Мир поименованный

Само собой разумеется, что за долгие тысячелетия существо­вания первобытного общества каждый предмет окружающего мира нагружается огромным числом семантических полей и смысло­вых ассоциаций. И тогда имя камня выступает как своеобразный волшебный ключ ко всей этой многообразной мифологической семантике камня. Достаточно указать на камень рукой и назвать его священное имя, как произойдет актуализация его мифоло­гической истории. Как слово "часы" предполагает некоторое осо­бое, внепредметное содержание предмета, который мы держим в руках, так и для первобытного человека имя камня предпола­гает, что перед ним не камень вообще, а глубоко персонифициро­ванный камень, со своей индивидуальной мифологической историей.

Потому-то и происходит так, что для первобытного человека" мир предметов оказывается миром персональных имен, а, зна­чит, глубоко персонифицированным миром. Миром, в котором нет "камней вообще", а есть множество своеобразных мифологических индивидуальностей: каждый камень имеет свою персо­нальную мифологическую историю, свою мифологическую судь­бу, является, если угодно личностью. Эти-то персональные имена, каждое из которых окружено своим мифосемантическим облаком, и составляют не что иное, как первичный тезаурус человеческого языка.

Для первобытного человека, находящегося еще только в самом начале своей поименовательной активности, мир распадается на две принципиально неравновесные части: предметы и явления, имеющие миф (а, значит, поименованные предметы и явления), и предметы и явления, не имеющие мифа (а, значит, не поиме­нованные предметы и явления). Вначале тех предметов, на кото­рых человек ставит зарубку имени,(а, значит, тех, которым навя­зывается некий мифологический смысл) немного. Но по мере раз­вития этой тенденции поименования весь мир оказывается, в кон­це концов, поименован, а, значит, мифологизирован.

Так или иначе, но предложенная модель возникновения язы­ка позволяет достаточно эффективно объяснить многие его осо­бенности в первобытном обществе. И, в частности, факт его фан­тастического, не укладывающегося в понимание цивилизованно­го европейца богатства.

Как замечают Л.С.Выготский и А.Р.Лурия, "этот язык созда­ет знак почти для каждого конкретного предмета и позволяет примитивному человеку с необычайной точностью иметь в своем

распоряжении как бы двойники всех предметов, с которыми он имеет дело" ³¹. "В языках австралийских народов, например, почти совершенно отсутствуют слова, обозначающие общие понятия, но они наводнены огромным количеством специфических терминов, различающих точно отдельные признаки и индивидуальность предметов" ³². Л.Леви-Брюль приводит огромное количество при­меров, доказывающих, что для всех примитивных народов язык является системой индивидуальных имен, которые туземцы дают окружающему их миру. "Число существительных в их языках неисчислимо, - пишут вслед за Л.Леви-Брюлем и другими ин­форматорами Л.С.Выготский и А.Р.Лурия. - У одного из север­ных примитивных народов, например, есть множество терминов (точнее было бы сказать "имен" - А.Л.) для обозначения различ­ных пород оленей. Есть специальное слово для обозначения оле­ня одного года, двух, трех, четырех, пяти, шести и семи лет, 20 слов для льда, 11 слов для холода, 41 слово для снега в различ­ных формах, 26 глаголов, чтобы обозначить замерзание и таяние и т.д. Вот почему они сопротивляются попытке сменить этот язык на норвежский, слишком бедный для них с этой точки зрения. Этим же самым объясняется огромное количество собственных имен, даваемых самым различным отдельным предметам" ³³.

И то же самое характеризует множество других примитивных народов. "В Новой Зеландии у маори каждая вещь имеет свое собственное имя. Их лодки, их дома, их оружие, даже их одежда - каждый предмет получает свое собственное имя. Все их земли и все их дороги имеют свои названия (в смысле имена собственные, которые не предполагают слова-обобщения - А.Л.), берега вокруг островов, лошади, коровы, свиньи, даже деревья, скалы, источ­ники. (...) В области Замбези каждое возвышение, каждый холм, каждая горка, каждая вершина в цепи имеет свое название, точ­но так же, как каждый ключ, каждая равнина, каждый луг, каж­дая часть и каждое место страны, таким образом, обозначено спе­циальным именем. Все это потребовало бы целой жизни чело­века для того, чтобы расшифровать смысл и значение всех этих обозначений - говорит Ливингстон" ^и.

