Злаковые оттенки земледелия

546.

скольку в этой стране, выглядевшей обездоленной, они знали не менее 60 пищевых и 28 других растений с наркотическими, сти­мулирующими, либо лекарственными свойствами" ^и.

Более того, по множеству параметров раннее земледелие ухуд­шает условия существования древнего человека. В частности, доказано, что привязывание к земле при условии неразвитости агротехнических приемов зачастую приводило к тяжелым голодовкам, практически не знакомым охотникам и собирателям. "Будучи менее специализированными видами занятий, охота и собирательство создавали более гибкую структуру и облегчали маневрирование и приспособление к меняющейся внешней среде. Неслучайно голодовки, которые порою испытывали земледель­цы, имели для них более тяжкие последствия, чем временные перебои с питанием для охотников и собирателей" ''.

Земледельцы резко теряют в подвижности, в свободе переме­щения, а, главное, земледельческий труд отнимает огромное ко­личество времени, и, чем дальше оно развивается, тем меньше остается возможностей заниматься охотой и собирательством "на параллельных" основаниях. Как подчеркивает В.А.Шнирельман, "...рост роли земледелия, отнимавшего много сил и времени, вхо­дил в противоречие с потребностями рыболовства и особенно охоты и неизбежно вел к острой нехватке белковой пищи" ¹⁶. И не уди­вительно, что на ранних ступенях освоение земледелия не только не давало каких бы то ни было преимуществ, но и наоборот, приводило к заметному ухудшению качества жизни по сравнению с традиционным, "присваивающим" хозяйством. "Во многих слу­чаях, по крайней мере на первых порах, наличие эффективного присваивающего хозяйства создавало более высокий уровень жизни, чем раннее земледелие" ".

Несомненно, что раннее земледелие ведет и к другим систем­ным ухудшениям условий существования древнего человека. В частности, оно приводит к существенным изменениям структуры питания, причем достаточно неблагоприятным для человеческой физиологии: злаковая диета - весьма странный вариант питания для потомков приматов, чьи желудки задуманы вовсе не для пи­тания зерном и хлебом. Так или иначе, но "...с переходом к зем­леделию характер питания изменился далеко не в лучшую сторо­ну. Как бы ни были противоречивы сравнительные данные о пи­тании охотников и собирателей и ранних земледельцев, они не­двусмысленно свидетельствуют об обеднении рациона у послед­них. У земледельцев повсюду наблюдалась менее разнообразная, преимущественно растительная диета с резким преобладанием углеводов. Практически повсюду у них отмечалось белковое голодание, уменьшение содержания в пище необходимых орга­низму веществ. Все это ослабляло сопротивляемость к инфекци­ям, вызывало хронические заболевания и обусловливало слабое физическое развитие. Распространению инфекций способствова­ла и высокая концентрация населения в земледельческих посел­ках" ¹⁸. "Как показывают специальные исследования, переход к

земледелию, как правило, по крайней мере, на первых порах, создавал обстановку неблагоприятную для здоровья людей. Рас­тительная пища, которая теперь стала основой ежедневного ра­циона, была бедна белками, аминокислотами и не содержала не­которых важных витаминов, необходимых для нормального раз­вития организма. Все это вело к недоеданию, создавало неблаго­приятную эпидемиологическую обстановку и в ряде случаев по­вышало уровень смертности" ^1Э.

Стоит ли удивляться, что одним из ближайших следствий перехода к земледелию становится сокращение продолжитель­ности жизни? Особенно показательно в этом плане сравнение неолитических современников - тех, кто перешел-таки к земледе­лию и тех, кто остался верен "старым, добрым" способам добы­вания пропитания - охоте и собирательству. Те племена, которые игнорируют земледельческую деятельность и ориентируются на традиционные способы добывания пищи, устойчиво демонстри­руют более высокую продолжительность жизни по сравнению с теми, кто начинает систематически заниматься земледелием. "Судя по палеоантропологическим данным, средняя продолжительность жизни во многих районах с неолитическим присваивающим хо­зяйством была не ниже, или даже больше, чем в палеолите. Зато при переходе к земледелию средняя продолжительность жизни нередко падала" ²⁰.

