Глиняные маски истории

Если, таким образом, попробовать расставить какие-то исто­рические вехи, картина получится следующая.

Принципиальное использование диких злаков в пищу, судя по всему, уходит своими корнями в палеолитическую эпоху со­бирательства - во всяком случае, последние тысячелетия верхне­го палеолита свидетельствуют о том, что злаки в это время уже используются. Но исключительно как добавка к рациону пита­ния, а не как основной источник питания. Естественно, что тру­доемкость сбора и обработки диких злаков, а так же их невысо­кая пищевая ценность не позволяют им занять сколько-нибудь заметное место в структуре рациона палеолитического человека.

Однако радикальным образом ситуация меняется в эпоху, которую именуют мезолитом и протонеолитом - относительно небольшой промежуток времени (от двух до трех тысячелетий), разделяющий палеолит и неолит. Именно в эту эпоху появляют­ся первые каменные зернотерки - седловидные камни из грубых, твердых пород (чтобы каменные крошки не попадали в муку), на которых зерно растирается в муку с помощью ручных терочников. И именно в мезолите происходит, судя по всему, то, что можно было бы назвать религиозно-мировоззренческим переот­крытием зерна. Став мировоззренчески-культовым феноменом, матрицей идеи демиургического созидания зерно постепенно вы­ходит на авансцену в том числе и пищевого потребления. Демиургическая трансформация зерна придает скромным злаковым растениям совершенно исключительное значение - значение СВЯЩЕННЫХ, ДЕМИУРГИЧЕСКИХ растений, и именно это становится причиной того, что вначале - сбор, а затем и возделы­вание злаковых растений начинает играть беспрецедентную роль в жизни тех племенных сообществ, которые делают это откры­тие. Протонеолитический человек, еще не знающий земледелия,

уже начинает употреблять в пищу хлебные лепешки, чья пред­метная форма является произведением его рук. И это, конечно, чудо - одно из самых удивительных чудес, которые когда-либо были изобретены человечеством.

И в том же религиозном контексте возникают и два фунда­ментальных технологических изобретения, значение которых в дальнейшем развитии культуры и общества переоценить невозможно. Технология производства керамики из глины и тех­нология производства металла из руды - похоже, что именно ку­линарная обработка злаков становится магической моделью для развития этих двух фундаментальных технологий в злаковых, переднеазиатских регионах.

Это выглядит совершенно поразительно, но это исторический факт: верхнепалеолитическое человечество существует на протя­жении тысячелетий, практически игнорируя тот факт, что пред­меты можно создавать посредством лепки: глина как природный материал для культовых статуэток оставляет палеолитического человека совершенно равнодушным. Любые статуэтки, которые находят археологи в палеолитических слоях - это статуэтки, ко­торые созданы посредством выдалбливания и вырезания, но, за редчайшими исключениями, нет следов того, что человеку знакома работа с глиной, хотя, казалось бы, чего проще: взять кусок гли­ны и что-то из нее вылепить?

Но в том-то все и дело, что за таким простым, на первый взгляд, предметным действием скрывается глубинная ломка па­леолитического мировоззрения, скрывается ПАРАДИГМАЛЬНОЕ изменение сознания древнего человека. И факт заключается в том, что первый материал, благодаря которому человек на парадигмальном уровне осознает и манифестирует ценность лепки и делает технологию лепки предметом культурного наследования -это именно мука, полученная им из злаков. А хлебные лепешки, которые могут произвольно менять свою форму по прихоти их создателя, становятся не чем иным, как первыми культовыми предметами новой религии.

Конечно, и в дозлаковый период феномен лепки существует -однако он носит, скорее, случайный, спорадический характер. Известны несколько верхнепалеолитических стоянок, на кото­рых найдены одиночные лепные изделия, подвергшиеся обжигу, причем все они характеризуются крайне грубой, непрорисован­ной лепкой, в отличие от весьма тонкой работы по камню или по кости в тех же локализациях. И уж во всяком случае нет ничего похожего на глиняную индустрию: те глиняные формы, которые изредка попадаются археологам, не имеют никакого эволюцион­ного продолжения. Они появляются как бы ниоткуда и исчезают в никуда - навык их изготовления не становится предметом куль­турной (=культовой) трансляции. Это и позволяет судить об их принципиальной случайности в отличие от достаточно бурно эво­люционирующих на протяжении верхнего палеолита изделий из камня или кости. Если обнаруживаемые археологами палеолити-

ческие изделия из камня и кости исчисляются сотнями тысяч, то терракотовые фигурки на палеолитических стоянках исчисляют­ся единицами. Археологам известна одна единственная верхне­палеолитическая аномалия - верхнепалеолитическая стоянка в Дольни-Вестонице (Словакия), на которой обнаружено полторы сотни терракотовых фигурок и их фрагментов, что является со­вершенно беспрецедентным, учитывая, что возраст этого верхне­палеолитического комплекса около 25 тысяч лет. Не удивительно, что археологи склонны рассматривать эту стоянку "...как локаль­ный и необъяснимый феномен ледниковой культуры, случайность, совершенно выпадающую из генеральных линий развития" ²⁵.

