Парадоксы человеческой сексуальности

Возможно, что одна из самых загадочных особенностей чело­века как биологического существа заключается в характере его сексуальности, абсолютно выделяющей его по отношению к пред­ставителям любых других живых видов, и, в первую очередь, по отношению к его ближайшим предшественникам по эволюцион­ной лестнице. Специфика человеческой сексуальности настолько существенна, что ее описание заслуживает специального и раз­вернутого исследования; сейчас же укажу лишь на некоторые, наиболее существенные ее черты.

Пожалуй, особенность главная человеческой сексуальности состоит в принципиальном несовпадении стратегий женского и мужского удовлетворения; и в значительной степени это связано

со спецификой женского оргазма. Это оргазм, который может достигать исключительной силы, быть многократным; однако недостижим, если сексуальный партнер женщины будет пресле­довать только свой интерес, поскольку сценарий сексуального удовлетворения у мужчины неизмеримо более прост и принципи­ально не совпадает со сценарием сексуального удовлетворения женщины. Потому-то и приходится человечеству придумывать особую сексуальную культуру, которая позволяла бы хоть как-то уравновесить неравновесность мужского и женского начал. Сто­ит ли говорить, что ни один живой вид кроме человека не знает проблемы сексуальной дисгармонии? Но зато изобретаемый че­ловеком феномен сексуальной культуры становится родом нар­котика: то, что у животных было средством, у человека становит­ся смыслом.

По-видимому, человек - это единственный живой вид, которо­му вообще знаком феномен женского оргазма как исключитель­ного по своей силе момента чувственного наслаждения - наслаж­дения, на пике которого и женщины, и мужчины могут терять сознание, или, во всяком случае, переживать исключительное по своей силе изменение всех психофизиологических параметров, в результате чего у партнеров формируется эффект измененного сознания, и они теряют контроль как над собой, так и над окру­жающей действительностью. Феномен исключительного по своей силе оргазма, причем оргазма, который проистекает у мужских и женских особей по принципиально не совпадающим схемам, по-видимому, является ключевым моментом, который приводит к тому, что сексуальные ориентации человека имеют подчеркнуто гедонистический характер.

Во всем живом мире смысл коитуса, сексуального совокупле­ния чрезвычайно прагматичен: оплодотворение во имя продол­жения рода. Именно в этом заключается суть сексуального ин­стинкта, и среди огромного многообразия биологических видов не найти такого, который занимался бы сексом ради секса. Ин­стинкт продолжения рода - это основополагающий инстинкт все­го живого, инстинкт, который является фундаментальной осно­вой самого эволюционного процесса. Однако человек - это такое парадоксальное живое существо, для которого сексуальность и связанное с нею наслаждение приобретает самозначимый харак­тер. Наслаждение, которое получает представитель вида Homo sapiens во время оргазма, настолько велико, что его можно срав­нить только с наркотическим опьянением, и человека можно оп­ределить как сексуального наркомана, который способен зани­мается сексом не ради дела, не в связи с инстинктом продолже­ния рода, как это делают все живые существа на свете, но исклю­чительно ради получения удовольствия.

У животных более или менее богата стадия сексуальной пре­людии, когда происходит выбор и предварительная оценка потен­циальных возможностей партнера с точки зрения задач продолже­ния рода, но при том процесс коитуса является скучным и однооб-

разным. И совершенно иначе осуществляется сексуальное поведение человека: это единственное живое существо, которое изобретает гигантское многообразие вариантов сексуального совокупления и создает своего рода ВСЕЛЕННУЮ сексуального. В частности, это проявляется в том, что любое, даже самое примитивное человечес­кое сообщество изобретает чрезвычайно изощренные способы про­длевания чувственного удовольствия: от иссечения женского кли­тора (тормозящего женский оргазм и, тем самым, парадоксаль­ным образом стимулирующего изощренные формы секса), и нане­сения многообразных рубцов на фаллос до изобретения многооб­разных психологических способов продления коитуса.

А в результате происходит весьма примечательная вещь.

