Наука в ее историческом развитии

Проблема начала науки. Анализ практически необозримой литературы, посвященной науковедческой проблематике, позволяет сделать обоснован­ный вывод о том, что по вопросу генезиса науки как уникального компонента культуры и особого типа духовно-познавательной деятельности нет единой и общепринятой точки зрения. Среди обилия подходов и интерпретаций можно вычленить четыре наиболее распространенные точки зрения по вопросу о том, когда и в каких социокультурных условиях впервые возникает наука.

1) Наука возникает на первичных стадиях антропо- и социогенеза и офор­мляется как важный социокультурный итог развития познавательных спо­собностей первобытного человека в структуре традиционных цивилизаций Египта, Китая, Индии, Месопотамии и других регионов Древнего мира. Эта точка зрения была сформулирована в рамках позитивистской историографии науки и получила свое развитие в сочинениях О. Конта, Г. Спенсера, В. Кузена, Ж- Гарнье и других философов-позитивистов. Основу такой позиции состав-ляётотождествление науки с обыденным знанием и любыми формами опыта, обслуживающими потребности первичных форм практики традиционных об­ществ. Например, Г. Спенсер в работе «Происхождение науки» отмечал, что исходным пунктом науки выступает ум «взрослого дикаря».

2) Согласно второй точке зрения, разделяемой многими зарубежными и отечественными учеными (Дж. Бернал, Б. Рассел, П. Гайденко, И.Д. Рожан-ский и др.), первые научные программы возникают в контексте античной куль­туры и являются результатом той величайшей духовной революции, которая завершилась становлением принципов и стандартов теоретического мышле­ния в древнегреческой цивилизации.

3) Существует мнение, согласно которому основные предпосылки фор­мирования науки как специфической формы познания, соединяющей в себе культуру абстрактно-теоретического мышления и начатки экспериментально-практической деятельности субъекта, направленной на реальное изменение свойств и качеств познаваемых явлений, складываются в XII—XIV веках, т.е. в эпоху позднего средневековья в Западной Европе.

4) Наиболее популярной и широко распространенной точкой зрения по вопросу о генезисе и первичной социализации науки является концепция ее возникновения в эпоху Нового времени в результате великой интеллектуаль­ной революции XVI—XVII веков, которая завершилась созданием классичес­кой механики и конституированием первичных форм институализации науки. Именно в этот период осуществляется кардинальный переворот в представ­лениях о целях и методах познания природы, формируется особый способ на­учного мышления, соединяющий в себе принципы математического описания явлений действительности и требования их экспериментальной проверки.

Различные типы и формы протонаучного знания замещаются собственно наукой, ориентирующейся на продуцирование новых знаний о естественных явлениях и процессах в форме их идеализированного описания, причинно-следственного объяснения и последующего предсказания возможных будущих их состояний. А. Уайтхед отмечал: «Современная наука рождена в Европе, но дом ее — весь мир».

Конечно, существуют и другие подходы к решению вопроса о когнитивных и социокультурных предпосылках генезиса науки на различных стадиях исто­рического процесса. Нередко под наукой понимают не всю возможную сово­купность знаний и познавательных действий, направленных на их генерацию, а лишь отдельные сферы или отрасли знания как интегральной целостности. И тогда приходят к выводам о том, что в эпоху античности впервые возникает математика как особый тип научного знания. В Новое время оформляется естес­твознание, которое впоследствии дифференцируется на отдельные дисциплины, изучающие природу соответственно их предметным областям и логико-методо­логическим нормативам. В середине XIX столетия появляются социальные на­уки и конституируется особая область научной компетенции, распространяемой на сферу общественных явлений и социокультурных реалий.

Однако в философии науки важно ответить на вопрос о генезисе научного познания не столько в аспекте рассмотрения его различных, в том числе и дис­циплинарно-организованных форм и видов, сколько в плане решения данной проблемы применительно к науке в целом, отличая ее от других формообразо­ваний культуры и типов познавательной деятельности.

