Диалектико-материалистическая концепция сознания

Сущность концепции. Диалектико-материалистическая концепция сознания связана с именами К. Маркса и Ф. Энгельса. Принципиальная их позиция по вопросу о природе сознания сформулирована так: «Сознание нико-

9. Философия 257

гда не может быть чем-либо иным, как осознанным бы­тием... а бытие людей есть реальный процесс их жизни». А это значит, что не сознание определяет бытие и консти­туирует мир явлений, а наоборот: бытие определяет созна­ние, которое есть проявление «действительной жизни», «действительного производства непосредственной жиз­ни». Диалектико-материалистические принципы анализа сознания состоят в том, что, во-первых, до, вне реально­го процесса человеческой жизнедеятельности сознание не формируется, во-вторых, сознание по исходу не есть тео­ретико-познавательное отношение к миру, ибо люди не начинают свою жизнедеятельность с теоретического отно­шения к предметам внешнего мира. Сознание определя­ется жизнедеятельностью индивидов, которая начинает­ся с того, чтобы «есть, пить и т. д., т. е.... активно действовать, овладевать при помощи действия предмета­ми внешнего мира и таким образом удовлетворять свои потребности». В этом процессе и рождается сознание, которое по исходу не есть «нечто данное, заранее проти­вопоставляемое бытию, природе».

Маркс открыл метод материалистического исследова­ния сознания, суть которого заключалась в том, что лю­бые образования сознания рассматривались как детерми­нированные реальными формами жизнедеятельности, людей. Такой анализ сознания не требовал обращения к актам самосознания. Марксу эта категория не понадоби­лась, ибо он показал, что содержание сознания агентов ка­питалистического способа производства детерминирова­но процессами и зависимостями, не представленными в самосознании. Маркс анализировал сознание в терминах объективных, естественноисторических процессов, а не в терминах самосознания, восприятия, воображения и т. д. Он открыл тот факт, что в сознании есть такое содержа­ние, которое эмпирически доступно для изучения вне и помимо обращения к Я и его самосознанию.

Общественные отношения и связи были рассмотрены Марксом в качестве предельных детерминант сознания. Поэтому сознание агентов капиталистического способа производства он изучал одновременно с анализом поли­тической экономии капитализма, не прибегая в ходе дан-

ного изучения к понятию «самосознание», столь популяр­ного для философии Нового времени. Знание содержания сознания требовало знания содержания общественных от­ношений, а не исследования самосознания и самоотчетов отдельных индивидов. Впервые в истории философии Маркс стал изучать сознание и его содержание через ана­лиз предметно-практических форм человеческой деятель­ности, места людей в способе производства и распределе­ния, их отношения к собственности. Можно утверждать, что впервые сознание стало изучаться не в науке логике, не в учении о духе, а в политической экономии — науке, изучающей специфику и законы капиталистического спо­соба производства.

Политическая экономия до Маркса была наукой «о способах наживать деньги». Она рассматривала пролета­рия только в качестве рабочего, обменивающего свой труд на деньга, а фабриканта — только в качестве капиталис­та. Тематика домарксистской политэкономии — купля-продажа, доходы буржуазии и величина необходимой для поддержания физического существования заработной пла­ты рабочих. Рабочий как человек не интересовал полит­экономию, а потому все, выходящее за рамки понимания рабочего как рабочего скота, машины и т. д., «она предо­ставляет уголовной юстиции, врачам, религии, статисти­ческим таблицам, политике и надзирателю за нищими».

Маркс впервые показал, что специфика капиталисти­
ческих отношений, форм труда производит соответству­
ющие изменения в содержании мышления и чувств лю­
дей. Так, их форма деятельности и общения в условиях
капиталистического труда породили особую форму отно­
шения человека к вещи — форму присвоения. Поэтому все
способы человеческого отношения к миру: «зрение, слух,
обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощуще­
ние, желание, деятельность, любовь, словом, все органы
его индивидуальности» начали ориентироваться на присво­
ение богатства, а чувство обладания вещами стало на мес­
то всех физических и духовных чувств человека. Изменил­
ся и способ отношения людей друг к другу: мерой
достоинства человека стало его материальное богатство. От­
ношения между людьми стали вещными, т. е. не

ющими личностные особенности и достоинства. Мир «пе­ревернулся»: вещи, произведенные людьми, стали господ-ствовать над людьми. Такое господство активизировало деловитость и активность, ориентировав их на полезность и пользу, которые легко переводились в денежные знаки. В этой ситуации такие чувства, как стыд, совесть и т. д., не только не поддавались такому переводу, но и просто ме­шали в условиях жесткой конкуренции.