Но дело не сводится просто к поименованию предметов. Чем дальше развивается первобытная культура, тем в большей степе­ни предметами персонального поименования становятся различ­ные варианты действий или движений. Для современного челове­ка не существует проблемы сказать про идущего человека, что он "идет", вне зависимости от того, куда и зачем он идет - в любом случае будет употреблена одна и та же глагольная форма "идет". Но для первобытного человека все обстоит совершенно иным об­разом. У него нет единой глагольной формулировки, но есть пер­сональные обозначения ситуативно различной ходьбы. А это зна­чит, что ходьба, как и предметы, может иметь свою мифологи­ческую персонификацию. Так, скажем, если человек идет на охоту, это будет обозначено одним термином - именем, кото­рое будет в себе нести особый семантический оттенок: не просто

идти, но ИДТИ НА ОХОТУ. И совершенно другой термин должен быть употреблен в том случае, если человек идет без всякого дела или идет за хворостом для костра. Потому-то и происходит так, что примитивный язык фантастически богат не только именами-существительными, т.е. именами сущими, но и именами-глаголами, а так же чрезвычайным богатством грамматических форм. "Эти грамматические формы направлены на то, чтобы передать мель­чайшие конкретные детали. Форма глагола меняется в зависи­мости от тончайшей детали смысла. Так, например, в языке одного примитивного племени... в простом спряжении настоящего вре­мени индикатива есть более семидесяти различных форм" ^3l. A, скажем, язык алеутов "способен изменять слово более чем че­тырьмястами способами (время, наклонения, лица): каждая из этих форм отвечает отдельному точному нюансу значения" ^зб.

Все без исключения примитивные народы демонстрируют фан­тастическое разнообразие префиксов и суффиксов, которые так­же выступают формами имени, поскольку обозначают "форму и движение или форму и размеры, характер среды, в которой про­исходит движение, положение и т.д. Количество этих добавоч­ных языковых частиц не ограничено. Эта спецификация деталей может быть положительно безгранична в языках примитивных народов. В языке одного из примитивных племен имеется десять тысяч глаголов, число которых должно быть еще увеличено бла­годаря огромному количеству префиксов и суффиксов" ³⁷. Слово в руках первобытного человека - это воистину инструмент гос­подства над миром, инструмент, посредством которого человек весь мир подчиняет мифу. Слово - это именно тот инструмент, посредством которого первобытный человек весь огромный мир биологически нейтральных предметов делает принципиально СВОИМ миром.

1. См.: Мифы и предания папуасов маринд-аним. М., 1981.

2. Мифы и предания папуасов маринд-аним. М.,1981, с.81-82.'

3. Сказки и легенды маори. М., 1981, с.19-20.

4. Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч., т.З, ч.1, М.-Л., 1951, с. 32.

5. Журавлев В.К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. М., 1982, с. 15.

6. См.: Донских О.А. Происхождение языка как философ­ская проблема. Новосибирск, 1984; Якушин Б.В. Гипотезы о про­исхождении языка. М.,1984.

7. Онтология языка как общественного явления. М., 1983, с.40.

8. См. Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в исто­рию. М., 1937.

9. Мифы и предания папуасов маринд-аним. М., 1981, с. 25-26.

10. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпо­са и романа. М.,1986, с. 6.

11. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпо­са и романа. М., 1986, с.17.

12. О.М.Фрейденберг, Цит. пр., с. 58.

13. Там же, с. 55.

14. Там же.

15. Там же, с. 62.

16. Онтология языка как общественного явления. М., 1983, с. 97.

17. Теоретические и экспериментальные исследования в об­ласти структурной и прикладной лингвистики. М., 1973, с. 97.

18. Онтология языка как общественного явления. М., 1983, с.100.: 19. В.Тэрнер. Символ и ритуал. М., 1983, с. 33.

20. Там же, с.116.

21. См.: там же.

22. См. "Классический и неклассический идеалы рациональ­ности", Тбилиси, 1984.

23. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983, с. 33.

24. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983, с. 33-35.

25. Тэрнер В. Цит. пр., с. 36-37.

26. Иванова Л.А. Утварь к ритуалам культа ямса у абелам Новой Гвинеи в коллекции фонда Н.Мишутушкина - А.Пилиоко. - В кн.: Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М., 1986.

27. Там же.

28. Там же, с. 44.

29. Сагалаев A.M., Октябрьская И.В. Традиционное миро­воззрение тюрков Южной Сибири: Знак и ритуал. Новосибирск, 1990, с. 137.

30. Выготский Л.С., Лурия А.Р. Этюды по истории поведе­ния: Обезьяна. Примитив. Ребенок. М., 1993, с.100-102.

31. Там же, с.98. '

32. Там же, с.96.

36. Там же 37.

Дата добавления: 2014-11-29