Виртуальный мир» как психологическая «улов­ка» элитарно-ориентированного сознания

В предыдущих главах мы уже рассмотрели варианты искажения мира, когда, например, опираясь на «смехо-вую культуру», человек (или «элитарно-ориентирован­ная группа-тусовка») не только создает иллюзорный мир, в котором он (она) чувствует себя более уверенным и значительным, но способствует и разрушению уже ре­ального мира (напомним, что «карнавализация созна­ния — предшественница катастроф» — по М.М. Бахти­ну).

Часто, оказываясь не в состоянии понять окружаю­щий мир, человек (или группа) создает в своем вообра­жении иллюзорный мир, где не только обозначает для себя более «выгодное» по сравнению с другими людьми положение, но еще и начинает требовать для себя осо­бых привилегий. В этой связи В.В. Петухов пишет: «Ко­рыстная личность.., забравшись на вершину «идеаль­ной» общественной иерархии, «культурно» требует — здесь и теперь — соответствующих ей революционных преобразований» (Петухов, 1996. С. 37).

Но создание иллюзорного мира в психологическом плане также является реальностью, с которой все боль­ше приходится считаться, тем более что человеческая (разумная, сознательная, а главное — субъективная) дея­тельность все больше оказывает воздействие на окружа­ющий мир, на природу и превращается в глобальный экологический фактор.

Само построение иллюзорного мира (осуществляе­мое не только через «смеховую культуру») рассматрива­ется многими авторами как построение «виртуальной реальности», которая, «будучи производной психики» и являясь «психической моделью» реальности, так же «предстает психике», как и объективный мир. Проблема заключается в том, чтобы все-таки различать реальность от ее «виртуальной модели» (Маслов, Пронина, 1998. С. 44). При этом выделяются основные типы реальности, воспринимаемой человеком: 1) реальная реальность

(природа); 2) виртуальная реальность (компьютеры, тренажеры, управляемые модели); 3) виртуальная вир­туальность (сны, романы, сказки, мечты); 4) реальная виртуальность (теплород, системы координат и т.п.). Как отмечают авторы, «гораздо сложнее распознавать свои собственные мифологемы», которые являются «бу­ферной реальностью, предохраняющей нас от прямого соприкосновения с внечеловеческой реальностью», на­пример, такие мифологемы, как «Принцесса Диана», «гербалайф», «Спартак-чемпион» и т.п. (там же. С. 45).

Но как уже не раз отмечалось, элитарно-ориентиро­ванный субъект (или группа), будучи не в состоянии са­моутвердиться через подлинное, социально-ориентиро­ванное творчество, выстраивает в своем воображении такие «виртуальные миры и отношения», где находит для себя наиболее «выгодное» и «комфортное» в психо­логическом смысле место. И именно такая способность элитарно-ориентированного субъекта рассматривается нами как «психологическая уловка» человека, который да­же в безнадежных ситуациях (с точки зрения реализации своего права на утверждение чувства собственного досто­инства) все-таки находит возможность для самоопреде­ления. Все это, с одной стороны, может рассматриваться как некий самообман (или как обман окружающих), но, с другой стороны, может являть собой важнейшую осно­ву для обретения смысла своего существования.

Даже тогда, когда человек осознает условность и вре­менность такого самообмана, он не отказывается от не­го, поскольку на другой вариант самоутверждения он не способен. Такого человека во многом оправдывает то, что, во-первых, находится множество людей, которые с радостью принимают именно такое, построенное им, «видение мира», а во-вторых, мир, который сегодня вос­принимается лишь как «психологическая реальность» («например, как «виртуальная виртуальность», выра­женная в сказках и мечтах, — по О.Р. Маслову и Е.Е. Прониной), завтра может стать реальностью. Ведь только человек, в отличие от других природных существ, способен сначала создавать (пересоздавать) мир в своем воображении, а потом воплощать свои идеальные обра­зы в самую настоящую реальность. И, конечно же, ува­жающий себя человек должен пользоваться этим правом и уникальной возможностью превращать свои идеи в ре­альность, что не доступно для других живых существ.

