Сила фаллоса

Разумеется, было бы глупо полностью отрицать факт присут­ствия идеи плодородия в древнейших религиозных культах. Однако есть основания полагать, что идея эта возникает доста­точно поздно, уже на ступени земледельческих цивилизаций. А

ведь прекрасно известно, что культ фаллоса, культ коитуса от­четливо заявлен уже в доземледельческих культурах, т.е. на эта­пе господства присваивающего хозяйства. Поэтому логично рас­сматривать идею плодородия в качестве позднейшего наслоения в религиозно-мистических культах, когда на уже существующую сексуально-эротическую матрицу религиозных культов наклады­ваются новые обстоятельства, связанные с возникновением фено­мена земледелия. Те же представления, которые связывают хра­мовую сексуальность древних культур с прагматической идеей плодородия земли, описывают вторичное в древних культах и упускают главное: их связь с еще более глубокими и архаически­ми доземледельческими корнями. Новые, земледельческие реа­лии, действительно связанные с проблемой оплодотворения земли, накладываются у древних народов на гораздо более глубокие ве­рования в демиургическую силу фаллоса, не имеющую никакого отношения к идее плодородия. Это примерно как христианские верования накладывались на языческие представления в созна­нии русского мужика, а в результате христианство начинало го­ворить языком языческих символов.

И когда Фрезер, а вслед за ним поколения исследователей пытаются прагматизировать иррационально-сексуальное содержа­ние древних культов и свести это содержание к банальной идее плодородия, они видят только часть истины. Скажем, когда Фре­зер пытается понять сексуально-оргаистические празднества древ­них народов, он заявляет: "Было бы несправедливым "видеть в этих оргиях простую вспышку необузданных страстей" ^и. Мол, все дело в желании дикарей стимулировать своими оргиями пло­дородие земли. Но как объяснить то, что наряду с сексуальными оргиями те же самые земледельческие народы активно практику­ют разнообразные формы сексуального воздержания в ходе по­севных и уборочных кампаний (факт, о который явно спотыкает­ся сам Фрезер, так и не найдя ему убедительного объяснения)?

Между прочим, с различного рода запретами на половую ак­тивность в период посевных кампаний мы встречаемся у многих народов. Можно сослаться на данные Л.А.Ивановой по обрядо­вой практике народности абелам (Новая Гвинея). Основная пи­щевая (и одновременно священная) культура, которую возделы­вает эта народность - это культура ямса - местной разновидности картофеля. Абелам посвящают возделыванию этой культуры до­вольно много времени и энергии. Но вот что бросается в глаза. Сама процедура посадки и выращивания ямса связана с безус­ловными сексуальными табу. На время посадки и выращивания ямса вводится полный запрет на сексуальные взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Ямс выращивается на специ­альных площадках, куда запрещен вход всем женщинам, а так же мужчинам, которые нарушили сексуальный запрет. Сами абелам объясняют свое половое воздержание тем, что "они долж­ны быть "чистыми" в этот период, так как "плохой запах жен­щин" неблагоприятно влияет на рост клубней ямса".

Вообще практика сексуальных воздержаний в период посев­ной страды настолько распространена у древних земледельчес­ких народов (наряду с обрядово-ритуальным разыгрыванием орга­истических сексуальных связей), что это практически полностью дезавуирует распространенное мнение, согласно которому для примитивных народов "акт посадки и процесс произрастания растений... ассоциировались с зачатием, рождением и ростом других живых существ, в первую очередь людей" ^г°.

Между прочим, те же самые исследователи, которые настаива­ют на оплодотворяющем смысле сексуализированных земледель­ческих обрядов, признают, что посевные кампании раннеземле­дельческих народов сопровождаются, скорее, имитацией полового акта, чем его реальным исполнением. А ведь имитация полового акта - это нечто прямо противоположное натуральному половому акту, поскольку при имитации сексуальное возбуждение сопро­вождается на самом деле... подавлением сексуального импульса.

