Фридрих Ницше

Влияние Ницше (1844 - 1900) на западную мысль трудно переоценить. Многие идеи философа оказались направляющими для современного мира, поскольку они воплощают мировоззрение западного мира. Он излагает свои идеи в блестящей, афористической литературной форме.

Учение Ницше чрезвычайно противоречиво, но в то же время очень целеустремлённо. В наследии философа можно выделить 3 этапа: первая группа работ включает ранние работы, посвящённые проблемам культуры. В это время Ницше находится под сильным влиянием идей Шопенгауэра. Это «Происхождение трагедии из духа музыки» (1872), «Философия в трагическую эпоху Греции» (1873), «Несвоевременные размышления» (1873-1876). Вторая группа: «Человеческое, слишком человеческое» (1878-1880), «Утренние зори» (1881), «Весёлая наука» (1882). Здесь он отказывается от идей Шопенгауэра ради «переоценки всех ценностей». Третья группа: «Так говорил Заратустра» (1883-1886), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Генеалогия морали» (1887), «Антихристианин» (1888), а также напечатанные уже после того, как Ницше сошёл с ума (начало 1889 г.) «Сумерки кумиров», наброски 80-ых годов, известные под названием «Воля к власти» (1901-1906), опубликованные после смерти философа. В этот период Ницше развивает свою концепцию нигилизма, сверхчеловека и воли к власти.

В философии Ф.Ницше наше внимание привлекает волюнтаризм мыслителя - учение о воле как первооснове всего существующего. Волюнтаризм не был открытием Ницше. Последний заимствовал эту теорию непосредственно у Шопенгауэра, в творчестве которого видел в начале своего философского пути образец философского мышления. Однако Ницше, во-первых, заменил шопенгауэровский монистический волюнтаризм плюрализмом воль, признанием множества конкурирующих и сталкивающихся в смертельной борьбе «центров» духовных сил. Он решительно отверг в зрелый период своего философствования другую важнейшую идею Шопенгауэра - учение об отказе от воли, самоотречении, аскетизме как «намеренном сокрушении воли путем отказа от приятного и взыскания неприятного, добровольной жизни покаяния, самобичевания ради непрестанного умерщвления воли». Шопенгауэр видел в отказе от «воли к жизни» средство спасения (Heilsordnung).

Отказу Шопенгауэра от «воли к воли» Ницше противопоставил утверждение в жизни «воли к власти». Он начинает с того, что «жизнь... представляет собой специфическую волю к аккумуляции силы», а кончает утверждением, что «жизнь... стремится к максимуму чувства власти». В этих двух формулах, содержащихся в одном и том же афоризме, обнаруживается полная расплывчатость понятия «жизни» у Ницше: оно представляет собой сочетание биологических, социальных и психологических элементов. Но Ницше умело пользуется этой расплывчатостью для того, чтобы «преодолеть» противоположность материализма и идеализма. Жизнь лежит «по ту сторону» противоположности материи и духа, - вот что хочет он сказать; и коль скоро это так, то естественно, что это понятие выступает в качестве окончательного «феномена» нашего познания и не поддается дальнейшему анализу тождеств, то есть пара-феномену.

Рассматривая вслед за Шопенгауэром всякое познание как конструирование и схематизацию мира, Ницше в то же время обращает особое внимание на то, что человеческая реальность не сводится к процессам, происходящим независимо от их субъективного сознания и оценки человеком, а есть, напротив, органический сплав этих объективных процессов с представлениями о них. Он подчеркивает тот факт, что человек живет, действует и определяет себя на основании того представления, какое он имеет о себе и о мире. Так Ницше вводит в философию новую тему - тему интерпретации в широком смысле слова, т.е. проблему исследования статуса субъективной освоенности мира как существенного и формирующего компонента человеческой реальности как таковой.

