Экзистенциализм

Как философия, обращенная к человеку, а не к природе, обществу, и объясняющая его как целостное и самодостаточное существо, экзистенциализм (от лат. — “существование”) рассматривает каждого из нас с позиций максимально возможного для философского постижения глубин бытия, в котором стерты различия не только между разумом и чувствами индивида, личностью и родом, но и противоположность между субъектом и объектом.

По старой философской традиции, “существование” означало наличное бытие той или иной вещи, или еще чего-то единичного и отдельного. Для экзистенциализма, напротив, оно объединяет собой все отдельные вещи и процессы реальности на уровне более глубинном, чем любая конкретная оформленность, не теряя при этом своей конечности и своеобразной очевидности.

“Существование” непостижимо с помощью разума, оно не доступно абстрактному мышлению с помощью понятий, но дано человеку в периоды его обостренного отношения к миру непосредственно, в переживании и мироощущении. Так, в романе Ж. П. Сартра “Тошнота” (1938), существование описывается через переживание действительности как тошноты и мироощущение абсурда: “существование прячется от глаз. Оно тут, оно вокруг нас, в нас, оно мы сами, нельзя произнести двух слов, не говоря о нем, но прикоснуться к нему нельзя... Вот хотя бы этот корень — в мире нет ничего, по отношению к чему он не был бы абсурден. О, как мне выразить это в словах?.. мир объяснений и разумных доводов и мир существования — два разных мира. Круг не абсурден, его легко можно объяснить, вращая отрезок прямой вокруг одного из его концов. Но круг ведь не существует. А этот корень, наоборот, существовал именно постольку, я не мог его объяснить... Функция ничего не объясняла — она позволяла понять в общих чертах, что такое корень, но не данный корень. Этот корень с его цветом, формой, застывшим движением, не поддавался никакому объяснению, был... уровнем ниже его. Каждое его свойство как бы отчасти утрачивалось им, вытекало наружу и, наполовину отвердев, становилось почти вещью, но в самом корне каждое из них было лишним, и теперь уже мне казалось, что и весь ствол извергает себя из самого себя, теряется в странном избытке” (Сартр Ж.П. Тошнота // Иностранная литература, №7, 1989, С. 92, 93-94).

“Существование” — это определенное состояние бытия, суть которого не в необходимости, а в отсутствии всякой закономерности. При этом, она — не видимость, а по Сартру, некая совершенная беспричинность. Именно в последней — ключ к проблеме существования в экзистенциализме: беспричинность, а значит недетерминированность и открытость свободе всего существующего. Для человека это теоретически оборачивается широчайшими возможностями выбора и утверждения себя в действительности как суверенного существа.

Экзистенциализм как самостоятельное философское направление возник в 20-х гг. нашего века. В России — в творчестве Н.А. Бердяева (1874-1948) и Л.И. Шестова (1866-1938), в Германии — в учениях М. Хайдеггера (1889-1976) и К. Ясперса (1883-1969), во Франции — в художественной литературе, публицистике, трактатах Ж.П. Сартра (1905-1980), А. Камю (1913-1960), Г. Марселя (1889-1973) и др. Среди предшественников экзистенциализма называются, прежде всего, С. Кьеркегор, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, Ф.М. Достоевский, Э. Гуссерль, поздний Л.Н. Толстой.

Основная проблематика экзистенциализма — человек в современном мире, обретение им смысла жизни и его выбор собственного будущего в условиях безразличного или враждебного окружения, свобода и преодоление одиночества, связь между людьми и сохранение собственной уникальности, ответственности перед лицом смерти и обретение подлинного себя даже в неподдающихся изменению обстоятельствах жизни.

Теоретически существует как минимум два варианта экзистенциализма: онтологический (М. Хайдеггер, К. Ясперс) и антропологический (Ж.П. Сартр, А. Камю). Среди философов этого направления есть атеисты (Ж.П. Сартр) и религиозно мыслящие авторы (К. Ясперс, Г. Марсель).

Методом постижения существования является не научный способ, безличный и универсальный в своих построениях, — способ движения мышления от явления к сущности, но т.н. феноменологическое рассмотрение процессов с помощью рефлексии (осмысления реальности через самопознание, в котором факты представлены в единстве с их интерпретацией), утверждающее единичное в его уникальности и самоочевидности. В истории философии именно так рассуждали С. Кьеркегор и А. Шопенгауэр, а сам метод был обоснован Э. Гуссерлем (1859-1938) как исключение из рассмотрения всего внешнего по отношению к “чистому сознанию”. В нем только и возможно усмотрение тех ключевых моментов экзистенции (существования) — озабоченности, заброшенности, отчаяния... Через снимающие различия между субъектом и объектом (человеком и миром) феномены “страха”, “решимости”, а также им подобных, разнящихся от автора к автору, действительность приобретает человеческое измерение, правда, не переставая быть во многом чуждой для нас.