Впрочем, и в этом случае принципиально нельзя говорить о какой бы то ни было культурной традиции изготовления терра­коты. Все терракотовые фигурки этого комплекса изготовлены примерно в одно и то же время, и производят впечатление одно­кратного эксперимента, который не имеет никаких культурных последствий: продолжение этого эксперимента в более поздних культурных слоях не обнаруживается, что и свидетельствует об отсутствии культурного запроса на подобные эксперименты в донеолитическую эпоху. Для сравнения укажу, что на той же стоянке Дольни-Вестонице обнаружены многие десятки тысяч предметов из камня и кости, и это именно те объемы производст­ва, которые свидетельствуют о наличии развитых структур куль­турной трансляции в верхнепалеолитическом обществе.

То, что палеолитические эксперименты с глиной так и остают­ся единичными случаями, не получая сколько-нибудь серьезного развития и продолжения вплоть до эпохи неолита, выглядит глу­боко закономерным в свете изложенных выше идей. Любая экс­периментальная деятельность должна иметь мировоззренческий смысл, а вот его-то как раз и не было у палеолитического челове­ка в его экспериментах с глиной. Насколько естественной явля­лось для палеолитического человека вытаскивание из камня и кости неких предметных сущностей, исходно там заключавших­ся, настолько же противоестественно должна была для него вы­глядеть деятельность по вылепливанию фигурок из аморфной глины. Поэтому единичные глиняные эксперименты принципи­ально не могли получить закрепления в мифо-мировоззренческой традиции палеолитического человека, не могли стать предме­том обрядово-ритуальной трансляции из поколения в поколение. Ведь чтобы нечто могло состояться как факт культурной тради­ции, а не как случайный культурный эпизод, требуется, чтобы это нечто оказалось мировоззренческие санкционировано, - но как раз таких мировоззренческих санкций и не имела глиняная скульп­тура в палеолитическую эпоху, а потому обречена была оставать­ся своеобразным историческим казусом.

Кстати говоря, умозрительные предположения некоторых ис­следователей, будто на протяжении верхнего палеолита сущест­вовала довольно обширная практика создания малых скульп­турных форм из сырой глины, и что эти скульптуры "были на-

верное, очень многочисленными и территориально широко рас­пространенными" ²⁷, но не сохранились в силу непрочности необожженной глины, кажутся совершенно не убедительными. Если бы такая глиняная индустрия действительно существовала, она бы неизбежно обернулась изобретением терракоты через не­преднамеренный, случайный обжиг изготавливаемых фигурок и предметов: трудно представить, что на протяжении нескольких десятков тысячелетий неоантропы занимаются интенсивным гли­няным производством, но при этом количество случайно обожжен­ных предметов исчисляется единицами.

И, кстати говоря, терракотовая флуктуация в Дольни-Вестонице - лишнее тому подтверждение. Терракота возникает, и прак­тически тут же исчезает. А это может значить только одно: в обществе отсутствует МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЙ запрос на саму процедуру вылепливания из глины, и она не становится предме­том культурно-культовой трансляции. Продолжают транслиро­ваться традиционные, хотя и неизмеримо более трудоемкие про­цессы вырезания, выдалбливания, но только не процесс лепки. Причем, что любопытно: та же самая глина - ее засохшие или даже обожженные куски - вполне может выступать как материал для традиционной процедуры вырезания или выдалбливания, но что касается технологической процедуры лепки, то она безуслов­но не становится предметом культурной трансляции.

Вплоть до неолита лепка из глины должна представляться неоантропу мировоззренчески бессмысленным занятием, - оттого-то случайно вылепленные из глины фигурки не получают никакого общественного резонанса, не закрепляются в обрядово-ритуальной традиции, и, стало быть, не становятся фактом ТРАНСЛИРУЕ­МОЙ культуры. Единичные случаи лепки из глины в эпоху верх­него палеолита не имеют мировоззренческого измерения, и потому вплоть до неолита принципиально не могут стать основой новой индустриальной стратегии. Хотя сказанное совершенно не исклю­чает того, что представители верхнего палеолита могли использо­вать куски засохшей глины в качестве материала для традицион­ных, т.е. транслируемых в виде культурно-культовой традиции способов обработки посредством вырезания.