Маркс показал, что вещный практицизм образа мыс­лей, чувств и поступков не был привнесен в жизнь ре­флектирующим сознанием теоретиков-идеологов, не был «вычитан» товаровладельцами из специальных пособий, объясняющих, как следует вести себя в условиях данного способа производства. Он возник спонтанно как содержа­ние сознания, соответствующего данному бытию и явля­ющегося формой осознания соответствующего бытия. Маркс признавал взаимообусловленность сознания и бы­тия, их содержательное единство. Но в этом единстве пе­ревес, с его точки зрения, на стороне бытия, т. е. на сто­роне практической жизнедеятельности людей. Если известно, что и как люди производят, то можно опреде­лить каковы они сами, каково их сознание. Это открытие и позволило Марксу рассматривать сознание как «процесс, регулируемый в своем движении не субъективно-психологи­ческими установками отдельных (хотя бы и гениальных) лю­дей, а всеобщими механизмами социальной деятельности лю­дей». В этом — главное содержание Марксова метода анализа сознания.

Классики марксизма никогда не отрицали, что созна­ние и формы его деятельности — мышление и чувства — всегда принадлежат отдельному индивиду. Но они также утверждали, что содержание сознания определяется спе­цификой тех общественных отношений, в которых чело­век живет. И потому его сознание является общественным.

Общественное сознание. Общественное сознание потому и «общественное», что оно не обусловлено только самобыт­ностью индивидуальной психики и способностью субъекта к самосознанию, рефлексии. Оно «вплетено» в реальное бытие людей, и если это бытие одинаково для какой-то группы людей, то у ее представителей будет продуцироваться при-

мерно одинаковое содержание сознания. Поэтому обще­ственное сознание — это массовидное сознание, содержание которого надындивидуально, всеобще.

Общественное сознание воспроизводится социальной системой как момент ее функционирования и потому может изучаться без анализа процедуры отображения объекта в голове индивида, а выводиться из содержания социального положения групп людей, их места в способе производства и распределения, их отношения к собствен­ности. Можно, не проводя специальных психологических и социологических тестирований, знать, что в период обо­стрения противоречий между трудом и капиталом в созна­нии рабочих будут доминировать гнев, ненависть, возму­щение, вызванные их бедственным положением. Маркс рассмотрел конкретное содержание общественного созна­ния, которое формировалось в коллективных действиях людей, вступающих в общение по поводу материального производства в капиталистической формации. Он показал, что оно отражает фактически сложившиеся объективные зависимости между людьми в процессе столкновения бес­численных отдельных стремлений, целей и действий. Он выявил содержание сознания «сейчас» живущих людей в ходе анализа того, как люди производили и в какие связи и отношения они при этом вступали. Без этого анализа никакой врач, поп, политик и т. д. не поймет, писал Маркс, — почему буржуазия так безнадежно испорчена своекорыстием, почему рабочий «... чувствует себя свобод­но действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте, в лучшем слу­чае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т. д., а в своих человеческих функциях он чувствует себя толь­ко лишь животным».

Общественное сознание, несмотря на наличие в нем общих многим людям идей, мнений, чувств и т. д., диф­ференцировано. У представителей разных классов в одном И том же обществе содержание Сознания будет неодина­ковым. Классики марксизма неоднократно отмечали, что соответственно трем классам в XIX в, — феодальной ари­стократии, буржуазии и пролетариату — существуют одно­временно три формы морали. Ф. Энгельс, изучая положе-

ние рабочего класса в Англии XVIII в., писал, что деньги имеют ценность для рабочего не меньшую, чем для бур-жуа. И те и другие испытывают потребность в них, одна­ко потребность эта разная: рабочему нужны деньги для су­ществования, а для буржуа деньги сравнимы с божеством. Поэтому он «не видит во всем мире ничего, что не суще­ствовало бы ради денег».