Вот как выглядит такого рода обряд у папуасов кивай в опи­сании Б.Н.Путилова. "Женщина ложится, обнаженная или в юбочке, на спину в том месте, где предполагается посадить рос­ток первого банана. Она поднимает колени, и мужчина, стоя пе­ред ней с расставленными ногами, пропускает несколько раз под ее коленями и между своими ногами росток банана" ²⁷. Никакого реального совокупления при этом не происходит; наоборот, сек­суально возбужденный мужчина волевым усилием подавляет выход своей сексуальной энергии, и, как сказал бы психоанали­тик, сублимирует свою подавленную сексуальную энергию.

Разумеется, я был бы не прав, если бы сказал, что ранние земледельцы занимаются только имитацией полового акта на воз­делываемом поле. Несомненно, что у многих народов имеет мес­то и натуральное совокупление в период посевных кампаний. Однако, тот факт, что реальная ритуально-сексуальная практика древних земледельцев достаточно разнообразна и выходит далеко за рамки "оплодотворительной" интерпретационной модели, за­ставляет высказать серьезные сомнения в общепринятой точке зрения по поводу прагматической природы этих обрядов.

К сказанному следует добавить, что, как свидетельствуют ис­точники, у некоторых раннеземледельческих народов вообще не существует представления о связи процедуры сексуального сово­купления между мужчиной и женщиной и фактом рождения ре­бенка. Тем не менее, эти народы все равно практикуют сезонные религиозно-сексуальные оргии. Они даже могут использовать мужскую сперму при возделывании земли, но... при этом вовсе не рассматривают ее как источник оплодотворения, поскольку вообще не видят связи между актом совокупления мужчины и женщины и происходящим спустя какое-то время рождением ре­бенка. Совокупление женщины с мужчиной для них - это вовсе не предпосылка рождения ребенка, а вполне самостоятельная и независимая реальность. При этом сама по себе акция совокупле­ния является для них сверхценной. Однако это самозначимая

сверхценность, никак не связываемая с последующим рождением ребенка: обряды совокупления, с одной стороны, и обряды вынашивания, рождения и выкармливания ребенка, с другой, - это совершенно различные и независимые группы обрядов. Во мно­жестве случаев первобытные народы попросту не подозревают (и даже НЕ ХОТЯТ этого знать), что во время совокупления между мужчиной и женщиной происходит нечто, в результате чего в последующем рождается ребенок. Так, нередко встречается си­туация, когда причину рождения ребенка видят в приеме какой-то пищи, но никак не во введении фаллоса во влагалище.

Скажем, у папуасов Новой Гвинеи, по данным Н.А.Бутинова, "акт зачатия мыслится как вхождение в женщину зародыша вместе с пищей. Иногда, как полагают, бывает достаточно запаха пищи, чтобы женщина забеременела. В легенде племени кивай говорит­ся о том, как женщина понюхала банан и в результате этого ро­дила ребенка. "Он родился оттого, что я понюхала банан с заро­дышем"" ^м.

Более того, у некоторых племен считается, что от пищи может забеременеть и мужчина, и потому во время обрядов инициации производятся специальные действия, дабы предохранить посвя­щаемого мальчика на всю оставшуюся жизнь. "Люди племени кераки полагают, что мужчина тоже может забеременеть - ведь зародыш ребенка может войти с пищей и в него. Чтобы этого не случилось, кераки во время обрядов инициации суют в горло посвящаемому негашеную известь - после этого, полагают они, беременность мужчины исключена" ²⁹.

Характерно, что сама идея отцовства в этих обществах никак не связывается с акцией физиологического зачатия, и это нередко приводило к недоразумениям в тех или иных этнографических интерпретациях. Как подчеркивает Н.А.Бутинов, у папуасов "от­цом ребенка считается не родитель, а кормилец. Н.Н.Миклухо-Маклай, увидев на руках у папуаски ребенка-метиса, не пове­рил, что его отцом является ее муж, папуас, хотя женщина и утверждала это. (...) Но женщина говорила правду, только под отцом она понимала кормильца" ³⁰. Роль мужчины в создании ребенка, по мнению папуасов, состоит не в том, что он совокуп­ляется с женщиной, а в том, что он приносит пищу - кормит женщину во время ее беременности, а впоследствии - кормит ре­бенка. "Роль мужчины в появлении на свет ребенка не отрицает­ся полностью, но сводится в основном к тому, что он кормит беременную женщину. Муж, не кормящий беременную жену, не считается отцом..." ³¹. Поэтому, скажем, "папуас племени арапеш, призывая сына к послушанию, не скажет ему, что он его породил. Он скажет: "Я добывал пищу, которая сделала твое тело"" ³². А папуасы энга "отводят главную роль отцу не в зачатии ребен­ка..., а в том, что он дает ребенку душу и устанавливает с помо­щью обрядов ее связь с духами родовых предков" ³³.