Идеальным вариантом для реализации своего права мечтать и находить хотя бы в своих мечтах более досто­йное место для себя был бы такой, когда человек все-та­ки сохранял бы свои связи с реальностью и был бы адек­ватным этой реальности. С экологической точки зре­ния, быть адекватным реальности, значит, не только преобразовывать ее, не задумываясь о последствиях, а преобразовывать, непременно обеспечивая преемствен­ность развития и культуры, и общества, и всей природы.

Но самое интересное, что различные социаль­но-профессиональные группы и слои общества встраи­вают свои, специфические образы мира. Например, Е.А. Климов считает, что «существует факт настолько замет­ной специфики содержания образа мира разнотипных профессионалов, что это может иметь и теоретическое, и практическое значение», и что сам этот образ мира включает «явные... легко распознаваемые («поверхност­ные») представления» и «более глубокие репрезентатив­ные образования» (Климов, 1995. С. 193). При рассмот­рении обозначенной нами проблемы (элитарных ориен­тации и их роли в построении образа мира) интересно выделить специфику построения «виртуальных» миров у типичных представителей элиты, псевдоэлиты и массы.

Можно предположить, что основная часть людей, считающих себя «простыми», «нормальными», «обык­новенными», т.е. «масса», не способна самостоятельно выстраивать вымышленные образы мира (по причине слабого воображения, загруженности повседневными заботами, просто «робости» перед такой задачей и т.п.). Но люди массы очень нуждаются в таких «виртуальных» (иллюзорных, сказочных) мирах, где хотя бы в вообра­жении торжествует справедливость, где для них нахо­дится вполне достойное и почетное место. Конечно, и сами люди массы могут предпринимать попытки созда­ния хотя бы фрагментарного такого мира, например, с помощью алкоголя или наркотиков как бы «отлетать» на время в ирреальные миры, где им в какие-то моменты даже бывает «хорошо» и они чувствуют себя «героями». Но такая иллюзия слишком кратковременна и ненадеж­на, и потом быстро наступает похмелье.

Возможны и попытки создания более стабильного мира иллюзий, где человек массы также находит для се­бя определенный смысл и более «достойное» место. На­пример, сплетничающие старушки у подъезда видят мир

через свои прищуренные глазки, и в этом мире им также не так уж плохо...

Но настоящие, убедительные для большинства в своей эмоционально-эстетической «понятности» вооб­ражаемые миры создает для массы именно псевдоэлита, в том числе и постоянно демонстрируя реальные образ­цы «красивой жизни» и даже образцы стремления «изме­нить мир к лучшему». При этом и масса, и псевдоэлита фактически ориентируются на одни и те же идеалы и блага, только псевдоэлита в большей степени обладает этими благами, а масса лишь мечтает о них. Но сами бла­га, которыми обладает псевдоэлита, имеют смысл лишь тогда, когда у кого-то их мало (или вообще нет) и кто-то смотрит на псевдоэлиту с завистью. Эти блага как бы су­ществуют «между» массой и псевдоэлитой, т.е. в полной мере самой псевдоэлите не принадлежат, а значит, также могут считаться иллюзорными.

В каком-то смысле пседоэлита предлагает массе и са­мой себе очередную «религию», которая служит своеоб­разным «утешением» и «терапевтической отдушиной» для тех людей (для представителей массы), которые в ре­альной жизни видят не так уж много радостей. При этом псевдоэлита получает дополнительное моральное удов­летворение от ощущения значимости собственной жиз­ни (по сравнению с массой), а также от иллюзорного ощущения своей сопричастности историческому про­цессу и развитию культуры, ведь известно, что псевдо­элита болезненнее всего переживает упреки в отсутст­вии подлинной культуры, и особенно — упреки в необ­разованности и невоспитанности. Таким образом, роль псевдоэлиты заключает в том, чтобы предлагать массе (и самой себе) постоянно обновляющиеся варианты ил­люзорного («виртуального») мира, где по сравнению с реальной жизнью каждый находит для себя место, по­зволяющее ему чувствовать свою значительность и даже осмысленность жизни. Но особенность таких миров в том, что как только человек (человек массы или предста­витель псевдоэлиты) возвращается к реальной жизни и сталкивается с решением своих будничных проблем, то сразу же обнаруживается вся фальшь иллюзорных по­строений. Главное уязвимое место иллюзорного мира, предлагаемого псевдоэлитой и с радостью воспринимае­мого массой, в том, что эти миры носят временный, пре­ходящий характер, это «иллюзии счастья» на один день,

до очередного «похмелья». Но, с другой стороны, такие иллюзии постоянно воспроизводятся, и тогда создается другая иллюзия - иллюзия того, что эти воображаемые миры «вечны» и «постоянны». Но это постоянство силь­но смахивает на постоянство алкоголика, который так и не может преодолеть свой горько-сладкий самообман, хотя иногда все это прекрасно и понимает...