Дифференцировано содержание сознания и представи­телей рабочего класса, поскольку сфера их деятельности и жизни неоднородна: есть сельскохозяйственные, фаб­рично-заводские рабочие, горнорабочие и т. д. Классики марксизма отмечали, что промышленные рабочие лучше других осознают свои интересы, горнорабочие — хуже, а сельскохозяйственные — почти совсем не осознают.

Общий смысл Марксова понимания взаимоотношения общественного сознания и общественного бытия передал В. И. Ленин. «Вступая в общение, люди во всех сколько-нибудь сложных общественных формациях — и особенно в капиталистической общественной формации — не созна­ют того, какие общественные отношения при этом скла­дываются, по каким законам они развиваются и т. д. На­пример, крестьянин, продавая хлеб, вступает в «общение» с мировыми производителями хлеба на всемирном рын­ке, но он не сознает этого, не сознает и того, какие обще­ственные отношения складываются из обмена. Обще­ственное сознание отражает общественное бытие — вот в чем смысл учения Маркса».

Маркс изучал общественное сознание в обществе раз­витого капитализма, в котором уже обнажились классовые противоречия, и где содержание сознания того или ино­го индивида зависело от его классовой принадлежности. В условиях классовых антагонизмов, как показал Маркс, средний член класса не в состоянии реально возвыситься над тем, что он есть в действительности; индивиды под­водятся под класс как под род. И такое «подведение» бу­дет до тех пор, пока будут классы, отстаивающие свой осо­бый материальный интерес. Средний представитель класса думает как все, чувствует как все, интерпретирует события как все. «Класс определяет их жизненное поло­жение, а вместе с тем и личную судьбу, подчиняет их себе»

(Маркс). То есть, сознание индивида становится функцией надындивидуального сознания. Последнее полностью опре­деляется содержанием коллективных форм мышления и чувствования. Каково бытие людей, таково и их сознание, и наоборот. Отдельные индивиды «повторяют» в своем со­знании содержание коллективных интересов и потребно­стей, причем происходит это, как правило, стихийно, без контроля со стороны самосознательного Я.

Маркс изучал общественное сознание того общества, в котором доминантой бытия были классы со своими осо­быми экономическими и политическими интересами. Отсюда и пафос Маркса — до тех пор, пока в обществе бу­дет расслоение экономических интересов, сознание инди­видов не будет свободным: оно будет воспроизводить со­держание общественного сознания того класса, к которому индивид принадлежит.

Словосочетание «общественное сознание» не понял бы не только Плотин, для которого сознание было воспоми­нанием человека о пережитом им состоянии «Божествен­ной простоты», но философы Нового времени — Декарт и Кант, ибо они еще не знали о зависимости содержания сознания от социально-экономических детерминант. Если для Плотина материальные потребности и интересы были самыми низшими формами жизни, а Декарт основывал­ся на предположении, что в своих «ясных» и «отчетливых» идеях человек является носителем Божественного света, то для Маркса человек и его сознание определены безблагодат­ными «стихиями мира сего».

«Заземлил» содержание человеческого сознания, ко­нечно же, не Маркс. Он просто описал феномен такого снижения уровня содержания сознания в условиях капи­талистического производства, когда в жизни людей мате­риальные интересы становятся главными. В реальной жизни сознание людей стало утилитарно-прагматичным: они ни о чем не могут думать, кроме материальной выго­ды, их перестал увлекать путь Спасения, они более не пе­реживают по поводу своего несоответствия образу и по­добию Божьему. Люди изобрели способ жизни, где все замыкается на материальный успех, выгоду, деньги, а по­тому их сознание с неизбежностью перестроилось в соот-

ветствии с новыми социальными реалиями. Маркс зафик­сировал, что буржуазное общество породило таких людей, духовный опыт которых нельзя было описать не только в терминах Плотина, но даже близкого по времени к этим людям Декарта. Действительно, если банкир занят креди­тованием, связанным, как правило с риском, то он не бу­дет тратить время на переживание состояния «божествен­ной простоты». Его жизнь посвящается тому, чтобы следить за «тайнами личной жизни человека, ищущего кредит» (К. Маркс), разглашать временные неудачи сво­их соперников и тем устранять их с дороги и т. д. Такая ориентация сознания будет общей для всех, кто занят про­цедурами кредитования.