С этой целью необходимо сформулировать некое эталонное представление о науке, которое должно быть использовано как своеобразный эпистемологи­ческий образец для реальной оценки всех познавательных феноменов, кото­рые возникли на различных этапах исторического процесса и оформились в структурах протонаучного или философского знания в традиционных цивили­зациях Востока и Запада.

С определенной долей условности за основу такого эталона науки как спе­цифической формы духовно-познавательной деятельности и особого типа зна­ния может быть взята модель, предложенная И.Д. Рожанским. Имеет смысл выделить в ней несколько базовых характеристик, специфицирующих собс­твенно научное познание.

1. Одним из определяющих признаков науки является наличие особого рода познавательной деятельности, предпринимаемой с целью произвести новое знание. Очевидно, что такая деятельность может появиться только в тех типах общества и культуры, где реализуются первичные формы разделе­ния труда, где материальное и духовное производство оформляются в рамках дифференцированных социальных условий и структур. Появление группы людей, которые имеют резерв свободного времени (досуг) и используют его для осуществления целенаправленной и систематической познавательной деятельности, выступает одним из решающих условий становления научного познания и оформления его инфраструктуры. В качестве необходимых эле­ментов такой инфраструктуры используются разнообразные формы и методы обучения, трансляции знаний, средства познания, а также социальной оценки его результатов и т.д. Соответственно, в тех обществах, где отсутствуют эти атрибутивные для науки условия и предпосылки, не может возникнуть и соци­ально конституироваться научное познание.

2. Важнейшим признаком науки является реализация в ней таких познава­тельных действий, которые не сводятся к разработке форм рецептурного зна­ния, призванного удовлетворять утилитарные потребности общества и обес­печивать успешное выполнение задач актуальной практической деятельности. Науке должна быть свойственна интенция к реализации чисто познавательно­го интереса личности и к обоснованию таких форм знания, в которых выража­ется теоретическая сущность исследуемых явлений и процессов, постигается их истина, не зависящая ни от человека, ни от социальных установок.

3. Чтобы быть научным, познание должно быть рациональным, т.е. ис­пользовать возможности человеческого интеллекта и исключать магические, мифологические и иные иррациональные представления, основанные на вере в сверхъестественное бытие и не подверженные суду человеческого разума.

4. Суммарная совокупность эмпирических знаний, призванных обслуживать непосредственные практические нужды, еще не образует науки. Научное зна­ние должно быть доказано и обосновано посредством использования соответс­твующих логико-методологических стандартов познавательной деятельности и системной организации ее результатов.

Таковы важнейшие требования к эталонной модели науки. Аппликация этой модели на конкретно-исторические версии познавательной деятельно­сти, возникающие на различных этапах истории и в различных социокультур­ных системах, позволяет более обоснованно ответить на вопросы: когда и где происходит становление собственно науки и каким образом она отделяется от различных формообразований преднауки или протонаучного знания?

Наука и типы цивилизационного развития. Протонаука в структуре традиционных цивилизаций. В развитии человечества после того, как оно преодолело стадию варварства, существовало множество цивилизаций, каж­дую из которых можно интерпретировать как конкретно-исторический тип со­циальной организации, имеющий свою самобытную историю. Известны мно­гочисленные типологии цивилизационной динамики. Одна из таких типологий предполагает дифференциацию всех известных форм цивилизационного уст­ройства на два основных вида: а) традиционные цивилизации; б) цивилизации инновационного, или техногенного, типа.

Для традиционных цивилизаций характерны замедленные темпы социаль­ных изменений, доминирование устойчивых форм социокультурной регуляции основных сфер жизнедеятельности, жесткая социальная стратификация об­щества, отсутствие демократических традиций и т.д.