Экзистенция рисуется чаще всего мрачными красками; эпитеты, прилагаемые к ней — “дряблый”, “испорченный”, “гнойный”, “лишний”, “скучный”... что вызвало многочисленные упреки авторам этого направления в проповеди отчаяния и игнорирования светлых сторон человеческого существования.

С целью реабилитации экзистенциализма Жаном-Полем Сартром была опубликована программная работа “Экзистенциализм — это гуманизм” (1946), в которой утверждалось, что экзистенциализм — это оптимизм, учение о продуктивной деятельности людей, солидарных в своем стремлении к добру.

Введение ценностной доминанты для экзистенциализма чрезвычайно характерно, но поскольку существование проявляет себя ниже порога сознания, эмоционально насыщено глубинными и не во всем контролируемыми человеком переживаниями, то ценности — это всего лишь благие пожелания, авторская позиция, легко меняющая свои знаки на противоположные. Абсурд “существования” рационализации не подвластен.

Изменение мировоззренческой ориентации Сартром симптоматично — от пессимизма и отчаяния между двумя мировыми войнами западно-европейская интеллигенция обратилась к надежде и духовному сопротивлению злу. Опору она по прежнему искала не в “массе” или “толпе”, безликом и молчаливом “большинстве”, но в индивиде, способном действовать “вопреки”... И не последнюю роль в нахождении своего индивидуального маневра в жизни человека ищущего играют уже упомянутые “отчаяние”, “решимость”, “страх”, “забота”... — все это экзистенциалы (способы человеческого существования и, одновременно, феноменологические средства “схватывания”, уяснения себе бытия).

Возьмем, к примеру, “страх”: само бытие человека в мире (абсурдном и остающемся чужим) продуцирует в человеке страх, обособляющий человеческое существование, вырывающий его из самоуспокоенной повседневности и превращающий, тем самым, человека в самоопределяемое существо. Страх — это не ситуационный испуг, не малодушная боязнь чего-то конкретного, а метафизический ужас (вспоминайте С. Кьеркегора и его рыцаря веры Авраама).

Человеку в страхе открывается отчаяние перед лицом своего конечного существования (в “беге к смерти”) перед ним возникает “ничто”, в свете которого мелочные заботы блекнут; “неподлинное существование”, полное крохоборских обид и чаяний теряет малейшую привлекательность перед лицом вечности. И “страх” обращается конструктивным усилием (оптимизмом) в обретении “подлинного существования” привнесения высших ценностей человеческого бытия в мир, ранее казавшийся гнусным, серым и безликим.

Аналогичную функцию выполняет, к примеру, и “стыд”... Под влиянием экзистенциальных разоблачений мира и себя в нем, в человеке как бы вторично возникает (пробуждается) сознание, как средство (способ) утверждения своего собственного, идущего вопреки складывающимся обстоятельствам подлинного, т.е. самоопределяемого и ответственного, существования.

Для экзистенциалистов каждый из нас свой собственный проект, совершая те или иные поступки, мы выбираем свое будущее и тем самым влияем на других людей и судьбу мира. И в этом наша свобода. Способствует ей то, что центральным тезисом экзистенциализма является: в человеке существование предшествует сущности (Сартр), или, по-другому, человек как целое не объективируем, объективация делает его просто предметом среди других предметов, а в качестве такового он никогда не есть он сам (Ясперс). И то, и другое значит одно: в человеке надо исходить из субъективности.

Если вещи живут по прихоти (мысли, умению) людей и в их бытии сущность предшествует существованию, то человек — не стул, не телескоп и не токарный станок, через замысел и сумму приемов, воплощающий свою заданность и функции в предметном мире: “Человеком он становится лишь впоследствии, причем, таким человеком, каким он сделает себя сам. Таким образом, нет никакой природы человека, как нет и бога, который ее задумал бы. Человек просто существует, и он не только такой, каким себя представляет, но такой, каким он хочет стать... он есть лишь то, что сам из себя делает... Это и называется субъективностью... Человек — это прежде всего проект, который переживается субъективно, а не мох, не плесень и не цветная капуста... если существование действительно предшествует сущности, то человек ответственен за то, что он есть. Таким образом первым делом экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование” (Ж.П. Сартр)

Получается, и это действительно правильно, что человек постоянно выходит за свои первоначальные пределы, “питаясь” своей субъективностью, человек и “растет” ею же, перерастая себя вместе с человечеством. Он всегда глубже, целостней и богаче, чем любое его ситуационное “здесь” и “теперь”, и не может полностью отождествляться ни с одним из плодов рук своих и даже наработок собственного мышления.

