Рене Декарт

Как известно, уже в античной философии, когда она имела статус "науки наук", "царицы наук" или, по выражению Аристоте­ля, "госпожи наук" за нею закрепились особые функции в познании, отличные от - того, что присуще, скажем, естествознанию или медицине. Речь идет прежде всего об универсальном теоретичес­ком познании (универсализме) и познании субстанции или сущности, лежащей в основе многообразия вещей, их изменчивости (субстанциализме).

По сути эти два специфически философских способа познания мира представляют собой нечто единое, так как философские заключения с помощью общих понятий, идей (у Платона - эйдосов) сводятся до выявления предельных оснований, пребывающей основы - субстанции. Учитывая это, античную философию называют космоцентризмом, а философию средних веков - теоцентризмом (в цент­ре всего сущего - бог). Последнюю характеризуют также как оп­ределенный синтез (симбиоз) христианского откровения и антич­ной философии.

Конечно, задолго до Декарта (1596-1650) в той иди иной форме выража­лись сомнения в целеполагании и адекватности человеческого познания и недоверие в области эпистемологии. Они накаплива­лись веками вопреки прогрессу Разума и еще в большей степени - благодаря ему, и уже за пределами жизни Картезия нашли свое философское закрепление в скептицизме Д.Юма и агностицизме И.Канта.

Однако именно с именем Декарта в истории философии связа­но обоснование знаменитого положения, что сомнение - имманентное средство познавательной мыслительной деятельности человека. Так наряду с универсализмом и субстанциализмом сомнение стало равноправным "членом" философской познавательной триады. Здесь вклад Декарта особенно значителен, по крайней мере, с двух точек зрения.

Во-первых, надо учесть, что учение о сомнении и его прео­долении Декарт формулировал и развивал в условиях, когда в За­падной Европе везде сохранялось господство католической религии и папского двора; святая инквизиция, введенная еще в 1223 г., продолжала свирепствовать: в 1600 г. на Площади цветов в Риме был заживо сожжен за свои "еретические" взгляды Дж.Бруно. Ре­формация, развернувшаяся в первой половине XVI в., положила начало протестантизму, но это не затронуло осново­полагающих догматов христианства, как мировой религии.

Сам Декарт всю свою жизнь оставался законопослушным, ве­рующим человеком. Религиозности философа способство­вало обучение в иезуитском привилегированном учебном заведении, находившемся под опекой французского короля.

Все это так. Тем не менее принцип сомнения Декарта, расп­ространявшийся и на всю мыслительную деятельность, был в ту эпоху по существу открытым вызовом средневековой схоластике.

В Декарте - человеке, сама жизнь которого была, по мнению врачей, под сомнением ввиду слабости от рождения его здоровья и генетической обреченности - таилась огромной силы убежден­ность в том, что мыслительный процесс невозможен вне и без сомнения; последнее - естественный внутренний акт мышления, но не средневекового, схоластически книжного, а подлинно челове­ческого, рационалистического. Во-вторых, картезианский тезис о сомнении в мышлении сыг­рал большую роль в развитии собственно философского знания: онтологии и гносеологии. Декарт сформулировал для себя первый искомый принцип философии - истину, состоящую в том, что "я мыслю, следовательно, я существую" (cogito ergo sum). Данный тезис имеет онтологическое, бытийное основание, поскольку он отвечает на вопрос; "есть ли вещь" (я существую) и гносеологи­ческое содержание, так как речь идет не о простой, а особой форме существования - о "человеке мыслящем".1

Итак, мое существование как человека обусловлено способ­ностью мыслить. Лишение этой способности означает прекращение собственно человеческой деятельности, всего того, что отличает меня от остального мира. В такой случае "Я", как истинная и действительно существующая мыслящая вещь, "Я" как "нечто", ис­чезаю, растворяясь в животном мире, или в мире "различных автоматов". Человеческий разум, по Декарту, является орудием универсальным, которое может служить при всякого рода обстоя­тельствах, что недоступно животным и автоматам. У человека есть душа, поэтому он не животное и не машина.