Цивилизации техногенного типа, наоборот, характеризуются преобла­данием интенсивных форм развития и постоянной перестройкой оснований культуры. Такая перестройка выполняет функции рационально обоснованных программ деятельности общества по преобразованию природной и социаль­ной среды его обитания.

История Древнего мира представляет собой процесс смены традиционных цивилизаций и их совместного сосуществования на протяжении нескольких тысячелетий. Начиная с IV—III тысячелетия до н.э. в различных регионах мира (в долинах Нила, Инда, в Месопотамии, Китае) осуществляется первая в истории человечества техническая революция, в результате которой появ­ляется земледелие и устанавливается оседлый образ жизни; изобретается колесо и как результат его внедрения в производственную деятельность фор­мируются гончарные, ткацкие ремесла, развиваются средства передвижения; совершенствуются технологии обработки металлов и строительства культовых сооружений. Эти и другие производственные навыки и достижения не могли сложиться и развиваться без постоянного накопления знаний и информации о различных сторонах жизни древних обществ, о тех природных и социальных объектах, которые познавались и преобразовывались с целью выживания и адаптации в непонятной, а зачастую и враждебной окружающей среде.

Возникает вопрос: существовала ли в структуре традиционных цивилиза­ций Древнего мира наука как специфическая форма познания, с характерны­ми для нее базовыми признаками, зафиксированными в ее эталонной модели? Очевидно, что в древневосточных цивилизациях — Египте, Вавилоне, Индии, Китае — был накоплен огромный массив знаний в области математики, меди­цины, астрономии, географии, анатомии. Благодаря этим знаниям достаточно успешно решались многие проблемы, возникавшие в различных сферах жиз­недеятельности традиционных обществ. Однако этого явно недостаточно для того, чтобы утверждать факт возникновения и существования науки в культу­ре традиционных цивилизаций Востока. В подтверждение этого тезиса можно указать на целый ряд особенностей тех форм и типов познавательной деятель­ности, которые доминировали в этих цивилизациях и являли собой феномен т.н. рецептурной науки, или практически ориентированного знания. В качест­ве таких особенностей обычно выделяют:

отсутствие фундаментальности и теоретической ориентации знания, кото­рое использовалось, прежде всего, для технологического обеспечения непо­средственных практических действий с объектами обыденного опыта и пов­седневной жизни;

трансляцию знаний через традицию и посредством механизмов личностно­го или профессионально-кастового наследования;

неразвитость либо полное отсутствие критико-рефлексивной деятельнос­ти по отношению к познавательному процессу и формам генерации знаний;

акцент на решении прикладных задач и разработке рецептурно-технологи-ческих схем практической деятельности, что приводило к отсутствию система­тичности, доказательности и обоснованности получаемых знаний.

Таким образом, в структуре традиционных цивилизаций Востока склады­вается особый тип познавательной деятельности, который не является соб­ственно научным, а скорее соответствует нормам и требованиям протонауки. Используя метафорическое выражение К. Маркса, можно заключить, что здесь еще рука и голова не были в полной мере отделены друг от друга.

Античный идеал науки. Существенно иные социокультурные обстоятельс­тва складываются к середине I тысячелетия до н.э. в античной Греции, которую многие исследователи по праву считают подлинной колыбелью науки. К числу таких социокультурных предпосылок генезиса науки в античной цивилизации можно отнести идею вариабельности мира, которая вызревала в культуре как своеобразное отражение полисной структуры древнегреческой социальности с ее демократическими принципами и имманентной конкуренцией в различных сферах социальной деятельности.

Не менее важна в этом контексте и идея доказательности и обоснованности знания, получившая свое развитие в формах античной диалектики, риторики, искусства убеждения и аргументации.

Весомым социальным фактором, способствовавшим оформлению первых научных программ в древнегреческой культуре, было господство рабовладель­ческого способа производства в античной цивилизации. В известной мере оно позволяет объяснить феномен радикального пренебрежения свободных граж­дан полиса любыми формами орудийно-предметной деятельности с материаль­ными объектами и вещами. Отсюда формирование своеобразной идеологии созерцательного отношения к действительности и познавательной интенции на абстрактно-теоретическое и умозрительное отношение к миру.

