Генетика психических заболеваний 1 страница

Фенилкетонурия

Впервые описана в 1934 г. норвежским врачом и биохимиком Феллингом.

Частота заболевания в разных популяциях различна: от 1: 5000 – 1: 6000 в Ирландии до 1: 200 000 в Японии. В среднем в Европе частота дефекта составляет 1: 10 000 новорожденных. ФКУ обнаруживается в среднем у 1% больных олигофренией, причем, чем тяжелее контингент обследуемых, тем чаще выявляется заболевание.

Несмотря на то, что встречаемость ФКУ сравнительно низка, примерно 1 человек из 50 является носителем аллеля ФКУ.

В первые 2-3 мес жизни у больного ребенка обычно нельзя обнаружить каких-либо отклонений в развитии. Лишь у некоторой части детей в это время отмечается повышенное беспокойство (беспричинный крик, нарушение сна) или, наоборот, вялость, сонливость. К 4-6 мес выявляется отставание в психомоторном развитии, которое во втором полугодии становится особенно заметным. У многих детей с середины первого года жизни появляются экзематозные изменения кожи и судорожные явления.

Развернутая клиническая картина заболевания включает умственную отсталость, нарушение поведения, дефект пигментации, у части больных – судорожный синдром и изменения кожи.

Психический статус характеризуется разнообразными растройствами поведения, чаще возбуждением с двигательными стереотипиями, аутизмом, редко психотическими расстройствами.

Биохимическая диагностика ФКУ основывается на положительной качественной реакции мочи на фенилпировиноградную кислоту и обнаружении повышенной концентрации фениланина в плазме крови. Фенилпировиноградная кислота появляется у больных в начале 2-3-й недели жизни, в отдельных случаях несколько позже, поэтому диагностика ФКУ в период новорожденности требует обязательного определения фениланина в крови.

Пациенты, страдающие ФКУ, обычно имеют здоровых родителей.; чаще ФКУ встречается в семьях, в которых родители являются кровными родственниками.

ФКУ передается по рецессивному типу наследования, т.е. генотип больного содержит два аллеля ФКУ, полученные от обоих родителей.

ФКУ – самый яркий пример наследственного заболевания с хорошим эффектом своевременной профилактической терапии. В лечении ФКУ оправдана диета с резким ограничением фениланина. Перевод больного на диету с первых 2-3 мес жизни и ее соблюдение в течение 10-12 лет предотвращают умственный дефект и другие проявления болезни.

В психиатрии изучение наследственности началось значительно раньше, чем в других областях медицины. Первая попытка классификации душевных болезней по этиологическому принципу была сделана Морелем в середине прошлого столетия.

Собственно генетические исследования шизофрении были начаты в 20-х годах настоящего столетия. Большинством ученых был выявлен ряд веских доказательств в пользу наследственной природы шизофрении. Частота шизофрении является крайне постоянной и удивительно сходной во многих странах мира, несмотря на их социальные различия.

Из исследований вытекало, что среди самых близких родственников пробанда (родители, братья, сестры, дети) наиболее высоким является риск заболеваемости для детей больных шизофренией (16- 40 %, в зависимости от того, один или оба родителя больны шизофренией), он несколько меньше для братьев- сестер (11- 14 %) и еще ниже для родителей (8- 12 %).

Маниакально- депрессивный психоз, по мнению Крепелина, включает в себя, с одной стороны, целую область так называемых периодических и циркулярных психозов, а с другой - простые депрессии, различные состояния с манией, а также большое число случаев с аменцией. Маниакально-депрессивный психоз с момента его выделения как самостоятельной нозологической единицы не был отчетливо ограничен от неврозов и психопатий.

По данным Slater, Stenstedt, Asano, и др., (1967) очевидна клиническая и генетическая гетерогенность маниакально-депрессивного психоза.

Инволюционная меланхолия не менее гетерогенна, чем маниакально-депрессивный психоз. В семьях пробандов с «достоверной» инволюционной меланхолией наблюдается несомненное накопление психозов иной нозологии, прежде всего шизофрении (Kallmann, 1950; Kishima, 1961) и маниакально-депрессивного психоза (Majer, 1941; Stenstedt, 1961).