И лишь с возникновением хлебной индустрии, порождающей принципиально новое мировоззрение, возникает феномен глиня­ного бума, когда начинается экспоненциальное развитие произ­водства и совершенствование глиняных форм.

Для того, чтобы существовало полноценное каменное произ­водство, вполне достаточно анимистического представления о том, что каждый предмет - суть тайная живая сущность, которая может быть высвобождена из этого предмета с помощью процедур пред­метно-магического производства (скажем, процедур вырезания или выдалбливания). Что же касается работы с аморфной, податливой глиной, то здесь требуется совершенно иной мировоззренческий образ: ведь сырая глина способна принять любой облик, а в сле­дующую секунду - принципиально этот облик изменить. Понятно,

что традиционное анимистическое мировоззрение оказывается не­совместимо с идеей керамического производства. Зато демиургическая схема мышления, моделируемая религиями злаковых ци­вилизаций, открывает исключительные возможности для того, что­бы в этих цивилизациях начался своего рода глиняный бум.

Между прочим, то, что феномен керамики возникает как но­вая мировоззренческая реальность, а не как простое практичес­кое изобретение, видно из того, что первые изделия из глины, находимые археологами - это не утилитарные предметы типа до­машней утвари, а изделия заведомо избыточные, неутилитарные, КУЛЬТОВЫЕ - глиняные фигурки, глиняные маски и т.д. В са­мых ранних слоях земледельческих культур обнаруживается ог­ромное количество глиняных масок, глиняных фигурок, - но прак­тически отсутствует посуда. К примеру, В.М.Массой так харак­теризует археологические находки, относящиеся к ранненеолитической культуре Иерихона в восточном Средиземноморье, VIII-VII тысячелетий до н.э. "Глиняной посуды еще нет, но и число каменных сосудов весьма невелико. Довольно невыразительна мелкая скульптура. Правда, превосходны глиняные маски, кото­рые в соответствии с требованиями какого-то сложного погре­бального обряда надевались на черепа" ^2S. На ту же самую осо­бенность древних культур указывает В.А.Шнирельман. Характе­ризуя материальную культуру древнейшего поселка Чайоню в верховьях Тигра и Евфрата, также датируемую восьмым-седьмым тысячелетиями до н.э., он отмечает, что "настоящих керамичес­ких сосудов здесь еще не найдено но встречаются многочислен­ные глиняные фигурки и обломки крупных толстенных тазов из слабообожженной глины" ^2Э.

Таким образом, можно предполагать, что первоначальное ис­пользование глины в эпоху раннего неолита носит подчеркнуто мировоззренческий характер. Созидание глиняных фигурок из глиняного месива - это прежде всего мировоззренческий акт, сим­волизирующий новый тип взаимоотношений человека с окружа­ющим его миром и аналогичный созиданию хлебной лепешки из раздробленного в муку зерна. Это мировоззренческий акт, в ко­тором манифестируется незнакомая палеолитическому человеку идея - идея демиургического творения, идея создания "чего-то" из "ничего". Идея вылепливания - из праха, из глины; идея, в которой тайным образом уже заключена принципиально новая установка - установка на жизнь во времени. И лишь в дальней­шем глиняное производство приобретает утилитарно-прагматичес­кий оттенок: возникает индустрия глиняных сосудов, используе­мых в чисто утилитарны целях.

Итак, раннее керамическое производство ничуть не в меньшей степени нежели хлебное имеет первоначально неутилитар­ные оттенки. В одних случаях - вслед за хлебным произведет-

вом, а в других - независимо от него керамика манифестирует новую мировоззренческую реальность, в рамках которой и воз­никает то, что мы именуем историей, когда на смену вечно ста­бильному, вечно равному себе обществу приходит изменяющийся во времени мир.

Сама суть неолита заключается в том, что это эпоха, мировоз­зренческим девизом которой становится идея лепки, идея демиургического творения "из ничего", и первым полигоном, на кото­ром происходит апробация этой идеи, становится возводимая в ранг религиозного культа хлебная индустрия, в рамках которой и происходит процесс трансляции технологий лепки, и, вместе с тем, процесс трансляции нового мировоззрения. И именно в хлеб­ной индустрии, как это ни парадоксально, берет свое подлинное начало история керамики, - хотя, казалось бы, принципиальную способность лепить из глины человек демонстрировал задолго до возникновения феномена хлебной индустрии. Однако только те­перь технология лепки приобретает для него СМЫСЛОНЕСУ-ЩИЙ характер, и эта технология наконец-то становится достоя­нием культурной традиции. Если в эпоху палеолита человек де­монстрировал абсолютное равнодушие к трансляции глиняных технологий (в силу их мировоззренческой бессмысленности), и отдельные глиняные эксперименты оставались принципиально невостребованы культурной традицией, то с возникновением хлеб­ной индустрии происходит мировоззренческий переворот, кото­рый наконец-то выводит на авансцену человеческой деятельнос­ти идею лепки, идею демиургического творения, и не удивитель­но, что на волне этого мировоззренческого переворота начинает­ся настоящий керамический бум, а вместе с ним - и исторический бум.