Проблема преобразования общественного сознания. Открыв факт зависимости общественного сознания от общественно­го бытия, Маркс обнаружил, что социальная система может стабильно функционировать лишь при постоянном воспро­изведении соответствующего ей общественного сознания. К условиям существования социальной системы относятся не только экономические, производственные, политичес­кие и иные связи и отношения, но и содержание обще­ственного сознания. Поэтому становление новой форма­ции всегда сопровождается перестройкой сознания.

Маркса интересовал конкретный вопрос: как и поче­му появились люди, сознание которых соответствовало капиталистическому способу производства? Проблема ге­незиса буржуазии до сих пор полностью не решена. Мож­но только зафиксировать, что появились так называемые «новые люди», которые подчинили свою жизнь узкочаст­ному материальному интересу и наживе. Они, как писал Маркс, не видели во всем мире «ничего, что не существо­вало бы ради денег». Они не знали «иного блаженства, кроме быстрого обогащения», не знали иных страданий, кроме «денежных потерь». Сознание буржуазии было из­начально «вплетено» в капиталистический способ жизни.

А как появился пролетариат и его сознание? Известно, что первоначальное накопление капитала было связано с отделением непосредственного производителя от средств производства. Речь идет об экспроприации земли у крес­тьян. Маркс писал в этой связи, что «значительные мас-

сы людей внезапно и насильственно» были оторваны от средств своего существования и выброшены «на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев». С этого и начался процесс первоначального накопления ка­питала. Вряд ли можно предположить, что лишенные средств к существованию прежние собственники быстро перестроили свое сознание и добровольно согласились стать пролетариями, т. е. обменивать свой труд на деньги.

Маркс, проанализировав процесс становления капита­лизма, показал, что перестройка сознания земельных соб­ственников в сознание пролетариата заняла более столе­тия. Исторически установлено, что согнанные со своих земель крестьяне не пошли на рынок труда продавать свою рабочую силу, а занялись разбоем, бродяжничеством, нищенствованием. «Но с этого пути были согнаны посред­ством виселиц, позорных столбов и плетей на узкую до­рогу, ведущую к рынку труда». Отцы современного рабо­чего класса были бродягами и пауперами, и около 150 лет их насильственно приучали к дисциплине наемного тру­да. «Акт такого «приручения» вписан в летописи челове­чества пламенеющим языком крови и огня» (Маркс). Шел невиданный по масштабам для тех времен эксперимент по перестройке сознания людей Европы. «Опираясь на чудо­вищно террористические законы», «поркой, клеймами, пытками» людей приучали к дисциплине наемного труда, перестраивали их сознание. В конце XV — начале XVI в. столбы на дорогах Европы были увешаны трупами бро­дяг — бывших мелких собственников. Только Генрих VIII повесил 72 тысячи человек. Не случайно Маркс называл его «пособником исторического процесса разложения феодализма».

Для того, чтобы буржуазные отношения стали устойчи­выми, сформировались полностью, мало иметь на одном полюсе капитал; а на другом — людей, у которых ничего нет, кроме собственных рабочих рук. Надо еще, чтобы эти люди признали, что продажа своего труда есть естествен­ный процесс и приняли условия капиталистического про­изводства как нечто само собой разумеющееся.

Описанный исторический эксперимент удался, только когда сменилось несколько поколений рабочих. И чем

дальше во времени отстояли поколения от начала жесто­кого эксперимента, тем сильнее атрофировалось чувство собственности, тем более добровольно они продавали свою рабочую силу, обменивая свой труд на деньги, тем сильнее развивались в них «покорность, умеренность, прилежание», «готовность переносить чрезмерный труд» на хозяина.

Таким образом, в переходный период от феодализма к капитализму совершалась с применением насилия пере­стройка сознания людей. Во всех странах, переходящих к капитализму, для того, чтобы ускорить процесс превраще­ния феодального способа производства в капиталистичес­кий, сократить его переходные стадии, пользовались наси­лием. Маркс отмечал, что «насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция».