На этом фоне роль подлинной элиты представляется несколько иной. Подлинная элита не «на виду» (особенно при жизни), а если бы она и была на виду у массы (как псевдоэлита), то все равно оставалась бы «непонятной» для большинства. Подлинная элита ищет пути реально­го улучшения мира. При этом она также создает вообра­жаемые миры как некие идеальные модели человеческих взаимоотношений, но такие миры, которые были бы связаны с реальностью, а точнее - вырастали бы из этой реальности, примерно так, как из почвы, хорошо удоб­ренной навозом, вырастает прекрасный цветок. Более того, элита ставит перед собой и другой вопрос, а что бу­дет дальше с этим цветком (или что делать с цветком)? Таким образом, в отличие от псевдоэлиты, настоящая элита пытается создавать воображаемые (иные) миры, соотносимые и с прошлым (как продолжение, развитие прошлого), и с будущим (как развитие настоящего). При этом само настоящее рассматривается не как что-то за­стывшее и незыблемое (как для массы и псевдоэлиты), а как постоянный процесс преобразования, развития предшествующих состояний в предполагаемые (с помо­щью работы воображения) состояния. Главная пробле­ма для подлинной элиты — как обеспечить реальность протекания этого процесса.

Таким образом, настоящая элита выстраивает вооб­ражаемые («виртуальные») миры не как застывшие кон­струкции, а как процессы, развивающиеся во времени. Но для того, чтобы понять, да еще и постараться обеспе­чить преемственность связи предшествующей культуры (со всем богатейшим опытом ее достижений и ошибок) с современностью и предполагаемым будущим, необхо­димо самому уверенно ориентироваться в истории и в культуре, а главное — осознавать свое личное место и возможное участие в культурно-историческом процес­се, каким бы скромным оно ни было. И в этом смысле именно подлинная элита, осознающая свое место в «пространстве» развивающейся во времени культуры,

имеет реальный шанс как бы выйти за рамки своего (на­стоящего) времени и соприкоснуться с «вечностью».

20.3. Элита, псевдоэлита и масса в развивающейся экологической системе

Развивающаяся экологическая система — это систе­ма, важнейшим условием сохранения «равновесия» и «гармонии» которой является не застывшее (например, «достигнутое») состояние, а постоянное движение, по­иск новых, все более совершенных форм взаимодейст­вия с меняющейся окружающей средой (или со всем окружающим и также меняющимся миром в целом). При этом само «равновесие» предполагает некоторую «несостыковку» составляющих этой системы, примерно так же, как в искусстве «асимметричность» и некоторая «диспропорция» расценивается как одно из условий красоты и даже одухотворенности художественного тво­рения. Экологическая система вообще может быть толь­ко «развивающейся», иначе теряется сам смысл ее суще­ствования, и она обречена на стагнацию и исчезновение. «Вечное равновесие - цель принципиально недостижи­мая», — отмечает А.В. Хазен (Хазен, 1998. С. 47).

Поскольку важнейшим условием системности и са­мой организации (упорядоченности) мира является его иерархичность, то это также позволяет нам говорить о том, что есть какие-то более совершенные (организо­ванные и упорядоченные) образования, а есть — менее организованные социальные и природные образования. Следовательно, самоопределяющийся человек просто вынужден соотносить себя с такими уровнями организа­ции мира (прежде всего социального мира), т.е. рефлек­сировать свои элитарные ориентации.

Само развитие и в природной, и в социальной среде по­нимается многими авторами как преодоление хаоса, бес­порядка. Как пишет М. Элиаде, само сотворение мира рассматривается в различных религиях и в культуре как «преодоление хаоса», где сам «хаос» понимается как «зло», «змей», которого следует,«обезглавить» (Элиаде, 1994. С. 41). При этом даже развитие самих религий (как и других областей знания) рассматривается как посте­пенный переход от «аксиом без участия логики», т.е. без

должной упорядоченности, когда разные природные и общественные процессы имели своих отдельных богов, ко все большему «возрастанию логических построений» и упорядочиванию представлений о мире, когда появил­ся единственный Бог (см. Хазен, 1998. С. 71).