Для приматов-предшественников человека характерны много­численные и кратковременные коитусы. И это представляется аб­солютно целесообразным с биологической точки зрения, коль ско­ро там коитус - это исключительно прагматическое "средство про­должения рода". Ведь чем больше самец "покроет" самок за ко­роткий промежуток времени - тем это окажется "биологически выгоднее"" с точки зрения действия законов естественного отбора. Поэтому процесс совокупления, скажем, у шимпанзе выглядит при­близительно так: "Когда у самки шимпанзе наступает течка, она... всячески "заигрывает" с самцом, а чаще с несколькими самцами. Приблизившись к партнеру, она издает странный крик... и подни­мает кверху седалище. Самец без особой страсти в несколько се­кунд исполняет свой долг. Вот и все, после чего "возлюбленные" как ни в чем ни бывало могут и дальше уписывать зелень'' ³⁶.

Однако, что касается человека, то он оказывается воистину странным ребенком эволюции. Уже в первобытном обществе он, кажется, только и занимается тем, чтобы изыскать все более изо­щренные способы продления коитуса (формируя у себя способ­ность к практически неограниченному во времени совокуплению), что выглядит совершенно неоправданным с точки зрения законов естественного отбора: ведь это и малоэффективно с точки зрения обмена наследственной информацией (сравните это с самцом-га­мадрилом, который за то же самое время способен "покрыть" десяток самок!), и чрезвычайно рискованно по отношению к внеш­ним врагам - интенсивное наслаждение, которое получает челове­ческое существо во время оргазма, делает его совершенно безза­щитным по отношению к внешним врагам. А это значит, что че­ловек - это животное, у которого чувственное наслаждение начи­нает резко преобладать над биологической целесообразностью.

Уже на самых ранних ступенях своего развития человек изо­бретает многочисленные способы торможения эякуляции и мак­симального продления непосредственного момента коитуса, за­меняя многократные оплодотворения многих самок многократно растянутым удовольствием одного-единственного оплодотворения, что выглядит абсолютно нелепо и бессмысленно с точки зрения биологической целесообразности. Не случайно А.Кинзи, автор фундаментальных монографий по специфике мужского к жен-

ского сексуального поведения, заметил, что быстрая эякуляция -вообще является признаком биологической состоятельности, и что "трудно найти другую ситуацию, когда индивидуум, реагирую­щий быстро и интенсивно", мог бы заслужить характеристику "самого большого неудачника и несчастливца, с точки зрения жены" ³⁷.

Как объяснить столь нелепую с биологической точки зрения стратегию сексуального поведения, которую демонстрируют пред­ставители вида Homo sapiens? По-видимому, ключ к пониманию этой стратегии лежит в особенностях самой сексуальной консти­туции представителей данного вида. И в первую очередь - в фе­номене несовпадения сексуальной конституции мужских и жен­ских особей Homo sapiens.

Как минимум, два сексуально-биологических фактора, харак­теризующих представителей этого странного вида, бросаются в глаза. Во-первых - отмеченная уже способность женских особей к длительным и многократным оргазмам (феномен женского сек­суального гедонизма), а, во вторых, явным образом не стыкую­щаяся с этой потребностью откровенная слабость мужской сексу­альной конституции: не способность к многократным коитусам и эякуляциям.

Обращу в этой связи внимание на то, что практически всех обезьян характеризует способность к многократному спариванию в течение дня - разумеется, в том случае, если самки находятся в периоде эструса. При этом количество тазовых толчков, совер­шаемых самцом для достижения эякуляции, достаточно невелико: от 2-3 до 10-16 фрикций. Так, согласно данным М.А.Дерягиной и М.Л. Бутовской, некоторые виды обезьян демонстрируют спо­собность к множественным эякуляциям, происходящим уже после пяти-шести толчков (павиан анубис, бурый макак, павиан гамад­рил, макак лапундер). Что же касается высших обезьян (горил­ла, орангутанг, шимпанзе), то для них характерны единичные серии, состоящие из 10-14 фрикций ^3S.

Парадокс человеческой сексуальности заключается, однако, в том, что такого количества фрикций безусловно достаточно для того, чтобы произошла эякуляция у мужской особи, но совер­шенно недостаточно для того, чтобы довести до оргазма любую без исключения женщину. Многим женщинам для достижения оргазма требуется неизмеримо большее количество коитальных фрикций - многие и многие СОТНИ, что существенно превышает природные способности мужских особей. Потому-то, в частнос­ти, и создается человеком феномен особой сексуальной культу­ры, смысл которой во многом заключается в том, чтобы воспол­нить природное неравновесие между мужскими и женскими осо­бями.