Риск заболеваемости маниакально-депрессивным психозом и другими аффективными психозами среди родителей и сибсов пробандов с инволюционной меланхолией, по мнению Majer и др., явно повышен в сравнении с общей популяцией (около 6%).

Существовало мнение о полигенной наследственной основе старческого слабоумия, являющегося вариантом нормальных возрастных процессов, при которых поражается центральная нервная система. Однако обширные исследования позволили авторам отказаться от гипотезы полигенности по ряду причин:

1) отсутствие биологической связи между сенильной деменцией и нормальным старением;

2) смертность и плодовитость среди заболевших сенильной деменцией такая же, как в общей популяции;

3) отсутствие увеличения частоты пресенильных психозов среди этой группы семей;

4) отсутствие указаний на роль факторов внешней среды в возникновении сенильной деменции.

По мнению авторов, это заболевание не имеет отношения ни к альцгеймеровской болезни, ни к атеросклеротической деменции, ни к шизофрении, ни к «нормальному сениуму». При этом риск заболеваемости сенильной деменцией для родственников пробанда увеличивается с возрастом.

Генетика болезни Альцгеймера мало изучена. При семейных исследованиях в ряде случае наблюдается большое накопление секундарных психозов в нескольких (2-5) поколениях подряд причем все случаи психозов в семьях сходны между собой. Цифры риска заболеваемости болезнью Альцгеймера в общей популяции довольно низки, а частота, с которой встречается это заболевание среди близких родственников, довольно велика. Риск заболеваемости для родителей колеблется от 1,4 до 10 % и для сибсов – от 3,3 до 3,8 %.

Мужчины и женщины заболевают болезнью Пика одинаково часто. Schenk (1959) говорит о доминантном типе наследования болезнью Пика.

Ряд авторов дают суммарные цифры риска заболеваемости по болезни Альцгеймера, Пика и старческому слабоумию, без дифференциации по отдельным формам. Эти цифры очень высоки: 10,6 % - для родителей и 9,5 % - для сибсов.

Эпилепсия – распространенное генетическое заболевание, встречающееся во всех странах. В настоящее время общепринятая клиническая классификация эпилепсии делит ее на фокальную и центроэнцефалическую, что соответствует кортикальной и субкортикальной терминологии.

Исследования когнитивных функций в психогенетике

1. Начало психометрическому подходу, использующему факторный анализ для исследования структуры свойств интел­лекта, было положено учеником Ф.Гальтона английским психо­логом и статистиком Чарльзом Спирменом.

Ч.Спирмен обратил внимание на то, что между разными интеллектуальными тестами существуют корреляции: тот, кто хорошо выполняет одни тесты, оказывается, в среднем, доволь­но успешным и в других. Для того чтобы понять причину этих корреляций, Ч.Спирмен разработал в 1904 г. специальную ста­тистическую процедуру (факторный анализ), позволяющую объединить коррелирующие показатели интеллекта и опреде­лить то минимальное количество интеллектуальных характери­стик, которое необходимо для объяснения связей между разны­ми тестами.

Проведя факторизацию разных тестов интеллекта, Ч.Спирмен пришел к выводу, что корреляции между тестами являются следствием общего фактора, лежащего в их основе. Этот фактор он назвал "фактор g" (от слова general — общий). Общий фактор имеет решающее значение для уровня интеллек­та: согласно представлениям Ч.Спирмена, люди различаются по своим способностям, главным образом, потому, что они в разной степени обладают фактором g.

Кроме общего фактора, есть еще и специфические, оп­ределяющие успешность выполнения разных конкретных те­стов. Так, выполнение пространственных тестов зависит от фактора g и пространственных способностей, математичес­ких тестов — от фактора g и математических способностей. Чем больше влияние фактора g, тем выше корреляции между тестами; чем больше влияние специфических факторов, тем меньше оказывается связь между тестами. Влияние специфи­ческих факторов на индивидуальные различия между людь­ми, как считал Ч.Спирмен, имеет ограниченное значение, по­скольку они проявляются далеко не во всех ситуациях, и поэтому на них не стоит ориентироваться при создании интел­лектуальных тестов.