Перечисленные социокультурные предпосылки обусловили оформление и развитие в античной культуре такого типа познавательной деятельности, кото­рый утверждал себя в формах понятийно-рациональной интерпретации объ­ектных взаимодействий. Причем эти объектные взаимодействия описывались в особом языке идеализации, являющихся результатом свободной и креатив­ной игры ума. Именно потому такое познание приобретало статус теорети­ческой деятельности, существенно отличной от разнообразных видов и форм орудийно-предметной деятельности. Развитие культуры теоретического мыш­ления является непреходящей заслугой античной цивилизации, поскольку эта особенность познавательных действий отличает подлинную науку в сравнении с различными типами и формами протонаучного знания.

Итак, систематическое доказательство, рациональное обоснование, ло­гическая дедукция как форма теоретического развертывания знаний, опери­рование идеализациями — вот те атрибутивные для науки характеристики познания, которые были развиты в эпоху античности и обнаружили себя пре­жде всего в древнегреческой философии. Именно в философии впервые были продемонстрированы образцы подлинно теоретических построений и обосно­ваны принципы идеализированного описания реальных вещей и их отношений. Впоследствии они оказали серьезное влияние на становление античной ма­тематики и процессы ее теоретизации. Огромное внимание математическим проблемам уделяется в трудах Демокрита, Платона, Аристотеля и других из­вестных философов Древней Греции. Их усилиями математическое знание ло­гически обосновывается и освобождается от многих мистико-мифологических наслоений, привнесенных в математику пифагорейцами. Таким образом, бла­годаря деятельности философов математическое знание обретает свою стро­гую рационально-теоретическую форму. Это в определенной мере обнаружи­вается в геометрии Евклида, которая по праву оценивается как исторически первый образец научной теории.

Следует отметить, что не только античная математика, но и такие системы знания, как медицина Гиппократа, история Геродота, астрономия Птолемея и др., в той или иной мере испытали на себе влияние принципов и норм раци­онально-теоретического мышления. В этом и состоит непреходящее значение античной культуры и философии для обоснования и развития подлинно науч­ного стиля мышления с характерной для него интенцией к рационально-тео­ретическому освоению исследуемой реальности.

Однако теоретического естествознания, органично соединяющего в себе язык математики и экспериментальное исследование природы, в античной культуре создано не было. Для ассимиляции идеи экспериментального позна­ния природных объектов и их отношений требовались иные представления о природе, субъекте познания, целях и мотивах его деятельности. Эти представ­ления и соответствующие им социокультурные обстоятельства формируются значительно позднее — в культуре Нового времени. Однако задолго до того — в эпоху средневековья и Возрождения — в социокультурном развитии Запад­ной Европы происходят такие события, без адекватного понимания и коррек­тной интерпретации которых весьма затруднительно объяснить становление экспериментального естествознания.

Зарождение опытных наук. Общепринятым мнением является утверж­дение о том, что развитая наука немыслима без систематического примене­ния экспериментальных исследований. Идея эксперимента как неотъемлемой части научного познания требовала существенной трансформации фунда­ментальных представлений о человеке и человеческой деятельности в целом, сложившихся в культуре античности. Необходимо было обосновать новое по­нимание природы как объекта деятельности; субъекта в качестве активного начала, противостоящего природной материи; возможных форм и способов воздействия человека на природу с целью познать ее сущность и сокровенные тайны.