В частности, ключевое значение в этой сексуальной культуре приобретает человеческая рука, которая, обладая удивительной пластичностью и феноменом противопоставленного большого пальца, начинает успешно имитировать коитальные фрикции и,

тем самым, искусственно расширяет пространство и время коиту­са. Кроме того возникают многочисленные психологические спо­собы торможения эякуляции, в результате чего изощренные в сексуальной культуре мужские особи обретают способность со­вершать многие десятки и сотни коитальных толчков без эякуля­ции за счет сознательного психологического сдерживания. С био­логической точки зрения такого рода сдерживание выглядит как безусловный нонсенс; и объяснить этот феномен можно только одним: особой формой СОЦИАЛЬНОГО взаимодействия между мужскими и женскими особями - взаимодействия, в рамках кото­рого мужчина подчиняет свою похоть задачам удовлетворения женской сексуальной потребности.

В сущности говоря, на решение той же самой задачи - задачи удовлетворения женской сексуальности - оказывается направле­но все многообразие форм коитального поведения, создаваемого в человеческой культуре. И нетрудно заметить, что все это много­образие форм сексуального поведения, которое демонстрируют человеческие особи, оказывается так или иначе связано с фено­меном человеческой руки, феноменом прямохождения и феноме­ном, если можно так выразиться, безволосости человеческого тела.

Вообще человечество представляет из себя единственный вид, чья сексуальность носит, если так можно выразиться, тактиль­ную ориентацию. Речь идет о сексуальности, связанной с двумя фундаментальными биологическими особенностями человеческо­го организма: феноменом исключительной тактильной чувстви­тельности, которой обладают насыщенные нервными волокнами подушечки пальцев человеческой руки, и феноменом гладкой, лишенной волос поверхности кожи, которая выступает как сплош­ная эрогенная зона, чрезвычайно чувствительная к тонким при­косновениям руки.

Между прочим, характерное для огромного числа мифов ото­ждествление человека с фаллосом - это и есть не что иное, как зримое представление о тотальном характере человеческой так­тильной сексуальности. Человек тем и отличается от животных -говорят эти мифы и фаллические изображения человека, - что он ВЕСЬ - ФАЛЛОС, что вся поверхность его тела - это огромный половой орган, способный к тактильному чувственному возбуж­дению; и ритуальная роль жреца в ранних религиях состоит, в частности, в том, чтобы публично демонстрировать эту фалли­ческую сущность человека как фаллическое выражение бога.

Другим аналогом фаллоса во множестве древних религий -равно как и в первобытных мифологиях - выступает человечес­кая рука. И это совершенно естественно, коль скоро рука оказы­вается способна выступать в качестве мощного сексуального раз­дражителя, вплоть до способности выступать в качестве замести­теля фаллоса и обеспечивать безусловное удовлетворение жен­щины без участия полового органа.

Между прочим, различные схемы антропогенеза, объясняющие возникновение феномена руки через концепцию трудовой деятель-

ности, не выдерживают критики - об этом пойдет подробная речь в третьей части настоящей книги. В конце концов, любому непред­взятому наблюдателю должно быть ясно, что уровень тактильной чувствительности, уровень развития нервных окончаний на поду­шечках пальцев самых первых представителей рода Homo sapiens абсолютно избыточен по отношению к тем трудовым операциям, которые им приходится исполнять. Абсолютно немыслимо, чтобы задачи примитивной индустрии каменного века вызвали к жизни феномен руки Леонардо да Винчи или Паганини. А факт заключа­ется именно в этом: морфология руки кроманьонского мальчика, родившегося сорок тысяч лет, принципиально не отличается от совершеннейшей морфологии руки современного человека.

Зато сексуальный смысл человеческой руки - с ее высочайшей тактильной чувствительностью, отставленным большим пальцем и удивительной гибкостью - достаточно очевиден, и весьма веро­ятно предположить что одним из ключевых факторов антропоге­неза являлся описанный выше феномен несовпадения сексуаль­ной конституции мужских и женских особей неких прегоминид, что и привело к эволюционному разрешению этого парадокса в появлении особей, обладающих совершенно особой рукой и осо­быми формами социальной регуляции сексуального.