Таким образом, структура интеллектуальных свойств, предложенная Ч.Спирменом, оказывается чрезвычайно простой и описывается двумя видами факторов — общим и специфичес­ким. Эти два вида факторов и дали название теории Ч.Спир­мена — двухфакторная теория интеллекта.

В се­редине 20-х годов, Ч.Спирмен признал существование связей между некоторыми интеллектуальными тестами. Эти связи не­возможно было объяснить ни фактором g, ни специфическими способностями, и поэтому Ч.Спирмен ввел для объяснения этих связей так называемые групповые факторы — более общие, чем специфические, и менее общие, чем фактор g. Однако при этом основной постулат теории Ч.Спирмена остался неизменным: индивидуальные различия между людьми по интеллектуальным характеристикам определяются преимущественно общими спо­собностями, то есть фактором g.

Наиболее адекватными для диагностики таких общих психологических характеристик оказались тестовые задания, связанные с поиском аналогий. Примером методики, в основе которой лежит поиск аналогий, является тест Равена (или Про­грессивные матрицы Равена), который был создан специально для диагностики фактора g. Идеология двухфакторной теории интеллекта Ч.Спирмена использовалась при создании ряда ин­теллектуальных тестов, некоторые из которых применяются в психологии по сей день.

В 1938 г. была опубликована работа Льюиса Терстона "Первичные умственные способности", в которой автор пред­ставил факторизацию 56 психологических тестов, диагности­рующих разные интеллектуальные характеристики. Л.Терстон выделил 12 независимых факторов. Тесты, которые входили в каждый фактор, в свою очередь были проведены на разных группах ис­пытуемых и опять факторизованы. В результате Л.Терстон пришел к выводу, что в интеллектуальной сфере существует, как минимум, 7 независимых интеллектуальных факторов — понимание значения слов, беглость речи, операции с числа­ми, восприятие пространственных соотношений, память, ско­рость восприятия, логическое мышление. Таким образом, структура интеллекта, по Л.Терстону, представляет собой на­бор взаимонезависимых и рядоположенных интеллектуаль­ных характеристик.

В работах последователей Л.Терстона количество факто­ров, получаемых при факторизации интеллектуальных тестов (а следовательно, и количество интеллектуальных характеристик, которые необходимо определять при анализе интеллектуальной сферы), было увеличено.

Наибольшее число характеристик, лежащих в основе ин­дивидуальных различий в интеллектуальной сфере, было назва­но Дж.Гилфордом. Согласно теоретическим представлениям Дж.Гилфорда, выполнение любой интеллектуальной задачи зависит от трех компонентов — операций, содержания и ре­зультатов.

Операции представляют собой те умения, которые чело­век должен проявить при решении интеллектуальной задачи. От него может потребоваться понимание той информации, ко­торая ему предъявляется, ее запоминание, поиск правильного ответа и т.д.

Содержание определяется формой подачи информации. Информация может быть представлена в зрительной форме и в слуховой, может содержать символический материал, семанти­ческий (то есть представленный в словесной форме) и поведен­ческий (то есть обнаруживаемый при общении с другими людь­ми, когда по поведению других людей необходимо понять, как правильно реагировать на действия окружающих).

Результаты, то есть то, к чему в итоге приходит чело­век, решающий интеллектуальную задачу, могут быть пред­ставлены в виде единичных ответов, в виде классов или групп ответов. Решая задачу, человек может также найти соотноше­ние между разными объектами или понять их структуру (конечный результат своей интеллектуальной деятельности и выразить его совершенно в другой форме, нежели та, в кото­рой давался исходный материал.

Сочетание этих трех компонентов интеллектуальной дея­тельности — операций, содержания и результатов — образует 150 характеристик интеллекта.