Это происходит в процессе кардинальных мировоззренческих изменений в эпоху Ренессанса и Нового времени. Но определенные предпосылки дан­ной глобальной культурологической трансформации можно обнаружить еще в период позднего средневековья, когда в XII—XIV веках в различных городах Европы (Болонья, Париж, Оксфорд) возникают первые университеты, созда­ются школы, в которых совершенствуются «технологии» схоластического мышления, получают распространение магия и алхимия как специфические формы опытного познания и оперирования с реальными предметами и ве­щественными субстанциями. В трудах и сочинениях францисканского монаха Р. Гроссетеста (1175—1253), его ученика Р.Бэкона (ок. 1214—1292), анг­лийского логика У. Оккама (ок. 1285—1349) и других схоластов этого време­ни развиваются идеи о том, что умозрительные науки не могут обойтись без экспериментальных исследований, способных открыть перед человеком тай­ные силы и законы Вселенной. Правы В.В. Ильин и А.Т. Калинкин, утверж­дая, что фундаментальной особенностью средневековой культуры является ее амбивалентность, т.е. внутренняя неоднородность и противоречивость.

С одной стороны, средневековье продолжает традиции античности, раз­вивая и совершенствуя такие познавательные ориентации, как созерцатель­ность, склонность к интеллектуальному умозрению и абстрактным теоре­тическим построениям и т.п. С другой стороны, оно порывает с традициями античной культуры и философии, подготавливая грядущий переход к мировоз­зренческим ориентациям Возрождения и Нового времени. Это проявляется, в частности, в том, что познание все более акцентированно направляет свои усилия в русло достижения практических эффектов, формирует традиции ре­ального взаимодействия с предметами, «трансмутации» природных веществ в опытах магии и алхимии. Это придает познанию статус не только абстрактно-теоретической деятельности с идеализациями, но и ремесленно-технической деятельности, предполагающей опытную апробацию явления.

В этом смысле можно говорить о том, что в эпоху позднего средневековья формируются определенные предпосылки будущей экспериментальной науки. Предпосылки, но не более, поскольку в средневековой культуре в силу объ­ективных причин еще не могли сформироваться необходимые социокультур­ные условия для становления науки. В эту эпоху еще не сложилась традиция понимать и интерпретировать природу в ее самодостаточности, управляемой объективными законами, без вмешательства Бога и иных высших сил. В ка­честве доминирующих ориентации в познании рассматривались символизм и теологически текстовый характер всякой духовной деятельности. Знание носило качественный, а не количественный характер, основу картины мира составляла теория неоднородного и анизотропного пространства Аристотеля, утверждавшая привилегированность различных точек и мест. В силу всего этого средневековая наука еще не экспериментальное естествознание. Де­ятельность натуральных магов (Р. Бэкон, Р. Гроссетест, Ж- Буридан и др.) еще не порождала подлинно научного метода познания, соединяющего в себе абс­трактно-математическую культуру мышления и эксперимент.

Все это совершается позднее, в эпоху Возрождения и Нового времени.

В данный период в западноевропейской истории и культуре происходят поистине эпохальные события. Это и социально-политическое разложение феодализма, и Реформация, разрушившая монолитность церковной идеологии, и протестантская этика с ее идеей личной инициативы и ответственности, и обоснование гелиоцентрической картины мира как радикально не совмес­тимой с принципами антично-средневекового геоцентризма и многое другое. И все же основные достижения этой эпохи, непосредственно повлиявшие на становление классической науки, состояли в следующем:

1) разрушение геоцентрической картины мира и обоснование вещно-нату-ралистической модели космоса;

2) соединение абстрактно-теоретической, или натурфилософской, тради­ции познания с ремесленно-технической и опытной его ориентацией;

3) разработка и обоснование гипотетико-дедуктивной методологии познания.

Для того чтобы создать новую картину мироздания, необходимо было обос­новать идею самодостаточности природы, которая управляется естественными объективными законами и не нуждается для своего существования ни в каких теологических гипотезах или постулатах. Н. Коперник, И. Кеплер, Ф.Бэкон, Р. Декарт, Б. Спиноза, другие ученые и философы осуществили эту программу «эмансипации» природы.