Насилие всегда реализуют люди, причем «новые» люди, которые являются проводниками новых общественных отношений. Торжество нового социального строя зависит от активности «новых», их энергии и умения «принудить» подавляющую часть населения принять новый способ жизни. Поэтому развитие буржуазных отношений не было «фатальным» (неизбежным) следствием кризиса средневе­ковых порядков. Ни одно из европейских государств не было застраховано от того, что зачатки капитализма будут опрокинуты феодальным милитаризмом, опирающимся на людей со «старым», феодальным сознанием. Поэтому изменение сознания людей, приведение его содержания в соответствие с новыми порядками всегда является главной задачей «новых».

Только тогда, когда рабочие признали капиталистичес­кий способ производства как само собой разумеющийся, «капитализм стал на собственные ноги» (Маркс), а про­цессы капитализации стали необратимыми. С этих пор сознание рабочих становится необходимым элементом функционирования общественной системы капитализма, которая отрабатывает механизмы воспроизводства соот­ветствующих ей стереотипов сознания. При этом проис­ходит дальнейшая его «подгонка» к капиталистическому способу производства. «С развитием капиталистического

производства в течение мануфактурного периода обще­ственное мнение Европы освободилось от последних остатков стыда и совести. Нации цинично хвастались вся­кой гнусностью, раз она являлась средством для накопле­ния капитала» (Маркс).

В условиях ставшего «на собственные ноги» капитализ­ма изменилась и форма принуждения рабочего к прода­же своей рабочей силы, т. е. изменились методы пере­стройки сознания. На смену прямому физическому насилию (тюрьмы, розги, виселицы, порка и т. д.) прихо­дит насилие скрытое, не физическое, а экономическое., Начинается эра власти капитала. Он превращается в сред­ство господства над живым трудом, орудием присвоения воли рабочего и его сознания. Господство капитала стано­вится всеобщим, тотальным: оно формирует одинаковое поведение, одинаковое мироощущение, порождает некое «усредненное» содержание общественного сознания. Ка­питал отработал утонченные формы насилия над сознани­ем людей, скрытые механизмы манипулирования им. Так, «добровольная» привычка продавать свою рабочую силу подпитывается таким средством экономического насилия, каким является безработица. В богатых капиталистичес­ких странах задача обеспечения полной занятости населе­ния могла бы быть решена легко. Однако массовая безра­ботица постоянно существует, потому что она держит под угрозой увольнения работающих, и страх потерять работу становится главной доминантой их сознания,

Диалектика общественного сознания и общественного бытия. Из всего вышесказанного вырисовывается очень сложная картина взаимодействия общественного сознания и общественного бытия.

Общественное бытие — это объективная реальность, включающая конкретные формы жизнедеятельности людей и соответствующие формы социальных связей и отношений.

В период становления новой формации, «ведущей» сторо­ной выступает изменение общественного сознания, соверша­ющееся, как правило, под воздействием внешнего насилия. Измененное содержание сознания является исторической предпосылкой нового способа социальной жизни. Затем, ко­гда этот способ жизни утверждается, он сам начинает вос-

производить то содержание сознания, которое до того было исторической, внешней предпосылкой его становления на «собственные ноги». Сознание здесь становится вторичным по отношению к общественному бытию. Но это — «вторич-ность» элемента социальной системы по отношению к ее целостности. Общественное сознание — функция обще­ственного бытия, его необходимый момент. Как живой организм не может существовать, например, без такого своего элемента, как дыхание, так и общественное бытие не может существовать без жизненно важного для него об­щественного сознания. В результате общественное созна­ние одновременно и условие существования общественного бытия и его результат, т. е. нечто обусловленное им. Вос­производя адекватное себе сознание, социальная система поддерживает стабильность своего существования.

Исторический опыт существования социализма в на­шей стране также свидетельствует о том, что стабильная жизнеспособность социализма обеспечивалась прежде всего воспроизводством адекватного социализму сознания людей. Не случайно такое большое внимание уделялось воспитанию подрастающего поколения, преемственности традиций, в которых ценности социализма воспринима­лись как незыблемо-вечные.