Пытаясь выделить общие закономерности развития различных экологических систем и всего мира, А.М. Ха­зен пишет о том, что «принципиальная особенность всех форм жизни — расточительное превышение производст­ва энергии (в обобщенном смысле) над оптимальным минимумом, который был бы при другом строении орга­низмов» (Хазен, 1998. С. 9). Благодаря такой «расточите­льности» в развивающейся системе постепенно накап­ливаются «излишки», своеобразный «мусор», «отходы», которые в экологическом смысле «загрязняют среду». Но при этом «в природе нет неограниченно растущих процессов». «Размножающиеся клетки хаотически, но под контролем условий взаимодействуют между собой, — пишет А.М. Хазен, — Их количество увеличивается. Они меняют окружающую среду. Для них возникают экологические проблемы. Они ограничивают рост и определяют наблюдаемую форму сообществ клеток. На­пример, формируют стебель листа, его прожилки, струк­туру поверхностей» (Хазен, 1998. С. 16).

Проводя некоторые аналогии мира природы с чело­веческим обществом, А.М. Хазен пишет далее: «...нам кажется, что микроб, крокодил, человек - это самопро­извольный, вопреки законам природы, рост упорядо­ченности. Но в действительности все наоборот. Это иерархический рост хаоса, ограниченный специфиче­скими внешними и внутренними условиями... и рост, и распад живых структур диктует одно требование - уве­личение беспорядка (физики говорят - рост энтро­пии)... чем больше мусора, тем совершеннее обществен­ный строй. И так во всем, что связано с живыми организ­мами, их сообществами и взаимодействиями» (там же. С. 17).

Этот парадоксальный, на первый взгляд, вывод (о «росте мусора» как условии совершенства) А.М. Хазен подкрепляет и таким общеизвестным фактом: «Если сравнивать между собой существующие на Земле формы жизни, то по способности создавать беспорядок - превра­щать все в мусор - человек превосходит всех. Это создает некое подобие обоснования постулата о центральном

месте человека во вселенной» (там же. С. 72). Но в том-то и заключается принцип развития, что благодаря появившимся «излишкам», образовавшим некоторый хаос, появляется возможность перейти на новый, более высокий иерархический уровень. Как пишет сам А.М. Хазен, «на каждой ступени иерархии действует в своей, присущей ей форме закон аккумулирования избыточ­ной энергии», когда хаос, порождаемый этими избытка­ми, создает основу для последующего роста и развития системы, которая со временем накапливает новые «из­бытки», и т.д.

Можно обнаружить многочисленные аналоги этому процессу и в человеческой культуре. Рассуждая о перио­дичности в смене стилевых ориентации, выдающийся поэт и теоретик культуры П. Валери говорит: «Всякий классицизм предполагает предшествующую романти­ку... Сущность классицизма состоит в том, чтобы прийти после. Порядок предполагает некий беспорядок, кото­рый им устранен» (цит. по Петрову, 1998. С. 258).

Ранее (см. главу 18) уже приводились примеры, где уважаемые теоретики культуры (М.М. Бахтин, А.Ф. Ло­сев), анализируя творчество Рабле, подчеркивали такую особенность гротескного смеха, как высмеивание обан­кротившихся ценностей через отождествление их с «ни­зом», «тазом», «испражнениями» (см. Рюмина, 1998. С. 234—237). Но как уже отмечалось, различные варианты смеховой культуры как раз и выявляют, обнажают несо­вершенство существующей реальности, призывая ис­кать пути к чему-то более возвышенному и достойному. Здесь мы фактически опять имеем дело с уже «культур­ными отбросами», которые требуют своей переработки («аккумулирования избыточной энергии» - по А.В. Ха-зену) и переводу системы (общества) на более высокий иерархический уровень своего развития...

Если все-таки согласиться с тем, что вышеприведен­ные рассуждения справедливы и по отношению к чело­веческому обществу, то возникает очень интересный во­прос: какую роль в понимаемом таким образом процессе общественного развития должна была бы играть элита и псевдоэлита (?), а также — какая роль отводится для тра­диционно понимаемой массы?