Не менее важно было разработать принципы количественного и причинно-следственного описания природных процессов и явлений. В трудах Т. Гоббса, Дж. Локка, Р. Декарта и др. эта задача была также успешно решена. Тогда же учение Аристотеля об анизотропном и неоднородном пространстве было за­менено геометрической моделью мироздания на основе евклидового простран­ства, в котором все точки и направления движения равноценны. Это позво­лило обосновать принципиально важный тезис о единстве небесных и земных явлений и, значит, подтвердить идею универсальных законов природы.

Как известно, науку конституирует единство эмпирической и теоретиче­ской познавательной деятельности. В античной и средневековой культуре эти два компонента были противопоставлены, а потому разобщены. Теоретиче­ские занятия считались уделом абстрактного интеллекта и обнаруживали себя в рамках семи свободных искусств (астрономия, диалектика, риторика, ариф­метика, геометрия, медицина, музыка). Эмпирические (опытно-эксперимен­тальные) занятия «проходили по ведомству» механических, или несвободных, искусств и оценивались как тот или иной вид ремесла.

Синтез эмпирического и абстрактно-теоретического компонентов в позна­вательной деятельности стал возможен лишь на основе тех глубинных транс­формаций в мировоззренческом строе культуры, которые произошли в эпоху Ренессанса. Транзитивными формами этого синтеза являлись такие феномены средневековой науки, как астрология, алхимия, натуральная магия и др.

Для формирования необходимых предпосылок соединения теории и экспе­римента в рамках математического естествознания важно было осуществить дальнейшее развитие гипотетико-дедуктивной методологии познания и адап­тировать ее возможности для исследования механических процессов. При­оритет в решении этой задачи, безусловно, принадлежит Г. Галилею, который разработал концепцию пустотной механики, базировавшуюся на принципах рациональной индукции и мысленного эксперимента.

Таким образом, обоснованные в эпоху Возрождения и Нового времени ме­тодологические новации и мировоззренческие идеи выполнили функции не­обходимых предпосылок для соединения математического описания природы с ее опытно-экспериментальным изучением. Так была подготовлена великая интеллектуальная революция, завершившаяся созданием в эпоху Галилея и Ньютона классической механики как исторически первой естественнонаучной теории и картины мира. Теоретическое естествознание ознаменовало собой вторую (после возникновения математики) важнейшую веху на пути форми­рования собственно науки в ее классической форме.

Классический, неклассический и постнеклассический этапы в развитии науки. Под классической наукой обычно понимают определенный этап в ее функционировании и развитии, для которого характерно господство объект­ного и жестко детерминистического стиля исследования, господствовавшего в науке начиная с XVII и вплоть до конца XIX — начала XX столетия. Исто­ки классической новоевропейской науки, как правило, связывают с именами Г. Галилея, И. Ньютона, Г. Лейбница, Р. Декарта и других выдающихся ученых и мыслителей. Их усилиями была разработана механическая картина мира, в основе которой лежала системно обоснованная Ньютоном классическая меха­ника как исторически первая научная теория.

Механическая картина мира основывалась на принципиальном исключе­нии субъекта познания (и всего того, что связано с субъективно-личностны­ми аспектами познавательной деятельности) из совокупной системы знания, форм его философского осмысления и интерпретации. В результате изучае­мые явления природы рассматривались как не связанные между собой, неиз­менные и неразвивающиеся объекты, перемещающиеся в пространстве под воздействием механических сил. На протяжении трех столетий эта картина мира осуществляла экспансию в различные предметные области, расширяя ареал объяснительных возможностей классической парадигмы научного по­знания. Так, известный шведский ученый-натуралист К. Линней разрабаты­вает классификацию форм и видов животного мира на основе использования принципов механистической методологии. Его знаменитое сочинение «Систе­ма природы», в котором обоснована бинарная классификация видов растений и животных, написано под очевидным влиянием классической механики.