Но можно ли в таком случае утверждать, что характерные для папуасов этих племен сексуальные обряды на земледельческих

полях имеют оплодотворяющий характер? Естественно, что такое предположение выглядит совершенно абсурдно, коль скоро сексу­альный акт вообще не связан для них с идеей оплодотворения.

Что же в таком случае делает земледелец, мастурбирующий на возделываемом поле, или имитирующий сексуальные акты, или на самом деле совокупляющийся с лицом противоположного пола?

Один из возможных ответов на этот вопрос состоит в том, что земледелец своими символическими действиями пытается не столь­ко оплодотворить поле, сколько... сексуально удовлетворить поле, И, тем самым, умилостивить, ублажить поле, доставить ему сек­суальное наслаждение как женщине. И сделать поле тем самым благорасположенным к себе. А еще - передать полю силу своего фаллоса, силу своей спермы. Ведь если связь между мужским половым органом и рождением ребенка - это совершенно не оче­видная для первобытного сознания связь, и предположение, что фаллос является источником ребенка - это более чем неочевидное предположение, то связь между фаллосом и сексуальным экста­зом, сексуальным удовлетворением, сексуальным наслаждением - это как раз более чем очевидная связь. Способен ли фаллос приводить к рождению детей - это большой вопрос. Но вот то, что фаллос обладает какой-то удивительной силой, приводящей и женщину, и мужчину в состояние ни с чем не сравнимого на­слаждения, чувственного экстаза, в состояние оргазма, а затем в состояние нирваны - это вещь совершенно очевидная для любого человека, попробовавшего вкус сексуальной жизни.

Поэтому, когда первобытный человек в ритуальном экстазе мастурбирует, обхватив ногами ствол гвоздичного дерева, это вовсе не означает, что он пытается тем самым усилить плодоношение этого дерева, имея в виду оплодотворяющую функцию спермы, как полагает приводящий этот пример Дж.Фрезер ³⁴. Вполне возможно, что осуществляющий это странное действие человек даже не подозревает о том, что его сперма обладает какого-то рода оплодотворяющей силой. Но зато он твердо знает, что его фаллос обладает огромной силой, способной создавать эффект ни с чем не сравнимого наслаждения в момент оргазма. И оттого смысл его действий можно интерпретировать не как имитацию оплодотворения, но, скорее, как имитацию удовлетворения. Человек пытается с помощью своего фаллоса удовлетворить гвоз­дичное дерево, и сделать его благосклонным, и передать ему тем самым часть божественной силы своего фаллоса.

Ну, а кроме того, есть еще одна существенная в мифологичес­ких сексуальных мистериях тема, способная дать ключ к пони­манию древних сексуально-религиозных мистерий: это тема УКРОЩЕНИЯ сексуальности, которая так же не имеет ровным счетом никакого отношения к идее оплодотворения.

В самом деле, внимательный анализ сексуально-ритуальной практики древнего человека позволяет сделать достаточно опре­деленный вывод относительно того, что очень часто суть этой

практики составляет странное переплетение изощренной сексу­альной свободы и жесточайших сексуальных запретов. Весьма показателен в этом плане проанализированный К.Леви-Стросом один из распространенных в Южной и Северной Америке мифов о соблазнении женщины неким священно-магическим растением. Финал этого мифа весьма грустен и поучителен: сын этого стран­ного союза между женщиной и растением, узнав тайну своего происхождения, превращает свою мать в камень со словами: ''Отныне не будут женщины совокупляться с корешками и прино­сить им детей" ^3>. А учитывая, что в соответствующих этому мифу обрядах данный сюжет самым тщательным образом разыгрыва­ется, можно сделать вывод, что ритуальное исполнение процесса совокупления с растениями парадоксальным образом служит за­даче наложения запрета, табу на такого рода совокупление, а, значит, суть этого ритуала не в инициации оплодотворения, а в табуировании его.