Однако взаимная не­зависимость этих факторов постоянно подвергается сомне­нию, а сама идея Дж.Гилфорда о существовании 150 отдель­ных, не связанных друг с другом интеллектуальных характе­ристик не встречает сочувствия у психологов, занимающихся исследованием индивидуальных различий.

К началу 50-х годов появляются работы, в которых пред­лагается рассматривать различные интеллектуальные характе­ристики как иерархически организованные структуры.

Наиболее известную в современной психологии иерар­хическую структуру интеллекта предложил американский ис­следователь Раймонд Кэттел (Cattell R., 1957, 1971). Р.Кэттел и его коллеги предположили, что отдельные интеллектуаль­ные характеристики, выделенные на основе факторного ана­лиза (такие, как первичные умственные способности Л.Терстона или независимые факторы Дж.Гилфорда), при вторич­ной факторизации объединятся в две группы или, в термино­логии авторов, в два широких фактора. Один из них, назван­ный кристаллизованным интеллектом, связан с теми знания­ми и навыками, которые приобретены человеком — "крис­таллизованы " в процессе обучения. Второй широкий фактор — флюидный интеллект — меньше связан с обучением и боль­ше—со способностью адаптироваться к незнакомым ситуа­циям. Чем выше флюидный интеллект, тем легче человек справляется с новыми, непривычными для него проблемными ситуациями.

Вначале предполагалось, что флюидный интеллект в большей степени связан с природными задатками интеллекта и относительно свободен от влияния образования и воспита­ния (тесты его диагностики так и назывались — тесты, сво­бодные от культуры). Со временем стало ясно, что оба вторичных фактора, хотя и в разной степени, но все же связаны с образованием и в одинаковой степени испытывают влияние наследственности (Horn J., 1988). В настоящее время уже не используется интерпретация флюидного и кристаллизован­ного интеллекта как характеристик, имеющих разную при­роду (одна — более "социальная", а другая — более "био­логическая").

Впоследствии, при продолжении исследований, Р.Кэттелом и его коллегами было обнаружено, что число вторич­ных широких факторов не сводится к двум. Кроме флюидно­го и кристаллизованного интеллекта, есть основания для вы­деления еще 6 вторичных факторов. Они объединяют мень­шее количество первичных умственных способностей, чем флю­идный и кристаллизованный интеллект, но тем не менее явля­ются более общими, чем первичные умственные способности. К числу этих факторов относятся способность обработки зри­тельной информации, способность обработки акустической информации, кратковременная память, долговременная па­мять, математические способности и скорость выполнения интеллектуальных тестов.

Таким образом, структура интеллекта, предложенная Р.Кэттелом, представляет собой трехуровневую иерархию. Первый уровень — первичные умственные способности, вто­рой уровень — широкие факторы (в частности, флюидный и кристаллизованный интеллект) и третий уровень — общий интеллект.

Итоги исследованиям интеллекта, проведенным в рамках психометрического направления:

1) в работах этого направления было выс­казано предположение о существовании общего интеллекту­ального фактора (фактора g);

2) было показано, что многогранность интеллектуальной сферы человека требует рассмотрения более частных характеристик (первичных спо­собностей);

3) были созданы иерархические модели интеллекта, которые продемонстрировали существование и общего интеллектуального фактора, и относительно незави­симых первичных способностей, и, кроме того, — таких ин­теллектуальных характеристик, которые являются менее об­щими, чем фактор g, но более общими, чем разные интеллектуальные характеристики, относящиеся к уровню первичных умственных способностей (вторичные факторы).

В исследованиях, проводящихся в психогенетике и ориентирующихся на психометрический подход, общеприня­тым было и продолжает оставаться представление о суще­ствовании общего фактора интеллекта. При изуче­нии генотип-средовых детерминант когнитивных способнос­тей в со­временных работах выясняется, чем обусловлена связь когни­тивных способностей с генотипом — их связью с общим ин­теллектом или их собственной спецификой.