На рубеже XVIII—XIX столетий наука начинает активно использовать­ся в производстве, определяя его бурный прогресс от форм мануфактурной организации к машинной индустрии. Начинают формироваться технические науки, которые впоследствии стали выступать связующим элементом между естественнонаучным знанием и производственными технологиями. Возникает дисциплинарная организация науки, являющаяся важной вехой в ее развитии на этапе классики. В этот исторический период господства индустриальных форм организации производства и общественной жизни создаются предпо­сылки и для возникновения социально-гуманитарных наук. С их появлением завершается процесс формирования дисциплинарно-организованной науки, и она обретает статус подлинной системы научного знания об основных сферах реальности, включая природу, общество и человеческий дух.

Несмотря на активную и многовекторную дифференциацию знания в те­чение нескольких веков существования классической науки, она сохраня­ла приверженность неким общим методологическим ориентациям и формам рациональности, которые, собственно, и определяли ее мировоззренческий и операциональный статус. К таким важнейшим особенностям классической науки можно отнести следующие ее методологические интенции:

1. Финалистская интерпретация истины в ее абсолютном завершенном и не зависящем от условий познания виде. Эта интерпретация была обоснова­на в классической механике как методологическое требование при описании и объяснении идеализированных теоретических конструктов (материальная точка, сила и др.), призванных заменить в теории реальные природные объек­ты и их взаимодействие.

2. Установка на однозначное причинно-следственное описание событий и явлений, исключающее учет случайных и вероятных факторов, которые оце­нивались как результат неполноты знания и субъективных привнесений в его содержание.

3. Элиминация из контекста науки всех субъективно-личностных компо­нентов познания, а также характерных для него условий и средств осущест­вления познавательных действий.

4. Интерпретация любых предметов научного познания как простых ме­ханических систем, подчиняющихся принципам аддитивности, требованиям статичности и неизменности основных своих характеристик.

К концу XIX — началу XX века эти методологические интенции получают широкое признание и формируют классический тип научной рациональности. Считалось, что научная картина мира полностью построена и обоснована, а в перспективе необходимо будет лишь уточнять и конкретизировать отдельные детали этой картины.

Однако история науки распорядилась по-иному. Последовал целый ряд науч­ных открытий, которые никак не вписывались в существующую картину физи­ческой реальности. А. Беккерель, Д. Томсон, М. Планк, Э. Резерфорд, Н. Бор, Л. де Бройль, А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, П. Дирак и многие другие ученые радикально революционизировали физику и показали принципиальную несо­стоятельность механистического естествознания. Их усилиями закладываются основания новой картины мира — квантово-релятивистской. В развитии науки начинается следующий — неклассический — этап. Он длился в течение при­мерно двух первых третей XX столетия. В этот период происходит целая серия революционных перемен в различных областях знания. В физике создаются релятивистская и квантовая теории, в космологии — концепция нестацио­нарной Вселенной. Становление генетики радикально революционизирует биологическое познание. Существенный вклад в формирование некласси­ческой научной картины мира вносят кибернетика и теория систем. Все это приводит к фронтальному освоению научных идей в социальной практике и индустриальных технологиях.

Переход от классической науки к неклассической был связан с необходи­мостью формирования нового типа научной рациональности и в этом смысле предполагал совершение глобальной научной революции. Сущность этой ре­волюции состояла в том, что в «тело науки» интегрировался субъект познания. Иными словами, если в классической науке исследуемая реальность всегда понималась как объектная реальность, т.е. не зависящая от субъекта, средств и условий его познавательных действий, то в неклассической науке важней­шим условием истинного описания исследуемой реальности становится учет и экспликация связей между объектом и средствами его познания. Предмет зна­ния трактуется уже не как абсолютно объективная реальность в ее онтологи­ческой данности и независимости от субъекта, а как некоторый ее срез, аспект, заданный через призму средств, форм и способов исследования, используемых в познании. Объектно-созерцательная парадигма научного познания сменяет­ся деятельностной парадигмой.