Сравнивая процессы развития обычных живых орга­низмов и человека, А. В. Хазен отмечает: «Законы приро­ды существуют независимо от воли человека. Но законы

своего общества человек сам должен выдумать, изобре­сти, интуитивно подражая природе... Заботиться о том, чтобы беспорядок не навредил человеку, может и дол­жен сам человек» (Хазен, 1998. С. 18, 45). В человече­ском обществе таким «мусором» может быть и неоргани­зованное свободное время. Еще К. Маркс подметил за­кономерность: чем лучше развиваются производитель­ные силы общества, тем больше высвобождается сво­бодного времени для развития самих людей (Маркс, и др., 1984. С. 103—113). Но проблема заключается в том, что, во-первых, при капитализме свободное время од­них классов (эксплуататорских) часто создается за счет ущемления в свободе других классов (пролетариата), а во-вторых, проблема усугубляется тем, что многие люди не знают, как лучше использовать свое время для разви­тия... и в итоге растранжиривают его понапрасну.

Особенно остро проблема бессмысленной траты сво­бодного времени (как главного условия развития лично­сти - по К. Марксу) встала в период господства «массо­вой культуры», когда человеку предлагаются уже гото­вые «образцы» траты своего свободного времени. Полу­чается, что не сам человек является субъектом своего са­моопределения и развития, а кто-то другой (законода­тель мод, общественный манипулятор) определяет, как и зачем ему тратить свое самое главное богатство — сво­бодное время. Эта ситуация чем-то напоминает ситуа­цию в армии, где любят повторять: «У солдата не должно быть личного, т.е. свободного времени. Личное время — это «лишнее» время»... Но в армии многие солдаты хотя бы осознают, что их ущемляют в самом главном - в пра­ве распоряжаться своим временем, тогда как в «свобод­ном» гражданском обществе многие люди, заворожен­ные очаровательной рекламой, даже не догадываются о том, что, ориентируясь на уже готовые «образцы» сча­стья, сами обворовывают себя...

Если Э. Фромм писал в своих работах об «отчужде­нии человека от труда, от своего дела», когда человек вы­нужден заниматься незначимым для себя делом, то в данном случае можно говорить об «отчуждении человека от своего свободного времени», т.е. о снижении своих воз­можностей для подлинного развития. И тогда получает­ся, что контролируемая рекламой (СМИ) трата боль­шинством людей своего свободного времени все-таки создает в обществе определенный «порядок» (люди тра-

тят свое время «как положено»), но все это дезорганизу­ет саму возможность подлинного (свободного) личност­ного самоопределения таких людей. Если большинство людей реализуют почти одинаковый жизненный сцена­рий, то они фактически теряют свою индивидуальность, и вместо самобытных личностей образуется та самая (почти однородная) «масса», которая сама по себе пре­вращается в «мусор», т.е. в существ, лишенных своей ин­дивидуальности, а значит, и своей совести. В итоге воз­никает ситуация, когда простое «количество» (однород­ная масса) еще не перешло в свое «новое качество» (в со­общество свободных и неповторимых личностей).

По мере своего распространения такая «масса» даже начинает угрожать окружающей среде, т.к. снижает сте­пень разнообразия и иерархичности мира, когда легче распознаются прекрасное и уродливое, добро и зло и т.п., когда человек легче осознает свое несовершенство и знает, к чему стремиться. Если же ценности «массы» становятся тотальными, т.е. социальный мир перестает быть сообществом подлинных индивидуальностей, между которыми существовали бы сложные взаимоот­ношения, то именно здесь наступает настоящий хаос — хаос однородных «элементов», связанных друг с другом лишь формальными, личностного незначимыми, неглу­бокими связями. Основная же проблема заключается в том, чтобы не допустить полного контроля «массовой ку­льтуры» над всеми людьми и хотя бы каким-то людям подсказать, как использовать свое время для полноценного (свободного) развития.