2. Когнитивные характеристики, имеющие менее общий характер, чем показатели интеллекта, проанализированы в генетических работах не столь подробно, как интеллект, и ре­зультаты этих исследований не позволяют однозначно оце­нить роль генотипа и среды в вариативности отдельных ког­нитивных способностей, хотя несомненно, что генотип в той или иной мере вносит свой вклад в формирование их индиви­дуальных различий.

По результатам ранних работ, обобщение которых было проведено в конце 70-х годов, создавалось впечатление, что генотип определяет несколько меньший процент дисперсии когнитивных способностей, по сравнению с общим интеллек­том. Так, Р.Николс, усреднив данные 211 исследований ког­нитивных способностей, проведенных близнецовым методом, показал, что наследуемость определяет от 22% до 48% их дис­персии, а средний показатель наследуемости, высчитанный Р.Николсом для всех когнитивных способностей, оказался ра­вен 41% (Nichols R.N., 1978). Данные, полученные в этой ра­боте, представлены в таблице 1.

Таблица 1

Внутрипарные корреляции МЗ иДЗ близнецов и показатели на­следуемости, полученные для отдельных когнитивных способ­ностей (Nichols R.N., 1978)

На основании этих результатов в психогенетике долгое время бытовало мнение, что все когнитивные способ­ности испытывают примерно одинаковое влияние генотипа, которое несколько меньше, чем влияние генотипа на общий интеллект.

В более поздних исследованиях представление о сходстве в степени генотип-средовой обусловленности разных когнитив­ных способностей не получило подтверждения. Во-первых, было показано, что не только разные способности, но и разные проявления одной и той же способности могут быть не одина­ково связаны с генотипом. В качестве примера можно привести данные Гавайского семейного исследования, которое было про­ведено на 6 тысячах испытуемых и в котором родители и дети сравнивались по ряду показателей вербальных и простран­ственных тестов, а также по скорости восприятия и по особен­ностям памяти. В Гавайском исследовании наименьшая генети­ческая обусловленность была обнаружена для показателей од­ного из тестов пространственных способностей, а наиболь­шая — для оценок другого теста пространственных способнос­тей (цит. по Plomin R. et al., 1997).

Во-вторых, показатели наследуемости когнитивных спо­собностей имеют тенденцию сильно меняться с возрастом, что связано с перестройкой когнитивной сферы, происходящей в процессе развития. Примером такого изменения показателей наследуемости являются данные Колорадского исследования приемных детей. В этом исследовании при сравнении родных и усыновленных сибсов было показано, что показатели наследуе­мости вербальных способностей увеличиваются от трех к девя­ти годам с 49% до 74% (Cardon Lon R., 1994). Таким образом, исследуя отдельные когнитивные способности, необходимо учитывать не только специфику диагностических процедур, но и возраст, в котором происходит обследование.

В-третьих, величина показателей наследуемости, полу­чаемая для разных когнитивных способностей, может быть результатом особенностей построения эксперимента. Так, в одном из исследований когнитивных способностей, прове­денном на 6—13-летних детях, выяснилось, что генотип обус­ловливает скоростные характеристики в большей степени, чем успешность деятельности, то есть скорость решения тес­товых заданий связана с генотипом в большей степени, а ре­зультативность выполнения тестов — в меньшей (Petrill S.A. et al., 1995). В другой работе, где выполнение детьми анало­гичных заданий производилось без временного ограничения, было показано, что и скоростные, и результативные показа­тели связаны с генотипом, причем последние (показатели ре­зультативности) демонстрируют большие различия в показа­телях наследуемости, то есть являются менее однородными по степени связи с генотипом, чем скорость выполнения тес­товых заданий (Зырянова Н.М., 1992).

В-четвертых, специфика когнитивных способностей (то есть их обусловленность разными генотипическими влияния­ми) проявляется в величине коэффициентов генетических кор­реляций. Напомним, в чем состоит смысл генетических кор­реляций. Если генетические корреляции, полученные при срав­нении разных когнитивных характеристик, оказываются вы­сокими и близкими по значению, это свидетельствует о сход­стве генотипических влияний, регулирующих эти характери­стики. Если корреляции низкие, можно сделать вывод о том, что разные когнитивные способности испытывают воздей­ствие разных генотипических факторов.