Выход за собственные пределы для человека является актом свободы и совершается с помощью выбора в той или иной ситуации образа жизни: “Мы всегда в ситуации. Я могу работать, чтобы изменить ее. Но существуют пограничные ситуации, которые всегда остаются тем, что они есть; я должен умереть, я должен страдать, я должен бороться, я подвержен случаю, я неизбежно становлюсь виновным” (Ясперс).

Ситуация требует от нас незамедлительного действия или умственно-эмоционального решения ставшей ребром проблемы, она мобилизует нас во всей полноте и цельности личности. Пограничные ситуации (мы уже говорили о ситуации “страха” и о возможном конструктивном выходе из нее) буквально потрясают нас до самых потаенных глубин нашего “Я” и... пелена спала, спокойсвие раскололось... а я не могу жить так, как жил раньше. Вот тут-то и приходит время, и бремя, выбора, т.к. ситуация открыта для свободы решения и действия.

Для экзистенциализма выбор есть привнесение себя в ситуацию, усиление собой одной из ее сторон, а не холодное и рассудочное “за” — “против” или каприз. В нем наша направленность и наше мироощущение, наш изначальный проект мироустройства и вовлеченность в те или иные его моменты. А главное — в нем наша свобода: “Мы есть свобода, которая выбирает, но мы не выбираем быть свободными: мы осуждены на свободу” (Сартр).

Все это очень красиво сказано, но будучи абсолютной в наших мыслях, планах, намерениях (в идеальном плане сознания), в реальной практической жизни, к сожалению, свобода всегда относительна, да и преодоление “ситуации” зачастую, заканчивается вздохами и всхлипами типа: “Смирись, гордый человек! Не ты виноват!”

Учение экзистенциалистов адресовано не массам, но индивидам. Для экзистенциалистов главное — человек, живущий в мире во многом неуютном и мало приспособленном для “подлинного”, самоуправляемого и свободно полагаемого существования. И они призывают каждого вести борьбу за свободу, мобилизовать свою способность к ней, в любой из ограничивающих нас ситуаций.

Что же может служить опорой в такой борьбе? — Бунт против Абсурда и борьба с рабским уделом — по А. Камю. Обретение Бога в общении с людьми на основе искреннего стремления к взаимопониманию с помощью пронизывающих друг друга веры и знания — по К. Ясперсу. Или даже принятие себя в качестве конечного существа, которому через страх и ужас в бытии мира открывается “Ничто” — по М. Хайдеггеру.

Для экзистенциализма “существование” человека имеет промежуточный характер (это “бытие — между”): с одной стороны — т.н. трасцендентное (потустороннее, выходящее за пределы эмпирического опыта — Бог, сверхъестественное или “Ничто”), с другой — мир объективных вещей и предметов, имеющий зачастую для нас прикладное значение. В случае “неподлинного” существования, наполненного заботами повседневности, суетой будней, потерей себя в вещах или толпе, вопрос о самоопределении и нахождении опоры в собственной экзистенции индивида, не говоря уже о борьбе, не ставится вообще. Он характерен, лишь для критически мыслящей, ищущей смысл собственного существования, личности, утверждающей правду своей жизни без оглядки на оправдание смягчающими обстоятельствами духовной инертности. Вот почему для экзистенциализма свободный выбор подлинного существования всегда возможен. И за тебя его никто не совершит.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бубер М. Два образа веры. М., 1995

2. Зотов А. Ф., Мельвиль Ю. К. Западная философия ХХ века. В 2-х тт. М., 1994

3. Камю А. Бунтующий человек. М., 1990.

4. Ницше Ф., Фрейд З., Фромм Э., Камю А., Сартр Ж.-П. Сумерки Богов. М., 1989

5. Современная буржуазная философия. М., 1972.

6. Современная западная философия. Словарь. М., 1991.

7. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

8. Ясперс К. Смысл и назначение истории М., 1991.

Дата добавления: 2014-12-27