Таким образом, преимущества, которые будто бы дает челове­ку земледелие уже на самых ранних своих ступенях, более чем проблематичны. Скорее, оно резко осложняет человеческую жизнь, и должно пройти еще немало времени, прежде чем земледелие обнаружит-таки свою эффективность. На первых же порах пере­ход к систематическому и тотальному земледелию как основному источнику пищевых ресурсов выглядит, мягко говоря, малооп­равданным, чего, кстати, не скажешь о возникновении скотовод­ческих хозяйств, которые имеют ряд выраженных прагматичес­ких достоинств. Однако именно земледелие, а не скотоводство становится основой наиболее динамичных цивилизаций, и это обстоятельство резко обостряет значимость вопроса о природе земледелия и причинах его воцарения в неолитическую эпоху. Что явилось глубинной причиной того, что совершилось это более чем странное восшествие на престол деятельности во всех отно­шениях малоубедительной? Что явилось тем основным стимулом, который заставил древнего человека не только обратиться к этой - более чем неблагодарной на первых порах - форме деятельнос­ти, но и создать в конечном итоге своеобразную "религию земле­делия"?

Чтобы ответить на поставленные выше вопросы, обращу внимание на еще одну странность. Но странность, как покажет дальнейший анализ, ключевую. Дело в том, что базовой земле-

дельческой культурой неолитического человека - в тех случаях, которые привели к возникновению наиболее динамичных цивили­заций - становятся злаковые. Однако с точки зрения самообеспе­чения себя продовольствием это более чем странный выбор. Ведь речь идет не о сегодняшних злаковых, за которыми тысячелетия истории культурного земледелия, а, например, о дикой пшенице-однозернянке или двузернянке или о двурядном ячмене, которые приходилось приручать неолитическому человеку. Однако пище­вая эффективность специального выращивания именно таких рас­тений достаточно невысока (много ли зерна получишь от таких растений, даже если засеешь ими большое поле!) - что же застави­ло неолитического человека остановить свой агротехнический вы­бор именно на злаковых? Со всех сторон этот выбор выглядит, мягко говоря, странным - во всяком случае, до той поры, покуда развитие агротехнических приемов и многовековая селекционная работа не сделали возделывание пшеницы или ячменя целесооб­разным в практическом смысле занятием. Но откуда ранненеолитическому человеку было знать о такой перспективе?

В конце концов, если бы проблема действительно состояла в поиске неолитическим человеком новых источников пропитания, естественно было бы предположить, что его агротехнические экс­перименты начнутся с такими растениями, которые обладают крупными плодами и уже в диких своих формах дают большие урожаи. В самом деле, не странно ли, что неолитический человек в целом ряде случаев - а, повторяю, именно эти случаи приводят в конечном итоге к возникновению наиболее динамичных циви­лизаций - специализируется на выращивании злаков, а не на выращивании клубнеплодов типа ямса или батата?

Как подчеркивает В.А.Шнирельман, "...по урожайности клуб­неплоды в десять и более раз превосходили злаки и зернобобо­вые. Поэтому для получения столь же высоких урожаев послед­них необходимо было обрабатывать в десятки раз более крупные площади, а это требовало значительно 'больших трудовых за­трат. Кроме того, посадки клубнеплодов не нуждались в столь же налаженной охране, как участки, засаженные злаками и бо­бовыми, которым постоянно угрожали дикие животные и птицы. Наконец, сбор урожая злаков и бобовых требовал высокой кон­центрации труда в определенных местах в течение очень корот­ких сроков, тогда как созревшие клубни могли месяцами безболезненно сохраняться в земле" ²¹. Что ни говори, а ориента­ция на злаковое земледелие - во всяком случае, на первых порах - выглядит весьма и весьма нерациональным способом обеспече­ния пищей, когда речь идет о неолитическом земледельце.

Плюс ко всему применение в пищу злаков требует совершенно особых технологий их обработки, совершенно особых инструмен­тов (ступка и пестик, зернотерки), особых кулинарных приемов, и, опять же, гигантских энергозатрат. И очевидно, что все это выглядит достаточно громоздким и неуклюжим по сравнению с теми способами обработки, которые предполагают клубнеплоды.

Итак, злаковое земледелие в своих наиболее ранних формах -это весьма и весьма проблематичные результаты при огромных затратах физического труда. И все же оно возникает, развивает­ся, и, более того, становится поворотным пунктом в развитии человечества. Безусловный исторический факт заключается в том, что почему-то в некоторых древних сообществах именно злаковое, подчеркнуто непрагматичное (во всяком случае, на первых по­рах) земледелие становится приоритетным, - и именно эти сооб­щества становятся родоначальниками цивилизации.