Величины генетических корреляций меняются с возрастом. В Колорадском исследовании при­емных детей были подсчитаны генетические корреляции между показателями памяти, скорости восприятия, вербаль­ных способностей и пространственных способностей (Cardon Lon R., 1994). В 3, 4 и 7 лет генетические связи между раз­личными когнитивными способностями варьировали в очень широких пределах (от 0,11 до 0,94), что подтверждает ги­потезу о разной этиологии разных когнитивных способно­стей. К 9 годам картина генетических связей радикально изменилась: в 9 лет связи между всеми когнитивными спо­собностями, рассматриваемыми в этом исследовании, опосредуются генотипом.

Таблица 2

Генетические корреляции между показателями когнитивных способностей, полученные в 7 и 9 лет (Cardon Lon R., 1994)

Рассматривая факторно-аналитическую структуру интеллек­та, мы говорили о том, что корреляции между когнитивными способностями обусловлены их связью с общим интеллек­том, но их содержание к общему интеллекту не сводится. Каждая из них обладает собственной спецификой. А как об­стоит дело с ролью генотипа в вариативности когнитивных способностей? Можно ли сказать, что генотип определяет ва­риативность когнитивных способностей лишь в той мере, в которой в них представлен общий интеллект? Или же содер­жательная специфика когнитивных способностей определяет­ся спецификой генотипических факторов, обусловливающих их вариативность?

Были построены биометрические модели, позволяющие разделить общие (связанные с интел­лектом) и специальные (присущие только конкретным когни­тивным способностям) генетические влияния.

В исследовании, проведенном на детях — на близнецах, родных сибсах и приемных сибсах, — было показано, что отдельные когнитивные способности испытывают влияние раз­ных генетических факторов — и тех, которые являются об­щими для них и интеллекта, и тех, которые являются уни­кальными, свойственными только конкретным когнитивным особенностям (Cardon Lon R., Fulker D.W., 1993). Такие же результаты были получены и при исследовании разлученных и неразлученных близнецов, чей средний возраст равнялся 65 годам (Pedersen N.L. et al., 1994). Таким образом, по крайней мере на двух крайних отрезках онтогенеза, в детстве и в по­жилом возрасте, влияние генотипа на вариативность когни­тивных способностей не ограничивается только теми воздей­ствиями, которые испытывает вариативность интеллекта.

3. Развитие представлений о способностях, о механизмах их становления и степени генетической изменчивости приве­ло к выделению новой области психологических исследова­ний - направления, изучающие не результа­тивную сторону деятельности (как это происходит при диаг­ностике интеллекта), а особенности ее процесса, ее динамику. Одним из понятий, появившихся в психологии, является ког­нитивный стиль или стиль познавательной деятельности.

Когнитивные стили можно опреде­лить как способы переработки информации — ее получения, хранения и использования. Предполагается, что эти способы являются относительно независимыми от содержания инфор­мации, различаются у разных людей и устойчивы у каждого конкретного человека.

Когнитивный стиль представляет собой характеристику, имеющую два полюса. Между крайними значениями полюсов располагаются в виде континуума значения, которые получают при выполнении теста испытуемые. Постулируется, что проти­воположные полюса каждого когнитивного стиля имеют рав­ную социальную значимость: отражая различия в способах де­ятельности, они не связаны с ее успешностью. Изучение когни­тивных стилей, таким образом, по предположению их создате­лей, помогает понять, какими способами разные люди достига­ют одинакового результата, а не каков результат, при достиже­нии которого были использованы разные способы.

К середине 70-х годов в психологии индивидуальных различий было описано около двух десятков различных ког­нитивных стилей, однако в генетические работы когнитив­ные стили включались крайне редко. Исключение представ­ляют два когнитивных стиля. Один из них — зависимость— независимость от поля, диагностируемая по легкости выделе­ния части структурированного поля. При определении зави­симости—независимости от поля испытуемому предлагают, на­пример, найти простую геометрическую фигуру в более слож­ной или определить, что нарисовано на картинке, которая предъявляется с помехами. Те, кто легко справляются с таки­ми заданиями, являются независимыми от зрительного поля (они могут отстроиться от контекста, в котором предъявляется задание). Те, кто не справляется с заданием, являются зависи­мыми от поля (они не могут преодолеть тех помех, которые находятся в зрительном поле).