Но как это ни парадоксально, слишком большое ко­личество «свободных членов» социальной системы так­же могут дезорганизовать общественную жизнь, особен­но в ситуациях, когда представление о «свободе» одних людей вступает в явное противоречие с представления­ми о «свободе» других людей. Такая ситуация приводит систему не только к хаосу, но и к риску самоуничтоже­ния. Видимо, уровень подлинной свободы для всех (или для большинства) членов общества еще должен быть вы­страдан, а сама общественная система еще должна «со­зреть» для такой «роскоши». Получается, что в условиях незрелой социальной системы избыток свободных, творческих членов сам может рассматриваться как свое­образный «мусор», на который система (в лице массы или олицетворяющей ценности массы псевдоэлиты) ре-

«1. Л-

агирует особыми санкциями в отношении своих членов, осмелившихся в своем стремлении к свободе нарушить «экологическое равновесие». И тогда таким творческим людям (с подлинными элитарными ориентациями) при­ходится до поры до времени скрывать свои стремления и вести как бы «двойную» жизнь: одну, видимую, жизнь — для пристально наблюдающим за ними массы и псевдо­элиты (чтобы «не высовывались!», чтобы были «как все!»), а другую, истинную, но скрытную, жизнь - для самих себя, а также для того же общественного развития.

Мы предполагаем, что в человеческом обществе именно элита (подлинная элита) берет на себя основную ответственность за то, чтобы превращать неизбежный и даже необходимый «культурный мусор» в условие для последующего общественного развития. Таким обра­зом, получается, что именно элита (подлинная элита) должна осознавать и переживать (через свои неизбеж­ные страдания, на которые способна только она) неиз­бежность накопления в обществе социальных, экономи­ческих и прочих проблем («отбросов»), которые ей надо как-то упорядочить (переработать, «аккумулировать» энергетический запас этого «мусора») и перевести обще­ственную, а значит, и экологическую систему (систему «ноосферы») на новый иерархический уровень своего развития.

В каком-то смысле можно сказать, что главным прин­ципом реализации такой своей миссии для подлинной эли­ты могли бы стать несколько грубые, но откровенные и точные слова: «Говно и слезы.., и действие, и непонят­ная для самодовольного обывателя особая радость твор­чества, когда из всего этого — из «культурного навоза» — вырастают новые розы... А затем, когда прекрасные розы вновь начнут увядать, т.е. превращаться в мусор из-за частого употребления («культурного опошления»), все опять повторяется сначала, но уже на следующей «спи­рали» своего развития...». При этом сама элита также мо­жет участвовать в «производстве» этого «мусора», но по­мня о том, что «во всем должна быть мера». Основным же производителем «культурного мусора» является мас­са, действующая часто неосознанно, движимая обще­ственными законами своего функционирования, а так­же иногда вдохновляемая и организуемая «псевдоэли­той». Видимо, не случайно, в различных престижных за­ведениях и организациях наиболее «яркие» и «эффект-

ные» псевдоэлитарные «тусовки» часто организуются на лестничных клетках, в коридорах, туалетах, курилках, т.е. поближе к «мусору», но при этом представители та­ких «тусовок» всем своим видом демонстрируют особую изысканность и аристократизм (престижные интона­ции, «утонченные» разговоры, пресловутый оттопырен­ный пальчик с сигаретой и т.п.).

Люди массы, и тем более представители псевдоэли­ты, конечно же, хотят участвовать в культурно-истори­ческом процессе, но они неспособны, во-первых, по­нять и увидеть производимый собой «мусор», а во-вто­рых, даже, если кто-то и понимает, что «мусорит», то он не захочет «марать свои чистые руки об этот «мусор». И в итоге разбираться с реальными проблемами, т.е. «чис­тить», перерабатывать (стыдливо и мучительно переос­мысливать) этот «мусор» должна именно элита. При определенных условиях настоящая элита может даже ор­ганизовать массы на совместное решение этих проблем. Но самая сложная работа, когда требуется сделать пер­вый шаг к осознанию проблемы, которую наслаждаю­щееся жизнью большинство и не воспринимает как проблему, все равно придется сделать ей, подлинной элите.

При этом ни масса, ни псевдоэлита ни в коем случае не должны быть осуждены за свое непонимание более глобальных, т.е. надвременных и надситуативных, об­щественных процессов. Просто, с экологической точки зрения, у каждой социально-профессиональной группы своя культурная (или экологическая) миссия, т.е. каждая группа приносит «свою» специфическую пользу. Свою осо­бую роль играет каждый человек, даже воспринимаемый на уровне общественного сознания как полное «ничто­жество». Как писал Б. Шоу, «природа никогда не ошиба­ется, если она порождает дурака, значит, она этого хо­чет» (см. В поисках смысла, 1998. С. 33).