То, что сомнение является надежным орудием ума человека, его познавательной деятельности, Декарт осознал и полной мере, занимаясь не только философией, но и естественными науками, математикой и геометрией. Он пришел также к выводу: чтобы этим орудием познания умело пользоваться, требуется не голый скеп­сис и не априорное представление о принципиальной невозможнос­ти познать действительность, но нечто другое. Следует в поис­ках несомненного расширить сферу сомнения до крайних пределов, возводя его во всеобщий философский принцип. А истинно несом­ненным, или не требующим доказательства своего существования, остается лишь самое совершенное существо - бог. Все остальное составляет область, где сомневающаяся способность мышления че­ловека проявляет себя в неограниченной мере; все сущее должно как бы пройти экзамен на реальность, доказать критическому мышлению, что оно существует.

Для мыслящих субъектов процесс познания связан не только с большими затратами интеллектуальных сил, умственной энергии, но и со значительными нравственными издержками, ценностной пе­реориентацией, а нередко и мучительными переживаниями и потря­сениями из-за отказа от устоявшихся взглядов и привычных пос­тулатов, от истин, которые оказались ложными. Сомнение феноменологично: это принцип философский, общенаучный, социальный психологический, нравственный и аксиологический. Сомнительны бытие человека, его слабое, хрупкое тело (человек - "мыслящий тростник" по Блезу Паскалю) и мятущаяся душа, в единстве их онтогенеза и филогенеза - природного и исторического процессов развития.

На рубеже XX и XXI вв., двух тысячелетий картезианское "соgitо" приобрело качества нового символа веры. К многочис­ленным кризисам на планете добавился аксиологический, связан­ный с переоценкой духовных начал. В ее основе лежат НТР и ее социальные и научные последствия, резкая ломка устоявшихся об­щественно-политических и ментальных структур, смена парадигм формационного развития, преодоление разного рода предрассудков и дефектов сознания. Этот процесс идет и в области философии, включая картезианство, что вполне естественно - ведь все долж­но подвергаться сомнению.

Рационализм Декарта обладает безусловными достоинствами, но взятый сам по себе как направление познавательной деятель­ности человека, вне органичной взаимосвязи с данными опыта и его обобщений, он обнаруживает известную односторонность, а следовательно, и ущербность. Таким же образом выявляется сла­бость другой крайности в познании - эмпиризма, который абсолю­тизирует чувственный опыт, видя в нем единственный источник человеческих знаний. Оптимальное сочетание и соединение эмпи­рического и рационалистического методов познании, рациональная переработка и усвоение опыта, фактического базиса науки дава­лись во все времена как философам, так и ученым-естествоиспы­тателям с большим трудом, на исходе средневековья - в особен­ности.

В данном контексте представляется весьма важным вопрос о так называемых врожденных идеях, исходные позиции здесь были заложены Платоном в его учении о двух мирах. Первичным он считал потус­торонний умопостигаемый мир вечных идей - бестелесных духовных форм вещей - (вершит духовную пирамиду идея бога), - а вторич­ный - земной мир, где находятся преходящие чувственные вещи, -слабое отражение занебесного бытия.

Когда рождается человек, в него вселяется душа, способная к "припоминанию" идей, которые она ранее, до вселения в смерт­ное тело, созерцала в первичном мире и их достоверному позна­нию. А чувственные вещи - преходящи, текучи, временны, они является объектом не знания, а мнения, сомнительного по своему характеру. В земном "мире теней" и знание о предметах, явлени­ях и процессах обладает таким же сумеречным, относительным свойством.

Восприняв положение Платона о бессмертной "мировой душе" и ее перевоплощениях, Декарт стремился его по-новому обосно­вать, трансформировал к своему учению о сомнении и присоединился к тем господствовавшим философским течениям и школам, которые в течение длительного времени, вплоть до марксизма, полагали, что критерием истины выступает ясность и общезначимость вещей.

Декарт различал двоякого рода идеи или понятия: внешние или образованные, источником которых является внешняя среда, и врожденные, коренящиеся в человеческой способности мыслить.

Как рационалист, Декарт особое значение придавал общим понятиям; он дифференцировал платоновские универсалии, выделяя среди них такие, как род, вид, различие, свойство и акциденция (в отличие от субстанции - случайное, несущественное, преходящее свойство вещи).