Второй когнитивный стиль, исследовавшийся в генети­ке поведения — это импульсивность—рефлексивность, прояв­ляющаяся в быстром, недостаточно обдуманном реагирова­нии на проблемную ситуацию (импульсивность) или, наобо­рот, в подробном предварительном анализе ситуации, пред­шествующем действию (рефлексивность).

При исследовании импульсивного—рефлексивного когнитивного стиля, как правило, не находят существенного вкла­да генотипа в его вариативность. Иначе обстоит дело с зави­симостью—независимостью от поля: влияние генотипа на ин­дивидуальные различия, наблюдаемые по этому когнитивно­му стилю, обнаруживается и при сравнении МЗ и ДЗ близне­цов, и в работах, выполненных на приемных детях и их роди­телях, и в семейных исследованиях.

При совместном анализе данных, полученных в 12 ис­следованиях, включавших различные пары родственников. Было показано, что генотип определяет половину вариатив­ности показателей зависимости—независимости от поля (Григоренко Е.Л., Лабуда М.С., 1996). При этом в показателях наследуемости примерно в равном соотношении представле­ны аддитивные и неаддитивные составляющие генетической дисперсии (28% и 22% соответственно). Обратим внимание на этот факт, поскольку во всех показателях когнитивной сфе­ры, которые описывались до сих пор, основную роль играет аддитивное наследование.

Значительная часть оставшейся половины дисперсии за­висимости—независимости от поля определяется различающей­ся средой, роль которой не совпадает у разных пар родственни­ков. Например, у сибсов различающиеся средовые влияния оп­ределяют 43% вариативности, а у близнецов 34%. Последняя компонента дисперсии — общая среда — оказывает наимень­шее влияние на формирование индивидуальных различий в по­казателях когнитивного стиля.

При исследовании зависимости—независимости от поля, как и при исследовании отдельных когнитивных способностей, возникает вопрос о соотношении когнитивного стиля с интел­лектом. В психологических работах по мере исследования ког­нитивных стилей постоянно обнаруживались факты, свидетель­ствующие о связи зависимости—независимости от поля с ус­пешностью выполнения интеллектуальных тестов (Witkin H. et а1., 1974; McKinney J.O., 1973). В какой степени фенотипическое сходство этих двух характеристик (интеллекта и когнитивного стиля) может быть результатом сходства механизмов их регуляции?

Для ответа на этот вопрос в Московском близнецовом лонгитюдном исследовании были сопоставлены показатели ин­теллекта и зависимости—независимости от поля у детей 6, 7 и 10 лет. Генетические корреляции, подсчитанные между этими показателями, увеличивались с возрастом, но не превысили ве­личины 0,59. Этот результат свидетельствует о том, что по мере развития зависимость—независимость от поля сближается с ин­теллектом по механизмам, лежащим в основе ее регуляции, но, тем не менее, сохраняет определенную специфику (Егорова М.С., Зырянова Н.М., 1997).

В целом, немногочисленные исследования зависимости—независимости от поля, проведенные в генетике поведения, ука­зывают на то, что межиндивидуальные различия этой особен­ности когнитивной сферы испытывают влияние генотипа (как аддитивное, так и неаддитивное), которое определяет половину ее дисперсии. Из средовых влияний основную роль играет раз­личающаяся среда.

4. Креативность является сравнительно новой психологичес­кой характеристикой, появившейся в психологии в начале 50-х годов. Предполагается, что креативность (или дивергентное мышление), в отличие от общего интеллекта, связана с творчес­кими потенциями человека, с инициативностью, интересом к интеллектуальной деятельности и приводит к созданию нового, оригинального продукта этой деятельности.

Дата добавления: 2014-11-08