Другое дело, что для каких-то конкретных людей бы­ло бы приятнее ощущать, что они хоть как-то сопричаст-ны к осознанному переходу общества на более высокий уровень развития, а для кого-то приятнее было бы дер­жаться от этого подальше (как все «нормальные» люди, которые «знают свое место»). Чтобы каждый человек чувствовал свою значимость, важно признать и право соответствующих социально-профессиональных групп на эмоционально-эстетическое оформление своей зна-

чимости идаже своего особого места в мире. Но если кто-то захсчет перейти в другую группу и быть ближе к действительно решающим процессам развития, то он должен пошмать, что часто такой переход будет для не­го сопряжш с определенными жертвами, самая страш­ная из которых — осуждение и непонимание со стороны своих недавних («таких веселых» и «благополучных») социально-профессиональных «тусовок».

Трудногтредставить ситуацию, когда все люди (чело­вечество)) едином порыве решат свои проблемы. На­пример, ПШарден считает, что один из важнейших век­торов развктия человечества — это переход от «элемен­тарной гокинизации, достигающей своей наивысшей точки в кавдом индивиде», к «коллективной гоминиза-ции - гомщизации всего человеческого вида». Но при этом П. Ширден оговаривает, что при появлении такой «коллект'шной гоминизации» («конвергентного уни­версума») «универсальный центр объединения» никоим образом ш возникает из слияния и смешения элемен­тарных центров, которые он объединяет, а должен рас­сматривался как предсуществующий и трансцендент­ный» (Шарцен, 1987. С. 232—235). При всей привлекате­льности такой перспективы развития человечества все равно трудно себе представить, что вдруг не станет лю­дей, которне лишь в «гордом одиночестве» будут осозна­вать и перекивать реальные общественные и экологиче­ские проблемы, трудно представить, что не останется людей, непонятных ни для «конвергентного универсу­ма», ни дли «универсального центра»...

Возникает даже парадоксальная ситуация: получает­ся, что люда не должны все поголовно быть самыми ум­ными и достойными, иначе наступит настоящий хаос, с которым не разберется никакая «элита». Человеческое общество,особенно основанное на уважении к,лично­сти, по сузд своей должно быть неодинаковым. Правда, как уже отмечалось ранее (см. главу 13), у всех людей должны бить равные возможности для реализации своих прав, но ома реализация также связана с особенностя­ми конкрегных людей, которые по своим способностям различаются. В этой связи А. Менегетти пишет даже, что реально люди не равны и перед законом: «Первое, фун­даментальное оскорбление, которое закон наносит че-ловеческоиу интеллекту, заключается в утверждении: «Перед заюном все равны». Это истинно для закона, но

не для жизни. В жизни все мы различны; жизнь есть ре­зультат непрерывной гениальности, которая может по­зволить себе роскошь создавать всех людей непохожими друг на друга и по-своему заботиться о каждом... лично­сти удается выжить благодаря проницательности ума, выходящей за рамки закона» (Менегетти, 1996. С. 13).

Но тогда это означает, что необходимо даже поощ­рять человека не только стремиться к мировоззренче­ским высотам, но и поощрять его становиться обычным «нормальным человеком», демонстрируя ему «выгоды» и такой позиции. С психолого-педагогической точки зрения, важно при этом обеспечить «полную ориенти­ровку» в возможных вариантах поиска смыслов жизни и построения своего счастья, чтобы дать человеку возмож­ность выбрать (а в ходе жизни и постоянно уточнять)тот вариант, который в наибольшей степени позволит реа­лизовать ему собственное представление о достоинстве. Но для человека, стремящегося по-настоящему реализо­вать себя как личность, для человека, который избрал для себя образцы бескорыстного общественно-полезно­го творческого труда, соблазн стать «нормальным благо­получным человеком» был бы самым важным испытанием.

Да здравствует разнообразие довольных собой «Хомо сапиенсов»!.. И зачем при этом становиться какими-то там «странными и чем-то недовольными рыцаря­ми-одиночками», какими-то там Дон Кихотами несча­стными»?

Дата добавления: 2014-11-29