автомобиля намного сильнее, чем при 15 милях в час.

Не требовалось иметь ученую степень по психиатрии, чтобы понять, что Джек находился в невыносимой ситуации. Несмотря на его изму­ченный вид и безмолвные слезы, я видел, что он был человеком гордым и не стал бы обращаться за помощью к психиатру без повода. Его непри­крытое горе означало, что Джек не до конца отдался своему плану само­убийства. Он не полностью примирился со смертью на шоссе. Его слезы, подумал я, дают мне самые большие шансы.

— Я потерял свою жену, — объяснил Джек. — Я потерял своих де­тей. Посмотрите на меня! — воскликнул он, указывая на свою рваную одежду. — А ведь я когда-то был счастливым человеком. У меня был соб­ственный бизнес; была семья. Теперь нет ничего. Я такой же, как все.

Произнося это, Джек все более и более заводился и возбуждался. Я уже ждал, что он вскочит с места и начнет крушить мою мебель.

Фактически, однако, его гнев принес мне огромное облегчение. Де­прессия и гнев — разные стороны одной медали, показывающей при­чины проблемных событий. С одной стороны, депрессия винит в этих со­бытиях самого человека. С другой — гнев перекладывает вину на дей­ствия внешних агентов. Иногда люди бешено мечутся между гневом и де­прессией, пытаясь отыскать смысл в болезненной действительности.

Опытные психотерапевты не просто видят сначала одну сторону ме­дали, а затем другую. Напротив, они развивают у себя, подобно Янусу, сферическое зрение, которое позволяет им видеть обе стороны одновре­менно. Гнев означает боль и утрату; депрессия свидетельствует об обиде и расстройстве.

Клиенты, конечно, приходят на консультацию без такого видения. Когда сердиты — просто видят других в черном цвете, а самих себя в роли невинных свидетелей. Когда угнетены — все наоборот. Это, к сча­стью, можно использовать. Откровенно сердитые люди, как правило, ме­нее склонны вредить себе, чем угнетенные.

Я узнал, что Джек всегда находился на краю кризиса. В детстве он был постоянным нарушителем спокойствия, паршивой овцой в боль­шой греческой семье. После нескольких стычек с законом родители выгнали его из дома. В те юношеские годы Джек научился заботиться о себе сам, сочетая упорный труд и острый ум. Стремясь доказать ро­дителям, что он не неудачник, поставил перед собой цель разбогатеть. Когда ему было чуть больше 20, он с помощью друга занялся трейдин­гом. Ему сразу невероятно повезло, поскольку он поймал удачный мо­мент на ревущем бычьем рынке. Воспользовавшись полосой удачи, Джек увеличил свой торговый капитал, согласившись инвестировать деньги других людей. Но слишком поздно обнаружил, что бычий ры­нок остался его лучшим достижением. На первой же крупной коррек­ции рынка Джек понес сокрушительные убытки. Он был вынужден лик­видировать свои позиции и при этом возвратил тем, кто ему доверял, лишь небольшую часть денег.

Потеря опустошила Джека, вызвав у него приступ депрессии. Круше­ние его надежд, казалось, подтвердило худшие страхи Джека — он дей­ствительно ни на что не годится. Его мир полностью распался, когда жена, устав от треволнений и вечной занятости мужа, забрала детей и переехала на съемную квартиру в дом, принадлежавший другу семьи. Испытывая одновременно шок, изумление и гнев, Джек рассказал, как этот друг выставлял ему раздутые счета за квартиру, полагая, что Джек должен будет выплачивать эти деньги как часть «пособия на ребенка». Подозревая, что его жена была частью этой схемы, Джек решил наве­стить друга. Туг он указал на выпуклость у себя на поясе и с загадоч­

ной улыбкой пояснил, что взял с собой двух верных друзей: Смита и Бес­сона. «Друг» понизил арендную плату, но не прежде чем репутация Джека в глазах жены была безнадежно запятнана.

Рассказав эту историю, Джек посмотрел на меня тяжелым взглядом. Он ждал моей реакции. Я понимал, что это был мой первый тест. Чем ответить на эту историю насилия? Как я могу консультировать того, кто сидит передо мной с револьвером в кобуре, в нескольких дюймах от его руки?

Все-таки мне удалось выдавить из себя улыбку и заговорить беззабот­ным тоном.

— Что ж, спасибо, что рассказали о домовладельце, — рискнул я по­шутить. — Наверное, это означает, что вы не захотите узнать, сколько я теперь беру за свои услуги.

Внезапно Джек депрессивный превратился в Джека-классного трей­дера. Добродушный великан разразился смехом и засиял победоносной улыбкой, которая заставила меня почувствовать, что теперь я для него самый близкий человек. Если я не против его двух друзей, сказал Джек, то он не против поговорить со мной.

Такие тесты не являются чем-то необычным. Более того, два исследо- вателя-психоаналитика, Джозеф Вайс и Гарольд Сэмпсон, утверждали, что тесты выражают суть психотерапии. Перенос, заявляли они, пред­ставляет, по существу, один большой тест — усилие пациентов переде­лать свое прошлое, проигрывая его заново вместе с психотерапевтами. Вступая с врачом в терапевтический альянс, пациенты пытаются превра­тить помощника в отца, которого они никогда не имели. Фрейд считал перенос патологическим явлением, механическим повторением ранних конфликтов в более поздних отношениях. Для Вайса и Сэмпсона, однако, перенос был очень конструктивным явлением. Люди устраивают тесты своим психотерапевтам по той же причине, по которой трейдеры тести­руют свою торговлю: они ищут необходимый развивающий опыт.

Джек ясно дал мне понять, что он был «плохим мальчиком». Он не скрывал выпуклость у себя за поясом, которая, без сомнения, при­надлежала его друзьям Смиту и Вессону. А его слова свидетельствовали о боли, утрате и депрессии. Подсознательно процесс, однако, протекал совершенно по-иному. Джек провоцировал меня отвергнуть его, как это сделали его родители. Или, в духе Вайса и Сэмпсона, предлагал мне при­нять его, чего никогда не делали его родители.

Поскольку мы едва знали друг друга, было слишком рано переключать внимание с содержания на процесс и объяснять Джеку, что он делал. Это только заставило бы его почувствовать себя неловко в то время, когда он пытался открыться. Я шутливо попытался ответить на его процесс своим собственным. Сверхидея моей шутки заключалась в следующем: я не бо­юсь и не стыжусь вас. Я могу принять вас как «плохого мальчика».

Остальную часть своей истории Джек изложил вкратце. Он по-преж­нему тратил долгие часы на управление торговлей, но начал прикла­дываться к бутылке и встречаться с доступными женщинами, кото­рых привлекал его успех. Опьяненный превосходным началом и чув­ством неуязвимости, Джек перестал относиться к своей торговле как к бизнесу и начал перекладывать все больше и больше своей работы на плечи других. Он подозревал, хотя и не мог этого доказать, что его партнер подворовывает. Некоторое время после первого падения рынка Джек еще держался на плаву в финансовом отношении благо­даря деньгам, поступившим от двух инвесторов. Однако, когда его ре­зультаты опять ухудшились, приток новых денег прекратился и его друзья стали проявлять все больше и больше нетерпения. Джек был вынужден покинуть рынок, оставшись со своей отчужденной женой и детьми на руках.

Дата добавления: 2014-11-16