Если люди по тем или иным причинам перестают вос­принимать способ существования социальной системы как естественный, само собой разумеющийся, когда в со­знании людей появляются сомнения в главных ее ценно­стях, то это — признак перехода социальной системы в ре­жим нестабильности. Поэтому во все времена и эпохи для своего сохранения и поддержания стабильного суще­ствования социальные системы блокировали силой (арес­ты, заказные убийства и т. д.) всякого рода «отклонения» со­держания общественного сознания от содержания общественного бытия. Когда «отклонения» такого рода ста­новятся массовыми, социальная система обречена. Напри­мер, Появление у рабов античного общества осознания себя личностями, что явно не соответствовало рабовла­дельческой формации, было началом распада рабовладе­ния. В такой ситуации «рабство влачит уже только искус­ственное существование», его не воспринимают как нечто

естественное, а потому оно «не может дальше служить основой производства» (Маркс). Аналогично, когда рабо­чие капиталистического общества начали понимать, что продукты их труда должны принадлежать им, а не капи­талистам, когда они оценили отделение труда от условий его осуществления (от орудий труда) как несправедли­вость, классический капитализм потрясли мощные соци­альные взрывы.

Как правило, критики существующего общественного бытия появляются в периоды обострения социальных про­тиворечий (оставим в стороне рассмотрение деятельнос­ти, так называемых агентов влияния недружественных стран, которые по спецзаданию «раскачивают» обществен­ное сознание). Но в условиях развившихся противоречий живет уже другое поколение людей, которое не участво­вало в строительстве существующего общественного бы­тия. Ему, этому позднейшему поколению условия бытия прошлых поколений кажутся чем-то случайным, односто­ронним, не соответствующим природе человека. «И этот свой взгляд на прошлый способ бытия как «на оковы» «по­зднейшие поколения» приписывают также и прошлому времени»,

Приведенное высказывание Маркса имеет прямое от­ношение к перестроечным событиям, происшедшим в на­шей стране. Представители нового поколения, не испы­тавшие всех трудностей, которые выпали на долю их отцов и дедов в построении первого в мире социалистического общества, не принимавшие участие в его защите, не пе­режившие в своем личном опыте радости победы над фа­шизмом и т. д., измеряющие все степенью материальной обеспеченности, смотрят на прошлое нашей страны как «на оковы». Они уверены, что советские люди — это не­счастное поколение рабов, не познавшее радости бытия, обманутое в своих лучших чувствах и переживаниях, свя­занных с Родиной, ее благополучием. Но духовное само­чувствие, сознание прошлых поколений и то, как интер­претируется их жизнь поколением молодых, — это разные вещи. Общественное бытие в условиях развитого социа­лизма не могло функционировать без соответствующего социалистического сознания подавляющего большинства

людей, главным содержательным компонентом которого было признание приоритета общего, государственного интереса перед частным, личным. Поэтому работа на бла­го Родины, защита Отечества, довольствование в матери­альном обеспечении неким средним достатком и т. д. вос­принимались как нечто само собой разумеющееся.

Уровни и формы общественного сознания. Рассматривая Марксово учение об общественном сознании, мы говори­ли в основном об уровне обыденного сознания. Обыден­ное сознание — неявное осознание людьми своего обществен­ного бытия, когда они «повторяют» в своем сознании его содержание, не проводя при этом специальной познаватель­ной деятельности. Обыденное сознание не ищет истины, оно выражает интересы, чаще всего материальные, той или иной группы людей, класса и т. д.

В общественном.сознании можно выделить уровень общественной психологии, т. е. эмоционального отношения людей к общественному бытию, его оценку, выраженную в соответствующих чувствах и настроениях. Общеизвестно, эмоционально-психологическое настроение масс — глав­нейший фактор успеха или неуспеха в реализации эконо­мических, политических и иных реформ.

Существует также теоретический уровень общественно­го сознания, который представляет собой явное осознание общественного бытия, его существенных связей и закономер­ностей с помощью специальных средств и методов познания. На этом уровне сознания общественное бытие отражает­ся в научных понятиях. Теоретическое сознание участву­ет в выработке идеологии — систематизированного, теоре­тически обоснованного выражения коренных интересов различных социальных групп. Если на уровне обыденного сознания и общественной психологии люди стихийно осознают свои интересы, то идеология теоретически их обосновывает. Она создается в процессе специальной по­знавательной деятельности мыслителями-политиками.