Мировоззренческое измерение зерна и создание связанного с этим мировоззренческим измерением зерна земледельческого КУЛЬТА (=культуры земледелия) - это только пролог. Очень скоро становится ясно, что злаково-кулинарная мировоззренчес­кая метафора "творение через уничтожение", будучи возведена в ранг культа (= в ранг земледельческой культуры), может иметь самые мощные системные следствия.

И, в первую очередь, речь идет о двух фундаментальных тех­нологических изобретениях, значение которых в дальнейшем раз­витии культуры и общества переоценить невозможно, и которые являются по сути дела не чем иным, как своеобразным осущест­влением злаково-кулинарной метафоры. Технология производст­ва керамики из глины и технология производства металла из руды - похоже, что именно технология кулинарной обработки злаков становится магической моделью для открытия этих двух фунда­ментальных технологий, и не случайно именно в тех историчес­ких районах, в которых начинаются эксперименты с зерном, до­статочно скоро отмечается возникновение мощной глиняной ин­дустрии, а спустя еще какое-то время начинаются эксперименты с металлами.

Таким образом, приручение зерна - это прежде всего знак про­исходящей в человеке раннего неолита мировоззренческой рево­люции. Удивительная трансформация, происходящая с зерном, которое превращается вначале - в муку, а затем - в хлебную ле­пешку, - это своеобразный эпиграф к совершенно новой эпохе -эпохе истории.

Именно с идеей лепки начинается время подлинной истории. И если хлебный вариант лепки, пожалуй, не являлся историчес­ки универсальным (хотя нельзя не заметить, что незлаковые ци­вилизации всегда уступали в своем динамизме цивилизациям зла­ковым), то керамика, пожалуй, может быть признана в качестве универсальной производственной матрицы истории. Любая исто­рическая цивилизация (а отнюдь не только цивилизация Шуме­ра) имеет в своих истоках глиняный период, т.е. является в каком-то смысле глиняной цивилизацией. Мир, вылепленный согласно шумерской мифологии из праха, из глины, - это фундаменталь­ный образ, свидетельствующий о возникновении у человечества самого феномена исторического сознания. Изготавливая и при­меривая на себя ритуальные глиняные маски, человечество при­меривает феномен исторического времени, а в глиняном произ­водстве неолита оказывается замаскирован сам феномен цивилизации.

1. О.Ю.Артемова. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М.,1987, с. 134.

2. Я.Линдблад. Человек - ты, я и первозданный. М., 1991,с. 175.

3. См. Берндт P.M., Берндт К.Х. Мир первых австралийцев. М., 1983, с. 199.

4. А.Г.Козинцев. Переход к земледелию и экология человека. - В кн.: Ранние земледельцы: Этнографические очерки. Ленин­град, 1980, с.6.

5. В.Р.Кабо. У истоков производящей экономики. - В кн.: Ранние земледельцы: Этнографические очерки. Ленинград, 1980, с.65.

6. Там же.

7. В.А.Бейлис. Традиция в современных культурах Африки (по материалам западной и африканской литературы). М., 1986, с.34.

8. Э.Эванс-Причард. Нуэры: Описание способов жизнеобес­печения и политических институтов одного из нилотских народо-в. М., 1985, с.26.

9. Там же, с.95-96.

10. В.А.Шнирельман. Возникновение производящего хозий* ства. М., 1989, с.368.

12. Там же, с.36.

12. Там же, с.368.

13. Там же, с.369.

14. К.Леви-Строс. Первобытное мышление. М.,1994.

15. В.А.Шнирельман. Цит.пр., с.368.

16. Там же, с.395.

17. Там же, с.400-401.

18. Там же, с.369.

19. Там же, с.395.

20. Там же, с.401. • '

21. Там же, с.394.

22. В.М.Массой. Первые цивилизации. Л., 1989, с.46.

23. Там же, с.47.

24. У.Брей, Д.Трамп. Археологический словарь. М., 1990, с.300.

25. См. об этом: В.А.Шнирельман. Цит.пр., с.47.

26. А.Д.Столяр. Происхождение изобразительного искусст­ва. М.,1985, с.222.

27. Там же, с.22.

28. История Древнего Востока. Зарождение древнейших клас­совых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть первая. Месопотамия. М., 1983, с.51.

29. В.А.Шнирельман. Цит. пр, с.53-54.

ГЛАВА 3.

Дата добавления: 2014-11-29