Декарт различал в познании мыслительную деятельность че­ловека, как ее высшую форму, и чувственное восприятие, которое бывает весьма выразительным, но не является тем не менее, ис­тинным. Наши чувства никогда не могут достоверно убедить нас ни в чем, если в этом не примет участие сознание. Другими сло­вами, данные органов чувств вызывают сомнение. Этому подтверждения - многочисленные абберации зрения (искажение изображе­ний), иллюзии болей в отсутствующих органах человека и др. К такому выводу философ пришел не сразу; он убеждал себя в том, что в уме нет ни одной идеи, которая не прошла бы раньше через чувства. Опять-таки проблема сомнения в познании возникает и снимается в зависимости от того, насколько несовершенство человека корректируется высшим существом, в котором сущность совпа­дает с существованием, - богом, или "природой вообще", как по­рядком в сотворенных вещах, как соединением (совокупностью) множества вещей, принадлежащих исключительно духу. Природа в узком смысле слова представляет собой множество других вещей, принадлежащих исключительно телу с их весом и т. п.

В познании самого себя человек руководствуется двумя идеями. Первая идея: я мыслящая вещь, моя сущность состоит только в этом; преимущественный атрибут души - мысль. Я – мыслящая непротяженная субстанция. Вторая идея: я обладаю не мыслящей вещью, телом; преимущественный атрибут этой субстанции - протяженность, раздвоение субстанций человека на мыслящую и про­тяженную стало для Декарта аргументом в пользу существования врожденных идей. Он полагал несомненным лишь то, что я – это моя душа, благодаря которой я являюсь тем, что я есть. Она всецело и поистине раздельна с моим телом и может быть или существовать без него. Значит, душа - субстанция, отличная от тела, мыслящая душа способна со своими идеями вселяться в индивида и отлетать, покидать тело, когда человека настигает смерть.

Разработанная Декартом концепция двух субстанций имеет еще один важный аспект, связанный с приверженностью философа к метафизике и механицизму. Неизменность бога; непререкаемый "первотолчок"; сведение многообразия движения к двум его фор­мам - прямолинейному и круговому; непризнание пустоты; механическое разделение самого человека на душу и тело; рассмотрение многих проблем бытия с позиций дихотомий "алгебра-геометрия", "кинематика-геометрия"; рассогласования системы и метода - все это имеет прямое отношение к отмеченной приверженности Декарта.

Разумеется, в этой области не все обстоит так просто, как иногда кажется. Дело в том, что расщепление субстанции челове­ка надвое, будучи проявлением механицизма декартовского мето­да, одновременно принципиально направлено против того, чтобы использовать атрибуты и другие характеристики природной протя­женности в качестве непосредственной детерминанты мышления, а следовательно, и сомнения. Нет особой нужды доказывать, на­сколько такой подход важен и перспективен с точки зрения борьбы с вульгарными механистическими трактовками сознания челове­ка, мыслительного процесса, с социал-дарвинистскими течениями в философии и социологии.

Кроме того, взгляд Декарта на две субстанции позволяет в наше время глубже взглянуть на человека как субъекта мысли, сомнения и переосмыслить его (человека) роль и призвание в мыслительной деятельности. Мы уже привыкли к тому, что в учеб­никах по философии, словарях мышление трактуется как "высший продукт особым образом организованной материи - мозга". Чело­веческий мозг представляет собой физическое тело, то есть про­тяженную субстанцию. Следовательно, мыслящая субстанция высту­пает как функция субстанции протяженной (мозга), что противо­речит картезианству. Если следовать логике Декарта, то мышле­ние следует выводить не из особой материи - мозга, а из чело­века как особого, не сводимого к протяженности субъекта. А это означает, что мышление должно быть изначально введено в способ самого человеческого бытия.

У Декарта, как уже подчеркивалось, мыслящая и протяженная субстанции в принципе различны. Одна из них (душа) - идеальная (духовная), мыслящая, непротяженная, бестелесная, вечная во времени и бесконечная в пространстве, непреходящая, зовущая к бесконечному воспроизводству знания, сомнения и способов мыш­ления. Другая (тело) - материальная (природная), телесная, временная, протяженная, конечная, земная, преходящая. Душа принадлежит богу и лишь на время, атрибутивно - человеку, а телом владеют человек, общество, государство. Можно сказать поэтому, что душа есть высшая, первая субстанция - среди сот­воренных Различается также ясная и отчетливая (а, следова­тельно, и истинная) идея о несотворенной субстанции, мыслящей и независимой или идея о боге, который есть, существует, и все, чем мы обладаем, происходит от него.