Кроме уровней общественного сознания выделяются его формы. Формы общественного сознания — это различные способы освоения действительности. К ним относятся по­литическое сознание, правосознание, мораль, религия, искус­ство, наука и философия. Содержание этих форм, а также

критерии их выделения рассматриваются в таких социаль­но-гуманитарных дисциплинах, как политология, культу­рология, этика, эстетика, философия науки, религиоведе-ние и др.

Общественное и индивидуальное сознание: их взаимосвязь. Термин «общественное сознание» характеризует безлично­стное сознание: общее содержание какого-то усредненно­го, надындивидуального сознания, которое выступает в качестве принудительной силы по отношению к сознанию индивида. Этим, как считают критики теории обществен­ного сознания, умаляется активность и самостоятельность индивида, а также его ответственность за содержание соб­ственного сознания: всегда есть возможность оправдать­ся ссылкой на обстоятельства. Индивидуальное сознание, в случае признания его полной зависимости от обществен­ного сознания, перестает быть нравственно ответствен­ным, что порождает один из самых страшных пороков че­ловека — умственную и нравственную лень. Возникает такое социальное явление, как ортодоксия. Категория «ор­тодоксия» имеет религиозное происхождение и означает «правильную» доктрину, фиксированную авторитетными инстанциями религиозной общины и обязательную для всех. В социальном смысле ортодоксия — господство кол­лективных умственных и нравственных установок над индивидуальным сознанием, работа которого прекраща­ется, его содержание порождается не свободным творче­ством самого индивида, а коллективными внушениями и демагогией. Духовная жизнь индивида как автономный творческий акт завершается.

Используя эти аргументы, критики Марксова понима­ния сознания предлагают рассматривать сознание только как уникально-личностный акт, как процесс творческого разрешения культурно-исторических конфликтов, совер­шаемый каждым индивидом по-своему. Сознание, счита­ют они, связано только с уникальным внутренним миром человека.

Такая традиция в понимании сознания идет еще от философской новоевропейской классики, отождествив­шей сознание и самосознание. Согласно этой традиции, сознание существует только там, где индивид сам решает

все смысложизненные вопросы, сам делает жизненный выбор, сам оценивает свое место в жизни и т. д. «Сам» -это значит, превозмогая давление обстоятельств, подни--маться на вершины личной ответственности за все, что происходит с тобой, иметь готовность к свободе. Либе­ральная Европа ценит нонконформизм личности, ее стремление к освобождению от давления общества и тра­диций. Президент США Б. Клинтон, выступая перед студентами Московского университета в мае 1995 г., отме­тил одно, с его точки зрения, достоинство американских университетов: в них стремятся воспитать молодежь ни в чем не похожую на своих отцов, т. е. воспитать поколение современных «киников» (как известно, античные киники отрицали ценность традиций, утверждали личную незави­симость в делах и мыслях), претендующих на уникаль­ность во всем. Однако весь вопрос в том, какова степень этой «уникальности»? Ведь если американский универси­тет планомерно воспитывает у молодежи установку на «несхожесть» с отцами — старшим поколением и тради­цией, то налицо все черты социальной ортодоксии, толь­ко в меньших размерах, по сравнению, например, с соци­альной ортодоксией тоталитарного общества. Более того, молодежь как бы объединяется рамками своей принадлеж­ности к определенному поколению и каждый индивид культивирует свою «уникальность», «неповторимость», стараясь сознательно, а часто и бессознательно, соответ­ствовать «духу» своего поколения. Например, хиппи, бо­рясь за право быть индивидуальностями в обществе, в ко­тором власть денег «подминает» под себя всякую индивидуальность, все же имели корпоративное сознание: примерно одинаковые жизненные установки, ценности, что проявлялось в схожести внешнего вида; поведения и т. п. Поэтому говорить о полной свободе сознания от об­щества, об абсолютной уникальности и неповторимости каждого индивида, по-видимому, нельзя. Жить в обществе и быть свободным от него невозможно.