Согласно Ницше, всякое наше понятие, суждение, представление есть всегда определенная обработка мира субъектом. В этом смысле мир в целом, согласно Ницше, это слово для обозначения совокупности различных способов нашего воздействия на него. Всякое познание есть «постановка себя в определенные условия», следовательно, не может быть «познания безусловного и безотносительного к познающему», или, как далее поясняет Ницше, безотносительного к нашим интересам и запросам. «“Вещь в себе” также нелепа, - писал он, - как “чувство в себе”, “значение в себе”. Не существует совсем “фактов в себе”... Вопрос: “что это такое?” предполагает уже некоторый смысл. В основе лежит всегда вопрос “что это для меня?” (для нас, для всего живущего и т.д.)», «вещь была бы вполне обозначена только в том случае, если бы все существа поставили по поводу нее свой вопрос - “что это такое?”».

Поэтому, по Ницше, имеет смысл говорить только о том, что та или иная вещь «имеет значение» и в этом - единственное содержание утверждения «это есть». А это значит, что не существует антитезы кажущегося мира и мира в себе, на чем основывалось определение истины. Истина есть лишь дальнейшая обработка мира явлений, поэтому-то, как заявляет Ницше,«истинный мир» «является “миром явлений”, взятым еще раз». Понятие истины, не устает повторять Ницше, не имеет никакого другого смысла, кроме нашего стремления как-то упорядочить наш мир (наука, пишет он в этой связи, «возникла из отвращения интеллекта к хаосу»), как-то обозначить наше отношение к вещам и в первую очередь выразить наше обладание ими.

Эти положения Ницше выглядели просто шокирующими, так как откровенно попирали все установившиеся оценки. И тем не менее его возражения в адрес рационалистической философии имели под собой определенные основания и фиксировали реальные ограниченности ее модели сознания и познания.

Ницше, как и все философы «жизни», высказывает прежде всего недоверие тому пониманию познания, которое выразилось в представлении о познании как незаинтересованном и даже самозамкнутом процессе добывания «чистой истины», становящейся затем решающим фактором и почвой не только дальнейшего познания, но и всех остальных видов человеческой деятельности. Подобная абстракция в отношении познания уже не признается правомерной.

Ницше перечисляет несколько пунктов своего несогласования с прежней рационалистической философией, в которых фактически фиксирует ряд узловых моментов дальнейшего движения западной философии. Как правило, у него нет развернутого доказательства своих положений, есть лишь указания на проблемы, их суммарное обозначение. Попытка их обоснования будет предпринята в западной философии позднее, а многие темы, затронутые Ницше, станут предметом внимания особых дисциплин, в частности социологии понятия.

Все эти рассуждения Ницше имеют одну цель - борьбу с неоправданной, с его точки зрения, «гиперболизацией» человеческого разума и сознания и, главное, с представлением о самом человеке как существе по преимуществу разумном, самосознательном, контролирующем и направляющем свою жизнь сообразно с истинами разума, науки, рационалистической философии и т.п. Понятие субъекта в таком его понимании есть для Ницше «нечто присочиненное, подставленное», одна из тех «фикций», которая удобна в определенном отношении, но которая отнюдь не выражает существа дела. Это лишь «вера в единство» наших состояний, вера в то, что если уж имеет место процесс мышления, то есть кто-то, кто мыслит, а именно - Я, субъект, сознание. «Я мыслю» Декарта (а соответственно и всей философии этой традиции) и есть, считает Ницше, лишь выражение этой нашей веры. Таково же, по Ницше, и происхождение понятия субстанции, столь важного для всей предшествующей рационалистической философии. Понятие субстанции, по его мнению, есть вывод из понятия субъекта, оно проистекает из нашей веры в то, что должен быть некий субстрат, который есть выражение нашего стремления представить себе все наши мысли, чувства и состояния в некотором единстве.