Теория Декарта о духовной субстанции, как изначальной и существующей наряду с телом, была впоследствии воспринята од­ни из родоначальников позитивизма Г.Спенсером, крупнейшим представителем философии прагматизма У.Джеймсом, видным теоре­тиком в области экспериментальной психологии В.Вундом и др.

В то же время картезианское учение о двух субстанциях, их атрибутах и модусах, как дуалистическое, не было воспринято еще в XVII в. нидерландским философом Б.Спинозой, Он считал, что мышление и протяженность - суть не две субстанции, а свойства (атрибуты) одной, точнее единой субстанции. Как мате­риалист, Спиноза полагая, что существует лишь природа, заклю­чающая в себе причину самой себя (causa sui); ее бытие ничем не детерминировано, она - единственная субстанция. Именно ей принадлежат атрибуты и модусы в виде конечных телесных и ду­ховных (мыслящих) вещей, составлявших все многообразие мира, и человек познает их в своей деятельности.

В XVIII в. ряд французских энциклопедистов во главе с Д.Дидро стал рассматривать атрибутами материи, наряду с протя­женностью и мышлением, и движение. Тем самым было развито уче­ние И.Ньютона о пустоте, абсолютном движении, пространстве и времени ("Математические начала натуральной философии", 1687 г.).

Дуализм Декарта в той его части, в какой он носил матери­алистические черты, был подвергнут сомнению и отрицанию в фи­лософии классического немецкого идеализма, особенно в трудах И.Фихте, Г.Гегеля и Ф.Шеллинга. Идеалистический монизм не на одно столетие определил пути познания действительности многими видными философами и их школами.

Так, бисубстанциализм Декарта в ХVII - ХХ вв. стал объектом широких философских дискуссий, обмена мнениями и аргументами ученых-естествоиспытателей, специалистов различной мировозз­ренческой и профессиональной ориентации. Это относится и к другим сторонам научного творчества этого выдающегося мыслите­ля. Как считал А.И.Герцен, Декарту было одно великое призвание - "начать науку и дать ей начало". Он реализовал эту миссию, создав свое собственное, декартово "древо познания".

Вполне естественно, что в философии Декарта проблемы гно­сеологии рассматриваются и с точки зрения познания человеком самого себя. И в этом случае происходит своеобразное расщепле­ние: должны изучаться как душа, так и тело человека, причем раздельно, поскольку последний воплощает в себе различные субстанции. Философские проблемы антропологии поставлены Де­картом во многих произведениях; в последние годы своей жизни он написал специальные работы, посвященные данной теме. Речь идет о двух трактатах: "Описание человеческого тела. 06 обра­зовании животного" (1648 г.) и "Страсти души" (1645/46 гг.).

В первом трактате представлены в основном результаты ана­томических и эмбриологических разработок автора. В "Страстях души" исследуются психологические и этические вопросы; досто­инства, пороки и нравы людей, влияющие и на их познавательные способности.

Декарт называет в числе первоначальных страстей человека удивление, любовь, ненависть, желание, радость и печаль; дру­гие страсти либо составлены из названных, либо являются их ви­дами. Первопричины страстей - возбуждение и впечатления людей, действия души, влияние внешней среды. "Только от страстей за­висит все благо и зло в этой жизни" - таков итог размышлений философа над вечной темой человеческого бытия.

Высокий, подчеркнуто категоричный, казалось бы всепогло­щающий рационализм Декарта, его постоянно сомневающийся ум и религиозное преклонение перед Истиной сочетались, таким образом, с внутренней страстью души этого удивительного человека, в котором превалировавшая над всем рассудочность была лишь оборотной стороной благородного стремления гуманиста сделать жизнь людей лучше, человечнее. Декарт писал о бренности «протяженной субстанции» - тела и о бессмертии человеческой мысли. Урна с прахом великого философа принадлежит его родине, покоится в Пантеоне Французской республики. Мысли Рене Декарта принадлежат всему человечеству.

Дата добавления: 2014-11-29