В современном обществе существуют разделение тру­да и соответствующие им классы и иные социальные слои, государства с их политикой, нации с их самосознанием, религии с их догматами и т. д. Отдельные люди, как об-

щественные существа, формируются в сфере реального, конкретного разделения труда, действительного на данное время государства с его интересами, данной националь­ности и религиозности и т. д. Эти сферы являются всеоб­щими формами бытия определенных конкретных индиви­дов, в силу чего индивидуальность опыта их сознания не сводится только к неповторимости и уникальности, а включает в себя и всеобщее содержание. Индивидуальность сознания непременно коррелируется в соответствии с уста­новками, ценностными ориентациями того социального слоя, к которому принадлежит конкретный человек: будь то ре­лигиозная община, молодежное движение, политическая партия, круг людей, занятых бизнесом, и пр. Люди, при­надлежащие к той или иной социальной группе, вынуж­дены принимать и «правила ее игры».

Современный мыслитель Фромм считает, что этому способствует присущий людям страх одиночества, боязнь изоляции и остракизма (гр. ostrakon — черепок). В Древ­ней Греции остракизмом называли изгнание граждан, опасных для государства, решавшееся тайным голосовани­ем посредством черепков, на которых писались имена изгоняемых. Потребность быть вместе с другими — одна из сильнейших. Чтобы не быть изгнанным из группы (сверстников, коллег, других социальных слоев), многие люди стараются уложить свои мысли и поступки, а также речевой сленг в стандарты, созданные данной группой. Тогда как неординарные личности часто осознают причи­ны своего «подчинения» правилам групповой игры, пони­мают таящуюся в таком подчинении опасность утратить индивидуальность. Здесь возможны два варианта поведе­ния этих людей: одни из них начинают жить «двойной» жизнью в ситуации «раздвоенного» сознания — внешне идентифицируют себя с группой, внутренне живут по дру­гим меркам и ценностям; другие — вырываются в область переживания себя как «гражданина мира». Гражданин мира, или космополит, нб должен идентифицировать себя с каким бы то ни было государством, нацией, религией и т. д. Он как бы над всем этим. Казалось бы, что именно осознание себя в качестве гражданина мира делает созна­ние личностным, экзистенциально-уникальным. Но и в

этом случае главные компоненты содержания сознания обусловлены духовной парадигмой данной цивилизации. Так, современный «гражданин мира» никогда не сможет почувствовать себя античным человеком или монахом средневековья.

Итак, с одной стороны, критики Марксова анализа сознания правы, когда говорят о его «невнимании» к ин­дивидуальному сознанию. С другой, надо признать, что существуют какие-то всеобщие (групповые, классовые, национальные и т. д.) формы восприятия мира, ценност­ные ориентации и переживания, которые воспроизводятся в индивидуальном сознании. Естественно возникает во­прос: что есть сознание? Индивидуальный творческий уни­кальный акт или содержание духовного опыта, детермини­рованное положением человека в структуре общественных отношений?Кто более прав? Маркс с его идеей обществен­ного сознания, или его оппоненты, утверждающие уни­кально-личностную, а не общественную природу сознания?

Дело в том, что Маркс никогда не отрицал, что созна­ние есть всегда «мое сознание», что каждый человек пе­реживает свою национальную сопричастность на «свой лад», верует в Бога на «свой лад», понимает и переживает классово-групповые интересы на «свой лад» и т. д. Как нет двух одинаковых листьев на одном и том же дереве, так нет и двух одинаковых людей, и соответственно — двух одинаковых форм духовного опыта. Но как листья связа­ны с жизнью дерева, так и люди «подпитывают» свой ду­ховно-внутренний мир «соками», идущими от социальных слоев, к которым они принадлежат, от общества, в кото­ром они живут, и в итоге — от всего рода человеческого. Разумеется, человеку дан дар свободы выбирать «древо» своей жизни, и он может менять источники своей духов­ной «подпитки», однако освободиться полностью от них ему не дано. Поэтому пока существуют государство, раз­деление труда, нации, мировые религии и т. д., сознание ин­дивида будет общественно-индивидуальным.

Дата добавления: 2014-11-28