Возникновение руки как уникального для животного мира фактора эротического возбуждения и сексуального удовлетворе­ния безусловно означало фундаментальный прорыв в развитии живого в силу возникновения уникального и беспрецедентного феномена заместительного секса (глубокого петтинга на языке современной сексологии), не имеющего в виду идею продолже­ния рода. С появлением феномена руки и одновременно особых форм социальной регуляции сексуального поведения полное сек­суальное удовлетворение женщины становится возможным вне зависимости от биологической способности мужчины к много­кратным эякуляциям. В той мере, в которой возникает и развива­ется феномен заместительного секса, и происходит преодоление указанной несостыкованности мужской и женской сексуальной конституции. Поэтому заместительный секс сам может быть рас­смотрен как существенный стимул для развития феномена так­тильно изощренной руки на ранних ступенях антропогенеза. Са­мый глубокий из всех существующих в живом мире инстинктов -сексуальный - вдруг утрачивает собственно биологический смысл, смысл продолжения рода. И это воистину революционное изменение не могло не иметь фундаментальных последствий для перспектив эволюционного развития. Возможно, что именно сек­суальный гедонизм, развивающийся в связи с возникновением феномена женского оргазма у далеких предков человека являлся ключевым биологическим фактором, благодаря которому произо­шел загадочный эволюционный поворот к человеку два с половиной миллиона лет назад.

В этом случае сексуальный гедонизм превращается в своеоб­разный фактор естественного отбора, когда постепенно формиру­ется популяция особей с повышенной чувствительностью и гиб­костью передних конечностей и необычайно тонкой эротической восприимчивости всей поверхности кожи - как если бы поверх­ность фаллоса или влагалища стала всею поверхностью челове­ческого тела. Во всяком случае, развитие тактильной чувстви­тельности руки и упразднение волосяного покрова при сохране­нии крайне тонкой и чувствительной кожной ткани оказываются удивительным образом взаимодополнительными в процессе ан­тропогенеза. Сверхчувствительная рука становится беспрецедент­ным фактором сексуального возбуждения и удовлетворения.

А вслед за развитием руки как органа тонкой тактильной чув­ствительности и появлением эрогенно чувствительной кожи неизбежно меняются и другие органы восприятия. И прежде все­го это касается той уникальной роли, которую начинают играть глаза как орган эротического возбуждения. Ведь не секрет, что человек - это единственное живое существо, которое возбуждает такие странные для животного эротические раздражители, как форма и поверхность тела.

Традиционная для млекопитающих идентификация будущих сексуальных партнеров через органы обоняния не удивительна. Самка в период эструса (течки) сигнализирует о своей готовнос­ти к коитусу прежде всего интенсивным запахом. Однако так­тильный характер человеческой сексуальности делает такой спо­соб идентификации второстепенным. У человека происходит по­степенная редукция органа обоняния и получает все более глубо­кое развитие способность точного зрения, ориентированного не просто на различение цветов, но и на тонкую дифференциацию объемных форм, что, собственно говоря, и составляет основу сек­суальной привлекательности в специфически человеческом смыс­ле: человеческое существо - это единственное биологическое су­щество, важнейшим сексуальным раздражителем которого явля­ется линия, форма, очертания.

У любого животного из существовавших до человека мы встре­чаем, в сущности, лишь четыре органа чувственного соблазна и наслаждения: обоняние, зрение, слух, ну и непосредственный так­тильный контакт половых органов. Сексуально-эротический пара­докс человека заключается в том, что ВСЕ его тело превращается в сплошную тактильно-эрогенную зону, а, следовательно, резко рас­ширяется "зона коитуса". Если для любого животного этой зоной является лишь точка непосредственного соприкосновения половых органов, то для человека ею становится в каком-то смысле вся поверхность тела. В результате человек оказывается, если можно так выразиться, заложником чувственного наслаждения, получае­мого в результате обширных тактильных контактов, и ключевую роль в этих особых тактильных наслаждениях играет, разумеется, рука - с присущей только ей гибкостью кисти и чрезвычайно тон­кой чувствительностью подушечек пальцев.

219

Дата добавления: 2014-11-29