Другой пример аналогичного свойства обнаруживаем у Дж.Фре­зера. Он описывает процедуру Элевсинских мистерий, в ходе ко­торых верховный жрец Зевса мастурбировал в храме Деметры (богини земли) или вступал в ритуальный контакт с жрицей Де­метры, а потом демонстрировал собравшимся срезанный колос. Традиционно эти действия интерпретируются в том смысле, что жрец Деметры своим ритуалом стимулирует плодородие земли. Однако вполне возможна и совершенно иная интерпретация этого обряда, если вспомнить, что хлебный колос являлся в древних культурах фаллическим символом. Возможно, что в данном слу­чае происходит символическое воспроизведение архаических об­рядов, в центре которых находилась операция обрезания фаллоса, и в этом случае обрезанный колос - это символ сублимированной сексуальной энергии, а вовсе не символ плодородия.

Нечто аналогичное можно обнаружить и в древнеегипетском культе Осириса, который, согласно "Книге мертвых", являлся воплощением фаллоса. Безусловно, Осирис - бог плодородия. Однако, и в случае с Осирисом можно утверждать, что функция плодородия - факультативная, дополнительная функция. Суть же Осириса - это именно эрегированный фаллос, фаллос, кото­рый является, с одной стороны, источником сексуального удов­летворения, а, с другой, согласно всем первобытным представле­ниям и обрядам, предметом усмирения. Потому-то классический миф об Осирисе - это миф, в котором Осириса умерщвляют, рас­секая на части, а потом восстанавливают, но лишают при этом полового органа. И вновь это то обстоятельство, которое не учи­тывает в своей интерпретации Дж.Фрезер. Символическое отре­зание у Осириса фаллоса вполне можно интерпретировать как операцию обрезания. И вот что удивительно: после того, как эта операция произведена, происходит чудо: бог умерщвленный и спеленутый, как мумия (т.е. сам как бы превращенный в фаллос), в ходе празднества поднимается все выше и выше из гроба, что вполне интерпретируется как символ эрекции.

То, что Осирис - это эрегированный фаллос, значимый сам по себе, т.е. в собственно сексуальном смысле, а вовсе не как источ­ник оплодотворения, видно и из того, что символом Осириса вы­ступало подчеркнуто неплодоносящие дерево - сосна. Именно со­сну срубали, чтобы выдолбить ее сердцевину и поместить туда изображение Осириса: прямой ствол сосны в наибольшей степе­ни соответствовал образу эрегированного фаллоса. Сказанное по­зволяет предположить, что в культе Осириса актуализированы древние, доземледельческие культурные темы, связанные с куль­том фаллоса как такового (причем обрезанного фаллоса), с куль­том его эрегирующей способности и культом увеличивающей сек­суальную силу операции обрезания. И уже на эту, древнейшую основу накладываются специфические земледельческие смыслы, в результате которых Осирис начинает интерпретироваться как бог плодородия.

Итак, анализ сексуального содержания ранних земледельчес­ких культов убеждает в том, что в этих культах проступают чер­ты гораздо более глубоких и древних верований, в которых каким-то странным образом соединялись сексуально-оргаистические мотивы с мотивами самых жестких и изощренных сексуальных табу, и что расшифровать содержание этих сексуальных мотивов в культовой деятельности земледельцев можно только на основе реконструкции более древних, более архаических слоев мировоз­зрения, неизмеримо более глубоких и сущностных для понима­ния самого феномена человека, нежели культура земледелия, являющаяся культурным новообразованием десятитысячелетней давности.

Но в чем же мог заключаться этот первозданный смысл сексу­ально-оргаистических обрядов на доземледельческой ступени развития человеческого общества? Чтобы ответить на этот вопрос, мы вынуждены выйти в область весьма рискованных гипотез и предположений, касающихся самого происхождения человека.

Дата добавления: 2014-11-29