Ницше не утверждает, что такого рода понятия вообще бессмысленны и лишены всяческого значения. Вообще ложность, иллюзорность, фиктивность представлений и понятий не являются еще сами по себе причинами безоговорочного отказа от них. Все фикции, раз они существуют, выполняют некоторую полезную функцию, нужны и ценны для чего-то, оправданы в своем существовании, вернее, само их существование вызвано их полезной функцией, ценностью, потребностью в них и т.п. А раз так, то по отношению к ним оказывается неприменимым понятие истины, ибо они живут не вследствие того, истинны они или нет, а вследствие того, какой потребности они служат, какую функцию выполняют и т.д.

С этой точки зрения Ницше пытается посмотреть и на истины и понятия науки. Для него они также представляют собой результат нашей общей потребности в удобном для нас упорядочивании мира, а в конечном итоге - нашего стремления овладеть миром. В этом отношении понятия науки ничем принципиально не отличаются от всех остальных представлений, в том числе и от фикций и иллюзий. (Отсюда и ницшевский афоризм - «выражаясь морально, мир жив...».) Но это значило также, что на все человеческие представления можно посмотреть сквозь одну общую призму - призму смысла. Человеческие представления независимо от того, ложны они или истинны, помимо и наряду с этим обладают некоторым смыслом. Смысл же всякого представления (независимо от того, если оно продукт теоретического или обыденного «необученного» сознания) состоит в том, какую нашу потребность они выражают (или скрывают), какую цель обслуживают, знаком какого влечения они выступают.

Ницше обращает своё внимание к избранным, к аристократам духа. Он обрушивается на тогдашние порядки в Германии, считая, что в ней господствует филистерство и плебейский дух, дряблость правящих кругов. Он резко выступает против парламентаризма в его господствовавшей в то время форме, против официальной церкви и христианской нравственности.

В современном обществе Ницше ощущает приближение упадка культуры, утверждая, что чернь, массы угрожают мировой культуре. Причины упадка культуры он видит в господстве плебейского духа, которое угрожает аристократическому искусству. Ницше выступает за здоровое искусство, которое служит избранным и не делает уступок «стадному инстинкту толпы». Идея искусства ассоциируется у него с выражением жизни и перерастает в понимание сущего проявления жизни и воли к власти.

Он призывает к возрождению немецкого мифа и высказывает убеждение в необходимости замены науки мифотворчеством. Высшим достижением мировой культуры философ считает греческое искусство, особенно его интересует досократический, героический период. Тайну греческого мира он связывает с преобладанием «дионисийского духа», выражающего здоровье, творческую энергию и чувственную страсть в гармонии с природой.

Но наряду с духом Диониса рос и укреплялся дух Аполлона, пытающегося выразить смысл вещей и найти соразмерность. Эти два начала постоянно контрастируют друг с другом, соединяясь необъяснимым образом в трагедии.

Но потом появился Сократ, попытавшийся всё объяснить при помощи разума. В их философии произошло умерщвление жизни в теории, когда теория, разум стали заменять собой жизнь.

Духовное состояние современности Ницше характеризует понятием «нигилизм», симптомы которого проявились ещё в XIX в., когда рассеялись надежды эпохи Просвещения. Нигилизм есть извращённое понимание ценностей бытия, это переходное состояние, которое приведёт к распаду. Главная причина всех зол коренится в физиологической деградации человека, в ущербности его психики и ослаблении инстинктов жизни. Нигилизм возникает вследствие господства в современном обществе средних и низших слоёв. Старые ценности обесценены, пришло время их переоценки, наступило «омрачение духа». Нигилизм есть неизбежное следствие из христианства, морали и философского понятия истины.

Высшей ценностью является сверхчеловек, это та цель, которая объединит людей в единое целое. Человек должен жить, работать и творить, чтобы подготовить пришествие на землю сверхчеловека. Ницше пишет, что Бог мёртв, поэтому нужен новый человек, который полюбит всё земное и провозгласит новые ценности, среди которых главными будут здоровье, сильная воля и дионисийская полнота чувств. «Все боги мертвы; так восславим сверхчеловека», - призывает Ницше. Достоин уважения сверхчеловек, верующий в земное, исполненный воли к победе.

Дата добавления: 2014-11-29