Но как объяснить этот странный факт ориентации на злаки? Ведь очевидно, что, если бы земледелие создавалось с целью обес­печения древнего человека постоянным источником пропитания, выбор едва ли совершился бы в пользу злаковых. Впрочем, так и обстоит дело в тех сообществах, которые так и не вступили в эпоху цивилизации. Так, папуасы Новой Гвинеи, выращивающие ямс, демонстрируют чрезвычайно высокий уровень прагматичнос­ти, учитывая, что клубни крупного ямса могут достигать веса во многие десятки килограммов. Точно так же подчеркнуто прагма­тичны древние культуры, специализирующиеся на выращивании овощей - однако именно эти культуры оказываются бесперспек­тивны с точки зрения создания предпосылок для цивилизационного развития. Скажем, древнейшее земледелие в Юго-Восточ­ной Азии "...основывалось не на злаковых сортах, а на разведе­нии растений так называемой полной вегетации. При раскопках "пещеры духов" в Таиланде в слоях X-VII тыс. до н.э... обнару­жено значительное количество остатков растений, многие из ко­торых имеют явные признаки искусственного выращивания. Это слива, бобы, горох, бетель, а позднее фасоль, перец, огурцы и бутылочная тыква. (...) Однако возникновение зачатков земле­делия в этом регионе, так же как и по среднему течению Ганга, отнюдь не вело к сложению цивилизации" ²².

Но почему же все-таки в некоторых местах возникают подчерк­нуто непрагматичные формы земледелия? В чем состояла глубин­ная мотивация тех племен, которые начинают заниматься заведомо неблагодарным делом - выращиванием злаков? Что могло подвиг­нуть эти племена на столь странную специализацию - ведь не могли же они, в самом деле, ориентироваться на отдаленные цивилизационные последствия своих агротехнических экспериментов! Как могло получиться, что невзрачное дикое растение с крошечными зернышками, являвшееся предметом вожделения разве что птиц, но никак не приматов, оказалось положено в основу пищевого рациона цивилизованного человека? И что могло являться источ­ником того упорного энтузиазма, с которым ранние земледельцы занимались своей неблагодарной деятельностью?

То, что исторические последствия злакового земледелия ока­зались значительны - это очевидно. То, что именно злаковое земледелие становится основой формирования крупнейших древ­них цивилизаций - это факт. И это факт, который может иметь достаточно разнообразные и убедительные объяснения, представ-

ленные в соответствующей литературе. Непонятно другое: какой резон был древнему человеку НАЧИНАТЬ эксперименты с дикими злаками, выращивание которых выглядело на первых порах до­статочно неперспективно? Какой смысл было НАЧИНАТЬ сель­скохозяйственные эксперименты с растениями, совершенно не­убедительными с точки зрения превращения их в основной ис­точник пропитания? Ведь потребовалось не одно поколение зем­ледельцев, прежде чем сложилась та элементарная культура зем­леделия, та совокупность элементарных агротехнических приемов, которая позволила бы получать урожаи зерновых не символичес­кие, а такие, которые могли бы стать основным источником про­питания. Такое могло произойти только тогда, когда уже сложи­лась совокупность каких-то агротехнических приемов возделы­вания злаков и уже произошло какое-то окультуривание диких растений.

Скажем, в Месопотамии в результате агротехнических экспе­риментов и создания систем искусственного орошения начинают выращиваться злаки с зернами "...в несколько раз крупнее, чем зерна тех же самых сортов, происходящие из районов богарного или полуполивного земледелия" ²³. - но ведь прежде чем это про­изошло, потребовались долгие столетия экспериментов - что же могло послужить причиной этой настойчивости, коль скоро удов­летворение потребности в пище не может быть рассмотрено в качестве таковой причины? Что заставляло древнего человека прилагать гигантские усилия к выращиванию пшеницы-однозер­нянки или двурядного ячменя с микроскопически маленькими зернышками? Тем более, что процесс извлечения мелкого зерна из колоса чрезвычайно непрост и требует разработки каких-то специальных технологий. Ведь чтобы получить даже незначи­тельный урожай пшеницы-однозернянки, надо обработать поис­тине огромное количество растений. Не менее неблагодарное за­нятие и извлечение зерен из дикого двурядного ячменя, у которо­го зерно крепко держится в шелухе а стебли колосков очень хруп­ки, в отличие от культурных видов, имеющих "более крупный колос, который не ломается при жатве и поддается лущению" ^и. Понятно, что все это еще более увеличивает количество энергети­ческих затрат, затрачиваемых первобытным земледельцем на "еди­ницу" собираемого урожая, и еще более усложняет проблему мо­тивации к злаковому земледелию. Достаточно очевидно, что долж­ны были быть достаточно сильные и веские причины, заставив­шие неолитического человека перейти к систематическому возде­лыванию злаковых растений, и причины эти, похоже, не имеют отношения к проблеме создания новых ресурсов питания. Так в чем же они?

Дата добавления: 2014-11-29