Начиная с 60-х годов XX века наука переходит в третью стадию своей исто­рической эволюции, все более отчетливо приобретая черты постнеклассиче-ской (современной) науки. В этот период происходит революция в самом харак­тере научной деятельности, связанная с радикальными изменениями в средствах и методах получения, хранения, трансляции и оценки научных знаний.

С точки зрения смены типа научной рациональности, постнеклассическая наука кардинально расширяет сферу философско-методологической рефле­ксии над основными параметрами и структурными компонентами научно-ис­следовательской деятельности. В отличие от неклассической постнеклассиче­ская наука требует анализа взаимосвязей и опосредовании получаемого знания не только с особенностями средств и операций познавательной деятельности субъекта, но и с ее ценностно-целевыми структурами, т.е. с социокультурным фоном эпохи как реальной средой существования науки. Неклассическая пара­дигма познания предполагает использование таких методологических регуля-тивов, как относительность к средствам наблюдения, вероятностный и статис­тический характер получаемых научных знаний, дополнительность различных языков описания исследуемых объектов. А постнеклассическая парадигма ориентирует исследователя на анализ феноменов становления, развития и са­моорганизации явлений познаваемой реальности. Она предполагает рассмот­рение объектов в их исторической перспективе, учитывая синергетические, кооперативные эффекты их сосуществования и взаимодействия. Важнейшей задачей исследователя становится теоретическая реконструкция изучаемо­го явления в максимально широком контексте его связей и опосредовании с целью воссоздать в языке науки целостный и системный образ явления.

Описать даже в первом приближении основные параметры предметного поля современной постнеклассической науки не представляется возможным, поскольку она простирает свои познавательные усилия практически на все сферы реальности, включая природу, социокультурные системы и сферу ду­ховно-психических феноменов. Это явления космической эволюции; пробле­мы взаимодействия человека и биосферы; развитие современных высоких тех­нологий от наноэлектроники до нейрокомпьютеров; новые модели физической реальности на основе принципов квантовой хромодинамики и суперсиммет­ричных взаимодействий; идеи коэволюции и глобального эволюционизма, ап-плицируемые на все сферы бытия Универсума, и многое другое.

Для постнеклассической науки весьма характерны междисциплинарная ориентация и проблемно-ориентированный научный поиск. Объектами со­временных междисциплинарных исследований все чаще становятся уникаль­ные природные и социальные комплексы, в структуру которых входит и сам человек. Примерами таких человекоразмерных систем могут служить экосис­темы, включая биосферу в целом, медико-биологические и биотехнологичес­кие объекты, системы искусственного и интегрального интеллекта и т.д. Столь впечатляющее вторжение науки в мир человекоразмерных систем создает принципиально новую ситуацию, которая выдвигает в повестку дня комплекс сложных мировоззренческих вопросов о смысле и ценности самой науки, о перспективах ее прогрессивного развития и взаимодействия с другими форма­ми культуры. В этих условиях вполне правомерно ставить вопрос о реальной цене научных инноваций, о возможных последствиях их внедрения в структуру человеческого общения, материального и духовного производства.

Такой вопрос тем более актуален, что современной науке все чаще вменяют в вину дестабилизацию общества, появление глобальных проблем, с которы­ми столкнулось человечество на нынешнем этапе цивилизационного развития. Именно поэтому столь важно рассмотреть науку в аспекте ее ценностных и социокультурных факторов, что и является одной из задач современной фило­софии науки. И если еще вчера философско-методологическая рефлексия над наукой рассматривалась и зачастую оценивалась лишь как признак некой ин­теллектуальной респектабельности, то сегодня она становится одним из необ­ходимых условий адекватного ответа на вопрос о стратегических приоритетах развития постнеклассической науки.

Дата добавления: 2014-11-18